Жизнь надо жить

Не возвращайся туда, где тебе было хорошо! Лучше приятные воспоминания, чем посетить, повстречать, вновь увидеть места своего детства, юности, студенческой романтики.

Такое выработал я для себя правило. Но не единожды нарушить его мне пришлось.

Вовка Белов

Он был круглым отличником. Учились мы с ним в одном классе нашей сельской начальной школы. Сидели мы с ним за разными партами, но учительница первая моя у нас была общая: высокая, строгая, опытная, честная и неподкупная.

С Вовкой у нас в классе было постоянное соревнование, в котором мне всегда доставалось второе место. К примеру на контрольной по математике в четвёртом классе большинство учеников успевали решить по 3 – 4 задачки, которые учительница раздавала каждую задачку на маленьком листочке. Я успевал решить 9—10 задачек-листочков, а Вовка больше двадцати.

Он и читал бегло уже в первом классе, когда в конце второго мы с трудом читали вслух по очереди на уроке литературы. Все достоинства Вовкины теперь уже и не припомню.

А вот жили мы с ним в разных концах нашего большого села и потому после школы почти и не встречались. Семья у Беловых была большая, детей 5 человек. Вовка был не самый старший, но и не младше всех. Им было вовсе не скучно и из дому его ни к кому не тянуло. В отличие от Вовки, мой брат был на 5 лет младше меня, а мои старшие двоюродные братья жили далеко от нас в городе. Я общался с ними раз в году во время каникул.

Вовка по жизни наверняка выбился в люди. Связь с ним потерялась после пятого класса, когда наша семья уехала из села.

Хотелось бы узнать о нём. Но его нет ни в Одноклассниках ни в других социальных сетях.

Мой друг, Федька

Был у меня в школьном детстве друг, Федя. Ну жили близко, но в школу ходили порознь. Ну сидели за одной партой. Ну списывал у меня.

На Новый Год купили мы с папой ёлку, Принесли и поставили в сугроб напротив окна. Зашли в дом. Я сказал маме, что сам выбрал ёлку – красавицу.

После ужина мама посмотрела в окно: _ А где ёлка -то? Глянули мы с отцом, и в правду не видно. Оделись, вышли на двор и пошли по следу разыскивать беглянку. След на снегу только ёлочный, следов человечьих не видать – прямо как в сказке. Так и идём с фонариком по следу. Через один другой забор перелезли… Пока не вышли на утоптанную тропинку ещё надежда была, что настигнем. Ну вышли на улицу как раз возле Федькиного дома.

_Гляди – ка, наша ёлка – говорю я папе.

А в освящённом окне с не задёрнутыми шторами ёлку наряжают – нашу красавицу!

Зашли в дом. Поздоровались. Да и спроси невзначай: _ Где такую красавицу раздобыли? _ Федя в лесу срубил – говорят. _ Где же срубил -то? – спрашивает папа.

_Федька, иди скажи где ёлку срубил – зовут его. А Федька забился в угол и не выходит. Тут мы и предъявили свои права на нашу ёлку. Кстати, спиленную, а не срубленную топором.

Ели и сосны очень далеко от нашего степного села росли. Пешком по зиме не донесёшь. Росли правда сосны рядом с домом культуры – бывшей церковью. Но те были уже толстые да высокие.

В общем чуть не оставил нас на Новый Год без ёлки, Федька, мой друг.

С таким другом и враг не нужен!

Учительница первая моя была опытный педагог. Я тоже старательно учился и был у неё на хорошем счету. Учила всему: азбуке, арифметике, русской литературе… Традиционная русская школа, как на картине Н. П. Богданова-Бельского «Устный счёт», что печаталась на обложке учебника для начальных классов.

На уроке арифметики записала пример на школьной доске. Подходит и на ушко слушает правильный ответ.

Тянул я руку сказать ответ, тянул, ёрзал, ёрзал за партой, да и шепни соседу, Феде: _ Малоумная, мол, какая… Не зло так сказал, не в сердцах. А просто, ляпнул по детски не думая.

А Федька – друг, да и подхвати: _ Ага – говорит. Счас скажу про тебя! Не успел я сообразить, а в таких-то делах Федька соображал лучше меня, как: наябедничать; стибрить у кого что; проколоть велосипедное колесо кому. В общем Федька только поднял руку, учительница тут же подходит и склоняется к нему: _ Ну давай твой ответ. А Федька громко говорит: _ Я не ответ. Я про него хочу сказать! И отстраняется так это от меня, как словно я воздух испортил в классе.

_ Он! – говорит: _ Вас малуумной назвал! Вот!

Учительница спросила меня: _ Ты так сказал?

Ну как тут ответить, если врать совсем не обучен. Соврать – это же тоже уметь надо. Мог бы ещё ответить, что это слово не про неё совсем. Малоумными в классе про многих можно было сказать.

Да! – ответил я на её вопрос.

Хотя сказал – то во всё горло не я, а Федька!

Учительница сразу же обиделась: _ Не бывало у меня, чтоб такого слова от ученика услышать… Никаких моих извинений не принимала потом.

Заявила, что не будет учить этого ученика. А другие учителя меня не возьмут из солидарности с ней.

Тогда запросто оставляли на 2й год, а иногда и на 3й, но до 4 класса всё же дотягивали уже здоровенных «второгодников».

Как -то всё утряслось. Но обида на меня иногда проскальзывала во взгляде, а то и в словах моей первой учительницы.

Когда я впервые посмотрел фильм «Уроки французского “ по рассказу Валентина Распутина – грустный фильм, так напомнил мне этот школьный урок, который стал мне уроком на всю жизнь.

2 класс начальной школы, с. Абатское Тюменской обл.,1962г.

Вот такой был случай у меня в начальной школе. Сейчас учителя в школах плачут от выходок учеников и не имеют права даже повысить голос.

Грустно… пессимистично… и несправедливо.

Простите, девчонки

Такая гордая прошла с портфелем первый раз в первый класс.

На «Зинку-корзинку» уже не отозвалась. Как будто забыла все наши детские игры и приключения: снежные сугробы, горы из пиленых и колотых дров, огурцы и морковку с чужих грядок. А вскоре мы расстались с Зинкой, но как оказалось не навсегда. Перемена места жительства тому причина.

Появилась у меня вскоре Зинка вторая. Дет. сад, начальная школа, может даже первая любовь. До 5 класса длились наши с ней, как бы теперь сказали, отношения. Вновь переезд и вновь расставания, но снова не навсегда.

Работал я в 7 классе на кирпичном заводе. Грузим вдвоём с товарищем сухой кирпич на люльки конвейера. Рядом оживлённая группа девушек – студенток мед. училища работает. Ну в сравнении с нами они уже «тётеньки».

Вдруг одна подходит и спрашивает: _ А тебя не Володей зовут? Ты меня не узнаёшь?

_Зинка! Зина, та, что первая – гордая!

А позже, в Тюмени на втором курсе института это было, при посещении общежития Техникума торговли и кооперации встретил я и Зинаиду – 2.

«Как будто нарочно, как пишут в романах

Встречаются эти ребята повсюду!

Я тоже смущён совпаденьем немного.

Но в нём не фантазии нету не вздора.

Ходите не с краю, а главной дорогой,

И встретите всех, кто вам близок и дорог!

(Е. Долматовский «Добровольцы.» Роман в стихах.)

Переезд из села в город состоялся весной. Весна в тот год вышла ранняя.

Уже в апреля реки вскрылись ото льда и разлились широко.

Наверное так разливаются по весне только наши сибирские реки, которые текут на Север. Низовья Оби и Иртыша ещё подо льдом, а впадающие в них Тобол, Ишим и другие реки уже проснулись и поднялись. Поджимаемые на Севере могучими льдами и неожиданно вернувшимися морозами, на Юге области реки стремительно разливаются, затопляя всё вокруг.

Несудоходная летом р. Ишим, которую на одном дыхании можно перенырнуть, а переплыть и того легче. Весной не узнать нашу тихую речку – как море широка, в бинокль не разглядеть противоположный берег с нашего высокого у села Абатское.

Плыли мы на пароходе от с. Викулово через с. Усть-Ишим и почти у Тобольска, ещё до слияния Иртыша с Тоболом, сели на мель. Не смогли разойтись со встречным «колёсником» на узком фарватере реки. Твёрдый берег где-то в тумане. За бортом кусты тальника торчат из воды. Выдернул нас с мели тот же «колёсник» – колёсный пароход-буксир с чёрным угольным дымом из трубы. В середине 60-х «колёсники» ещё толкали и таскали баржи по нашим рекам.

За парту с Таней меня посадила учитель математики. Выяснилось, что я отстал по программе и подтянуть меня поручили моей соседке по парте.

Подтянулся-то я быстро, а вот «втюрился» надолго. Деревня, что ещё сказать!

На «23 февраля» девчонки нашего класса выгнали парней в коридор и разложили каждому подарки по партам. Достались мне карандаши и поздравительная открытка с инициалами: “ Т.Н.» Таня Низовских, почему-то был уверен я.

Ну и на «8 Марта» что-то там подарил «своей», «Т.Н.»

Одна девчонка осталась без подарка: Тамара Нагибина!?

Прости, Тамара! Сама тоже виновата! Вот так, я расшифровал инициалы «Т.Н.»

Выпускной вечер. Последний школьный вальс. Не знаю, как сегодня танцуют школьники на своих выпускных вечерах. Видно мы были воспитаны книжным духом и советскими кинофильмами.

Приглашу девушку на танец, держу в руке её тёплую ладонь. Волнует шибко близкая девичья плоть даже на «комсомольском расстоянии».

Да и ты далеко не безразличен ей. Как-то Это чувствовалось, ощущалось.

А вот смелости у обеих хватало только на школьный вальс.

В мечтах-то далеко, далеко забирался (залетал). И решительный был и отчаянный. И уже учась в институте, в другой город ездил к ней не один раз, повинуясь своим фантазиям.

Как-то в самом начале зимних каникул уговорил я её, и уже купили билеты на самолёт – пассажирский ЛИ-2 (21 железное сиденье вдоль бортов). Вместе полетим домой к родителям. Там, в полёте всё и решится у нас – как я распланировал.

Уже объявлена посадка на самолёт! Уже вызывают по радио двоих опоздавших! Уже самолёт вырулил на взлёт!

Тут только она подбегает к регистратуре. _Опоздала! Долго не было такси. Прости!

Уже простил. А самолёт улетел. А вскоре «улетела» от меня и моя школьная любовь. Прости, прощай.

Виталий Старпович, мой однокурсник, в стройотряде на строительстве вспомогательных объектов на ж. д. Тюмень-Тобольск-Сургут познакомился с девушкой Таней. По окончании работ приехали они в Тобольск, где мы и встретились. Я, как тоболяк, знакомил их с достопримечательностями города. Хорошо знакомил. Рассказал всё что знал и от себя многое добавил (привирал для красного словца). И видимо понравился Тане больше чем Виталий, да и она мне тоже понравилась. Ну что тут поделать – классический треугольник.

Виталий уехал домой в Тюмень, а мы с Таней остались (она оказалась тоже тоболячкой).

…Переправа. переправа. берег левый, берег правый. На пароме я и Таня. Подо мной мой мотоцикл. Жаркий август и свобода. Нету лучше время года … (Роман в стихах. Нет, не осилю. Не Долматовский.)

Уже неделю укатываю Таню на взятом на прокат у старшего брата мотоцикле «Восход». Езда на мотоцикле даёт ощущение полёта.

Отпустил сцепление, дал полный газ, скорость нарастает так, что вжимает в седло. На спидометре уже 100 км., а мне всё мало.

Не зря говорят в народе – мотоцикл это смерть молодёжи…

Но вот когда за спиной Таня я еду потише, поосторожней. Едем по лесным тропинкам на берег Иртыша, на самый крутояр. Ох и покатал я тогда свою Таню: и на мотоцикле и на зелёной душистой траве.

Целовались, обнимались, но и всё. Кремень девка!

_ Ты, что?! Меня папка убьёт…

Не было продолжения у нашего романа. А потом ещё столько случилось встреч и расставаний. Есть что вспомнить, но нельзя детям рассказать.

1973г., г. Тобольск

Родительский дом

«Родительский дом – начало начал, ты в жизни моей надёжный причал…» – поётся в песне.

Вот и у меня в жизни, как в песне. Только с оговоркой – родителей уже нет. И дети уже взрослые и уже есть внуки.

А родительский дом всё стоит. И Слава Богу!

Хотя он давно уже и не наш, и хозяев сменил не раз. Но стоит родительский дом! И это хорошо!

Давно замечено, что дом стоит пока в нём живут. И нет большой разницы кирпичный дом или деревянный. У доброго хозяина и деревянный дом простоит 100 лет. А родительскому дому уж точно век. Купили его дед с бабушкой в 1935 году у прежнего хозяина. Я уже в 1965 году, лазая по чердаку находил там журналы «НИВА» издания 1912 -14 годов.

Патефон в рабочем состоянии и старинные грампластинки, альбом грампластинок с речью И. В. Сталина на каком-то съезде. Всё от прежних хозяев. Медный «ведёрный» самовар, керосиновая лампа «на 7 свечей» с рукавным (а не плоским) фитилём при мне уже не использовали. Стояли они в кладовке и трогать их не дозволялось.

Огромный деревянный ларь для муки ёмкостью мешков на семь (из кедра) редко был наполнен меньше чем на половину. Бабушка каждый выходной стряпала шаньги, ватрушки, пироги. Она беспокоилась и торопила с покупкой муки деда.

Понятно, натерпелась в войну, когда осталась одна с двумя несовершеннолетними дочками и тремя квартирантами (мать и две дочки дальние родственники). Дед вернулся с войны в 43 году по ранению. Заработок его составлял то, что смастерит своими руками и продаст.

Столяром он был классным, хотя кисть левой руки не работала и всю жизнь маялся грыжей. Он был участником 3х войн: 1й Мировой, Гражданской и ВОВ.

Слава Богу дочерям повезло. Вышли замуж после войны за здоровых мужиков: за моего отца и моего дядьку. Оба зятя Пети: Пётр Максимович и Пётр Прокопьевич.

В доме нашем в разное время было по разному – то тесно, то пусто.

То старшая дочь с зятем живут, то младшая, дети родятся у них. То уезжают жить в другие края. Уж такова жизнь. Но рожать обе дочки приезжали в Тобольск к маме. А после подкидывали нас сыновей на лето к дедушке с бабушкой.

Помню в моём детстве вокруг нашего дома жизнь кипела. Были живы ещё соседи ровесники деда с бабой. Собирались летом на лавочке у дома, зимой приходили в гости и пели песни. Петь тогда народ любил – неказисто, но с чувством. Слушал я их песни лёжа на русской печи. А какой табачок курил мой дед – махорка 2й номер. Я специально пристраивался рядом, чтобы нюхать его запах. Но курить так и не пристрастился.

Родительский дом, ул. (Обдорская) Доронина, 13, 1960г.

Помню мама читала вслух зимними вечерами, когда мы жили в с. Абатском на юге Тюменской области, письма от деда с бабой из Тобольска. Дед обстоятельно описывал за сколько купил стеклорез и столярный клей, во сколько обошлась машина берёзовых дров, когда отелилась корова. В войну у бабушки было 2 коровы и козы. Они и помогли выжить в тяжёлую годину.

Как она справлялась с домом и хозяйством пока дед был на войне?

Помню летнюю страду на покосах. Это уже когда мы переехали жить в Тобольск. На одну корову траву косили семь человек (6 взрослых и я ученик 7 класса). А потом гребли. А потом стоговали. А потом вывозили сено на грузовой машине по бездорожью. Помогали знакомые с которыми бабушка потом расплачивалась молоком.

_ Держали корову, а молока и сметаны до сыта не ели – говорила моя мама.

Держали коров родители моих одноклассников: Юры Попова, Коли Моргулиса, Саши Кошкарова. Городской быт мало отличался от сельского. У многих городских семей домашнее сельское хозяйство. Вокруг города были пастбища для скота. Только в нагорной части Тобольска каждый день собирались с индивидуальных хозяйств коровы в два стада по 50 -70 голов. Да десяток колхозов в Тобольском районе. Со строительством Тобольского НХК всё больше деревень и сёл пустело. А после развала СССР и колхозы закрыли.

Но я продолжу о родительском доме. Дом тоже переживал большие перемены.

Начали разъезжаться из родного дома внуки: в Армию, на учёбу, на работу. Потом родители переехали в благоустроенную квартиру.

Что поделаешь – веление времени.

Потом дед умер и бабушка осталась одна. Одно время квартирантов пускала в дом. Так хотела умереть в родном доме. Помогали конечно по хозяйству ей, но только по выходным. Уже не было ни коровы ни свиньи.

Как-то старший брат, Валера, задумал пахать наш большой огород электроплугом. Достал конский лёгкий плуг, электрическую таль от подъёмной лебёдки. Саша, младший брат сварил конструкцию рамы. Я взялся за электрическую часть.

Эл. плугом пахали так споро, что наша бабушка, Мотрёна Ильинична попросила: _Дайте мне вспомнить молодость!

И вспахала одну борозду в 83 годочка!

Долго не поддавалась бабушка на уговоры, но наконец-то согласилась и перебралась из своего дома в квартиру к дочери. Родительский дом продали недорого. Завальный район не застраивали. Новостройки двигались совсем в другую сторону. А дома, по генплану не подлежавшие сносу, дорого не продашь.

Бабушка, переехав в благоустроенную квартиру, начала сдавать и долго не зажилась. Правду говорят, что старое дерево на новом месте не растёт.

А родительский дом стоит на своём месте и живёт!

П. С. Всё меньше деревянных домов и в исторической части города. Сгорел когда-то деревянный драмтеатр-теремок. Снесли дом Журавских в кедровой «Роще Журавских», что у ПАТП. Недавно сгорел дом в котором жил актёр Александр Абдулов. Брались восстанавливать и бросили «Дом декабриста Фонвизина». Историческая подгорная часть почти вся выгорела.

Да что уж говорить, если в Париже не уберегли Нотр-Дам (Собор Парижской Богоматери).

Но в Томске, Казани сохраняют деревянные постройки. В Тюмени недавно организовали пеший экскурсионный маршрут для знакомства с деревянной архитектурой (с озвучиванием аудиогидом).

Эх, какой-бы музей-усадьбу можно было-бы организовать в родительском доме. Только не по силам это одному хозяину.

Повезло мне

Местные пацаны красиво ныряли кто с пирса, а кто и с высокой набережной у пляжа города Алушты в Крыму. Маленькие и ловкие ныряльщики они, несмотря на небольшую глубину, не задевали дно, а по инерции тут же круто выскакивали из воды. Наловчились.

Завидно было, но признавая их мастерство, я даже не пытался нырнуть с набережной. Нырял себе с пирса и старался входить в воду без брызг. Длинное моё туловище шучкой входило в морскую воду и уже на глубине три метра начинало давить на уши. Долго находиться под водой не хватало дыхалки. Откроешь глаза, схватишь что успел увидеть на дне и быстрей на верх.

Этот мой нырок со знакомого пирса был обычным. Но когда я красиво вошёл в воду с вытянутыми вперёд руками и закрытыми глазами, вдруг ощутил сильный удар в голову. _Вот так и тонут – пронзила мой мозг мысль. Отчаянно заработав руками и ногами я выскочил из воды на пирс.

Кровь заливала глаза и лоб щипало солёной водой.

На отдых в Крым мы в первый и единственный раз приехали всей семьёй: отец и мама, я и младший брат. Ученик девятого класса я уже засматривался на девчонок. А вот они на меня… Нет. Толи недоставало мне смелости. Толи просто мне не везло.

Наложили мне на лоб четыре шва в городской ПОЛУКЛИНИКЕ (поликлиника по-украински). С забинтованной головой через два дня я и вся семья отправились в обратный путь.

Ехали поездом из Симферополя через Керченскую паромную переправу. Вагоны были без кондиционеров. От июльской жары вагоны раскалялись и только ночь приносила небольшое облегчение.

В ту ночь мою голову словно дятел долбил. Терпел, чтобы не беспокоить родителей. Итак, можно сказать, испортил отдых. Утром мама посмотрев на меня разволновалась не на шутку. Я понял, что «дело пахнет керосином». Ссадят на ближайшей крупной станции в больницу, а семье куда деваться? То ли бросить меня, то ли всем вместе оставаться со мной.

Проводница вагона подсказала, что в поезде едут студенты медики в Ташкент. Там в Ташкенте случилось крупное землетрясение с многими человеческими жертвами.

Привели мне на помощь красивую девушку студентку с красным чемоданчиком. Начала она развязывать повязку на моей голове да как заохает: _ Ой! Ой! Ой! Здесь же нужна операция! Наркоз!

_Ну – думаю я. Не спроста дятел всю ночь череп мой долбил…

А мама моя, после войны закончила Тобольское медучилище, каких только ран на мне не лечила. Смотрю на неё с надеждой.

«_Потерпи! – говорит мне мама.

И, отодвинув студентку, мама ножницами надрезала и выдернула одну нитку шва на моём лбу.

Потом начала выдавливать гной в ванночку, которую держала ассистентка – студентка. Гноя выдавили порядочно. А мне как -то сразу полегчало. Дятел, что долбил мне в череп – улетел. Спиртом обработали рану, но мне для наркоза не дали. Хотя отец и предлагал налить мне и себе.

И я быстро уснул, не смотря на жару. Студентка потом навещала меня – такого вот красивого. Перевязывала! Вот повезло мне!

Но через два дня в Куйбышеве сошла с поезда. Пересадка на поезд Москва-Ташкент.

Повезло мне с родителями – с ПАПОЙ и МАМОЙ.

Три моих брата

Было у меня три брата.

Брат-1. Двоюродный брат, Валерий Петрович Токарев (18.7.47- 25.3.2002).

Служил на Тихоокеанском флоте. Был гидроакустиком – это глаза и уши подводной лодки.

Три моих брата.

После службы и моего окончания школы поступали мы с Валерой в Тюменский индустриальный институт на новую тогда специальность – «Автоматика и телемеханника». На вступительном экзамене по физике поспорил он с преподпвателем по схеме генератора радиочастот. Доказал ведь ему, хотя общепринятая по школьной программе была совсем другая схема.

В октябре 1977года сговорились и втроём (Валера, моя мама и я) совершили «большое кругосветное путешествие» :

Москва (Волоколамск), Минск, Брест, Киев, Одесса, Севастополь, Волгоград, Тюмень, Тобольск.

Моряк-подводник, Валера, предложил и мы плыли из Одессы в Севастополь на теплоходе «Колхида».

Брат-2. Двоюродный брат, Леонтий Петрович Токарев (06.2.51—22.4.2019).

Большой любитель чтения. Ещё когда служил в Забайкалье читал в штабе в/части секретные материалы о Китайской армии.

В детстве мы с Лёней совершили «малое кругосветное путешествие». На лето наши родители отправляли нас в Тобольск к бабушке с дедушкой. Я ученик 4 класса, брат учился в 7-м.

Вначале ехали большим автобусом Тюмень – Ярково (переправа). На пароме через р. Тобол и до автовокзала в с. Иевлево пешком. Там пересаживали всех пассажиров в два маленьких автобуса. Тем летом, похоже, не было ни дня без дождя. И на грунтовых дорогах возникали пробки из машин сидящих в кюветах. Наши два автобуса объезжали пробки по полям по лесам и только утром следующего дня прибыли в Тобольск.

Брат-3. Родной брат, Александр Петрович Вевчеренков (12.4.59 -12.7.2019).

«Днюху» свою омечал в День космонавтики, но родился на 2 года раньше полёта Ю. Гагарина.

Служил в ПВО. Был ракетчиком на Советско-Китайской границе.

Работали мы с ним на одном предприятии, одно время даже в одном цехе.

Как-то жалуется он мне: «Обидели меня! Отпуск в июле дали…» Дело в том, что был Саша страстным охотником. В октябре, ноябре по первому снегу уходил в лес, как в книге В. Сёмушкина «Алитет уходит в горы».

Жил в охотничьей избушке. Вот как-то так и проводил свой отпуск.

Друзей и знакомых у него было много. Я удивлялся! Работал он сварщиком и был хорошим сварщиком. Мастером мне приходилось работать с рабочими из разных цехов. И если узнавали, что я брат Саши Вевчеренкова, то авторитет мне был уже обеспечен.

В общем путешествовали мои братья по жизни, каждый по – своему. Вот уже нет моих братьев! И души их где-то на небе! Так пусть хоть моя небольшая история, о моих трёх братьях, путешествует в необозримых просторах интернета!

Валера – лечь бы на дно, как подводная лодка

Он был старше меня на семь лет. Это теперь кажется, что немного, а в детстве это целая жизнь.

Я только закончил школу, а он уже отслужил три года в ВМФ. Гидроакустик – это же глаза и уши подводной лодки. И не каждый им может стать – это надо иметь почти музыкальный слух. Откуда слух? Да, он играл до Армии на гитаре по подъездам с пацанами. Школьные друзья это надолго.