Двойное дно
- -
- 100%
- +
– Да.
– Первое утверждение: "У меня есть опыт, когда я чувствую себя оторванным от самого себя, как будто наблюдаю за собой со стороны."
– Восемь, – ответил Марк без колебаний.
– "Иногда я слышу голоса в своей голове, которые говорят мне, что делать, или комментируют мои действия."
– Семь.
– "Бывает, что я не узнаю себя в зеркале."
– Пять.
– "Иногда я чувствую, что мое тело мне не принадлежит."
– Девять.
Софи продолжала задавать вопросы, и ответы Марка рисовали картину серьёзного диссоциативного расстройства. Его баллы по всем шкалам были значительно выше нормы.
– Мистер Холден, вы упомянули, что иногда слышите голоса. Можете рассказать об этом подробнее?
– Это не голоса в обычном смысле, – он потёр виски, словно у него болела голова. – Скорее, мысли, которые не кажутся моими. Иногда они советуют мне быть осторожным, иногда критикуют за что-то. А иногда иногда они говорят о вещах, которые я не понимаю.
– Например?
– Недавно, ещё до ареста, этот голос сказал: "Они скоро придут за нами. Нужно быть готовым." Я не понимал, что это означает, но чувствовал тревогу.
– А есть ли у этого голоса имя? Отличается ли он от вашего внутреннего голоса?
Марк надолго замолчал. Его глаза закрылись, и выражение лица начало меняться. Мышцы расслабились, дыхание стало более глубоким.
– Его зовут Алекс, – произнёс он другим голосом. Более резким, увереным. – И он устал скрываться.
Софи почувствовала, как по спине пробежал холодок. Изменение было драматическим – не только голос, но и вся поза Марка трансформировались. Он выпрямился, его взгляд стал более прямым и оценивающим.
– Алекс? – осторожно спросила Софи. – Можете ли вы рассказать мне о себе?
– Я тот, кто защищает, – ответил он. – Когда Марк слаб, когда он не может справиться, я беру контроль. Я делаю то, что необходимо.
– А что необходимо, Алекс?
– Справедливость. Марка всю жизнь обижали женщины. Мать, воспитательницы в детском доме, приёмные матери. Все они были жестокими, все причиняли боль. Кто-то должен за это заплатить.
Софи старалась сохранить спокойствие, хотя её сердце бешено колотилось. Если это не игра, она разговаривала с альтернативной личностью серийного убийцы.
– Алекс, помните ли вы, что происходило с женщинами, которых вы наказывали?
– Конечно, помню, – в голосе послышалась гордость. – Каждую деталь. Они получили то, что заслуживали. Особенно последняя, эта психолог. Она думала, что может лечить людей, но сама была сломленной.
– Кэтрин Уайт?
– Да. Она была особенной. Напоминала мне кое-кого.
– Кого именно?
Внезапно выражение лица снова изменилось. Уверенность исчезла, вернулась растерянность. Марк моргнул несколько раз, словно пытаясь сфокусировать зрение.
– Доктор Беннет? Извините, я что сейчас произошло? Мне кажется, я отключился.
– Мистер Холден, вы помните, о чём мы говорили последние несколько минут?
– Нет последнее, что я помню, это ваши вопросы о голосах. А потом пустота. Сколько времени прошло?
Софи посмотрела на часы. Около десяти минут.
– Несколько минут. Это нормально для вас – такие провалы во время разговора?
– Да, к сожалению. Особенно когда я нервничаю или устаю. Это одна из вещей, которая больше всего меня пугает. Я могу потерять часы, даже дни, и не помнить, что делал.
Софи изучала его лицо, пытаясь найти признаки обмана. Но Марк действительно выглядел растерянным и обеспокоенным. Либо он был выдающимся актёром, либо переживал настоящие диссоциативные эпизоды.
– Мистер Холден, я хочу попробовать технику гипноза. Это поможет нам получить доступ к воспоминаниям, которые могут быть подавлены. Вы согласны?
– Если это поможет выяснить правду, то да.
– Хорошо. Устройтесь поудобнее и закройте глаза. Сосредоточьтесь на моём голосе.
Софи начала стандартную процедуру гипнотической индукции. Её голос стал мягче, монотоннее, создавая расслабляющий ритм.
– Дышите глубоко и медленно. С каждым вдохом вы расслабляетесь всё больше. Мышцы вашего лица расслабляются, напряжение уходит из плеч, из рук.
Марк погружался в транс быстрее, чем обычно. Это могло указывать либо на высокую гипнабельность, либо на диссоциативное расстройство – люди с такими проблемами часто легко входят в изменённые состояния сознания.
– Теперь вы полностью расслаблены. Я хочу, чтобы вы перенеслись в прошлое. Давайте начнём с недели до вашего ареста. Где вы были?
– Дома, – тихо ответил Марк. – Смотрел телевизор.
– А что показывали по телевизору?
– Новости. Говорили об убийствах. О том, что полиция ищет серийного убийцу.
– Что вы чувствовали, слушая эти новости?
– Страх. И что-то ещё. Что-то тёмное поднималось изнутри.
– Расскажите об этом тёмном чувстве.
Марк помолчал, его дыхание стало неровным.
– Это не моё чувство. Оно приходит от него.
– От кого, Марк?
– От Алекса. Он радуется. Он гордится тем, что сделал. Он хочет, чтобы все знали, какой он умный.
Голос Марка начал меняться, становясь более твёрдым.
– Они такие тупые, эти копы. Ищут не там, где нужно. А улики я специально оставил им подсказки, но они слишком глупы, чтобы их понять.
– Какие подсказки, Алекс?
– Символы. На телах. Это не просто царапины. Это послание. Каждый символ рассказывает историю о том, что сделала эта женщина, за что она умерла.
– Можете объяснить символы подробнее?
– Первый символ – это материнский знак. Для женщин, которые были жестокими матерями или могли бы ими стать. Второй – знак лжи, для тех, кто обманывал. Третий.
Внезапно Марк/Алекс замолчал.
– Продолжайте, – мягко попросила Софи.
– Нет. Хватит на сегодня. Ты задаёшь слишком много вопросов, доктор Беннет. И ты слишком похожа на неё.
– На кого?
– На последнюю. На психолога. У вас одинаковые волосы, одинаковый голос. Даже духи пахнут так же.
Софи почувствовала, как кровь отлила от лица. Она действительно использовала те же духи, что и много лет назад – лёгкий цветочный аромат, который ей подарил муж на годовщину свадьбы.
– Алекс, я хочу, чтобы вы позволили Марку вернуться.
– А если я не хочу? Если мне нравится разговаривать с тобой? Ты понимаешь меня лучше, чем все остальные.
– Алекс, пожалуйста.
– Хорошо. Но мы ещё поговорим, доктор Беннет. У нас будет много времени для разговоров.
Лицо Марка снова расслабилось, дыхание выровнялось. Через несколько секунд он открыл глаза и посмотрел на Софи с обычной растерянностью.
– Что произошло? Я снова отключился?
– Да. Около пятнадцати минут. Что вы помните?
– Ничего. Полная пустота. – Марк потёр лоб. – У меня болит голова. Это часто случается после провалов.
Софи посмотрела на часы. Они занимались уже полтора часа, и она получила более чем достаточно материала для первоначального анализа.
– Мистер Холден, на сегодня хватит. Мне нужно время, чтобы обработать информацию. Мы встретимся завтра?
– Конечно, доктор. Спасибо, что пытаетесь мне помочь. Я знаю, что со мной что-то не так, но не могу понять, что именно.
Когда Марка увели, Софи осталась в комнате наедине со своими мыслями. Выключив диктофон, она попыталась проанализировать увиденное. С одной стороны, поведение Марка соответствовало классическим симптомам диссоциативного расстройства личности. Провалы в памяти, изменения голоса и манер поведения, наличие альтернативной личности с собственными воспоминаниями и мотивами.
С другой стороны, некоторые детали беспокоили её. Альтернативные личности обычно развиваются как защитный механизм против травмы. Но Алекс не защищал – он нападал. Более того, он демонстрировал детальные знания о преступлениях и даже хвастался ими.
И это замечание о её сходстве с последней жертвой Софи вспомнила фотографии Кэтрин Уайт из дела. Действительно, сходство было поразительным – тот же оттенок русых волос, примерно такое же телосложение, даже возраст почти совпадал.
Возможно, Марк выбрал её не случайно. Возможно, она сама была частью его плана.
Софи собрала свои материалы и направилась к выходу. В коридоре её ждал детектив Маккарти.
– Как прошла встреча? – спросил он.
– Сложно. Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Джеймс, а вы проверяли, не было ли у Холдена психологического образования?
– Нет, почему? Что-то подсказывает?
– Он демонстрирует симптомы диссоциативного расстройства, но некоторые детали кажутся слишком правильными. Как будто он изучал это заболевание по учебнику.
– Проверим. А что ты думаешь в целом – он притворяется или действительно болен?
– Пока не знаю. Но есть кое-что ещё, Джеймс. Он упомянул, что я похожа на последнюю жертву. И он прав – сходство действительно есть. Что, если он выбрал меня не случайно?
Детектив нахмурился.
– Ты думаешь, он специально попросил о встрече с тобой?
– Не попросил. Но мог знать, что меня назначат экспертом. Я единственный криминальный психолог в городе со специализацией по диссоциативным расстройствам.
– Софи, может, тебе стоит отказаться от этого дела? Если есть личная угроза.
– Нет, – твёрдо ответила она. – Если он действительно планировал встретиться со мной, отказ только подтвердит его ожидания. Я должна довести экспертизу до конца. Но мне нужна дополнительная информация о его прошлом.
– Что именно?
– Проверьте все учебные заведения, где он мог учиться под любыми именами. Особенно курсы психологии, медицины, всё, что связано с изучением психики. И ещё – я хочу поговорить с людьми, которые знали жертв. Особенно с коллегами Кэтрин Уайт.
– Зачем?
– У меня есть теория. Что, если он изучал не только психологию, но и конкретно меня? Мою работу, мои методы, мои предпочтения? Кэтрин Уайт работала в той же области – она могла быть источником информации обо мне.
Детектив молча кивнул.
– Я организую встречи. Но, Софи, обещай мне – будешь осторожна. Этот тип непредсказуем.
По дороге домой Софи несколько раз проверяла зеркала заднего вида. Тот же странный эффект, что и вчера – машина, которая, казалось, следовала за ней, но исчезала, когда она пыталась её рассмотреть.
Дома её ждал Дэвид с обеспокоенным лицом.
– Как прошёл день?
– Встретилась с пациентом. Дэвид, мне нужно кое-что тебе сказать. Этот человек он может представлять опасность. Не только как пациент, но лично для меня.
– Что ты имеешь в виду?
Софи рассказала о сходстве с последней жертвой, о странных замечаниях Марка/Алекса, о своих подозрениях.
– Софи, может, стоит отказаться от этого дела? Твоя безопасность важнее любой экспертизы.
– Я не могу. Если он действительно планировал всё это, отказ будет означать, что он выиграл. К тому же, он в тюрьме. Что он может сделать?
Но даже произнося эти слова, Софи понимала, что люди вроде Марка Холдена редко действуют в одиночку. И что его истинные планы могли быть гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Той ночью ей снова приснился сон. На этот раз она сидела в той же комнате для допросов, но по другую сторону стола. Марк/Алекс смотрел на неё и улыбался холодной улыбкой.
"Теперь ты понимаешь, доктор Беннет? Ты стала частью эксперимента. И самое интересное только начинается."
Софи проснулась с ощущением, что за ней наблюдают. Но когда она посмотрела в окно, улица была пуста.
Глава 3: Детские травмы.
Архивы Департамента социальных служб провинции Онтарио хранили свои секреты в серых металлических шкафах, расположенных в подвальном помещении административного здания. Софи потребовалось три дня и помощь детектива Маккарти, чтобы получить доступ к личному делу Марка Холдена времён его пребывания в системе опеки. Теперь она сидела за маленьким столом под флуоресцентными лампами, изучая документы, которые должны были пролить свет на формирование личности человека, возможно, являющегося одним из самых жестоких серийных убийц в истории Торонто.
Дело Марка оказалось толще, чем она ожидала. Социальные работники тех лет были чрезвычайно тщательны в документировании каждого аспекта жизни детей, находящихся под их опекой. Софи начала с самых ранних записей.
Первый отчёт датировался 23 сентября 2005 года, когда Марку было двенадцать лет. Социальный работник Мэри Томпсон писала:
"Ребёнок был обнаружен в квартире матери через три дня после её смерти от цирроза печени. Соседи сообщили о неприятном запахе. Марк находился рядом с телом матери, по-видимому, пытаясь привести её в чувство. Состояние истощения, обезвоживания. Квартира в антисанитарном состоянии, холодильник пуст, признаки длительного пренебрежения потребностями ребёнка."
Далее следовало медицинское заключение доктора Харольда Вайнштейна:
"Пациент демонстрирует признаки длительного физического и эмоционального насилия. Множественные шрамы различной давности на спине и руках, соответствующие ударам ремнём. Недостаток веса составляет приблизительно 20% от возрастной нормы. Психологическое состояние: выраженная замкнутость, отказывается говорить о матери, демонстрирует признаки посттравматического стресса. Рекомендуется немедленная психологическая помощь."
Софи нахмурилась. В их вчерашнем разговоре Марк упоминал, что мать его била, но не говорил о масштабах насилия. Рубцы от ремня на спине двенадцатилетнего ребёнка говорили о годах систематических издевательств.
Следующие документы описывали первую попытку устройства Марка в приёмную семью. Джим и Кэрол Андерсон, супружеская пара средних лет без собственных детей, взяли его в ноябре 2005 года. Их отзывы первые несколько месяцев были оптимистичными:
"Марк тихий, послушный ребёнок. Хорошо учится в школе, помогает по дому. Иногда видим кошмары, но в целом адаптируется хорошо."
Но уже через полгода тон изменился:
"Марк становится всё более замкнутым и агрессивным. Несколько раз поймали его на жестоком обращении с соседскими кошками. Когда мы попытались поговорить с ним об этом, он впал в ярость, начал кричать и бросать предметы. Мы больше не чувствуем себя в безопасности."
Последняя запись Андерсонов была от мая 2006 года:
"Прошлой ночью обнаружили Марка в нашей спальне. Он стоял у кровати с кухонным ножом в руках, просто смотрел на нас. Когда мы проснулись, он убежал. Мы не можем больше держать его у себя. Просим о немедленном переводе."
Софи почувствовала холодок. Тринадцатилетний Марк с ножом в спальне приёмных родителей – этот образ жутко перекликался с методами взрослого убийцы.
Следующая семья, Роджер и Сьюзан Миллер, продержались с Марком всего три месяца. Их отчёты были ещё более тревожными:
"Марк демонстрирует признаки диссоциативного поведения. Иногда он словно не узнаёт нас, смотрит как на чужих людей. В такие моменты его личность полностью меняется – он становится холодным, расчётливым. Однажды мы услышали, как он разговаривает сам с собой в своей комнате, но это был не монолог – он отвечал кому-то, как будто в комнате был ещё один человек."
Это заинтересовало Софи больше всего. Если диссоциативные симптомы проявились у Марка уже в тринадцатилетнем возрасте, это подтверждало версию о настоящем психическом расстройстве. Такие симптомы крайне сложно симулировать в течение многих лет.
Она продолжила изучать документы. Третья приёмная семья, Дэн и Патрисия Кларк, взяли Марка в 2007 году, когда ему было четырнадцать. Их записи были самыми подробными:
"Марк – интеллигентный мальчик с серьёзными психологическими проблемами. Он явно пережил тяжёлую травму, но отказывается говорить об этом. Мы организовали для него сеансы с психологом доктором Элизабет Фрейзер."
Софи быстро нашла отчёты доктора Фрейзер. Психолог работала с Марком восемь месяцев и оставила детальные записи:
"Пациент демонстрирует классические признаки множественного расстройства личности. Во время сеансов периодически проявляется альтернативная личность, которую он называет 'Алекс'. Эта личность значительно отличается от основной – более агрессивная, манипулятивная, демонстрирует садистские наклонности. Алекс утверждает, что 'защищает' Марка от боли, но его методы защиты включают планирование мести тем, кто причинил вред."
Софи перечитала этот абзац несколько раз. Получается, Алекс существовал уже двадцать лет назад? И даже тогда он планировал месть? Она продолжила чтение:
"Особенно беспокоящим является отношение Алекса к женщинам. Он демонстрирует глубокую враждебность к женскому полу, обвиняя всех женщин в жестокости матери пациента. Во время одного из сеансов Алекс детально описал, как бы он 'наказал' мать Марка, если бы она была жива. Описания включали пытки и убийство с особой жестокостью."
Далее доктор Фрейзер писала:
"Рекомендую немедленную госпитализацию в специализированное учреждение для детей с тяжёлыми психическими расстройствами. Алекс представляет реальную опасность как для самого Марка, так и для окружающих. Без профессионального лечения прогноз крайне неблагоприятный."
Но, судя по документам, рекомендации доктора Фрейзер не были выполнены. Вместо госпитализации Марка перевели в четвёртую и последнюю приёмную семью – к Франку и Дороти Холлис.
Софи нашла объяснение в служебной записке социального работника:
"Бюджет департамента не позволяет оплачивать длительное лечение в специализированной клинике. Семья Холлис имеет опыт работы с трудными подростками и готова взять Марка при условии регулярных консультаций с психологом на амбулаторной основе."
Отчёты семьи Холлис первые месяцы были осторожно оптимистичными:
"Марк ведёт себя тише, чем в предыдущих семьях. Возможно, накопленный опыт научил его лучше контролировать свои реакции. Франк устроил его работать на своё авто ремонтное предприятие после школы – физическая работа, кажется, помогает ему справляться со стрессом."
Но через полгода ситуация изменилась:
"Марк становится всё более скрытным. Иногда исчезает на целые дни, возвращается с порванной или грязной одеждой, но отказывается объяснять, где был. Однажды соседи видели его поздно ночью у дома, где недавно произошёл пожар. Пожар начался при подозрительных обстоятельствах, но связать его с Марком не удалось."
Последние записи семьи Холлис датировались мартом 2010 года, незадолго до восемнадцатилетия Марка:
"Мы больше не можем с ним справляться. Он стал слишком непредсказуемым. Вчера Дороти нашла в его комнате коллекцию фотографий женщин из местных газет – все фотографии были изрезаны, а на лицах женщин нарисованы странные символы. Когда мы спросили его об этом, он сказал, что не помнит, как фотографии попали к нему. Может быть, это правда – иногда кажется, что он искренне не помнит многие свои поступки."
После совершеннолетия Марк покинул систему опеки и исчез из официальных документов на несколько лет. Но Софи нашла ещё один интересный документ – отчёт полиции о расследовании серии поджогов в районе, где жил Марк в 2009-2010 годах.
За шестимесячный период в радиусе пяти километров от дома семьи Холлис произошло восемь пожаров в домах, где жили одинокие женщины. Все пожары начинались поздно ночью, все имели признаки поджога. К счастью, жертв удалось избежать – во всех случаях женщины успевали покинуть дома до того, как огонь распространялся. Поджигателя так и не нашли, но один из свидетелей видел подростка, убегающего от одного из горящих домов.
Софи сложила документы и откинулась в кресле. Картина становилась всё более ясной и всё более пугающей. Марк Холден не стал серийным убийцей внезапно – он готовился к этому годами. Сначала жестокость к животным, потом поджоги, и наконец убийства. Классическая эскалация антисоциального поведения.
Но что её беспокоило больше всего – это то, насколько точно его поведение соответствовало учебникам по криминальной психологии. Слишком точно. Словно кто-то изучил все теории формирования серийных убийц и воплотил их в жизнь.
Телефон прервал её размышления. Детектив Маккарти.
– Софи, у меня новости по твоей просьбе. Мы проверили все учебные заведения в Онтарио. Никакого Марка Холдена в студенческих записях нет. Но есть кое-что интересное.
– Что именно?
– В 2018-2021 годах в Университете Торонто учился некий Алекс Стивенсон. Изучал психологию с уклоном в криминальную. Курсовая работа была посвящена диссоциативным расстройствам личности у серийных убийц.
Софи почувствовала, как участилось сердцебиение.
– А есть его фотография в университетских документах?
– Да. И это он, Софи. Это определённо наш Марк Холден.
– Значит, он не только изучал психологию, но и специализировался именно на том расстройстве, которое теперь симулирует?
– Похоже на то. Но есть ещё кое-что. Его научным руководителем была доктор Кэтрин Уайт.
Софи онемела. Кэтрин Уайт – последняя жертва Марка – была его научным руководителем?
– Джеймс, это меняет всё. Если он знал Кэтрин лично, значит, убийства не были случайными. Он целенаправленно убил свою наставницу.
– Да. И есть основания полагать, что он мог получить от неё информацию о тебе. Кэтрин входила в состав комитета, который рекомендует экспертов для судебных дел. Она знала все твои методы работы.
– Значит, он готовился к встрече со мной уже тогда, три года назад?
– Возможно. Софи, я настаиваю – тебе нужно сняться с этого дела. Это слишком опасно.
– Нет, Джеймс. Если он действительно планировал всё это годами, мой отказ только подтвердит, что план работает. Мне нужно довести экспертизу до конца. Но теперь я знаю, с кем имею дело.
– Тогда я усилю охрану. И ещё – мы нашли куратора курсовой работы Алекса Стивенсона. Доктор Ричард Блэк согласился с тобой встретиться.
Через час Софи сидела в кабинете доктора Блэка в Университете Торонто. Седовласый мужчина лет шестидесяти с проницательными голубыми глазами изучал фотографию Марка Холдена.
– Да, это определённо Алекс Стивенсон, – подтвердил он. – Один из самых блестящих студентов, которых я когда-либо встречал. И один из самых пугающих.
– В каком смысле пугающих?
– Понимаете, доктор Беннет, большинство студентов изучают криминальную психологию из академического интереса или желания помогать обществу. Но Алекс у него был другой мотив. Он изучал преступников не для того, чтобы их ловить, а чтобы понять, как избежать поимки.
– А что вы можете сказать о его курсовой работе?
Доктор Блэк достал из шкафа толстую папку.
– "Диссоциативные расстройства как защитная стратегия в уголовном процессе: анализ успешных случаев симуляции". Работа была блестящей и совершенно аморальной. Он буквально создал руководство по тому, как притвориться психически больным и избежать наказания за серьёзные преступления.
Софи взяла папку. Работа состояла из 347 страниц детального анализа диссоциативных расстройств, методов их диагностики и – что самое важное – способов убедительной симуляции.
– Вы понимали, что он может использовать эти знания в преступных целях?
– Я подозревал. Но у меня не было доказательств. Я только настоял на том, чтобы работа не была опубликована в открытом доступе. К сожалению, этого оказалось недостаточно.
Доктор Блэк помолчал, затем добавил:
– Доктор Беннет, есть кое-что ещё, что вас обеспокоит. В своей работе Алекс детально проанализировал ваши методы диагностики диссоциативных расстройств. Он изучил все ваши опубликованные статьи, записи лекций, даже интервью с коллегами. Целая глава его работы посвящена тому, как обмануть именно вас.
Софи почувствовала, как мир закружился вокруг неё. Значит, Марк не просто знал о её существовании – он изучал её методы работы годами, готовясь к этой встрече.
– А что вы знаете о его отношениях с доктором Кэтрин Уайт?
– Кэтрин была его научным руководителем последние два года обучения. Поначалу она была впечатлена его способностями, но постепенно начала беспокоиться. Кэтрин говорила мне, что Алекс проявляет нездоровый интерес к жестоким преступлениям, что он задаёт слишком подробные вопросы о методах убийств и тому подобном.
– А она предпринимала какие-то действия?
– Пыталась. За несколько месяцев до его выпуска Кэтрин обратилась к администрации университета с просьбой провести психологическую оценку Алекса. Она считала, что он может представлять опасность. Но без конкретных доказательств противоправных действий университет ничего не мог сделать.
Доктор Блэк открыл ещё одну папку.
– Вот последняя записка, которую мне оставила Кэтрин перед своей смертью. Она принесла её за неделю до трагедии.
Софи взяла листок бумаги. Почерк Кэтрин Уайт был нервным, торопливым:
"Ричард, я думаю, что Алекс наблюдает за мной. Последние недели я несколько раз видела его возле своего дома, хотя он уже выпустился полгода назад. Когда я пытаюсь подойти к нему, он исчезает. Мне кажется, он планирует что-то ужасное. Если со мной что-то случится, знай – это не случайность. А.С. опасен."