Мосты между мирами

Глава 4 – "Первые знаки"

Городские огни остались далеко позади, когда машина свернула с асфальтовой трассы на узкую грунтовую дорогу, усыпанную галькой и сухими листьями. Дедушка не спешил, размеренно ведя старый «УАЗик» между сосен и берёз, а Миша смотрел на мелькающие боковым окном тёмные силуэты деревьев и пытался угадать, куда они направляются. Воздух здесь был совсем другой – свежий, чуть влажный, напоённый ароматом хвои и сырой земли. Когда машина замедлила ход на крутом повороте, Миша услышал тихое журчание воды.

– Здесь бежит речка, которую я называю Серебряной струёй, – сказал дедушка, глуша мотор и выходя из кабины.

– Вроде тихо, а ночью она звучит так, будто разливается серебристая музыка.

Миша резко выскочил из машины, хватая рюкзак с инструментами, которые дедушка взял на прогулку. Под ногами оказалась мягкая тропинка из мха, кое-где примятого под тяжестью десятков тысяч шагов. Они шли по ней вдоль берега, пока не вышли на небольшую поляну, где вода разливалась широкой лентой между камней, и среди шумящей листвы проглядывал огнёвый закат.

– Когда-то здесь был водяной мельник, – начал дедушка, присаживаясь на крупный камень у кромки воды.

Он осторожно подтянул Мишу к себе, чтобы тот сел рядом.

Миша присел и вслушался в плеск реки. Казалось, вода разговаривала с камнями, и каждый камень отвечал ей своим тихим эхом.

– Эта речка кормит целый лес, – продолжил дедушка, глядя вдаль, где вода скрывалась в сумраке зарослей.

– Она связывает все болота и озёра в этой округе. Летом её уровень падает, но после дождя она превращается в бушующее течение.

В мгновение ока Миша представил, как в брызгах воды блестят миллионы крохотных брызг, отражающих последние лучи солнца. Он обернулся к дедушке, чтобы спросить, но тот уже достал из рюкзака складной нож и лёгкую прочную сеть.

– Сегодня я покажу тебе, как устроен настоящий водоём, – сказал дедушка, осторожно зачерпнув воду ладонью.

– Вода – это жизнь. И в Серебряной струе скрыто гораздо больше, чем кажется.

Они развернули сеть и закрепили её поперёк узкой части русла. Дедушка показал Мише, как правильно натянуть сеть, чтобы не повредить дно и не запутать мелкую рыбу.

– Наша задача – поймать несколько водных обитателей и изучить их. Только не волнуйся, мы никого не оставим без помощи.

Миша кивнул и помог дедушке держать сеть, напряжённо вглядываясь в воду. Уже через минуту в прибрежных секциях сети застряли небольшие рыбки, пару рачков и несколько странных прозрачных личинок.

– Прекрасно, – улыбнулся дедушка, осторожно высыпая улов на широкую дощечку, положенную на камень.

– Смотри внимательно.

Он вытащил из рюкзака пластиковую лупу и поднёс её к первой рыбке – серебристая полосатая «верхоглядица» едва брыкалась, щуря блестящие глазки.

– Это старожил наших рек, – сказал дедушка.

– Видишь эту пористую кожу? Она позволяет рыбке «дышать» под водой и ощущать мельчайшие изменения в течении.

Миша наклонился, чтобы разглядеть поры. Каждая из них выглядела как крохотный фенестр, сквозь который пробивался свет.

– А рачки? – перевёл он взгляд на рачков, которые брезжили жёлтым под светом заходящего солнца.

– Рак – это санитар воды, он очищает дно, поедая органические остатки и водоросли, – объяснил дедушка.

– Без них водоём зарастал бы и исчезал.

Он аккуратно продемонстрировал, как рачок движется по дощечке, раздвигая клешни, словно маленький механический манипулятор.

– Теперь самое интересное, – продолжил дедушка, доставая из рюкзака небольшой портативный тестер воды.

– Проверим её параметры.

Он погрузил сенсор в воду и через секунду прочитал показания: температура, рН, жёсткость, прозрачность.

– Всё в норме, – кивнул дедушка.

– Но чуть дальше по руслу, где вода проходит через болото, уровень органики будет выше, и прозрачность упадёт. Это важно для жизни растений и микроорганизмов.

Миша жадно записывал в блокноте цифры и комментарии дедушки. Он чувствовал, как в груди распирает гордость: ему доверили настоящее полевое исследование.

– А вот и обещанное место, – сказал дедушка, указывая вглубь леса, куда стекала вода.

– Возьми ручку и запиши: здесь вода течёт медленнее, и образуются торфяные подушки – отличное место для лекарственных трав.

Они шли по мокрой тропинке, осторожно ступая по скользким корням, пока не оказались на небольшой приподнятой над болотцем площадке, устланной толстым мхом.

– Смотри сюда, – наклонился дедушка над поверхностью мха.

– Видишь тонкие стебельки с маленькими колосками? Это багульник болотный.

Он сорвал один стебель и протянул Мише.

– Если растолочь эти колоски, получится натуральное противовоспалительное средство. Но нужно брать небольшое количество, чтобы не навредить растению.

Миша осторожно раздавил стебель в ладони и вдохнул резкий, терпковатый аромат смолы и соли.

– Жгучий запах, – отметил он.

– Как будто лес сам охраняет свои секреты.

– Именно, – улыбнулся дедушка.

– Любая трава, любое растение здесь пригодится людям. Но нужно знать, как к ним подходить и не нарушать баланс экосистемы.

Они собрали несколько образцов багульника и направились дальше, к большим зарослям осоки и ситника. Дедушка рассказывал, как растения очистили воду и обрели способность выживать в анаэробных условиях.

– Здесь осока – строитель природных дамб, а ситник – своего рода биофильтр для стоячей воды, – говорил он, не отрывая взгляда от листвы.

– Эти растения крепко держатся корнями и не дают болоту превратиться в бесцветную топь.

На обратном пути к речке они встретили вечерних бабочек, которые порхали среди камыша, как пестрые бумажные вырезки.

– Небольшие цепочки питания, – комментировал дедушка.

– Бабочки – пища для птиц, а из гусениц потом вырастают новые поколения. Всё связано.

Миша понимал, что дедушка ведёт не просто экскурсию, а строит для него своеобразный «полевой университет», где первые лекции читаются под открытым небом и с обязательным практическим заданием.

Когда они вернулись на поляну, сеть уже напоминала жалкую ленту старого ткацкого станка. Дедушка покачал головой:

– Поймали не так много, но для первого раза вполне достаточно. Давай вернём всё обратно, чтобы никого не лишать дома.

Он осторожно вынул всех животных и выпустил их в воду одной командой – мировой театр микроскопических актёров, исполнявших главные роли в огромном водном спектакле.

– Видишь, – сказал дедушка.

– Мы лишь гости здесь, и наша задача – не нарушать ход событий, а лишь наблюдать и учиться.

Миша стоял у кромки воды, наблюдая, как рачки исчезают в тени камней, а рыбки устремляются к глубоким омутам. Он подумал о том, как мало он знал об этом месте, и как много ещё предстоит открыть.

– Закончилось только первое занятие, – улыбнулся дедушка, поднимая рюкзак.

– А завтра мы с тобой пойдём на старое болото, где растут клюква и черника. Там тоже много интересного.

Миша обернулся назад, глядя на серебристую полосу реки, на тёмные кроны леса и на алый горизонт заката.

– Я готов, – ответил он, чувствуя, как нетерпеливые искры любознательности загораются в груди.

– И спасибо, что показал мне этот мир.

Дедушка похлопал его по плечу:

– Ты уже сам его почувствовал. А значит, следующий шаг – открыть свои глаза и уши шире. И тогда лес сам станет твоим учителем.

Глава 5 – "Голоса прошлого"

Внезапно прошлое заговорило шёпотом, неслышным для многих, но ясным для тех, кто умеет слушать.

Миша долго стоял у края древнего пруда, не отрывая взгляда от тёмной глади воды, где отражались облака, медленно плывущие по вечернему небу. Он почувствовал, будто каждая волна несёт в себе отголоски давно прошедших событий, и захотел разглядеть те тени, которые таятся в глубине.

Дедушка тихо подошёл к внуку, держа в руках старинный фонарь на керосине. Тёплый свет его желтоватого пламени дрожал, подобно дыханию леса, и казался живым.

– Этот пруд хранит больше воспоминаний, чем любой старый колодец, – проговорил он, медленно кивая головой.

Миша кивнул, сжав в руках край своей футболки. Он не понимал, как ловить невидимые нити истории, но чувствовал, что сейчас узнает нечто важное.

По тропе подошли две молодые лягушки, выпрыгивая из травы и цокая маленькими лапками о камни. Их ритуальный бег сочетался с тихим кваканьем, словно лес приветствовал новых слушателей.

– Обрати внимание на звуки, – мягко сказал дедушка. – Даже эти крохи жизни участливо подпевают шёпоту прошлого.

Миша прислушался. В окружающей тишине кваканье лягушек казалось знаком, приглашением проникнуть глубже в мир воспоминаний. Каждое движение их тел отбрасывало тень на воду, и эти тени словно танцевали в такт давно забытым мелодиям.

Фонарь освещал мелкие кочки и торчащие из воды ладочки стеблей осоки. Дедушка остановился у деревянного настила, ведущего к заброшенному причалу, и потёр ладонь о джинсы.

– Раньше здесь стоял дом лесника, – проговорил он, глядя на поросший мхом причал. – В нём жили люди, что умели улавливать и хранить голоса прошлого.

Миша подошёл ближе и осторожно ступил на прогнившие доски. Они поскрипывали под ногами, но выдерживали вес мальчика, словно отзываясь на его присутствие.

– Ты чувствуешь, как дрожит дерево под ногами? – спросил дедушка. – Это отклик на твой интерес к тайнам.

Миша приложил ладонь к холодному основанию одной из досок и ощутил слабую вибрацию. Он представил, как тысячи шагов предков раз в раз отзывались в древесине, рисуя невидимые круги времени.

– Здесь собирались старики деревни, когда вокруг сгущалась ночь и появлялись странные звуки, – продолжил дедушка, опускаясь рядом с причалом. – Они слушали шёпот ветра, кряканье уток и треск веток, чтобы услышать знаки судьбы.

Слова дедушки казались Мише рассказом о другом измерении реальности, где время растягивается и скручивается, а память природы заполняет собой каждый уголок.

Вода у причала была настолько прозрачной, что можно было разглядеть донные валуны, покрытые слоем зелёного налёта. Миша осторожно опустил туда ногу, чувствуя, как холод обжигает кожу, а вместе с тем бодрит и очищает мысли.

– Помни: холод не только уничтожает живое, но и пробуждает спящее, – напомнил дедушка, глядя в глаза внуку.

Мальчик кивнул, ловя лёгкий морозец ветра, который послал по коже дрожь. Это было напоминание о том, как тесно связаны в природе противоположности – жизнь и смерть, тепло и холод, прошлое и настоящее.

Дедушка достал из кармана небольшой блокнот и карандаш. Он начал делать короткие заметки, обозначая точки на берегу и характер звуков, которые они слышали в разное время суток.

– Мы запишем все, что услышали, чтобы потом найти закономерности, – сказал он. – Иногда именно последовательность деталей открывает двери в прошлое.

Миша присел рядом и внимательно смотрел на движения дедушкиных рук. Он тоже попытался вычертить что-то в своём блокноте: кружок для пруда, стрелки для ветра, точки для звуков.

– Дедушка, а как по этим отметкам узнать, что было сто лет назад? – спросил он.

– В природе всё взаимосвязано, как в цепочке событий. Мы лишь соберём данные, а лес подскажет остальное, – ответил старик.

Слова напомнили Мише урок о короеде из предыдущей ночной прогулки: каждая деталь, даже самая маленькая, имеет значение в общем потоке информации. Теперь он чувствовал, что способен представить древние события по безмолвным знакам природы.

Фонарь тускнел, и дедушка встал, развязывая шнурки на ботинках. Он медленно шагнул по причалу и вышел на небольшую островную часть пруда, поросшую низкорослыми ивами и орешником.

– Пойдём ко второму берегу, там растут травы, которые помнят, – сказал он, указывая на узкую тропинку через заросли.

Миша встал вслед за ним, с опаской ступая между колючек лишайника и мягкого мха. Ветер шевелил ветви ивы, и те издавали долгие протяжные вздохи. Казалось, они говорили «привет» незнакомцу.

– Каждое дерево, каждая трава несут отпечаток прошлых событий – засух, наводнений, зим, когда всё вокруг покрывалось толстым слоем снега, – пояснял дедушка.

Мальчик обернулся и заметил, как тонкие ветки осины дрожат, даже когда ветра почти нет. Он провёл рукой над серыми листочками, ощущая их жёсткую поверхность и слыша тихий шелест.

– Это осина – свидетель многократных холодов, – произнёс дедушка.

– Её листья реагируют даже на малейшее изменение температуры.

Миша прислушался: шелест осин был чуть громче, чем шелест других деревьев, словно они говорили о чем-то своём, личном. Он вспомнил рассказы дедушки о древних хранителях леса, которые знали язык ветвей и листвы.

– А вот и они, – указал дедушка на низкий круглый холм, усеянный ярко-красными ягодами.

– Это клюква и черника, те самые, что мы искали.

Ягоды лежали в мшистых пазухах, словно спрятанные кладом сокровища. Миша осторожно срубил пару веточек и попробовал спелую чернику – сладкую с лёгкой кислинкой, напоминающей вкус летнего неба.

– Вкус прошлого, – шепотом проговорил он.

Дедушка рассмеялся.

– Да, но не только вкус. Ты чувствуешь аромат леса, земли и дождя, собранные вместе. Это тоже часть памяти.

Миша собрал горсть ягод в руку и разглядывал их в свете фонаря: они казались миниатюрными рубинами, спрятанными в зелёных шубках.

– А клюква зачем? – поинтересовался он, срывая ягоду и остаточно ею выпивая.

– Она хранит в себе силу выживания. Вода в болоте может быть кислой и бедной на кислород, но клюква всё равно растёт и плодоносит, – ответил дедушка.

– Это урок стойкости.

Пока Миша пробовал ягоды, он понял, что каждая из них – это маленькая книга природного опыта, сотканная из химии почвы, тепла солнца и холодных ночей.

– Давай вернёмся к пруду, – предложил дедушка, взглянув на часы.

– Там нас ждут ещё знаки.

Они прошли обратно по узкой тропе. Добравшись до причала, дедушка заглянул в воду, как будто искал в её отражении нечто большее, чем собственное облик.

– Видишь те кольцевые волны рядом с кувшинкой? – спросил он.

– Это молчаливый привет от карпа, который ждал нас здесь, чтобы показать своё присутствие.

Миша осторожно постучал по плоскому камню, и вода задрожала, разлетаясь кругами. Из глубины вынырнула большая рыба с ровным серебристым брюхом и темной спиной.

– Она цельный, мудрый свидетель всего, что происходило здесь веками, – сказал дедушка.

– Рыбы помнят ритмы дождей, летних затиший и зимних мгновений, когда пруд замерзал до самого дна.

Михаил пытался заговорить, но не смог подобрать слов. Вместо этого он поднял фонарь и направил луч на старую вешалку для лодок, где дощечки покрывались коркой старого лака.

– Здесь оставались лодки, на которых люди переправлялись, чтобы ловить рыбу или перевозить припасы, – продолжал дедушка.

– Иногда лодку переставляли два или три раза в день, а иногда оставляли на зиму, чтобы снег и лёд её разобрали.

Ветер внезапно усилился, и фонарь замигал. Миша ощутил себя на грани между мирами: между прошлым и настоящим, между рассказом и действительностью.

– Прислушайся, – сказал дедушка, опуская голос.

– Почувствуй, как время в этом месте сжимается, словно гофрированная лента, и прошлое соприкасается с настоящим.

Миша закрыл глаза. В тёмной тишине он услышал лёгкое покачивание лодочных досок, скрип старой клямки и отдалённый звук весла, размешивающего воду. Всё это казалось чудом, порождённым его же воображением, но в сердце он знал: это было истинное эхо прошедших лет.

Когда Миша вновь открыл глаза, перед ним стоял дедушка с улыбкой, полною нежности.

– Ты слышал? – спросил старик.

– Это значит, ты наконец стал хранителем голосов прошлого.

Мальчик не сразу ответил. Он выдохнул, чувствуя, как грудь наполняется лёгкостью и вдохновением.

– Да, я слышу, – произнёс он ровно.

– И теперь знаю, что память леса – это живой поток, который течёт сквозь время.

Дедушка кивнул, обнял внука за плечо и вместе они направились обратно к дому, где их ждал тёплый чай и рассказы у камина. Каждое слово, произнесённое в эту ночь, стало новой частью наследия, которое Миша понесёт с собой навсегда.

Глава 6 – "Цифровая находка"

Ночной ветер внезапно зашумел в кронах ив, когда Миша шагнул за порог старой избы, не успев толком осознать, что в этом лесном домике таится нечто большее, чем горы хвороста и стены из бревен.

За окном лампа едва освещала кривые дорожки вокруг веранды. Вместо привычного запаха опилок здесь витала горечь смолы, перемешанная с тонким ароматом лесных растений. Мальчик осторожно прошёл внутрь: деревянный пол скрипел будто предостерегая о каждом шаге.

В углу комнаты, под покосившейся полкой, лежала небольшая кожаная шкатулка, обмотанная потёртой зелёной лентой. Дедушка сидел в кресле-качалке и внимательно наблюдал за внучком.

– Помнишь, как я рассказывал про старинные легенды нашего леса?

проговорил он тихим голосом, не отрывая глаз от шкатулки.

Миша кивнул и приблизился, прищурившись от слабого света керосиновой лампы.

– Тогда пришло время познакомиться с теми историями поближе.

сказал лесник, размыкая пальцы и открывая замок.

Крышка шкатулки от щёлчка приоткрылась, и перед Мишей замерцали древние страницы, бережно перевязанные тыквенной кожурой. Каждая страница дышала стариной: аккуратно выписанные чернилами руны и рисунки, больше напоминавшие живые узоры деревьев, чем человеческие каракули.

– Это дневник моего наставника, Семёна Ивановича, – пояснил дедушка.

– Он записывал сюда всё, что ощущал лес, каждую тень, каждый звук, каждое движение – как память нашего края.

Мальчик осторожно перевернул первую страницу. На ней синевой леса был схематично обозначен круг, а внутри – символы, похожие на колышущиеся от ветра травинки.

– Он называл это «Узором шёпота» леса, – продолжил дедушка.

– По этим знакам можно понять, что происходило несколько поколений назад.

Миша прислонил палец к бумаге, и ему показалось, будто руна слегка вибрирует под кончиками.

– Смотри, здесь отмечены дни, когда лисы покидали свои логова, а здесь – когда крупные звери пересекали реку, оставляя глубокие следы в грязи.

Каждый символ в дневнике Семёна Ивановича открывал дверь в давно минувшие сезоны. Миша внимал, как дедушка читал эти древние послания, и представил себе рыжих лисиц, осторожно скользящих по подмигивающему туману, и могучих мамонтов, ушедших в легенду много столетий назад.

Вдруг из-под пола донёсся тихий скрип – словно кто-то медленно выводил деревянные перила на крыльце.

– Это знак, что время перейти к практике, – улыбнулся дедушка и встал.

Они вышли на свежий воздух, где звёзды казались особенно близкими. Над домиком висели сотни огоньков – блуждающие светлячки, которые окружили Мишу, будто приглашая в свой ночной танец.

– Семён Иванович учил: «Лес говорит не словами, а светом и движением».

сказал дедушка, указывая на светлячков.

Мальчик почувствовал, как лёгкие искры дрожат вокруг, и тотчас понял: светлячки – не просто насекомые, а своеобразные жрецы лесной весть.

– Держи эту бутылочку, – предложил дедушка и передал Мише крошечный флакон с жидкостью янтарного цвета.

– Это эликсир запоминания: пары капель хватит, чтобы на время открыть в себе способность ощущать лесных духов.

Миша осторожно развернул пробку и вдохнул лёгкий аромат хвои, смешанный с медом и терпким оттенком болотных трав. Пробуя не думать о последствиях, он капнул на запястье одну каплю.

Затем дедушка обвёл ладонью круг вокруг их ног: мелкие корешки и молодые побеги словно приподнялись, образовав импровизированную алтарную площадку.

– Теперь закрой глаза и прислушайся, – велел лесник.

Миша подчинился. В темноте за его закрытыми веками лес ожил. Он ощутил лёгкое покалывание на коже, словно по всему телу растекался лёгкий ток. И вдруг начало звучать: не шелест ветра или плеск воды, а целая мелодия – тихая, протяжная, сочинённая невидимыми музыкантами.

Эти звуки полнились дыханием леса: шорох сухих листьев, стук корней о землю, стон упавшей ветки, писк насекомых и воркование ночных птиц. Всё сплеталось в единую симфонию.

– Видишь ли ты дымку цвета лунного света?

произнес дедушка, и голос его доносился словно из далёкой печали.

Миша открыл глаза и увидел сквозь капли эликсира полутень, в которой дрожали серебристые нити. Они вились над травами, обвивали светлячков и устремлялись к звёздам.

– Это путь лесных духов, – объяснил дедушка.

– По этим тропам ходят хранители. Сегодня тебе предстоит стать одним из них.

Мальчик шагнул вперёд, и земля под ногами ответила лёгким отголоском. Лесные нити обвили его ноги, приподняли крошечные лоскутки мха и показали ему ковёр древних символов – круги, спирали, завитки, рожденные дыханием деревьев.

– Прочти их так, как читаешь страницу книги, – шептал лесник рядом.

Миша присел и провёл пальцем по мягкому мху, следуя нарисованным лесом узорам. Каждая линия заискрилась, засветилась и тут же потухла, оставив в сердце лёгкую дрожь.

В этот миг он понял: рисунки не просто обозначают события, но и хранят эмоции – страх перед грозой, радость первых весенних капель, печаль от ухода зимы.

Дедушка наблюдал за ним с тихим одобрением. Затем он достал из кармана свёрток сухих листьев чёрного дерева.

– Это «серебряный толокнян», – пояснил он.

– Его дым позволит тебе увидеть прошлое в проекции на настоящее.

Миша осторожно поднёс горсть листьев к алой искорке керосиновой лампы. Сухой дым заполнил пространство вокруг, сплетаясь с полупрозрачными лесными нитями.

И вдруг перед глазами мальчика пролилось видение: стадо благородных оленей, величественно пробегающее по полянам; стая диких гусей, устремляющихся к далёким озёрам; племя древних охотников, вырезающее из дерева первые луки и стрелы.

Он видел, как лес менялся с эпохой, как под ударами топоров появлялись первые поляны, как росли простые хижины на краю чащи. И где-то в глубине леса мелькали силуэты людей, которые бережно относились к природе и умели прислушиваться к её шёпоту.

Когда дым рассеялся, образ развеялся; лишь слабое послевкусие воспоминаний linger dogашило в сознании Миши, как тонкая нить тепла.

– Ты справился, – сказал дедушка и похлопал внука по плечу.

– Теперь ты знаешь больше, чем многие взрослые.

Мальчик поднялся, чувствуя, что нога его весит словно в два раза меньше, а плечи расправились сами собой.

Ворота сознания были приоткрыты: теперь он мог слышать лесные симфонии, читать узоры мха, видеть призраки прошлого и даже – если потребуется – заглянуть в будущее, где лес мог рассказать о том, что ещё не случилось.

Ночной воздух стал казаться плотнее, и Миша будто втягивал его губами, вбирая каждое ощущение. Светлячки вновь окружили их, помогая мальчику не заблудиться в лабиринте древних троп.

Дедушка развёл костёр на поляне, и у его пламени они присели на валуны. На лице лесника появилась та редкая улыбка, которую Миша видел только в самые важные моменты их совместных приключений.

– Семён Иванович верил, что хранитель леса не может жить в одиночку, – проговорил он, глядя в угли.

– Ему нужен помощник, способный сочувствовать растениям и разговаривать с животными.

Мальчик понимал: теперь именно он подобрался к роли подмастерья. И хоть дороги назад не было, это не пугало, а наоборот – вдохновляло.

– Завтра начнём изучать язык птиц, – продолжил дедушка.

– А пока запомни: всё, что ты увидел и почувствовал сегодня, – часть тебя.

Миша кивнул и взял в руки ветку осины, у которой краешек листа едва дрожал у язычка костра.

– Я не подведу, – тихо сказал он вслух.

Тонкий голос ветра ответил ему лёгким шорохом, будто лес благословлял нового хранителя в его ночном посвящении.

И в этот момент Миша осознал: каждое открытие – лишь начало нового пути, и впереди его ждут удивительные тайны, скрытые за шёпотом деревьев и отражением луны на чистой воде.

Глава 7 – "Первые знаки"

Туманное утро застало Мишу у окна, где он разглядывал капли росы на паутине, сплетённой между ветвями сирени. Каждая капля отражала мир в перевёрнутом ракурсе – деревья росли вниз головой, облака стелились по земле, а крошечная фигурка дедушки в отражении шагала по небу. Эта игра света и воды казалась мальчику ключом к чему-то важному, о чём он ещё не мог сказать словами.

– Сегодня мы пойдём туда, куда не ступала нога человека лет двадцать, – объявил дедушка, завязывая шнурки на потрёпанных ботинках.

– В старую дубраву за Чертовым болотом. Там растут деревья, помнящие моего прадеда.