Глава 1. Заправка.
Глеб ударил кулаком по рулю, когда стрелка бензина дрогнула на красной зоне. «Идеально», – прошипел он сквозь зубы. Ни одного огонька на горизонте, только бесконечная степь да редкие скелеты высохших берёз. Радио захрипело и умолкло. Он свернул на грунтовку, ведущую к заправке-призраку из его навигатора – «Заря-24». Колёса взбили пыль, похожую на пепел.
Заправка оказалась реальной. Одна-единственная колонка, облупившаяся краска, вывеска с потускневшим солнцем. Ни машин, ни людей. Только ветер гулял меж пустых бочек, выл в щелях киоска. Глеб вышел, хлопнув дверцей. Воздух пах пылью и чем-то кислым – будто прокисшее молоко. Он потянулся к колонке, но замок висел криво, ржавый. «Без вариантов», – констатировал он про себя.
– Вы тоже потерялись?
Голос прозвучал так неожиданно, что Глеб дёрнулся. Из-за угла киоска вышла девушка. Льняные волосы, огромный рюкзак, походные штаны. Она смотрела на него без страха, скорее с усталым любопытством.
– Я просто заправиться хотел, – буркнул Глеб, отводя взгляд. Её глаза были слишком пронзительными, серыми, как грозовое небо.
– Тут бензина нет, – девушка махнула рукой в сторону колонки. – Я уже час здесь. Никто не приезжал.
– Как вас зовут? – спросил Глеб, больше из вежливости.
– Инга. А вы?
– Глеб.
Он оглядел пустырь. Странное место. Тишина давила, как вата. Даже птиц не было.
– Куда путь держите? – спросила Инга, присаживаясь на корточки у своего рюкзака.
– В город Н. Дела. – Он не стал уточнять, что «дела» – это попытка вернуть украденный у него бизнес.
– А я – на север. В арт-резиденцию. – Она улыбнулась, но в глазах не было радости. – Мама считает, что художники – это несерьёзно. Я сбежала, если честно.
Глеб кивнул. Ему было не до чужих драм. Он достал телефон – «Нет сети». Батарея 11%. Отлично.
Рев мотора разрезал тишину. На заправку въехал видавший виды «Урал», заляпанный грязью до крыши. Из кабины вылез мужчина в засаленной куртке, лицо скрыто кепкой. Он молча прошёл к киоску, пнул дверь.
– Не откроется, – крикнула ему Инга.
Мужчина обернулся. Тёмные глаза, щетина, шрам через бровь. Он окинул их беглым взглядом.
– Дорога дальше закрыта, – бросил он хрипло и полез обратно в кабину.
– Подождите! – шагнул вперёд Глеб. – Что значит закрыта? А как нам ехать?
Но «Урал» уже рычал, разворачиваясь. Глеб махнул рукой в досаде. Когда он обернулся, чтобы сказать Инге, что надо ехать обратно, кровь застыла в жилах. Трасса, по которой он приехал, исчезла. На её месте – узкая лента асфальта, уходящая в туманную даль. Рядом торчал покосившийся знак: «Е-13».
– Что это?.. – прошептала Инга, подходя ближе.
– Не знаю, – честно ответил Глеб. Сердце колотилось как бешеное.
С рёвом вернулся «Урал». Водитель вышел, снял кепку. Лицо было жёстким, но не злым.
– Вижу, вы тоже попали, – сказал он. – Эмиль. Дальнобой.
– Глеб. А это Инга.
Эмиль кивнул в сторону знака.
– Е-13. Слышал байки. Не картографирована. Появляется для… потерявшихся.
– То есть? – нахмурилась Инга.
– Для тех, кто сбился с пути. В жизни. – Эмиль потёр шрам. – Говорят, она ведёт куда надо. Если выдержишь.
Глеб сжал кулаки. Мистика? Бред. Но исчезнувшая дорога была реальной.
– Что делать? – спросила Инга, глядя на туман.
– Ехать, – коротко сказал Эмиль. – Обратного пути нет. Видели же.
В этот момент из-за киоска вышла ещё одна женщина. Строгая, в тёмном пальто, с медицинским чемоданчиком.
– Вы тоже не можете найти дорогу? – спросила она тихо. Голос был усталым, но спокойным. – Я Валерия. Врач. Ехала на конференцию.
– Дорога одна, – Эмиль махнул рукой в сторону Е-13. – Всем впятером?
– Впятером? – удивился Глеб.
Из тумана вышел молодой парень в лёгкой куртке, хотя ветер был холодным. Улыбался.
– Роман, – представился он. – Иду куда ноги ведут.
Инга вздрогнула.
– Откуда вы взялись?
– Шёл мимо, увидел огни, – Роман пожал плечами. Его глаза были слишком светлыми, почти прозрачными.
Глеб почувствовал, как по спине пробежал холодок. Всё это было неправильным. Пропавшая дорога. Незнакомцы. Эта зловещая Е-13.
– Едем, – твёрдо сказал Эмиль. – В моём «Урале» место есть.
– А если это ловушка? – резко спросила Валерия.
– Альтернатива? – Эмиль указал на пустую степь.
Молчание. Ветер завыл громче, принеся запах грозы. Инга первая двинулась к «Уралу». За ней, не глядя друг на друга, пошли остальные. Глеб завёл свою машину. Стрелка бензина всё так же лежала на нуле. «Неважно», – подумал он. Теперь важна только эта дорога.
Они въехали в туман. Мир сжался до ленты асфальта и стен белой пелены. Глеб смотрел в зеркало. Заплавка «Заря-24» растаяла, как мираж. Оставалась только Е-13.
«Что ты за дорога?» – подумал он, и в этот момент радио в машине ожило. Не музыка, не голос – только ровный белый шум, как дыхание самой пустоты.
Инга в кабине «Урала» прижала ладони к стеклу.
– Смотрите, – прошептала она.
В тумане мелькнули тени. Высокие, неестественно вытянутые. Одну секунду. Исчезли.
Эмиль мрачно сжал руль.
– Ни слова об этом. Пока.
Роман на заднем сиденье улыбался, глядя в пустоту. Валерия закрыла глаза, её пальцы сжали ручку чемоданчика.
Глеб нажал на газ. Машина рванула вперёд, в белое ничто. Дорога только началась.
Глава 2. Трасса.
Туман обволакивал кабину «Урала» жидкой ватой, скрывая даже фары. Глеб щурился, пытаясь разглядеть хоть что-то в этом молочном мареве. Его пальцы судорожно сжимали руль собственной машины, ехавшей за грузовиком Эмиля. Радио всё ещё шипело мертвым белым шумом, будто эфир вымер навсегда. Он вспомнил тени, мелькнувшие у заправки, – вытянутые, нечеловеческие. Было ли это игрой света? Сомнения грызли изнутри.
В кабине «Урала» царило гнетущее молчание. Инга прижалась лбом к холодному стеклу, следя за невидимым пейзажем. Валерия методично перебирала аптечку, проверяя содержимое. Роман дремал в углу, его дыхание было подозрительно ровным. Эмиль резко свернул на обочину, заставив всех вздрогнуть.
– Что случилось? – Глеб выскочил из машины, подбежав к грузовику.
– Знак, – Эмиль указал вперед.
В метре от бампера торчал ржавый дорожный щит: «Въезд воспрещён. Опасность». Ни пояснений, ни стрелок. Только эти слова, выцветшие до бледно-красного.
– Опасность какая? – Валерия прислонилась к дверце, её голос дрогнул.
– Не указано, – Эмиль пнул знак. Тот закачался, издав скрежет. – Но назад не вернёмся. Помните?
Глеб обернулся. Трасса Е-13 позади них тоже растворилась в тумане. Оставался только путь вперёд – узкий, как лезвие ножа. Инга вышла наружу, дрожа от холода.
– Может, это шутка? – прошептала она.
– Шутки здесь неуместны, – Роман внезапно открыл глаза. Его взгляд был острым, лишённым сонливости. – Эта дорога не терпит легкомыслия.
Они двинулись дальше, медленнее прежнего. Туман сгущался. Через час езды Глеб заметил неладное: стрелка спидометра показывала 60 км/ч, но деревья за окном неслись с безумной скоростью, будто их гнала буря. Он притормозил – пейзаж замедлился до нормального.
– Вы видели? – крикнул он Эмилю в окно.
– Видел. Время здесь… текучее.
Валерия достала часы. Стрелки вращались хаотично – то вперёд, то назад.
– Нарушение причинно-следственных связей, – пробормотала она, пряча хронометр. – Невозможно.
Внезапно радио в машине Глеба ожило. Белый шум сменился обрывками голосов:
*«…не верь ему…»*.
*«…она знает правду…»*.
*«…сожги письма…»*.
Глеб вырубил приёмник. Руки дрожали. Это были голоса из его прошлого – голос бывшего партнёра, обманувшего его; шепот матери перед смертью.
– У вас тоже? – Эмиль выглянул из кабины, лицо серое.
– Голоса. Знакомые.
– У меня – смех дочери. Она умерла три года назад.
Инга прикрыла уши ладонями. Её глаза были полны слёз.
– Мама кричит… что я бездарность….
Валерия молча смотрела в пустоту. Роман наблюдал за ними, как учёный за подопытными.
– Это дорога испытывает нас, – сказал он просто. – Она вытягивает наружу то, что болит.
Следующий знак возник через два часа. «Остановка запрещена. Смертельно». Нарисованный череп усмехался криво. Эмиль не снижал скорости.
– Что будет, если остановимся? – спросила Инга.
– Не знаю. Не проверял, – ответил Эмиль.
Ночь настигла их внезапно. Не было заката – свет просто погас, словно выключили лампу. Фары «Урала» выхватывали из тьмы лишь клочья тумана да трещины на асфальте. Глеб едва успел свернуть, когда перед колёсами его машины выросла фигура. Человек? Нет – нечто в рваном плаще, без лица, только тень.
– Ты видел? – закричал он Эмилю.
– Видел. Не останавливайся!
Фигура махнула рукой. На дороге взметнулась стена огня. Эмиль вжал газ в пол. Грузовик рванул сквозь пламя. Глеб последовал за ним, чувствуя, как жар лижет краску. В зеркале заднего вида огонь погас, оставив лишь пустоту.
– Что это было? – Валерия вцепилась в подлокотник, пальцы белые.
– Страж, – ответил Роман. – Их будет больше.
Они ехали всю ночь. Временами дорога сужалась до тропы, временами расширялась до шести полос. Знаки множились: «Не оборачивайся», «Забудь имя», «Страх – твой проводник». Глеб заметил, что Инга рисует в блокноте – чёрные спирали, рты без лиц.
– Зачем? – спросил он.
– Чтобы не сойти с ума, – она показала рисунок. На нём был «Урал», а вокруг – десятки теней с пустыми глазницами.
Под утро туман рассеялся. Открылась долина – мёртвая, без травы, без птиц. Посреди неё стоял дом. Обычный деревянный дом с палисадником, но окна были заколочены досками, а на крыше красовался знак: «Убежище. Вход воспрещён».
– Остановимся? – предложил Эмиль.
– Нет! – резко сказал Роман. – Это ловушка.
– Но мы не спали сутки, – возразила Валерия.
– Усталость лучше смерти.
Глеб вышел из машины. Воздух пах озоном и тленом. Он подошёл к калитке. Сквозь щель в досках увидел детскую коляску, покрытую пылью. И движение – будто кто-то быстро прошёл вглубь дома.
– Кто-то там есть, – сказал он.
– Не люди, – Роман встал рядом. – То, что притворяется людьми. Они ждут, когда мы войдём.
В этот момент распахнулась дверь дома. На пороге стоял мальчик лет пяти. Грязный, в рваной рубашке. Он улыбнулся.
– Помогите, – сказал он тонким голоском.
Инга вскрикнула. Валерия шагнула вперёд, но Эмиль схватил её за руку.
– Не подходи.
– Он же ребёнок!
– Посмотри на его тень.
Тень мальчика была не человеческой. Длинные когтистые лапы, изогнутая спина. Мальчик продолжал улыбаться.
– Я потерялся. Мама там, – он указал на тёмный проём двери.
Роман поднял камень, швырнул его в окно. Стекло разбилось. Внутри что-то завыло – низко, животно. Мальчик перестал улыбаться. Его лицо поплыло, как воск.
– Уезжайте, – прошипел Роман.
Они рванули прочь. В зеркале Глеб видел, как дом уменьшается, а на крыше появляются фигуры – десятки таких же «мальчиков», машущих им вслед.
Через час пути туман вернулся. Но теперь в нём плавали огоньки – синие, холодные. Они кружили вокруг машин, как стражники.
– Что это? – прошептала Инга.
– Души, – сказал Роман. – Тех, кто не прошёл дорогу.
Глеб нажал на газ. Огоньки не отставали. Один вплотную приблизился к его окну. Внутри мерцания он увидел лицо – своё собственное, искажённое ужасом.
– Не смотри! – крикнул Эмиль.
Но было поздно. Огонёк врезался в стекло. Холод пронзил Глеба до костей. В ушах зазвучал голос: *«Ты умрёшь здесь. Как и они.»*.
Он резко затормозил. «Урал» проехал вперёд, скрывшись в тумане. Глеб остался один. Огоньки сомкнулись вокруг. Голос нашептывал: *«Оставь их. Спасай себя.»*.
– Нет, – прошептал Глеб. Он вспомнил Ингу, её испуганные глаза. Вспомнил, как Эмиль спас их у заправки. – Я не один.
Он рванул вперёд, сквозь строй огоньков. Те расступились, будто удивлённые. Впереди замаячили огни «Урала». Эмиль стоял на дороге, пистолет в руке.
– Жив? – крикнул он.
– Пока да, – Глеб вылез из машины. Ноги подкашивались.
Инга бросилась к нему, обняла.
– Мы думали, ты….
– Со мной всё в порядке, – он отстранился, но её тепло осталось на рукаве.
Валерия молча протянула ему флягу с водой. Роман смотрел на огоньки, которые таяли вдали.
– Они отступили. Пока.
Эмиль указал на новый знак. Он стоял прямо посреди дороги, свежий, будто только что установленный: «Выжившие. Следующая проверка – через 200 км».
– Что проверяют? – спросила Валерия.
– Нашу прочность, – ответил Роман. – Нашу готовность идти до конца.
Они двинулись дальше. Туман снова сгущался, но теперь Глеб знал – он не один. Дорога была адом, но адом, который они делили. Впереди, в белой пелене, мелькнуло что-то огромное – тень с крыльями. Эмиль не сбавил скорости.
– Что это? – Инга вжалась в сиденье.
– Не важно, – сказал Эмиль. – Едем.
Машины въехали в очередную стену тумана. Радио снова зашипело, но теперь в шуме угадывался ритм – будто чьё-то сердцебиение. Дорога продолжалась.
Глава 3. Первый конфликт.
Глеб заметил, как руль под его руками стал влажным от пота, хотя в салоне было прохладно. Он не знал, сколько времени прошло с тех пор, как они покинули тот странный дом в долине, но ощущение тревоги не отпускало. Дорога впереди становилась всё уже, асфальт покрывался трещинами, местами исчезая вовсе. Впереди еле виднелись фары «Урала», за которым он следовал, стараясь не отставать ни на метр. Он поймал себя на мысли, что боится остаться один на этой трассе, где даже время казалось чуждым и враждебным.
В кабине «Урала» напряжение нарастало. Эмиль держал руль двумя руками, словно боялся, что грузовик вырвется из-под контроля. Инга сидела на пассажирском сиденье, прижав к груди блокнот с рисунками, и время от времени бросала взгляды на Валерию, которая молча смотрела в окно, будто надеясь увидеть там что-то, что объяснит происходящее. Роман, устроившись на заднем сиденье, тихо напевал себе под нос какую-то незнакомую мелодию, и его голос казался неуместно спокойным в этой обстановке.
Внезапно дорога резко повернула, и «Урал» чуть не слетел в кювет. Эмиль выругался, выровнял машину и сбавил скорость. Глеб, следовавший за ним, едва успел затормозить, чтобы не врезаться в задний борт. Он вылез из машины, хлопнув дверцей, и быстрым шагом подошёл к кабине грузовика.
– Ты с ума сошёл? – выкрикнул он, стуча по стеклу.
Эмиль открыл окно, бросил на него усталый взгляд.
– Дорога сама повела, – коротко ответил он. – Ты думаешь, я специально?
Глеб сжал кулаки, сдерживая раздражение.
– Может, хватит делать вид, что ты всё знаешь? Ты ведёшь нас по этой чертовой трассе, а сам не понимаешь, куда мы едем!
Инга вышла из кабины, встала между ними.
– Перестаньте. Нам всем страшно. Но если мы начнём ругаться, будет только хуже.
Валерия подошла ближе, её лицо было напряжённым.
– Глеб прав. Мы не знаем, что нас ждёт впереди. Может, стоит обсудить, как действовать дальше?
Роман спрыгнул на землю, потянулся, словно только что проснулся.
– Дорога не любит споров, – сказал он тихо. – Чем больше мы спорим, тем опаснее становится.
Глеб посмотрел на него с подозрением.
– Ты всё время говоришь загадками. Может, объяснишь, что ты знаешь?
Роман пожал плечами.
– Я знаю только то, что чувствую. Здесь нельзя идти против друг друга. Надо держаться вместе, иначе она нас разделит.
Эмиль фыркнул, но промолчал. Он снова залез в кабину и захлопнул дверь. Глеб стоял на месте, ощущая, как злость смешивается с усталостью. Он понимал, что Роман прав, но признать это было трудно.
Они продолжили путь. Дорога становилась всё более извилистой, по обочинам мелькали странные знаки: «Сомнение – твой враг», «Не смотри в глаза прохожим», «Говори только правду». Глеб поймал себя на том, что читает их вслух, будто пытается убедиться, что это не галлюцинация.
В какой-то момент Инга попросила остановиться. Она вышла из машины, села на землю и заплакала. Валерия села рядом, обняла её за плечи.
– Я не могу больше, – всхлипывала Инга. – Я думала, что смогу сбежать, что всё изменится, если я просто уеду. Но здесь всё только хуже.
Валерия гладила её по спине, не говоря ни слова. Глеб смотрел на них и чувствовал, как внутри что-то сжимается. Он вспомнил свою первую неудачу, тот день, когда понял, что потерял всё, ради чего жил. Тогда он тоже хотел сбежать, исчезнуть, начать сначала. Но дорога не отпускает так просто.
Эмиль вышел из кабины, закурил, глядя в туман.
– Я тоже устал, – сказал он глухо. – Но назад дороги нет. Только вперёд.
Роман стоял чуть поодаль, глядя куда-то вдаль.
– Она ждёт, когда мы сломаемся, – произнёс он. – Но если выдержим, выйдем другими.
Глеб подошёл к нему вплотную.
– Ты был здесь раньше? – спросил он.
Роман медленно кивнул.
– Был. Но тогда я был один. И не прошёл.
Глеб хотел задать ещё вопрос, но в этот момент из тумана вынырнула фигура. Высокий мужчина в длинном плаще, лицо скрыто тенью. Он стоял посреди дороги, не двигаясь.
– Кто это? – прошептала Инга.
– Не подходите, – резко сказал Роман.
Мужчина сделал шаг вперёд. Его движения были неестественно плавными, как у куклы. Он поднял руку, указывая на Глеба.
– Ты должен выбрать, – раздался хриплый голос. – Кому доверяешь больше: себе или им?
Глеб почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он смотрел на своих спутников, на их испуганные лица, и понимал, что не может ответить.
– Не отвечай, – прошептал Роман. – Это ловушка.
Мужчина исчез так же внезапно, как появился. На дороге осталась только его тень, быстро тающая в утреннем свете.
Они молча вернулись в машины. Дальнейший путь проходил в напряжённой тишине. Каждый думал о своём, но никто не решался заговорить первым.
В какой-то момент дорога раздвинулась, открывая вид на старый мост через высохшую реку. Мост был покрыт ржавчиной, местами проваливался, но другого пути не было. Эмиль остановился, вышел, осмотрел конструкцию.
– Пройдём по одному, – решил он. – Сначала грузовик, потом легковушка.
Глеб кивнул, хотя сердце бешено колотилось. Он не доверял этому мосту, но выбора не было.
Эмиль медленно поехал вперёд. Доски скрипели под тяжестью «Урала», но мост выдержал. Глеб последовал за ним, стараясь не смотреть вниз. В какой-то момент ему показалось, что под мостом что-то шевелится – тени, похожие на руки, тянущиеся вверх.
Он закрыл глаза, проехал последние метры наощупь. Когда выбрался на другую сторону, выдохнул с облегчением.
Инга вышла из машины, обняла себя за плечи.
– Мне кажется, я схожу с ума, – прошептала она.
Валерия подошла к ней, крепко сжала её ладонь.
– Мы все на грани. Но если держаться вместе, выдержим.
Глеб посмотрел на них и впервые за долгое время почувствовал, что не одинок. Он не знал, что ждёт их впереди, но был готов идти дальше.
Роман подошёл ближе, улыбнулся уголком губ.
– Дорога только начинает показывать своё лицо.
Эмиль отряхнул руки, бросил окурок в сторону.
– Пора ехать. Здесь задерживаться нельзя.
Они снова отправились в путь. Дорога впереди была пуста, но в воздухе ощущалось напряжение, словно сама трасса наблюдала за ними, оценивая, кто из них выдержит, а кто сломается.
Глеб поймал взгляд Романа в зеркале заднего вида. Тот кивнул ему, и в этом кивке было больше поддержки, чем во всех словах, что он слышал за последние дни.
Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая туман в золотистый цвет. Но тепло не приходило. Только лёгкий холодок, пробирающий до костей, и ощущение, что всё самое важное ещё впереди.
Глава 4. Призрачная станция.
Ветер стих так внезапно, что тишина показалась почти оглушительной. Машины остановились у обочины по настоянию Эмиля, который заметил впереди что-то необычное – на фоне серого неба вырисовывались очертания старой станции, словно вырезанные из бумаги. Глеб первым вышел из машины, чувствуя, как по спине пробегает неприятный холодок. Он огляделся: ни одного звука, ни движения, только редкие хлопья тумана, цепляющиеся за ржавую вывеску с едва различимыми буквами. Инга осторожно ступила следом, прижимая к груди блокнот, будто тот мог защитить её от всего, что скрывалось вокруг. Валерия задержалась у дверцы, оглядываясь на дорогу, словно надеялась увидеть там хоть какой-то знак возвращения к нормальности. Роман подошёл ближе к зданию, его шаги были лёгкими, почти неслышными, как будто он не касался земли.
Станция выглядела заброшенной уже много лет, но окна были целы, и внутри угадывались силуэты мебели. Дверь поддалась с лёгким скрипом, и Глеб шагнул внутрь, задержав дыхание. Воздух был спертым, пахло пылью и чем-то сладковатым, почти как засахаренные фрукты, забытые на солнце. На стенах висели пожелтевшие фотографии – люди в старомодных костюмах, женщины с высокими причёсками, дети с огромными глазами. Инга подошла ближе, проводя пальцем по стеклу. Она присмотрелась к одной из фотографий и вдруг резко отдёрнула руку.
– Здесь кто-то есть, – прошептала она, и её голос эхом отозвался в пустом зале.
Валерия медленно обошла помещение, заглядывая в каждый угол. На столе у окна стояла чашка, в которой засохший чай превратился в чёрную корку. Рядом лежала раскрытая тетрадь, исписанная аккуратным почерком. Она взяла её, пролистала несколько страниц. Все записи обрывались на одной фразе: «Они возвращаются ночью».
Эмиль стоял у входа, не спуская глаз с дороги. Он явно не хотел задерживаться здесь дольше необходимого, но что-то в этом месте удерживало всех – возможно, чувство, что станция может дать ответы на вопросы, которые никто не решался задать вслух.
Роман внимательно рассматривал фотографии. Он остановился у одной, на которой была изображена семья: мужчина, женщина и двое детей. Лица казались знакомыми, но Глеб не мог вспомнить, где он их видел. Инга присела на корточки у стены, нащупывая что-то под плинтусом. Её пальцы нащупали металлическую коробку. Она вытащила её, сдёрнула крышку – внутри лежали пожелтевшие письма и несколько выцветших открыток. Она развернула одно письмо и начала читать вслух:
– «Если ты это читаешь, значит, мы не смогли уйти. Дорога не отпускает, она кормится нашими страхами. Не открывай окна ночью. Не разговаривай с теми, кто зовёт по имени…».
Валерия вздрогнула, закрыла тетрадь и положила её обратно на стол. Она посмотрела на Ингу:
– Нам нельзя оставаться здесь после заката.
Эмиль кивнул, но не двинулся с места. Он смотрел на фотографии, и в его взгляде появилось что-то тревожное.
– На этой фотографии… – начал он, – это же я. В детстве.
Глеб подошёл ближе, вгляделся в снимок. Действительно, мальчик на переднем плане был удивительно похож на Эмиля, только взгляд у ребёнка был каким-то слишком взрослым, усталым.
– Это невозможно, – пробормотал Эмиль, отступая назад.
Роман взял одну из открыток, перевернул её. На обороте было написано: «Скоро придёт твоя очередь». Он улыбнулся уголком губ, будто эта надпись его не удивила.
– Здесь всё построено на совпадениях, – сказал он. – Или на том, что мы принимаем за совпадения.
Инга поднялась, сжимая коробку в руках.
– Мы не должны ничего забирать отсюда. Это место не хочет, чтобы его трогали.
Глеб почувствовал, как по коже побежали мурашки. Он огляделся: свет в помещении становился всё тусклее, хотя снаружи ещё не наступил вечер. Он подошёл к окну, попытался открыть его, но рама не поддавалась. Он толкнул сильнее – стекло затрещало, но не разбилось.
– Нам нужно уходить, – твёрдо сказал он.
Валерия подошла к двери, но та захлопнулась с оглушительным хлопком. Она дёрнула за ручку – бесполезно. Инга бросилась к другому выходу, но и там дверь была заперта. Внутри становилось всё темнее, воздух густел, как перед грозой.
– Это ловушка, – прошептал Роман, прислонившись к стене. – Нужно сохранять спокойствие.
Эмиль попытался выбить дверь плечом, но она даже не дрогнула. Глеб подошёл к нему, вместе они навалились на створку, но та будто приросла к косяку.
Вдруг по стенам пробежали тени. Они двигались быстро, меняя форму, переползая с одной фотографии на другую. Инга вжалась в угол, прижимая коробку к груди. Валерия схватила её за руку, пытаясь успокоить.
– Не смотри на них, – прошептала она. – Не давай им силу.
Роман закрыл глаза, начал что-то бормотать себе под нос. Его голос становился всё громче, пока не перешёл в крик. Тени замерли, сгустились в одном углу, образовав человеческий силуэт.
– Кто вы? – спросил Глеб, стараясь держаться уверенно, хотя внутри всё сжималось от страха.
Силуэт не ответил, но в комнате стало холоднее. На окнах выступил иней, дыхание превращалось в пар. Инга зажмурилась, прижавшись к Валерии.
– Мы не ваши, – сказала она дрожащим голосом. – Мы не останемся здесь.
Силуэт растворился, тени растеклись по стенам, исчезая в трещинах штукатурки. Дверь с грохотом распахнулась, впуская внутрь полоску тусклого света.
Эмиль первым бросился к выходу. За ним выбежали остальные. На улице воздух был свежим, пахло сыростью и листвой. Глеб оглянулся на станцию – окна были пусты, но ему показалось, что за стеклом мелькнуло чьё-то лицо.
Они быстро подошли к машинам. Инга бросила коробку на землю, отступила назад.
– Пусть останется здесь, – сказала она. – Это не наше.
Роман посмотрел на неё с одобрением.
– Ты сделала правильно.
Валерия тяжело дышала, её руки дрожали.
– Я больше не хочу заходить ни в какие дома на этой дороге.
Глеб кивнул, заводя двигатель.
– Мы будем держаться трассы. Больше никаких остановок без крайней необходимости.
Эмиль сел за руль «Урала», посмотрел на Глеба через окно.
– Ты видел эти тени? Они были похожи на меня. На меня – в разные годы.
Глеб задумался, но не стал ничего говорить. Он чувствовал, что каждый из них увидел что-то своё, что-то, что нельзя объяснить словами.
Они двинулись дальше, оставляя станцию позади. Дорога снова поглотила их, но теперь в каждом движении чувствовалась осторожность. Никто не говорил, но все знали: эта ночь изменила их. Каждый вынес из станции свой страх, свою тень, и теперь им предстояло идти с этим дальше, не оглядываясь назад.