Глава 1. Звуки чужого мира.
Сэротэ проснулась от звука вертолета.
Звук рассекал утреннюю тишину тундры, как острый нож режет кожу – болезненно, неестественно, с такой силой, что хотелось зажать уши и спрятаться в самую глубину чума. Девушка лежала на оленьих шкурах, слушая, как чужой металлический рев удаляется на северо-восток, туда, где по рассказам бабушки Нюди начинались места, куда не ступала нога простого человека.
Священные земли.
– Третий за неделю, – пробормотала Сэротэ, натягивая на голые плечи теплую малицу.
Восемнадцатилетняя девушка выглянула из чума и увидела черную точку, растворяющуюся в утреннем небе. Солнце только показалось над горизонтом, окрашивая тундру в мягкие золотистые тона, но эта красота не могла заглушить тревогу, которая поселилась в сердце Сэротэ с тех пор, как она вернулась из университета на летние каникулы.
Тундра менялась. Не сразу, не резко – так, что заметить могли только те, кто знал ее как свою ладонь. Но Сэротэ знала. И это знание пугало ее больше, чем самый лютый северный ветер.
Девушка разожгла костер из сухой травы и карликовой березы. Пламя вспыхнуло жадно, с тихим потрескиванием, и запах дыма – родной, домашний – на мгновение заслонил тревожные мысли. Сэротэ поставила на огонь чайник с талой водой и достала из кожаной сумки университетский учебник по экологии.
"Воздействие промышленной деятельности на экосистемы Арктики", – прочитала она заголовок главы, которую задали на лето. Как будто составители учебника знали, что она будет читать именно эту страницу именно сегодня, под звуки чужих вертолетов.
В восемнадцать лет Сэротэ уже успела понять, что живет в двух мирах одновременно. Мир тундры – это ветер в лице, запах оленьих шкур, вкус свежевыловленной рыбы, бесконечные просторы под низким небом. Мир города – лекционные аудитории, библиотеки с тысячами книг, асфальт под ногами, шум машин вместо завывания пурги.
И с каждым годом эти миры отдалялись друг от друга все дальше.
Чайник засвистел. Сэротэ заварила крепкий чай с травами, которые собирала еще бабушка Нюдя, добавила сахар из магазинной пачки. Первый глоток был обжигающим и сладким – именно таким, каким должно быть утро в тундре.
Она открыла учебник на закладке и принялась читать:
"Разработка месторождений углеводородов в арктических регионах приводит к значительным изменениям в структуре экосистем. Наиболее уязвимыми являются места традиционного обитания крупных млекопитающих – северного оленя, белого медведя, морского зайца"
Сэротэ читала сухие научные факты и представляла лица. Лицо отца Ямала, когда он рассказывал, что олени стали беспокойнее и чаще болеют. Лицо двоюродного брата Хэбидя, который вернулся с рыбалки и сказал, что в реке появилась странная пленка на воде. Лицо дедушки Норко, самого мудрого из старейшин, который последнее время часто смотрел на север с выражением глубокой печали.
"Промышленная деятельность нарушает традиционные миграционные пути животных", – продолжала она читать. – "Загрязнение почв тяжелыми металлами и нефтепродуктами может сохраняться в условиях вечной мерзлоты десятилетиями"
– Сэротэ! Сэротэ, где ты?
Знакомый голос заставил девушку поднять голову от книги. Хэбидя шел к чуму, ведя за собой двух оленей. В руках у него была свежепойманная рыба, но лицо было встревоженным.
– Что случилось? – спросила Сэротэ, отложив учебник.
– Видел вертолет? – Хэбидя привязал оленей к столбу и присел рядом с сестрой у костра.
– Слышала. Уже третий за неделю.
– Не третий, – покачал головой брат. – Седьмой. Просто остальные летали, когда ты спала или была на рыбалке.
Сэротэ почувствовала, как что-то холодное сжимается в груди.
– И все в одном направлении?
– Все. – Хэбидя взял кружку, которую протянула ему сестра, и налил себе чая. – Дедушка Норко говорит.
– Что говорит дедушка?
– Говорит, что земля "просыпается". Но не в хорошем смысле. В плохом.
Хэбидя был старше Сэротэ на два года, но всегда казался более взрослым. Не потому, что больше знал – в городском смысле Сэротэ знала гораздо больше. А потому, что лучше чувствовал тундру. Умел читать знаки, которые она подавала.
– А что говорят в поселке? – спросила Сэротэ.
– В поселке говорят по-разному. Одни радуются – может, работу дадут. Другие боятся. А дедушка Норко сказал странную вещь.
– Какую?
– Сказал, что скоро тебе придется выбирать.
– Между чем и чем?
– Не знаю. Он не объяснил.
Сэротэ задумчиво допила чай. Дедушка Норко никогда не говорил просто так. Если он считал, что ей предстоит выбор, значит, для этого были серьезные основания.
– Хэбидя, а ты веришь в старые истории? – спросила она. – В те, что рассказывает дедушка про духов тундры?
Брат долго молчал, глядя в огонь.
– В городе тебя учат не верить в такое? – спросил он вместо ответа.
– Учат искать научные объяснения всему.
– А что наука говорит про то, почему олени чувствуют землетрясение за три дня? Почему песцы уходят из мест, где через месяц начинается эпидемия? Почему птицы облетают участки тундры, где через год появляются промышленные объекты?
Сэротэ помолчала. Действительно, наука могла объяснить многое, но не все.
– Может, у животных просто более тонкие чувства, – сказала она наконец.
– Может, – согласился Хэбидя. – А может, они знают что-то, чего не знаем мы.
– И что же они знают?
– Что тундра живая. Что у нее есть душа, есть память, есть способность защищаться.
Сэротэ посмотрела на брата внимательно. Он не смеялся, не шутил. Говорил серьезно, как говорят о том, во что действительно верят.
– А если это правда? – спросила она. – Если тундра действительно живая и может защищаться?
– Тогда скоро мы это увидим, – ответил Хэбидя. – Потому что угроза становится все больше.
Как будто в подтверждение его слов, где-то вдалеке снова послышался звук вертолета. Сэротэ вскочила и побежала на ближайшую возвышенность. В бинокль, который оставил ей отец, она увидела уже не одну, а целых три машины, летящие тем же курсом – на северо-восток, к священным местам.
– Хэбидя, иди сюда! – крикнула она.
Брат подбежал, и Сэротэ передала ему бинокль.
– Святые угодники, – прошептал он. – Это не геологи.
– Откуда знаешь?
– Геологи летают маленькими вертолетами, по одному-два. А это – Хэбидя опустил бинокль. – Это похоже на подготовку к чему-то большому.
Сэротэ взяла бинокль обратно и долго смотрела на удаляющиеся точки. В ее памяти всплыли кадры из документального фильма, который показывали в университете. Разработка нефтяного месторождения на Аляске. Сначала небольшие экспедиции, потом вертолеты с оборудованием, потом целые города из вагончиков и труб.
– Они собираются там что-то строить, – сказала она.
– В священных местах?
– Похоже на то.
Хэбидя сплюнул в сторону – так делал дедушка Норко, когда слышал что-то неприятное.
– Нельзя там строить, – сказал он. – Те места они особенные.
– Особенные как?
– Не знаю, как объяснить. – Хэбидя снова посмотрел на север. – Дедушка говорит, там живет Нявдири.
Сэротэ знала эту легенду. Нявдири – женщина-медведица, хранительница тундры. По преданиям, она могла принимать человеческий облик, но чаще оставалась зверем. Следила за равновесием в природе и жестоко наказывала тех, кто это равновесие нарушал.
Детские сказки, думала раньше Сэротэ. Красивые истории, которые рассказывают детям, чтобы они не боялись темноты и не уходили далеко от стойбища.