Хочу с тобой

Глава 13

– Смелее, – приглашает Хоментовский, списывая заминку на мою неуверенность.

Сколько же омерзительных сплетен крутится вокруг этой семьи! Верить я им не спешу – сам знаю, как сильно пустые разговоры могут повлиять на судьбу человека в небольшом поселении. Но и игнорировать тоже не стану.

Захожу в заурядный кабинет, плюхаюсь на потертый стул и сходу прошу сигарету. Хоментовский охотно угощает. Я тут же жадно втягиваю в себя едкий никотин. Это снижает градус напряжения и позволяет сосредоточиться.

– Добрый вечер, Данил Андреевич, – вежливо здоровается капитан. Даже кажется, что в его глазах мелькает сочувствие. – Расскажите теперь мне, что случилось.

Я прищуриваюсь.

– Добрый, Семён Игоревич. С повышением вас. – Оглядываю кабинет. – Говорят, вы недавно место получили.

– Благодарю. Но давайте ближе к делу.

Передо мной довольно молодой мужик, лет под сорок. Высокий, подтянутый, с современной стрижкой. Брюхо, в отличие от большинства его коллег в станице, не висит, и даже намека на жир нет. Черты лица, как сказала бы Злата, правильные, располагающие.

И тем не менее внутри зреет неприязнь на каком-то подсознательном уровне. Адреналин всё еще в крови плещется, наверное, дело в нём, но мне упорно хочется драку продолжить и морду капитану набить.

Вкратце, без эмоций, объясняю, как меня подкараулили и били, пока не подоспела помощь.

– Ваши одноклассники? – приподнимает он брови.

– Да.

– Вы дружите? Не знал.

– Можно сказать и так. Иначе бы за меня разве вступились?

– Вас не было столько лет. Удивительно.

– У дружбы нет срока давности, – парирую я.

Пару ударов сердца мы молчим.

– Не тянуло всё это время на родину? – недобро усмехается Хоментовский.

– Не очень, – произношу я, разминая побаливающие кисти рук.

– Как жизнь в столице?

– Потрясающе. – Я провожу тыльной стороной ладони по губе, вижу на ней кровь. Поднимаю глаза на мента. И думаю о Марине.

Здоровый мужик, в погонах и при власти. Почему она его боится?

Подаюсь чуток вперед. Почему. Она. Блть. Его боится?

Вспышки ярости такие сильные, что отвожу глаза в сторону.

Удар подушки безопасности по лицу, а потом темнота. Но что было до?

Встряхиваю головой, прогоняя очередную вспышку из прошлого.

Хоментовский протягивает мне салфетку, я промокаю ею рот и подбородок. Потом вытираю руку.

– С вами всё в порядке, Данил Андреевич? – интересуется Хоментовский с участием. – Врача вызвать?

А можно?

– Терпит, – говорю вслух. – Чуть больше месяца назад я попал в аварию, с тех пор меня преследуют головные боли.

– Сочувствую. Хорошо, что всё обошлось. Да уж, ситуация, в которой вы оказались, не из простых. Если всё так, как вы утверждаете, то повезло, что ваши одноклассники прибыли на место. Кстати, как они узнали?

– Хороший вопрос.

Пашка объяснил, что услышал разговор нашего хуторского по телефону. Но разбираться с этим я буду сам, как выйду отсюда.

– Потому что со стороны всё выглядит так, будто вы толпой напали на троих человек и избили их, – тем временем продолжает капитан Хоментовский. – Вижу, что за десять лет вы отвыкли от местных порядков. Москва есть Москва, там даже люди другие. Но при всём желании я помочь вам не могу. И отпустить. До вторника посидите в обезьяннике, остынете, подумаете. Там посмотрим, будут ли заявления от пострадавших.

Я вскидываю глаза.

– До вторника?

– Да. Послезавтра утром лично отпущу вас. А ваши друзья… боюсь, попали на пятнадцать суток минимум. А там как пойдет.

– За то, что помогли мне? – Я вновь затягиваюсь.

Хоментовский подталкивает в мою сторону пепельницу. Пожимает плечами, дескать, от него мало что зависит. Правила есть правила.

– Позвонить дайте, – говорю я мрачно.

– Уже ночь, кому? Добрые люди спят, не будем их волновать попусту. Сделать всё равно никто ничего не сможет. Мне уже пора домой к семье. А без моего слова вы отсюда не выйдете.

Я напрягаюсь. Его семья – это моя хулиганка. А потом в голове возникает отвратная картинка, а следом шальная, но поразительно ясная мысль: если он Марину тронет, я его убью. Стряхиваю ее вслед за пеплом с сигареты. Происходящее в этой семье – не мое дело. Своих проблем до жопы.

Угрожать сейчас, будучи в моем положении, глупо. Как и злить капитана полиции. Взятку он у меня не возьмет – не доверяет. Тут надо по-другому.

– Позвонить дайте. Я найду кому.

– Не имею права.

Тушу окурок и решаю говорить открыто:

– Понимаю, что вы должны были принять чью-то сторону, Семён Игоревич. И явно не приезжего. Но может… не стоит рубить с плеча? И сходу ссориться. Если взглянуть на ситуацию под другим углом: человек я не новый, вырос на хуторе, в школу ходил, что в конце Вишнёвой. Как дальше сложится – время покажет. Возможно, нам еще долго жить рядом. И работать.

– Я не собираюсь с вами ссориться, – дергается капитан. – Вы устроили драку, избили людей. Что прикажете делать?

– С чего бы мне, миллионеру, кого-то избивать? Какой у меня мотив? Я приехал на свою землю, чтобы заниматься бизнесом и богато жить в свое удовольствие. Невесту с собой привез. С этими же людьми у меня ни одной точки соприкосновения не было и быть не может.

– Что же вы делали в воскресенье вечером у станицы? Почему не проводили время со своей красивой невестой? Неужто на свидание с местной девушкой рванули? С чьей-то женой или дочерью? Может, за этой и получили?

Он не мог знать, что я гнал к его падчерице. Но либо профессиональная чуйка мужика ведет, либо кто-то что-то видел и намекнул. Хоментовский неглупый мент, раз за разом бьет в цель.

– Может быть, – говорю медленно. – А может быть, и нет. Факт у нас один: я наследник и землю Шубину отдавать за три копейки не собираюсь. Как вы думаете с высоты своего опыта: у кого есть мотив меня испугать? Семён Игоревич, если меня убьют, хотите намекну, кто это будет? Дела еще нет, а я вам его уже раскрыть могу.

– Вы не из пугливых, – усмехается Хоментовский.

Впрочем, не спорит. И от этого немного жутковато. Мы синхронно берем еще по сигарете, закуриваем.

– Успех и трусость не совместимы, – утверждаю я.

– А что совместимо с успехом, Данил Андреевич?

Хоментовский склоняет голову набок и шарит глазами по моему лицу. У самого же маска непроницаемая. Эта сволочь прекрасно контролирует эмоции. Но беседовать ему со мной нравится – это факт.

– Риск?

– Ходят слухи, что вы неродной сын Кулаку. Если Родион затребует анализ ДНК и окажется, что вы никто?

В ответ я улыбаюсь специально заготовленной улыбкой.

Экспертиза уже была, когда мне было семь. Не знаю, с чего отец такое взял, почему засомневался, но меня сорвали с уроков в первом классе и потащили в город.

Помню, как при этом ругались родители. Какие слова выкрикивал батя в лицо маме. Тот самый животный ужас из детства от одной мысли, что из города домой я не вернусь, потому что чужой им, забыть невозможно. Родион тоже плакал, ему было года два-три. Он ничего не понимал, но впитывал в себя атмосферу и рыдал навзрыд, захлебываясь горечью. Я утешал и успокаивал брата, жалея и одновременно злясь, что ему никакую экспертизу делать не собираются.

Пульс частит.

Е*учее место, продать, а лучше – сжечь к чертям!

Тест показал, что вероятность нашего родства с Кулаком девяносто девять процентов. Глядя на меня, батя потом часто повторял себе под нос: «Один сраный процент».

– Вам, я слышал, тоже в скором времени может грозить тест ДНК? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Секунда истины.

Хоментовский застывает, маска слетает с его лица, которое искривляется злостью. Но мент быстро берет себя в руки.

– Кто вам сказал? Это тупые слухи! Люди от зависти пытаются очернить мою семью! Да, у меня две взрослые падчерицы, но я ращу их как своих родных дочерей. Многих трясет от зависти, глядя на нашу дружную семью.

Собственных детей у него нет, жена красивая, приезжая, не старая, но не рожает наследников. Загадочная беременность двадцатилетней падчерицы полгода назад встряхнула станицу. Я внимательно смотрю на его лицо, но не вижу ничего, что могло бы намекнуть на истинное положение дел.

Снова вспоминаю, почему торопился к Марине. Почему ни одна его падчерица никогда ни с кем не встречалась? Капитан полиции, у тебя там не горем, блть? Но даже если слухи – вранье, я прекрасно знаю, что они могут превратить жизнь в ад. Как это было со мной. Кровь показала, что я Миронов до кончиков волос, но всю жизнь до переезда в столицу меня так и звали кулацким ублюдком.

Немного подаюсь вперед.

– Мою мать тоже пытались очернить, – чеканю слова. – Теста ДНК я не боюсь, даже если тот вдруг понадобится. Я старший сын Андрея Кулака и его наследник. Я вообще ничего не боюсь и, как видите, довольно живучий и удачливый. Вы точно хотите запереть меня ни за хрен в камеру до вторника? Вы точно хотите со мной поссориться? – повышаю я голос.

Хоментовский ругается себе под нос. Дергается. А потом кладет на стол сотовый.

– У вас две минуты, Данил Андреевич, – рявкает он. Поднимается и отходит к окну.

Я киваю и беру трубку.

Глава 14

Отчим приезжает домой поздно ночью. Хлопает дверями, топает как слон, на собаку срывается. Короче, злится очень, мы с Варей, не сговариваясь, притворяемся мертвыми.

Утром за завтраком он снова дергается, рявкает. Ведет себя еще невыносимее, чем обычно.

– Что-то случилось, дядя Семён? – спрашиваю я аккуратно. Щедро намазываю кусочек хлеба маслом. Если нас ждет какой-то треш, лучше сразу об этом узнать.

Ментовский бросает в меня один из своих тяжелых взглядов, от которых хочется сознаться во всех грехах, пусть даже несуществующих.

– Дурынды наивные, живете тут на всём готовом, – бурчит себе под нос, хмурится. – Помните, я говорил на похоронах Кулака, что по миру скоро пойдем? Уже сухари пора сушить.

– Так а что случилось-то? Вечером всё нормально было, а ночью мы спали, – говорит Варвара.

– Кулацкий отпрыск с толпой друганов передрались с нашими. Чуть не поубивали друг друга! Меня ночью сорвали, пришлось ехать, решать.

– Родион? – удивляется Варя. – Он разве умеет? В смысле драться.

Сестра смотрит на меня в поисках поддержки. Быстро опускает глаза, стыдясь своей сильной реакции.

Я пожимаю плечами. Про Родиона я знаю лишь то, что он зазнавшийся мажор с сильной аллергией на цветение какой-то местной травы. Вечно весь в слезах, чихает беспрерывно и всех здоровеньких ненавидит. Неприятная сопливая личность.

– Нет, старший, – объясняет отчим. – Московский хрен приперся поживиться баблом отца. И судя по всему, так просто от этой падлы не отделаться, – добавляет он мрачно, сжимая вилку. – Приехал и свои порядки наводит. Конечно, это многим не нравится.

А потом до меня доходит.

– Сильно передрались? – вспыхиваю я.

До Родиона мне, конечно, нет никакого дела, как и до его старшего брата. Но ведь на них работает мой Колхозник Данил!

– Сильно. Старшего отмутузили прилично, приятно было посмотреть! – усмехается Ментовский. Улыбка у него неприятная, злая.

У меня же догадки вскачь, одна другую обгоняет. Данил не приехал на свидание. Я ждала долго, почти до восьми. Звонила ему – недоступен был. И до сих пор нет уведомлений, что абонент в сети. Он ведь… не был в той толпе? Божечки, и не спросишь напрямую. Как-то бы вскользь.

– А из-за чего конфликт случился? И с кем? – интересуется Варя. Она уже знает о Даниле и, кажется, старается мне помочь.

– С Шубиными. Те тоже не ангелы, конечно, но Миронов потом угрожал мне в участке, сученыш! Дескать, не отпущу его – плохо будет. И мне, и вам с матерью. Так и сказал, что доберется до моих дочерей и мало вам не покажется.

Неприятный холодок пробегает по коже. Мы с Варей испуганно переглядываемся. Ужасная семья Мироновых, совести ни у кого нет.

– Куда ни плюнь – все с баблом и при связях! А этот – по глазам видно, вытянет из нас последнее, ни перед чем не остановится, – психует отчим. – Не прошло и получаса, как мне из Краснодара позвонили и велели дело замять. Написать, будто по камерам видно, что не виноват Миронов. По камерам? Ха-ха! Вы у нас где-то видели камеры в станице, кроме как у банка? А тут в чистом поле! Ага, на сук повесили, ворон фотографировать. Так мало того, этот ублюдок отказался уходить без друзей, пришлось всех выпустить! Вторая сторона тоже люди непростые. Вот что мне прикажешь делать, Марина? Как в глаза им сегодня смотреть? Уволят меня – кто нас всех кормить будет? Ты?

– Я не знаю, – говорю честно. Пульс частит, становится страшно. – А… все живы? Никто не инвалид? – наконец закидываю удочку.

– Живучие твари, да. А жаль. Вы обе, – предупреждает отчим, очерчивая нас проницательным взглядом, останавливается на Варе, – особенно ты, девка бедовая, себе на уме, но держитесь от хуторских подальше. Я не шучу. Попадете между двух огней – вас в порошок сотрут. Опасно сейчас. Меня держитесь и во всём слушайтесь.

Мы с Варей снова переглядываемся. Я возвращаюсь глазами в тарелку. Вчера вернулась домой промокшая, расстроенная и немного злая. Выложила сестре всё, обсудили Колхозника вдоль и поперек. Послали куда подальше вслух и мысленно. Обманул. Позвал и не явился.

А тут такое! Интересно, он понял, что Ментовский мой отчим? Так быстро всё закрутилось.

Но как бы там ни было, Семён прав. Рядом с хуторским Данилом мне делать нечего. Уверена, о нём есть кому позаботиться. А я должна думать о себе и сестре. И о нашем предстоящем побеге.

Следующая неделя проходит как обычно. Данил появляется в сети, но не звонит, не пишет. Я тоже решаю с ним не связываться первой. Уж очень много мыслей моих он занимает, такого еще не было. И ладно днем – я переключаюсь на текущие дела, отстраняюсь. Ночью ведь никуда не денешься от себя самой.

Долго ворочаюсь, уснуть не могу, пока о нём не подумаю. О его голосе, о взглядах, в которых плескались неприкрытый интерес и смешинки. О близости его горячего тела и приятном ощущении спокойствия и безопасности. Оно родом из детства, я это точно знаю. С тех пор как папа нас бросил, я чувствую себя самостоятельной и ответственной. А раньше можно было ни о чём не беспокоиться.

Вечером всегда ощущаю сильную физическую усталость. Лежу в постели, считаю, сколько денег удалось отложить тайком и сколько еще нужно. Обдумываю планы, как сумку соберу, что возьму, что нет. На вокзал тайком побегу, на автобус сяду. И поеду навстречу будущему. В большой город. Одна! Мурашки по спине бегают.

Накручу себя, бывает, потом лежу с широко открытыми глазами, в потолок пялюсь. Сердце колотится, на грудь страхи давят. А подумаю о Даниле, и сразу сон приходит. Порой, правда, с ним связанный. Такой теплый-теплый, иногда горячий, что я простыню скидываю и дышу тяжело.

В воскресенье в церкви глазами против воли его ищу. Знакомую фигуру, голос, смех. Хоть что-нибудь. Убедиться бы, что всё в порядке. Сильные мира власть делят, а он простой парень, под замес попадет – мало не покажется.

Но не нахожу. Не приехал. И к лучшему.

Зато две звезды пожаловали: бывшая жена Кулака и невеста старшего сына, наша местная блогерша. Все из себя разодетые, важные. Я никогда не симпатизировала Кулаку, но сейчас даже немного сочувствую – его денежки будут тратить женщины, от которых он явно не в восторге был бы.

С женой Кулак развелся лет пять назад. Все знают, что та вышла за него уже беременной. И судя по всему, от другого. Жили они поначалу неплохо, но потом отношения стали портиться, в итоге двое самых богатых людей округи возненавидели друг друга.

Сейчас эта женщина ведет себя как королева. Разговаривает со всеми не без ноток презрения.

Забавно, как может всё поменяться. Ее и ее старшего сына часто унижали, теперь они вернулись, чтобы отомстить. И в рукавах у них миллионы козырей. Жутко, конечно, от этих мыслей. Бразильский сериал отдыхает.

Из санатория возвращается мама, и нам с Варей становится полегче, так как быт она берет на себя. Да и вообще спокойнее, что не втроем с отчимом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

В тексте упоминаются социальные сети Facebook и/или Instagram (организации, запрещённые на территории РФ).

Meta Platforms Inc. признана экстремистской организацией на территории РФ.