Последняя Звезда

Глава 4. Первый спуск.

На рассвете Пустошь выглядела почти мирной, если не считать густого серебристого пепла, ледяной тишины и стылого неба, где осталась всего одна несмелая звезда. Сайден молча свернул лагерь, не торопясь, как будто каждая вещь, каждое его действие имело особое значение. Илина помогла складывать плащи, убирала следы костра, но в ней росло нетерпение – и не только из-за будущего, но и из-за странной тревоги, подступавшей со стороны Эха.

Шли молча: сам воздух был наполнен ожиданием. По мере продвижения их окружение менялось – мёртвая равнина становилась холмистой, под обувью поскрипывали чешуйки пепла, вдалеке вздымались остовы выжженных строений, совсем лишённых кровли и стен.

– Здесь, – тихо сказал Сайден и замер.

Перед ними зиял огромный разлом в земле – не пещера и не трещина, а что-то срединное. Его контуры терялись в утреннем тумане.

Илина почувствовала: именно сюда стекались взгляды и мечты всех Эхо, им хватало одного взгляда, чтобы понять, что здесь лежит та самая граница.

Сайден бросил камень, и тот исчез в темноте без единого звука.

– Теперь слушай внимательно, – его голос стал резким, будто лезвие ножа. – Ни один Светлый, никто из храбрецов и магов, не решился бы войти сюда ночью. Ты войдёшь сейчас.

Она кивнула, прокладывая в голове маршрут. Её рука ощутила шершавость древней книги Видящих за пазухой. На ступенях разлома было холодно, будто камень хранил память вечной зимы. Каждый шаг казался очень опасным, но не физически – опасность была иной, вязкой, ментальной, проникающей в мысли.

Глубже и глубже вела тропа, и свет наверху превратился в блеклое пятно. Окружающее наполнялось странным звоном, который нельзя было услышать ушами, но каким-то образом он отдавался в зубах, в костях.

– Зажги свет, – велел Сайден.

Илина попыталась зажечь факел, но в этот момент на неё опустилась чернота. Чернота не внешняя, а та самая особенная, в которую не могут проникнуть глаза обычного человека – но её дар проявил себя во всей полноте. Она «увидела» – стены рядом дышали внутренним пульсом, как будто в них скрывались внедренные шары света, которые избегали обычного зрения.

И – вдруг – впереди, словно проявляясь сквозь стены, возникли фигуры: серебряные, полупрозрачные, без лица, как статуи из снов. Они стояли на страже и молчали. Их присутствие вызывало ощущение ледяного холода внутри груди.

– Не бойся их, они проверяют тебя, – прозвучал голос Сайдена, но она не знала, говорит ли он вслух или только в её голове.

Одна из фигур отделилась от остальных и приблизилась к Илине. Она осталась стоять, судорожно сжимая книгу. Фигура подняла руку, коснулась её лба – её услужливо окутал серый холод – и прямо перед глазами, в пустоте, возник знак в форме круга с лучами.

Перед внутренним взором Илины понеслись образы: клинки, разбитые города, улыбки и слёзы, уходящие за горизонт огромные караваны. Миллионы судеб за одну секунду уместились в этот миг знакомства со Стражем.

Она не выдержала, упала на колени, пытаясь вдохнуть настоящий воздух.

– Ты прошла. Они тебя допустили, – спокойно сказал Сайден, опускаясь рядом. – Они были людьми, а теперь их зовут Серебряными Хранителями. Они видят через тени, через века. Они помнят всё, что было утеряно.

Илина дрожала, внутри всё еще мерцала холодная пустота, но поверх неё проклюнулось странное тепло: Хранители не оттолкнули её, а впустили. Это означало, она на правильном пути.

– Здесь ты начнёшь учиться по-настоящему, – кинул Сайден, и впервые в его интонациях проскользнула едва заметная мягкость.

Глава 5. Письмена забытых.

Спуск длился вечность или мгновение – в этом месте время текло иначе, как мёд с ложки, неравномерно и непредсказуемо. Илина потеряла счёт ступеням, когда поняла, что их невозможно сосчитать: они появлялись под ногами, как будто рождались из самой тьмы по мере того, как она спускалась.

Сайден шёл впереди, его посох постукивал по камню с мерной настойчивостью, и этот звук был единственным, что удерживало Илину от ощущения полного растворения в окружающем мраке. Серебряные Хранители остались наверху, у входа, но их присутствие всё ещё чувствовалось – как будто они смотрели на неё сквозь расстояние и камень.

Наконец лестница кончилась.

Илина ступила на ровную поверхность и почувствовала, как что-то изменилось в воздухе. Здесь было не холоднее и не теплее, но воздух стал плотнее, насыщеннее, как будто каждый вдох содержал не только кислород, но и что-то ещё – воспоминания, может быть, или осколки чужих мыслей.

«Закрой глаза», – велел Сайден.

Илина повиновалась, и мир вокруг неё взорвался светом.

Она увидела зал. Огромный, величественный, с потолком, который терялся где-то в высоте, недостижимой для взгляда. Стены были покрыты письменами – тысячами, миллионами знаков, которые светились тусклым голубоватым светом, пульсируя в едином ритме, как будто это было не просто письмо, а живой организм, дышащий и думающий.

«Что это?» – прошептала Илина, не открывая глаз.

«Это Архив, – ответил Сайден, и в его голосе было что-то похожее на благоговение. – Здесь записана вся история Лиурии. От самого начала, когда земля ещё не имела имени, до того момента, когда последний из Светлых покинул этот мир. Здесь записано всё – каждая война, каждый мир, каждая любовь и каждое предательство. Всё, что было».

Илина медленно подошла к ближайшей стене. Протянула руку, коснулась холодного камня. И письмена хлынули в неё, как река, прорвавшая плотину.

Она увидела.

Землю, молодую и зелёную. Небо, усыпанное звёздами, которых было так много, что они образовывали светящуюся реку, текущую от горизонта к горизонту. Людей – нет, не совсем людей – существ, которые были выше, стройнее, прекраснее. Их кожа сияла изнутри, их глаза были глубокими, как колодцы, ведущие в другие миры. Они были Первыми, те, кто пришёл сюда, когда земля ещё только остывала после рождения.

Она увидела их города – не построенные, а выращенные, как растения. Башни из живого кристалла, мосты из переплетённого света, сады, где росли цветы, которые пели на ветру. Это был мир совершенства, мир гармонии, мир, где не было места боли или страданию.

Но потом.

Потом пришли другие. Те, кого звали Тёмными, хотя они не были злыми – они были просто другими. Они принесли с собой хаос, изменчивость, непредсказуемость. Они принесли смерть, которая была не концом, а переходом. Они принесли страсть, которая жгла ярче любого огня.

И началась война.

Илина увидела битвы, которые длились столетиями. Увидела небо, раскалывающееся от ударов сил, которые не имели имени. Увидела землю, горящую и замерзающую одновременно. Увидела миллионы жизней, превращающихся в пепел.

И увидела момент, когда Светлые поняли, что проигрывают.

Не потому, что были слабее. Потому что хаос всегда сильнее порядка, всегда более живуч, более приспособлен. Порядок можно разрушить одним ударом. Хаос же восстанавливается, растёт, множится.

Тогда Светлые приняли решение.

Они создали Печать – великое заклинание, которое должно было изгнать хаос из мира навсегда. Они собрали всю свою силу, все свои знания, всю свою веру в совершенство. И они произнесли Слово, которое изменило саму ткань реальности.

Хаос был изгнан. Тьма была запечатана. Смерть была остановлена.

Мир стал совершенным.

Но.

Илина почувствовала, как слёзы текут по её щекам, хотя глаза были закрыты.

Но совершенство оказалось тюрьмой.

Она увидела, как медленно, год за годом, столетие за столетием, мир начал умирать. Не быстрой смертью войны, а медленной смертью застоя. Цветы больше не росли – они просто были, неизменные, вечные, мёртвые в своей красоте. Люди больше не рождались – зачем, если смерти больше нет? Звёзды больше не двигались по небу – они застыли на своих местах, как драгоценные камни в короне мёртвого короля.

Мир стал музеем самого себя.

И тогда, из разлома, который образовался там, где Светлые вырвали хаос из мира, пришло Оно.

Отражение.

Илина увидела его рождение. Увидела, как из пустоты, которая образовалась там, где должен был быть хаос, выползло нечто белое, слепящее, ужасающее в своей чистоте. Оно было не противоположностью совершенству – оно было его отражением, его тенью, его неизбежным следствием.

Потому что там, где нет тьмы, свет не может существовать. Там, где нет смерти, жизнь не имеет смысла. Там, где нет хаоса, порядок превращается в застой.

Отражение пришло, чтобы вернуть равновесие. Но оно не знало меры. Оно начало пожирать не только совершенство, но и сам мир.

Илина открыла глаза. Её ноги подкосились, и она упала на колени. Руки дрожали так сильно, что она не могла их контролировать.

«Я видела, – прошептала она. – Я видела всё. Я видела, как начался этот кошмар».

Сайден опустился рядом с ней. Его рука легла на её плечо – тёплая, живая, реальная.

«Теперь ты понимаешь, – сказал он тихо. – Теперь ты понимаешь, почему нельзя просто уничтожить Отражение. Потому что оно – это часть мира. Искажённая, больная часть, но часть. Если ты уничтожишь его, ты вернёшь мир к совершенству. И тогда всё начнётся снова».

«Тогда что я должна сделать?» – спросила Илина, поднимая голову. Её лицо было мокрым от слёз, но в глазах горело что-то новое – понимание, может быть, или решимость.

«Ты должна исцелить его, – ответил Сайден. – Не уничтожить, не запечатать, а исцелить. Показать ему, что оно не должно быть противником мира. Что оно может быть его частью, необходимой, но не разрушающей».

Он встал и подвёл её к другой стене, покрытой письменами, которые светились ярче остальных.

«Здесь, – сказал он, – записано пророчество. Его оставил последний из Светлых, перед тем как покинуть этот мир. Он видел будущее, видел тебя. Прочти его».

Илина закрыла глаза и коснулась стены.

Письмена заговорили.

«Придёт та, что видит во тьме,.

Последняя из рода забытых.

Она войдёт туда, где не ступала нога живого,.

И встретит то, что пожирает миры.

Она не победит его силой,.

Ибо сила питает его.

Она не победит его мудростью,.

Ибо мудрость уже была испробована.

Она победит его пониманием.

Пониманием того, что свет и тьма – одно.

Что жизнь и смерть – две стороны одной монеты.

Что совершенство и хаос танцуют вместе.

В танце, который называется существованием.

И когда она это поймёт,.

Последняя Звезда не погаснет.

Она загорится новым светом,.

Светом, который содержит в себе и день, и ночь.

Так начнётся новый мир.

Не совершенный и не хаотичный.

Живой».

Илина отступила от стены. Слова пророчества звучали в её голове, как эхо, которое не хочет затихать.

«Я не понимаю, – сказала она. – Как можно победить пониманием? Понимание – это не оружие».

«Понимание – это единственное оружие против того, что рождено из непонимания, – ответил Сайден. – Отражение появилось, потому что Светлые не поняли, что мир не может существовать в одной крайности. Они думали, что совершенство – это цель. Они не поняли, что совершенство – это смерть».

Он обвёл рукой зал.

«Всё, что ты видела здесь, вся эта история – это урок. Урок о том, что любая крайность разрушительна. Что жизнь существует только в балансе. В танце между противоположностями».

Илина молчала долго, переваривая его слова. Потом спросила:

«А что случилось со Светлыми? Куда они ушли?».

Сайден отвернулся. Его голос был тихим, когда он ответил:

«Они не ушли. Они умерли. Когда мир стал совершенным, они поняли, что больше не могут жить в нём. Совершенство не оставляло места для того, что делало их живыми – для стремления, для роста, для изменения. Они начали исчезать. Один за другим. Некоторые просто растворились в воздухе. Другие легли и не проснулись. Третьи ушли за горизонт и больше не вернулись».

Он повернулся к ней, и Илина увидела боль в его глазах – древнюю, глубокую боль того, кто пережил всех, кого любил.

«Я остался последним. Не потому, что был сильнее. Потому что я вошёл в Отражение. Потому что оно коснулось меня и изменило. Я стал наполовину светлым, наполовину тёмным. Я стал балансом, который не мог существовать в совершенном мире. И поэтому я выжил».

Илина подошла к нему и взяла его за руку. Его пальцы были холодными и жёсткими, как камень.

«Вы не были последним, – сказала она. – Потому что я здесь. Потому что есть другие, на краях мира, которые помнят, как видеть в темноте. Вы не последний. Вы первый из новых».

Сайден посмотрел на неё, и впервые за всё время, что она его знала, на его лице появилась настоящая улыбка. Не грустная, не печальная, а тёплая, живая.

«Может быть, – сказал он. – Может быть, ты права».

Они стояли в Архиве, окружённые светящимися письменами, хранящими историю мира. И где-то далеко, высоко над ними, последняя звезда продолжала светить на небе, упрямая и одинокая.

Но теперь Илина знала: эта звезда не погаснет. Не сегодня. Не завтра. Может быть, никогда.

Потому что она поняла то, что должна была понять. Она увидела то, что должна была увидеть.

История закончилась. Но история – это не приговор. Это урок.

И Илина была готова учиться.

«Что дальше?» – спросила она.

Сайден указал на проход в глубине зала, откуда тянуло холодом, который был холоднее любого льда.

«Дальше – обучение, – сказал он. – Настоящее обучение. Здесь ты узнала историю. Там ты научишься изменять её».

Илина кивнула. Она чувствовала страх – конечно, чувствовала. Но вместе со страхом было что-то другое. Надежда, может быть. Или просто упрямство того, кто прошёл слишком далеко, чтобы повернуть назад.

Глава 6. Жрецы Перехода.

Проход вёл вниз ещё глубже, туда, где камень становился теплее, как будто они приближались не к центру земли, а к чему-то живому, дышащему. Илина чувствовала пульсацию под ногами – медленную, размеренную, как сердцебиение великана.

«Ты чувствуешь это?» – спросил Сайден, не оборачиваясь.

«Да. Что это?».

«Сам мир. То, что осталось от него. Здесь, в глубине, где Отражение ещё не добралось, мир всё ещё помнит, каким он был. Помнит жизнь».

Они шли долго – может быть, час, может быть, день. Время здесь вело себя странно, растягиваясь и сжимаясь, как резиновая нить. Илина заметила, что устала меньше, чем должна была – как будто сам воздух поддерживал её, давал силы.

Проход расширился, и они вышли в ещё один зал. Но этот зал был совсем не похож на Архив.

Здесь было светло – не искусственным светом факелов или магии, а живым, тёплым светом, который исходил отовсюду и ниоткуда одновременно. По стенам росли растения – настоящие, зелёные, цветущие. Илина видела цветы, которых никогда не видела на поверхности, цветы с лепестками, переливающимися всеми цветами радуги. Где-то журчала вода, и этот звук был как музыка.

В центре зала, на возвышении из белого камня, сидели трое.

Илина остановилась, не в силах отвести взгляд.

Это были не совсем люди. Или, может быть, они были людьми, но людьми, которые прошли через что-то, что изменило их настолько, что человеческое в них осталось только как воспоминание.

Женщина слева была молодой и старой одновременно – её лицо было гладким, без морщин, но глаза были древними, полными знаний, которые не помещались в одной жизни. Её волосы были белыми, как снег, и они светились собственным светом.

Мужчина справа был высоким и худым, почти прозрачным. Казалось, что если посмотреть на него под определённым углом, можно увидеть сквозь него стену. Его руки были длинными, пальцы тонкими, как ветви ивы. Глаза были закрыты, но Илина чувствовала, что он видит её – видит насквозь, видит не тело, а душу.

В центре сидел третий – человек средних лет, с лицом, которое могло быть лицом крестьянина или короля, настолько оно было простым и величественным одновременно. Его глаза были тёмными, как ночное небо, и в них мерцали звёзды.

«Илина, дочь Мары», – сказал он, и его голос был голосом океана, глубоким и спокойным. – «Мы ждали тебя».

Илина хотела что-то ответить, но горло пересохло. Сайден положил руку ей на плечо.

«Это Жрецы Перехода, – сказал он тихо. – Последние из тех, кто помнит, как мир был до разделения. Они служили не Светлым и не Тёмным. Они служили самой жизни».

Женщина открыла глаза, и Илина почувствовала, как что-то прошло сквозь неё – не взгляд, а прикосновение, нежное и в то же время пронзительное.

«Она готова?» – спросила женщина, обращаясь к Сайдену, но не сводя взгляда с Илины.

«Насколько может быть готова любая из них», – ответил Сайден.

«Этого недостаточно», – сказал прозрачный мужчина, открывая глаза. Его зрачки были серебряными, отражающими свет, как зеркала.

«Это никогда не было достаточно, – ответил человек в центре. – Но она здесь. И время истекает. Мы должны попытаться».

Он встал, и Илина увидела, что он выше, чем казался сидя. Он спустился с возвышения и подошёл к ней. Его движения были плавными, как движения кошки.

«Дай мне руку», – сказал он.

Илина протянула руку, стараясь не дрожать. Он взял её ладонь в свои руки, и Илина почувствовала тепло, которое растеклось по всему телу.

«Меня зовут Орен, – сказал он. – Я был учителем в те времена, когда ещё было чему учить. Теперь я просто Хранитель того, что осталось».

Он повернул её ладонь, изучая линии.

«Ты видела Архив. Ты прочитала пророчество. Ты знаешь, что тебе предстоит. Но знание – это не понимание. Понимание приходит только через опыт. И мы дадим тебе этот опыт».

Женщина тоже подошла. Вблизи Илина увидела, что на её лбу был нанесён знак – тонкая серебряная линия в форме круга с точкой в центре.

«Меня зовут Лиара, – сказала женщина, и её голос был голосом весеннего ручья. – Я была целительницей. Я помню, как залечивать раны, которые не видны глазу. Раны души. Раны памяти. Я научу тебя этому».

Прозрачный мужчина остался на возвышении, но его голос был таким же отчётливым, как будто он стоял рядом.

«Я Тавис. Я был проводником между мирами. Я помню дороги, которые больше не существуют. Я научу тебя ходить там, где нет пути».

Орен отпустил руку Илины и отступил.

«Мы трое – это всё, что осталось от ордена, который когда-то насчитывал тысячи. Мы остались здесь, в этом месте между жизнью и смертью, между светом и тьмой, чтобы ждать. Ждать ту, которая сможет войти туда, куда мы не можем войти. Которая сможет исцелить то, что мы не смогли исцелить».

Он обернулся к Сайдену.

«Оставь её с нами. Ей нужно пройти через Посвящение».

Сайден кивнул. Он посмотрел на Илину, и в его глазах было что-то похожее на гордость.

«Не бойся, – сказал он. – Они не причинят тебе вреда. Они дадут тебе то, что тебе нужно».

«А вы?» – спросила Илина.

«Я буду ждать. У меня есть своя работа здесь».

Он повернулся и ушёл обратно в проход, его посох постукивал по камню, пока звук не растворился в тишине.

Илина осталась одна с Жрецами.

«Подойди», – велел Орен, указывая на возвышение.

Илина поднялась по ступеням. Вблизи она увидела, что на белом камне были вырезаны узоры – тонкие, почти невидимые, но сложные, как паутина. Они пульсировали слабым светом в такт с биением её сердца.

«Сядь», – сказала Лиара.

Илина села, скрестив ноги. Жрецы окружили её – Орен спереди, Лиара слева, Тавис справа. Они закрыли глаза, и Илина почувствовала, как воздух вокруг неё стал плотнее.

«Посвящение – это не ритуал, – начал Орен, не открывая глаз. – Это не магия в том смысле, в котором люди понимают магию. Это просто раскрытие. Раскрытие того, что уже есть внутри тебя, но что ты не можешь увидеть самостоятельно».