Ctrl+alt+love: история одной семьи

ГЛАВА 1. СЛУЧАЙНЫЙ КЛИК СУДЬБЫ.

Третий час ночи. За окном спальни Дмитрия светила луна, отбрасывая на стену тень от батареи отопления в форме решётки, как в тюрьме, но Дмитрий этого не замечал. Его внимание было полностью поглощено экраном ноутбука, который светил ему в лицо прямоугольником холодного синего света, как маячок потерпевшего кораблекрушение в кромешной тьме его спальни. Он сидел на кровати, прислонившись спиной к изголовью, покрытому пиджаком, который он снял час назад, и своего компьютера с механической скоростью переключал между открытыми вкладками браузера: GitHub с профилем его репозитория, где лежало несколько интересных проектов на Python; Stack Overflow с очередным вопросом про оптимизацию алгоритмов; Хабр с горячей статьёй про новый подход в машинном обучении; какой-то форум про 3D-печать, потому что последние две недели он был одержим идеей напечатать собственный принтер.

В наушниках, воткнутых в оба уха, тихо пела электронная музыка – что-нибудь минималистичное, что требовало внимания, просто фон, наложение звука для ночных часов кодирования. Это была его привычка: музыка помогала ему сосредоточиться, хотя его друзья это не понимали. Один из них, Сергей, любил говорить, что Дмитрий пытается заглушить звуки собственных мыслей, что это какой-то вид психологической защиты. Возможно, он был прав. Возможно, Дмитрий просто не хотел слышать, как громко работает вентилятор охлаждения его ноутбука.

Дмитрию было двадцать девять лет. За его плечами – два высших образования. Первое, официальное, он получил в московском Политехническом университете, потом ещё немного посидел в аспирантуре, прежде чем понял, что университетская наука – это не его. Второе образование было самостоятельным, почти шпионским: ночные часы перед экраном, Coursera, YouTube-каналы про программирование, книги на английском языке, которые он читал в оригинале, потому что в русском переводе часто что-то терялось. За этот годы самообучения он встал на ноги. За этот годы он начал получать нормальные деньги.

Работа текущая – это была должность Lead Developer в стартапе, который назывался что-то вроде «OptiMax» и занимался оптимизацией логистических сетей для интернет-магазинов. Компания то взлетала, то падала, как подброшенная монета, остаётся неизвестным, на какую сторону упадёт. Когда монета была в воздухе, все в офисе работали в режиме безумия, пили кофе литрами, обсуждали будущие раунды финансирования. Когда она приземлялась, наступал период паники: люди проверяли сайты с вакансиями, обновляли резюме, писали письма в другие компании. Дмитрий уже пережил три таких цикла. Он научился не привязываться эмоционально.

Его квартира – это была 1-комнатная квартира на юге Москвы, в районе, который был ни красивым, ни особо привлекательным, но зато был недорогим. Когда-то, в 2015 году, когда Дмитрий её купил, это была просто комната с окном, в которую он ходил спать. Теперь это была его миниатюрный технологический музей и складское помещение для его экспериментов. На полке рядом с кроватью стоял 3D-принтер, который он собирал из деталей неделю назад, как конструктор LEGO для взрослых. На полу валялись кабели, модули, документация на английском языке с пометками его почерка на полях – пережитки его попыток разобраться в электронике. На столе, покрытом слоем пыли, стояли две кружки с остатками кофе, одна из которых была забыта неделю назад. На стене висел постер с кодом на Python, который казался ему смешным лет пять назад, а сейчас просто депрессивным.

Любовные отношения? Да, у Дмитрия они были. На протяжении своей жизни он дважды влюблялся по-настоящему – не того типа влюбленность, которая приходит с гормонами и первым сексом, а той, что требует разговоров ночью, когда задаёшь вопросы и понимаешь, что хочешь знать ответы.

Первая была его однокурсница Маша Волкова. Они познакомились на лекции по высшей математике, когда она попросила у него ручку, потому что забыла свою. Маша была девушкой, которая смеялась легко, которая читала книги в метро и забывала выходить на своей станции, которая имела какой-то магический интерес ко всему. Дмитрий влюбился в неё медленно, как снег на ладони – сначала не замечаешь, а потом вдруг понимаешь, что тает. Они встречались два года. Они говорили о будущем, о детях, о том, какие собаки им нравятся (ему нравились овчарки, ей – коккер-спаниели). Потом она встретила его лучшего друга Сергея. Не встречалась с ним напрямую – это было сложнее. Это было такое, когда два человека смотрят друг на друга немного дольше, чем нужно, и оба понимают, что что-то изменилось. Маша ушла от Дмитрия честно, прямо, без лжи. Это было больнее, чем если бы она сказала какую-то сказку про то, что это не он виноват. Потому что это означало, что он мог бы быть другим, но так и не стал.

Вторая была Анна, коллега из стартапа номер два (между первым стартапом и нынешним было ещё несколько попыток, но об этом говорить было скучно). Анна была красивой девушкой в деловом смысле слова – хороший костюм, чёткие линии волос, умная улыбка. Она работала в отделе маркетинга, и они познакомились на встречу, когда обсуждали интеграцию API. Анна была рациональной, организованной, казалось, что она была идеальной парой для него, потому что тоже работала в tech. На третьем месяце отношений она предложила ему сходить на свидание в ресторан при свечах. Дмитрий согласился, потому что это казалось правильным. Во время ужина Анна рассказывала о своём дне, о том, как прошла презентация её проекта, о том, как она завоевала новых клиентов. Дмитрий кивал, улыбался, но половину времени он думал о том, что обнаружил в коде ошибку, которая могла разрушить всю систему. Анна это видела. Не прямо, но видела. Месяц спустя она оставила ему записку: «Я люблю тебя, но я не могу конкурировать с компьютером». Она была права. Ему было жалко её, но не настолько жалко, чтобы попытаться измениться.

После Анны Дмитрий дал себе честное обещание: никаких больше попыток. Личные отношения – это был сложный алгоритм, который он пока что не в состоянии оптимизировать. У него не было времени. У него не было потребности. Или, по крайней мере, у него была способность подавлять потребность до точки, где она становилась невидимой для других людей. Социальные сети он использовал только для профессиональной сети – LinkedIn, где он собирал связи, как коллекционер марок; GitHub, где его репозитории говорили сами за себя; иногда Twitter для чтения новостей про AI. Но иногда, в минуты слабости, когда он был пьян или когда у него была особо плохая неделя, он скачивал какое-нибудь приложение для знакомств, типа Tinder или Bumble, создавал профиль, писал какую-то непонятную биографию про то, что он работает в tech и любит читать, потом удалял всё через два часа, когда трезвость или здравый смысл возвращались.

Но сегодня ночь была другой. Он не знал, почему, но сегодня ночь была другой.

Он открыл браузер случайно, пока искал ссылку на статью про нейросети. Должна была открыться вкладка с Gmail, но вместо неё открылась страница какой-то социальной сети – ВКонтакте, на русский манер. Он почти удалил вкладку, но потом подумал: ну ладно, может быть, посмотрю, что там новое. Может быть, кто-нибудь из старых знакомых написал что-нибудь интересное. Может быть, его друг Сергей опубликовал очередную смешную мемку про жизнь в Москве.

Он стал скроллить ленту просто так, без целенаправленности. Фото кого-то на пляже, который явно был из Instagram, просто переложенный сюда. Фото кого-то с чашкой кофе в руках, с подписью про то, как хорош новый день. Видео с котами, которое уже видел, потому что интернет переполнен видео с котами. Видео с мотоциклом, который разбивается, потому что владелец не знал, что делает. Статья из какого-то новостного портала про повышение коммунальных услуг. Реклама, замаскированная под контент. Контент, переуважающийся в рекламу.

Совершенно обычная лента. Типичная, пока его палец – точнее, его трекпад, потому что мышью было неудобно лежать – не нажал на что-то случайно. Вкладка вдруг закрылась, потом открылась снова, и перед ним появился профиль.

Профиль Лилии.

На главном фото была она. Дмитрий не мог объяснить, почему это фото выделялось среди всех остальных фотографий, которые он видел. Может быть, потому что оно было сделано в режиме золотого часа, когда солнце уже приближается к горизонту и окрашивает всё в оранжевые и красные оттенки. Может быть, потому что на фото она полусогнутая, не в позе, которую обычно видишь на аватарах, а в какой-то естественной позе, как будто её поймали врасплох. Может быть, потому что её улыбка не была той улыбкой, которой люди улыбаются камере, готовясь к фото. Это была улыбка, которая казалась честной, даже немного застенчивой, как будто девушка удивляется, что её вообще снимают.

На фото она была в тёмной одежде, на фоне закатного неба, и её распущенные тёмные волосы вьются волнами до плеч. Ей было примерно двадцать пять или двадцать шесть. Её лицо было тем, которое можно назвать красивым, но не в том смысле, как красивых девушек в журналах. Это было красивое лицо с неправильностями – немного вздёрнутый нос, слишком широкие скулы, но всё это как-то работало вместе, создавая что-то, что Дмитрий не мог назвать иначе, как интересное.

Он нажал на профиль.

Другие фото: Лилия с другой девушкой, обе смеются в кафе, отражаются в окне; Лилия в горах, с тяжёлым рюкзаком за спиной, волосы развеваются ветром, лицо красное от усилия, но она улыбается; Лилия на фоне какого-то исторического здания – это был, наверное, Санкт-Петербург, судя по архитектуре, той фирменной смеси Европы и России; Лилия с котом, чёрным котом с ярко-зелёными глазами, кот выглядит очень довольным жизнью, а Лилия целует его в макушку, как мать целует ребёнка.

Дмитрий открыл биографию профиля:

«Лилия, 26 лет. Преподаватель английского языка. Люблю путешествия, книги и котов. Мой кот Ласка – король дома, я и мой кот живём вдвоём, но мы не против компании. Если тебе нечего сказать – лучше не говори, просто улыбнись».

На фото профиля кот выглядел так, как будто был соавтором этого описания и одобрял каждое слово.

Дмитрий лежал, глядя на экран, и в его голове началась внутренняя дискуссия, как если бы он запустил дебаг-режим для собственного сознания. Система возражений и доводов.

*Логика подсказывала ему: это просто красивый профиль. Её профиль видело, наверное, тысячу раз тысячи людей. Вероятность того, что она ответит на сообщение незнакомца, вероятность того, что она вообще прочитает его сообщение, была ниже одного процента. А вероятность того, что это приведёт к чему-нибудь реальному? Это была величина настолько мала, что её можно было считать нулём.*.

*Эмоции возражали: она не выглядит как бот. В её фотографиях есть что-то реальное, что-то, что нельзя сфальсифицировать. Посмотри на фото с котом – это не отредактировано Photoshop, это не какая-то искусственно создаваемая персона. Это реальная девушка.*.

*Предыдущий опыт шептал: ты помнишь, как это заканчивалось? Ты помнишь Маша? Ты помнишь Анну? Ты помнишь, как больно это было? Ты уверен, что хочешь пройти через это снова?*.

Дмитрий закрыл глаза. Попробовал рассчитать вероятность. Если он не напишет сообщение, вероятность чего-либо равна нулю. Если он напишет сообщение, вероятность хотя бы какого-то исхода выше нуля. Логика. Простая математика.

Он нажал на кнопку «Написать сообщение» прежде, чем смог переубедить себя. Это было как нажать на кнопку «Запустить» в IDE, зная, что ты не уверен, что код работает правильно.

Текст он писал пятнадцать минут, удаляя и переписывая каждое слово, как человек, который переписывает письмо любимому человеку много раз, прежде чем отправить. Сначала начал с традиционного: «Привет, я заметил твой профиль и подумал, что ты выглядишь интересной девушкой» – слишком банально, как открывающий тег в HTML, который ещё тысячу раз повторили другие люди. Потом попробовал что-то остроумное про котов: «Похоже, твой кот выглядит умнее, чем я» – звучало как попытка комика-неудачника, который смотрел слишком много старых мемов. Он написал что-то про путешествия, но это звучало как попытка скопировать её интересы, чтобы ей было приятнее. Наконец, после двенадцатой попытки, он написал что-то, что звучало близко к правде:

«Привет. Я видел твой профиль и заметил, что ты путешествуешь. Я тоже люблю путешествия, но обычно я путешествую в виртуальные миры через код, что, я признаю, намного менее захватывающе, чем реальные горы. Может, ты посоветуешь какой-нибудь реальный пункт назначения? Кстати, твой кот выглядит очень компетентным. Похож на того, кто может быть секретным агентом. Я Дмитрий».

Он прочитал текст три раза. Почувствовал себя идиотом из-за шутки про агента. Перечитал текст ещё раз. Подумал о том, чтобы удалить всё и начать заново. Но потом понял, что если он будет переписывать ещё, то никогда не отправит. Он отправил сообщение в четыре часа двадцать три минуты ночи.

Были четыре часа двадцать три минуты ночи, и Дмитрий только что отправил сообщение красивой девушке из интернета, не зная, что это изменит всю его жизнь. Но если бы он знал, он всё равно отправил бы его. Потому что что-то в нём, какая-то часть его алгоритма жизни, подсказала ему, что это был именно тот момент, когда надо было нажать отправить.

Дмитрий закрыл ноутбук и попытался уснуть. Но мозг его работал на повышенной скорости, как перегруженный сервер, и не мог остановиться. Он думал о том, как странно работает вероятность. Как странно, что случайный клик мышки может привести к чему-то важному. Или не привести. Скорее всего, не привести. Но может быть.

ГЛАВА 2. ПЕРВОЕ СООБЩЕНИЕ.

Лилия просыпалась в семь часов утра, как обычно. Её внутренние часы давно синхронизировались с расписанием уроков английского языка, которые она преподавала онлайн. Первая ученица в половине восьмого – это был её ежедневный ритуал, такой же неизбежный, как восход солнца, такой же обязательный, как дыхание. Будильник на телефоне она отключила где-то два года назад, потому что организм сам привыкал просыпаться в нужное время, как будто внутри её была маленькая встроенная программа пробуждения.

Она сидела на краю кровати в пижаме, которая когда-то была фиолетовой, но после многих стирок в холодной воде и стиральной машине, которая явно была в плохом настроении, превратилась в какой-то неопределённый серо-фиолетовый оттенок, похожий на цвет старого синяка. Её волосы были спутаны, лицо было помято, как скомканная бумага. На ногах были старые носки, которые давно потеряли эластичность и спадали с пятки. Красивая картина, которую никто никогда не должен видеть.

Ласка, её чёрный кот, спал рядом на подушке, скрутившись в идеальный клубок, как символ инь-янь, даже не поворачивая головы в сторону хозяйки. Его живот вздымался и опускался равномерно, как маятник сна. Кот был в плохом настроении – это был понедельник, и котам, как известно, понедельники не нравились. По крайней мере, это была самая удобная оправдание для того, что Ласка отказался встать с постели и требовал, чтобы его кормили, пока он лежит.

Лилия включила телефон. Дисплей вспыхнул, как маленькое солнце в темноте её спальни. Обычно в этот момент она начинала проверять сообщения: что-нибудь от мамы («Ты жива? Ты выспалась? Ты поела?»), возможно, уведомление о каком-нибудь платеже, может быть, письмо от студента с вопросом о домашнем задании или просьбой отложить срок сдачи. Но сегодня её взгляд упал на что-то необычное.

В списке дирек-сообщений было незнакомое имя: «Дмитрий».

Кто это?

Лилия открыла сообщение с той же смешанной эмоцией, с которой человек открывает письмо, на конверте которого написано что-то неизвестное. Сначала подозрение: ещё один неудачник из интернета, желающий получить её номер телефона, или, может быть, что-то похуже. Она видела в интернете достаточно странных вещей, чтобы быть осторожной. Потом она прочитала текст.

«Привет. Я видел твой профиль и заметил, что ты путешествуешь. Я тоже люблю путешествия, но обычно я путешествую в виртуальные миры через код, что, я признаю, намного менее захватывающе, чем реальные горы. Может, ты посоветуешь какой-нибудь реальный пункт назначения? Кстати, твой кот выглядит очень компетентным. Похож на того, кто может быть секретным агентом. Я Дмитрий».

По мере чтения её лицо менялось: сначала подозрение трансформировалось в удивление (это не было похоже на типичное спам-сообщение, которое обычно содержало либо комплименты о красоте, либо предложения встретиться сразу же), потом удивление превратилось в то, что было близко к тому, чтобы называться улыбкой (история про кота-агента была, надо признать, забавно сделана).

Лилия положила телефон на кровать и вышла на балкон своей маленькой однокомнатной квартиры. Квартира, которую она арендовала уже четыре года, находилась на шестом этаже панельного дома 90-х годов, в одном из спальных районов Москвы. Балкон был узким и холодным в любой сезон, но это был её балкон, её маленький кусочек воздуха, который видел восходы и закаты. Она обхватила себя руками, потому что в пижаме было холодно, и посмотрела на город, который просыпался под утренним небом. Её район не был красивым – обычные магазины, аптеки, обычные люди с обычными проблемами – но был уютным. Была маленькая булочная на первом этаже соседнего дома, был парк неподалёку, где она гуляла с Лаской, было что-то в архитектуре панельных домов 90-х, что говорило о добротности и простоте, о времени, когда мир был менее сложным, или, по крайней мере, казался менее сложным.

Лилия была одна. Не потому, что так хотела, и не потому, что так выбрала, а потому, что так получилось – одна из тех ситуаций в жизни, когда результат не равен ожиданиям, но со временем ты привыкаешь к нему и начинаешь думать, что это, может быть, было правильным решением.

До Дмитрия, или, точнее, до этого сообщения от Дмитрия, были отношения. Три серьёзных отношения, чтобы быть точной. Три попытки. Три неудачи. Может быть, четыре, если считать вещи, которые были почти отношениями, но не совсем.

Первый – это был Сергей, её одноклассник. Они встречались с одиннадцатого по двенадцатый класс, те чудесные годы, когда ты думаешь, что твоя любовь может длиться вечно, что ничто не может сломать то, что вы строили на переменах, целуясь за спортзалом, и в выходные, ходя в кино. Это была та романтика, которая кажется вечной, пока ты её живёшь, но когда она кончается, оказывается просто комедией с неудачным финалом. После выпуска Сергей пошёл в армию. Они попробовали дальше, но расстояния, письма, редкие видеозвонки, которые прерывались от плохого интернета на казарме – всё это сложилось в непреодолимую стену. Стена была не из кирпича, а из молчания, из понимания, что они больше не те люди, которыми были год назад. Сергей вернулся, но вернулся другим. Они встретились ещё раз, посидели в кафе, разговаривали вежливо, как незнакомцы, и поняли, что прошлое действительно прошлое.

Второй – это был Иван, которого она встретила на работе, когда работала в языковой школе в центре города. Иван казался идеальным для неё парнем. Он был умный, интересовался литературой, любил путешествовать, говорил на трёх языках. Они встречались два года. Первый год был чудесным, как сказка. Второй год начал трещать по швам. Лилия нашла в его открытом ноутбуке переписку с его бывшей девушкой, Таней, которая жила в Питере. Они не встречались, но в письмах было что-то такое, что заставило Лилию понять: Иван никогда не ушёл от неё полностью. Он оставил часть себя там, в Питере, в тех письмах. Лилия не устроила скандал. Она просто взяла Ласку (кот достался ей в этом разводе, потому что Иван считал, что кот это просто животное, а не личность) и ушла. Иван звонил ей неделю, потом месяц, потом всё утих. Иногда она видела его в социальной сети, он был счастлив с Таней, они жили в Питере, у них была собака. Лилия была рада за него, но не очень сильно.

Третий – это был Максим, её коллега из языковой школы, где она работала три года назад. Максим был весёлый, харизматичный, тот тип человека, который входит в комнату, и все люди в комнате становятся чуть более весёлыми. Казалось, что он действительно её любил. Он приносил ей кофе, запоминал, как она его пила, приносил её любимые булочки от булочной на углу, смешил её, пока они проверяли тесты студентов. Но потом он получил предложение работать за границей, в Берлине, в крупной компании. Он пришёл к ней и сказал: «Я получил предложение. Мне кажется, ты должна знать». Потом добавил: «Ты можешь со мной поехать, если хочешь». Но в его словах была предупреждение, которое звучало как: «Это может не сработать. Это может быть ошибкой. Ты можешь испортить свою жизнь, следуя за мной». Лилия не захотела быть тем, кого «может не сработать». Она не захотела быть ставкой, которую Максим не хотел рисковать. Она ушла сама, лучше, чем быть оставленной. После её ухода Максим не боролся. Может быть, это было облегчением для него. Может быть, он уже собирался закончить отношения. Может быть, Лилия просто сэкономила им обоим неудобство.

После Максима, три года назад, Лилия дала себе обещание: никаких случайных мужчин из интернета, никаких быстрых романов, ничего, что можно будет потом обвинить в необдуманности. Она сосредоточилась на работе, сначала в языковой школе, потом она бросила школу, потому что её руководитель был придурком, и начала давать частные онлайн-уроки. Это была хорошая идея. Она развивала свой малый бизнес, получала хороший доход, имела гибкий график. Она путешествовала в отпусках – в основном по России, потому что за границей было дорого, потому что она хотела сэкономить деньги, потому что она всё ещё верила, что когда-нибудь встретит человека, с которым захочет путешествовать по миру. На Ласку она тратила любовь, которая осталась после её отношений. Он был идеальным партнёром: никогда не предавал, всегда был рад её видеть (ну, примерно), никогда не говорил неправильные вещи, не оставлял её на свидание, не ходил в Берлин.

Её подруга Маша постоянно ругалась на неё за этот подход. Маша была замужем, два детей, полная жизнь, которая была как адский водоворот, но она была счастлива. «Ты не можешь просто прожить жизнь в режиме паузы», – говорила Маша. «Ты должна рискнуть. Ты должна позволить себе быть счастливой. Счастье не приходит, когда ты сидишь дома и ждёшь его». Лилия отвечала, что она счастлива – и она действительно не лгала. Она была счастлива одна, счастлива со своей работой, со своим котом, со своими книгами. Но была ли это правда, или это была просто её защита от новой боли? Была ли это счастье, или это было просто отсутствие несчастья?

Теперь, прочитав сообщение от Дмитрия, стоя на балконе в сером пижаме с пятнами, которые она не помнила, как туда попали, Лилия почувствовала что-то, что она не ощущала уже долгое время. Небольшой трепет в груди. Не потому, что Дмитрий казался ей идеальным (как он может казаться идеальным, если она его не видела, если она знала о нём только через несколько строк текста?). Просто потому, что в его словах не было того, что была в сообщениях типичного спамера. Не было льстивости, которая казалась синтетической. Не было попытки произвести впечатление агрессивной мужественностью. Не было такого: «Ты очень красивая, давай познакомимся» или «Я вижу, что ты одна, может, я помогу?». Вместо этого было что-то более человечное. Более реальное. Шутка про кота была забавной. Признание о том, что он путешествует через код, было честным.

Лилия закончила свой первый урок около девяти часов утра. Ученица была восьмилетней девочкой, которую звали Соня, которая интересовала себя больше рисованием, чем английским. Сегодня они проходили слова про животных, и вместо того, чтобы повторять слова, Соня рисовала котика и спрашивала Лилию, как это будет по-английски. Лилия терпеливо объясняла, что кот – это cat, a kitten – это маленький котёнок, и Соня рисовала ещё больше котиков, пока экран не был полон кошками всех размеров. Было это раздражающим? Может быть, немного. Но Лилия понимала, что дети учатся по-своему, и если Соня ассоциирует английские слова с рисунками, то это тоже хороший способ.

После урока Лилия позавтракала: каша с ягодами и кофе – её привычная комбинация, которая не менялась годами. Кофе была растворимый, потому что настоящий кофе она готовила только в выходные, когда была время. Каша была манная, потому что у неё были под рукой, и она была ленива готовить что-то более сложное.

Потом она приняла душ (горячая вода, дешевый шампунь, который пахнул клубникой, но был явно сделан не из клубники). Волосы высушила феном. Нанесла минимум макияжа – тушь и помаду. Одежда была обычная: чёрные джинсы, серая кофта, чёрные сапоги. Ничего особенного, ничего, что была бы сказана: «Я ожидаю важного события». Просто одежда для дома, для жизни, для обычного дня.