- -
- 100%
- +
Дизайнер обложки Сергей Пронин
Автор работы «Адамы» на обложке книги Дмитрий Филатов
Корректор Антон Чехов
По вопросам постановки или экранизации +79299979819 vlad-1@ya.ru
© Влад Васюхин, 2019
© Сергей Пронин, дизайн обложки, 2019
ISBN 978-5-0050-5171-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Посвящается Нине Георгиевне Поповой
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ГЕОРГИНА ГЕОРГИЕВНА, в прошлом – знаменитая балерина, народная артистка СССР, теперь педагог-репетитор, около 70
АНДРЕЙ, ее ученик, восходящая звезда балета, около 24
ПАВЕЛ, друг Андрея, артист оперетты, около 25
КИРИЛЛ ВИКТОРОВИЧ, сотрудник органов госбезопасности, около 40
Действие происходит в Москве, весной 1974 года.
Все персонажи и описываемые события вымышлены. Любое сходство с реально жившими или живущими людьми является совпадением. Реальные места, организации и исторические персоны упомянуты в пьесе исключительно в вымышленном контексте.
Автор сердечно благодарит всех, кто прочитал рукопись пьесы и способствовал её улучшению своими советами, замечаниями и поддержкой.
Сцена 1
Старый московский дом. Квартира Андрея Высокие потолки. Аскетичная обстановка. Большое зеркало в старинной раме прислонено к стене. АНДРЕЙ в трико и майке развалился, растекся, утонул в кресле, одну ногу закинув на подлокотник На руках у него собака.
АНДРЕЙ (собаке). Я не умею говорить красиво. Танцевать могу, говорить – нет. Георгиевна смеется: «Мямля!.. Каша во рту!.. Язык не туда подвешен!» А я – что? Я начинаю о чем-то – она затыкает, не слушает даже. Еще и обзывается: «Цицерон!..» Это оратор такой был. Еще при мамонтах жил, при динозаврах. Цицерон… (Пауза). Вчера сказала – даст мне какую-то брошюру. По красноречию. С упражнениями. А когда мне её читать? И упражняться когда? Все равно ничего не пойму. Ни мозгов моих не хватит, ни терпения… Всё это чушь собачья. (Изображает, передразнивая, Георгину Георгиевну). «Тебе бы лучше молчать и улыбаться». Улыбаться, ага! Я ей что, деревенский дурачок? Мальчик-маугли? (Пауза). А еще так говорит: «Включай обаяние, Андрюша!» Вот это я могу. Это запросто. Как газ поджечь. Сделаю большие глаза, наивные такие, лучистые… новогодняя гирлянда… похлопаю ресничками. «Это мне? Что вы… Я не приму… Нет, не достоин…» А у самого рот до ушей… Я же хитрый жук. И людям, Джим, это страшно нравится!.. Знаешь, как написали в газете «Советская культура»? «Гагарин балета»! Но так я (зажигает в глазах лампочки) – только на сцене. Ну и с «Советской культурой», конечно. С поклонницами так не надо. Женщины, они… С ними лучше – немного усталый… такой, знаешь ли, весь в себе… или, нет, не в себе!.. весь в искусстве, в танце… Рассеянный такой. Неземной. Сейчас покажу… (Показывает). «Что, простите?.. Автограф? Вам?.. Фото? Какое фото? Мое? Со мной?! Зачем? А-а-а, на память…» (Позирует с собакой, меняя позы, словно при фотосъемке).
Сцена 2
Парк культуры и отдыха.
Из динамиков гремит песня «Ландыши».
КИРИЛЛ и ПАВЕЛ, оба в плащах, сидят друг напротив друга в кабине колеса обозрения.
КИРИЛЛ. Паша, не пили опилки! Я понимаю. Всю дерьмовость ситуации понимаю не хуже твоего. Но ты тоже не будь наивным. Да-да, включай мозги. Идет холодная война. Мы его не выпускаем – международный скандал! Ладно, скандальчик. Заварушка. Импресарио рвет волосы – типа неустойка, ущерб для репутации и всё такое. Кому понравится? Капитализм! Человек человеку – волк. Им там не нужны старпёры.
ПАВЕЛ. Кто?
КИРИЛЛ. Старпёры, Паш. Старые пердуны. Им свежее мясо подавай. Газеты развоняются: «Железной занавес! Большой театр прилетел без главной молодой звезды!» Само собой, вражеские «голоса» пошумят. Но через неделю-другую – всем будет на это накласть.
ПАВЕЛ. Забудут?
КИРИЛЛ. Забыть не забудут. Переключатся на что-то другое: евреи и арабы, тамилы и сингалы… Ричард Никсон и… не знаю, Анджела Дэвис какая-нибудь. Ой, да мало ли в мире новостей… Что ни час – бамс: новость!.. Я закурю? Ты как на дым реагируешь?
ПАВЕЛ. А тут можно? Или вам всюду можно?
КИРИЛЛ. Хрена лысого – всюду!.. Ладно, потерплю. Вариант номер два: мы его выпускаем и – бамс! – он остается на Западе. Сбежал.
ПАВЕЛ. Попросил политического убежища?
КИРИЛЛ. Родину предал! Статья 64. И тогда уже такой международный кипиш… Скандалище! А это серьезно.
ПАВЕЛ. Очень?
КИРИЛЛ. На высшем уровне. До Кремля. Это уже будет длинная песня.
ПАВЕЛ. Да ладно…
КИРИЛЛ. Вот тебе и ладно. Они же начнут с ним всюду таскаться. Пропихивать. Понимаешь? Рекламировать! Использовать в своих гнусных пропагандистских играх. Он же будет мозолить глаза. Всему прогрессивному человечеству.
ПАВЕЛ. Это да. Как бельмо…
КИРИЛЛ. Точно! Как бельмо у всего мира. Понимаешь, значит.
ПАВЕЛ. У меня у папы бельмо было. После ранения…
КИРИЛЛ. И это будет удар. Ощутимый удар по престижу Советского Союза. И отца твоего героического. И по твоему, Павел, личному престижу тоже. Поскольку кто его лучший друг? Ты!
ПАВЕЛ. А что на мне свет клином сошелся? У него таких друзей – целый музей!
КИРИЛЛ. Допустим. Только секир-башка будет не всем. Далеко не всем. Эти ваши поэтессы-поблядушки, художники-пьянчужки… Их и так нигде не печатают. Нигде не выставляют. Или девочки из кордебалета… Что с них взять? Но ты даже не представляешь, как легко – бамс!.. как просто – бабамс! – и даже как приятно перекрыть кислород востребованному, набирающему популярность артисту.
ПАВЕЛ. Представляю. Меня и так вон в кино не снимают… И на телевидении всего четыре раза приглашали.
КИРИЛЛ. Был ты на виду – и нет! (Наклоняясь к Павлу). Тебе мало, что ты – еврей? Мало, что крутишься с фарцовщиками? Что неразборчив в личной жизни? Очень неразборчив! Думаешь, мы не в курсе, что ты нарушаешь правила социалистического общежития? В курсе! Так тебе еще и друг нужен – перебежчик! Невозвращенец! Изменник!
ПАВЕЛ. Вы… вы мне угрожаете, что ли?
КИРИЛЛ. Боже упаси!
ПАВЕЛ. Андрей – не перебежчик. И не диссидент. И вообще. И я вам – не Содом и Гоморра…
КИРИЛЛ (перебивает). Мы не пугаем. Мы добра хотим. И тебе, и Андрюше. И театру. И всей нашей стране. В этой сложной политической обстановке…
ПАВЕЛ (перебивает). Да нам дела нет до вашей обстановки!
КИРИЛЛ. Неправильно говоришь, не по-комсомольски.
ПАВЕЛ. Мы – в искусстве. В работе!.. Хотите добра, да? А к чему эта конспирация? Цирк какой-то! Нашли место. Я, может, высоты боюсь!.. На земле нельзя было поговорить?
КИРИЛЛ. Можно. Просто хочу, чтобы ты понял: с большой высоты больнее падать. Будешь лететь, пердеть и кувыркаться! Наш драгоценный балерун может совершить сейчас непоправимую ошибку. Ладно, что себе жизнь сломает, так еще и другие пострадают. О семье своей он подумал? Об отце с матерью? Он сейчас на краю и может запросто…
ПАВЕЛ (перебивает). Бамс бабамс?
КИРИЛЛ. И будет уже не до шалостей, Павел Эльфридович. Совсем не до смеха будет…
Сцена 3
Репетиционный зал Большого театра.
ГЕОРГИНА ГЕОРГИЕВНА сидит у зеркальной стены.
Музыка. Стук пуантов.
ГЕОРГИНА. Стоп! Стоп!.. (Музыка прерывается). А вот это мне уже не нравится. Совсем не нравится. Категорически! У вас же у всех классическая выучка! А точность где? Где изящество? Где магия?.. Корпус надо выше. А руки… руки тогда сами приспособятся. (Встает. Показывает). Раз—два! И раз—два—три!.. Ты пропой движение, а не захлебывайся! Что тут непонятного? Раз—два! Раз—два—три!.. В едином порыве! Вот! Другое дело!.. Именно так. Собрались, сосредоточились. Готовы? Пожалуйста, Ядвига! (Дает знак невидимой пианистке. Вступает музыка. Стук пуантов). Хорошо!.. Корпус! Не торопитесь! (Пауза). Рука! Раз—два!.. Пируэт! Плие!.. (Пауза). Неплохо… Можете, всё вы можете!.. Достаточно. Хватит! (Музыка обрывается). Спасибо. Все свободны.
(Обращается к невидимому собеседнику). Вы довольны? Надеюсь, угодила. Терпеть не могу эти постановочные съемки… Всегда отказываюсь. Только ради Андрюшки пошла вам на уступки… Репетиция с ним будет позже, тет-а-тет. Конечно, можете снимать, раз уж приехали. Но я не буду в его присутствии говорить какой он расчудесный! Это непедагогично. Сюда мне встать? (В сторону, к артистам) Я же сказала: все свободны! Все. И вы тоже.
(Подходит к невидимой кинокамере). Спросите здесь у любого – я учеников не выделяю. Нет у меня любимчиков. Вот руку даю на отсечение! Со всеми суха, строга, со всеми педантична. И ко всем, как мне кажется, одинаково справедлива. Но герой вашего фильма, нравится это кому-то или нет, он особенный… Да! Он Богом отмеченный. Я серьезно. Бог, он не выбирает. Конечно, Андрею многое дано от природы – и фигура, и ноги, и правильные пропорции. А его координация, вы видели? Прыжок, растяжка – это же что-то феноменальное! Правда? Каскад энергии! Электрический шок! И у него удивительный музыкальный слух. Он же растворяется в музыке!
Я ничего не понимаю: откуда? Как? Провинциальный мальчишка! Папа – слесарь, мама – медсестра. Или папа – медбрат, а мама – на стройке? Неважно! Бог не выбирает. (Пауза). Вы вот спрашивали: гений ли он? Я пугаюсь таких слов. Только, мягко говоря, не совсем нормальный может всерьез об этом рассуждать. Я всегда говорю артистам: смотрите на себя трезво и работайте до седьмого пота. Куда там… (Пауза). Он-то не страдает манией величия… Простой советский парень. Может, поэтому у нас сразу и сложились искренние отношения…
Не знаю, что добавить… Хотите – спрашивайте. У вас работает камера?.. Да, и вот еще что. Сроду не слышала от Андрея: «Я не могу». А уж тем более: «Не хочу! Не буду!» Это балет. Тут пахать надо. Надо вкалывать каждый божий день. А он – трудяга, да, он – большой труженик. И потому может вырасти в (произносит с прононсом) гранд этуаль. Но я, конечно, не представляю, как сложится его карьера дальше… Будем надеяться, да. Будем надеяться…
Сцена 4
На гримерном столе – гора сушеной воблы. А один шнур с нанизанной рыбой свисает с люстры. ПАВЕЛ чистит рыбу.
Входит АНДРЕЙ.
АНДРЕЙ. Здравствуйте, Мистер Икс!
ПАВЕЛ (поёт, вставая). «Друзья мои, я очень рад, что вы пришли на маскарад…»
АНДРЕЙ (бьет друга по поднятой вверх ладони). Что это за изба рыбака?.. Умнее ничего не придумал? У тебя фестиваль воблы?
ПАВЕЛ. А-а… Тетка прислала. Из Астрахани. Поезд встретил и с вокзала – на репетицию. С корабля на бал! Плотва, чехонь, краснопёрка, подлещик… Уровень!
АНДРЕЙ. Лучше бы она икры прислала…
ПАВЕЛ. Так весенняя же вобла! С икрой! Пощупай!..
АНДРЕЙ. Тут и щупать не надо. Как говорит моя Георгиевна, Федот, да не тот. И ради вот этой шелухи ты мне звонил? Это и есть твой сюрпрайз?
Садятся.
ПАВЕЛ. Бери, не брезгуй. Домашний посол. Грамотно все сделано. Тетка на рыбе собаку съела. Тут же главное – не пересушить. (Очищает воблу). Вуаля!.. У-у, жирная воблочка. (Ест). Божечки, как это вкусно! Бери, угощайся…
АНДРЕЙ. Какое – бери! У меня работа вечером. И буду я на весь театр благоухать…
ПАВЕЛ. А что такого? Подумаешь, принц. И у меня спектакль. (Поет). «Призываю всех: пусть звучит ваш смех, эта ночь дана для утех!..» Возьми, возьми! Попробуешь – за уши не оттащат.
АНДРЕЙ. Да отстань ты, Павлик. Вобла! Нашел еду. Она в зубах застревает. От соленого пить еще захочу.
ПАВЕЛ. (поет). «Эту чашу пью за дружбу нашу, за веселье до утра!..»
АНДРЕЙ. Что ты горланишь, как пьяная чайка?
ПАВЕЛ. Не чайка, а «Летучая мышь»!
АНДРЕЙ. Да хоть бы и «Летучий голландец»! Как говорит Георгиевна, поменьше театра в жизни, побольше на сцене.
ПАВЕЛ. Кажется, это Станиславский сказал, а не твоя мудрейшая из мудрейших… А у меня театр – всюду! И внутри театр, и снаружи. Не хочешь – не ешь. Наше хозяйское дело – предложить… (Ест). Мама дорогая, просто чума и объедение!.. Такую только на экспорт!
АНДРЕЙ. Да она у тебя с душком…
ПАВЕЛ. С каким душком! Пища богов!.. Что с Лондоном-то слышно?
АНДРЕЙ. Работаю потихоньку. Учу партии. А дальше – кто знает…
ПАВЕЛ. А что, могут и не взять?
АНДРЕЙ. Они всё могут. У нас что ни гастроли, то игра судьбы и случая. Это называется – отведен от поездки.
ПАВЕЛ (изображает диктора). Внимание, внимание! Вместо балета «Лебединое озеро» сегодня идет… электричка до Рязани! Билеты действительны!..
АНДРЕЙ. Смешно. Сам сочинил?
ПАВЕЛ. А ты хочешь?
АНДРЕЙ. Что я хочу? Выпить чаю с английской королевой и плюнуть в Темзу? Йес, ай вонт. Только от моих хотелок, май френд, это никак не зависит.
ПАВЕЛ. Привез бы мне «битлов»… «роллингов»… еще какие-нибудь пластиночки…
АНДРЕЙ. Раскатал губу. Как же! Всю валюту на тебя спущу!.. Вон ешь свою тухлую воблу. (Пауза). Ты Ольгу давно видел?
ПАВЕЛ. Звонила, зараза… Обещала зайти не сегодня-завтра. А вы всё враждуете?
АНДРЕЙ. Не ваше дело.
ПАВЕЛ. А зря… В твоей ситуации Олечка бы не помешала.
АНДРЕЙ. Что ты знаешь о моей ситуации?
ПАВЕЛ. Больше шансов, что выпустят, если здесь у тебя останется невеста.
АНДРЕЙ. Нашел невесту…
ПАВЕЛ. Ну, девушка.
АНДРЕЙ. В заложниках у советской власти?
ПАВЕЛ. Вот только власть не упоминай всуе!
АНДРЕЙ. А зачем им заложник? Я и так никуда не денусь…
ПАВЕЛ. Все вы так говорите…
АНДРЕЙ. Куда я сбегу от нашей Волги… Я хотел сказать, от нашей воблы… (Берет рыбу, начинает чистить). А, вобла-матушка?
Сцена 5
Репетиционный зал. У стены стоит ГЕОРГИНА ГЕОРГИЕВНА.
Звучит музыка. АНДРЕЙ танцует, но его не видно.
ГЕОРГИНА. Стоп! Стоп!.. (В сторону аккомпаниатора). Давайте вот что… Давайте прервемся ненадолго. Минут на пятнадцать. Ядвига Яновна, голубушка, выпейте кофе… Ну, хорошо, хорошо, не кофе! Что вы обычно пьёте в это время… Валерьянку? (В сторону). Старая вешалка… Выпейте яду… (Андрею). А ты, бог ветра, ком цу мир. (Андрей подходит). Что с тобой сегодня? Эти вялые кренделя… Это – прыжок? Нет. Это не прыжок. Это безобразие. Ты с таким багажом собрался к англичанам? Опозорить меня хочешь?
АНДРЕЙ. Какие англичане… Все вилами по воде…
ГЕОРГИНА. Помолчи. Такое людям показывать нельзя даже за рубли! А уж тем более – за валюту… Где твои эмоции? Где чувства? Оголяешь тело – оголяй и душу. (Пауза). Вы сговорились сегодня! Ядвига, как сонная муха, ветром её шатает, того и гляди носом по клавишам застучит. И ты, как спящая красавица…
АНДРЕЙ. Честно сказать?
ГЕОРГИНА. Нет, наври! «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»!
АНДРЕЙ. Да не выспался я…
ГЕОРГИНА. Не выспался он. Классический балет – это что?
АНДРЕЙ. Дисциплина.
ГЕОРГИНА. Запомнил… Запомнил, а не выполняешь! Спать надо, высыпаться, дрыхнуть без задних ног, а не с чувихами по Пешков-стрит…
АНДРЕЙ. Я такими глупостями не занимаюсь.
ГЕОРГИНА. А что вам еще делать? Весна! «Одни глядятся в ласковые взоры, другие пьют до солнечных лучей…»
АНДРЕЙ. Я вчера не пил.
ГЕОРГИНА. «Вчера»! Скажи еще, что вагоны разгружал!
АНДРЕЙ. А вы, вроде, тоже немного не того. Не в форме. Хмурая вы что-то, маринованная…
ГЕОРГИНА. Ты на меня не равняйся. Я – женщина слабая, чахлая, древняя. Я – балетное ископаемое. У меня бессонница. Читала всю ночь.
АНДРЕЙ (удивленно). И я! Читал. Утром надо было вернуть…
Короткая пауза.
ГЕОРГИНА. И мне утром…
АНДРЕЙ. А вы кого вернули?
ГЕОРГИНА. Кого надо… Много будешь знать…
АНДРЕЙ. Солженицына? Или Сахарова?
ГЕОРГИНА. Журнал «Корея»!.. К политинформации готовилась. Узнала, что после приезда на птицефабрику великого вождя товарища Ким Ир Сена, яйценоскость кур выросла на двести процентов!.. Теперь и ты знаешь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.