Имя из пепла: путь Странника

ПРОЛОГ

Пять лет назад мир кончился.

Пять лет назад Велес исчез, став частью Сети, чтобы защитить их всех. Пять лет назад он оставил после себя не просто пустоту, а новый порядок вещей – хрупкий, но живой.

Сегодня, когда Разель стоял на вершине башни "Кузни", мир вокруг него дышал спокойствием. Не тем тихим ужасом, что царил в первые годы после Катастрофы, а именно спокойствием – редким, драгоценным и невероятно хрупким. Внизу, за стенами Протектората, "Излом" всё ещё бушевал, но здесь, в "Новой Надежде", он стал частью пейзажа. Как река, которая когда-то разрушала города, а теперь питала их.

Воздух был чистым. Не идеальным, но живым. Солнечный свет, проходя через защитный купол, приобретал золотистый оттенок, словно уважая тех, кто выжил. В садах "Рощи" росли деревья с листьями, переливающимися всеми оттенками меди, а в "Саду" "Безмолвные" танцевали странные, но прекрасные танцы, их кристаллические тела отбрасывали радужные блики на стены.

Разель глубоко вдохнул. Пять лет назад он думал, что никогда больше не сможет дышать полной грудью, что каждый вдох будет напоминать о том, как он не смог спасти Маю. Теперь он дышал легко, но в этом дыхании всё ещё слышалась нота потери. Она не мешала жить – она напоминала, за что стоит бороться.

Его мутировавшая рука, когда-то символ отчаяния, теперь просто была частью его. Не проклятием, а инструментом. Она светилась мягким, голубоватым свечением, когда рядом проявлялись аномалии, предупреждая об опасности. За эти годы он научился не бороться с ней, а слушать.

Но сегодня её свет был ровным. Спокойным. Как будто мир вокруг был таким, каким и должен был быть.

"Это не конец", – говорил Велес перед тем, как исчезнуть в Сети. "Это только передышка".

Разель тогда не понял. Передышка от чего? От чего-то худшего, чем "Когнитум"? Чем "Катализатор"? Чем сама смерть?

Теперь он знал ответ.

Он посмотрел на небо. Чистое, ясное, без следов "Излома". Но где-то там, за пределами их хрупкого купола, что-то ждало. Что-то, что видело в их мире не просто угрозу, а… интерес. Что-то, что не было ни "Когнитумом", ни "Катализатором", ни даже чем-то из их прошлого.

Оно было новым. И оно приближалось.

Его рука вдруг вспыхнула ярче, как предупреждение. Не о близкой аномалии, не о земной угрозе. О чем-то большем. О чем-то, что приходило из глубин космоса.

Разель посмотрел на город, который они построили из пепла и боли. На детей, играющих в безопасных зонах. На Марию, которая, стоя на соседней башне, тоже смотрела на небо, не зная, что её ждут те же вопросы.

"Велес, – мысленно произнес он. – Что ты видишь там, где мы не можем? Что ты знаешь?"

Но ответа не было. Только тишина. Тишина, которая когда-то была утешением, а теперь казалась предвестником новой бури.

И где-то в этой тишине, за гранью их понимания, что-то гудело. Не гул "Излома", не тревога "Саранчи", а нечто новое. Нечто, что приходило к ним с пустых просторов космоса.

Они думали, что победили. Что выжили. Что создали новый мир.

Они ошибались.

Игра только начиналась. И теперь ставки были выше, чем когда-либо.

ГЛАВА 1: ПРОЦВЕТАНИЕ И ТРЕЩИНЫ

Воздух над "Кузней" был чистым и свежим, каким его не помнили старожилы. Пять лет назад это место было просто укрепленным лагерем в руинах, а теперь перед Разелем простирался настоящий город – столица Протектората "Новая Надежда". Солнечные панели на крышах мерцали, переплетаясь с живыми лианами, которые, словно живые провода, тянулись от здания к зданию. Мир, который они построили, был прекрасен и хрупок.

Разель стоял на наблюдательной вышке, глядя на утреннюю суету. Его металлическая рука, когда-то символ боли и утраты, теперь была просто частью его. Он перестал ненавидеть её, но и не перестал помнить, что она стоит ему Маи. Точнее, не просто её жизни – всей его прежней жизни.

На площади внизу дети играли в прятки между стеллами, вырастающими прямо из земли. Эти странные сооружения, созданные симбиозом "Излома" и человеческих технологий, питали город энергией. Они были основой их нового мира – хрупкого, но живого.

– Думаешь, он смотрит? – голос Марины за его спиной был тихим, но неожиданность её появления не застала его врасплох. За эти годы он научился чувствовать даже тех, кто не был частью Сети.

– Не знаю, – ответил он, не отрывая взгляда от горизонта. – Но если бы смотрел, наверное, был бы доволен.

– Доволен? – Марина подошла ближе. Её волосы, всё ещё фиолетовые от старой краски, развевались на ветру. – Он бы назвал это глупостью. Слишком многое поставлено на карту.

– Он бы назвал это надеждой, – возразил Разель. – А надежда никогда не глупа.

Марина молчала. Она знала, что он прав. Пять лет назад, когда Велес исчез, погрузившись в Сеть, чтобы спасти их всех, они думали, что потеряли его навсегда. Но он не исчез. Он стал чем-то большим и меньшим одновременно. Он стал "Стражем", чья воля удерживала хрупкое равновесие между людьми и "Изломом".

Их мир был не утопией. Это была попытка. Попытка найти баланс между хаосом и порядком, между человеком и тем, во что они превратились.

– Ковалёв снова вызывает, – сказала Марина, протягивая планшет. – Говорит, что видел нечто странное в данных Сети.

Разель взял планшет. На экране были графики энергетических потоков Протектората. Они выглядели стабильными, но в одном углу диаграммы зиял странный провал – неровность в идеальной гладкости.

– Это не "Излом", – пробормотал он. – Он бы не стал так…

– Он говорит, что это что-то снаружи. Из-за пределов Сети. – Марина опустила планшет. – Что-то, что пытается прорваться внутрь.

Разель почувствовал, как его металлическая рука дрожит. Это происходило только тогда, когда "Излом" был в опасности. Но сейчас он чувствовал не угрозу "Излома", а нечто иное. Что-то, что заставляло кровь стыть в жилах.

– Нужно собрать Совет, – сказал он, спускаясь с вышки. – Но сначала я должен кое-что сделать.

– Куда? – спросила Марина.

– В "Сердце", – ответил он. – Мне нужно поговорить с ним.

"Сердце" – бывший эпицентр "Излома", теперь превратившийся в священное место Протектората. Разель шел по главной улице, мимо садов, где росли растения с металлическими листьями, мимо людей, которые смеялись, работали, жили. Здесь не было страха. Не было постоянного напряжения выживания.

Но он чувствовал трещины. Они были тонкими, почти незаметными, но он знал их. Как знал, что за идеальной поверхностью льда может быть бездна.

В "Сердце" его ждала тишина. Огромный зал, когда-то пульсирующий живой тканью "Излома", теперь был спокоен. В центре комнаты, там, где раньше била энергия, стоял простой каменный постамент с кристаллом. Это был не просто кристалл. Это был последний носитель, который мог связаться с Велесом.

Разель положил руку на кристалл. Металлические пальцы мягко зажглись изнутри.

– Ты там? – спросил он.

На мгновение ничего не произошло. Затем кристалл вспыхнул, и в его сознании прозвучал голос, который был знаком ему лучше собственного:

– Я здесь, друг. И я вижу, что ты пришёл не просто так.

– Что ты чувствуешь? – спросил Разель. – За пределами Сети.

– Смерть, – голос Велеса был спокоен, но в нём чувствовалась боль. – То, что приближается… это не угроза. Это конец. Для всего.

– Что мы можем сделать?

– Вы должны подготовиться. Но помни: иногда спасение требует жертвы. Иногда – самой большой жертвы.

Кристалл погас. Разель остался один в тишине. Он знал, что время пришло. Время, о котором Велес предупреждал их пять лет назад. Время, когда их мир будет проверен на прочность.

Он вернулся к Марине, которая ждала его у входа.

– Что он сказал? – спросила она.

– То, что мы уже знали, – ответил Разель. – Что наш мир – это только начало. И что его защита будет стоить нам всего.

Они посмотрели друг на друга. В их глазах читалось не отчаяние, а решимость. Они прошли через ад, чтобы создать этот мир. И теперь они готовы были пройти через что угодно, чтобы его сохранить.

– Созови Совет, – сказал Разель. – И приготовь оружие. Но не для войны. Для последней надежды.

Он посмотрел в небо, где над "Кузней" сияла необычная звезда. Велес был где-то там, между мирами. И он ждал их решения.

А мир, который они построили, продолжал жить. Не зная, что его хрупкий покой уже не продлится долго.

ГЛАВА 2: ЭХО ИЗ ГЛУБИН

Ковалёв провёл пальцами по клавиатуре, откидываясь на спинку стула. Его глаза, привыкшие к полумраку лаборатории, всё ещё уставали от постоянного мониторинга данных. Пять лет. Пять лет с тех пор, как Сеть «Обетованных зон» была стабилизирована, пять лет с тех пор, как Велес ушёл, чтобы стать её стражем. И за всё это время он не видел ничего подобного.

– Что-то не так? – Марина вошла в лабораторию, её шаги были бесшумны, как всегда. Она сняла фиолетовую косынку, которая больше не была частью её стиля, а просто привычкой. – Ты не выходил из лаборатории два дня.

Ковалёв не ответил сразу. Его взгляд был прикован к экрану, где пульсировала странная аномалия. Не всплеск, не искажение, а ритмичное, почти музыкальное колебание, которое не соответствовало ни одному известному ему паттерну.

– Это не «Излом», – наконец произнёс он. – И не аномалия «Катализатора». Это что-то новое. Что-то… извне.

– Из-за пределов Сети? – Марина подошла ближе, её лицо осветилось тревогой. – Но как? «Саранча» всё ещё на расчётном расстоянии, а «Когнитум» давно уничтожен.

– Не «Саранча». И не «Когнитум». – Ковалёв указал на график. – Смотри. Эти пульсации слишком… правильные. Как будто их создал разум, который не понимает хаоса. Они идут откуда-то из глубин космоса.

Марина нахмурилась. Она не была учёным, но за эти годы выучилась читать базовые данные Сети. И то, что она видела, было действительно странным. Волны энергии, которые не нарушали стабильность зон, но и не были частью их внутреннего ритма.

– Покажи мне.

Ковалёв нажал несколько кнопок. Экран разделился на сектора. Один показывал стабильные параметры Сети, другой – хаотичные, но предсказуемые всплески «Излома» за пределами зон. А третий… третий показывал идеальные, математически точные импульсы, которые, казалось, игнорировали само существование Сети.

– Это как… – Марина замолчала, подбирая слова. – Как будто кто-то стучит в дверь, но не знает, что она уже открыта.

– Или не хочет знать, – поправил Ковалёв. – Это не попытка связи. Это сканирование. Они проверяют нас. Измеряют. Изучают.

Он показал на один из графиков, где аномальные пульсации перекрывались с сигналами Сети.

– Видишь? Каждый раз, когда мы проходим через этот цикл, импульсы становятся сильнее. Они приспосабливаются к нам. Учатся.

– Но что это? – спросила Марина, и в её голосе звучала не столько тревога, сколько профессиональный интерес командира, который видит приближающуюся бурю.

– Я не знаю, – честно ответил Ковалёв. – Но я думаю, что нам нужно собрать Совет.

– И что мы им скажем? – Марина кивнула на экран. – Что за нами наблюдает неизвестный разум?

– Скажем правду. Что бы ни происходило, мы должны быть готовы. – Ковалёв встал, его старые ноги скрипнули. – Я пойду к Разелю. Ты собери остальных.

Разель стоял на краю «Сердца», глядя в ту самую точку, где когда-то был эпицентр «Излома». Теперь здесь рос сад – необычные деревья с металлическими венами в стволах, цветы, излучающие мягкое свечение. Это было место силы, но и место памяти.

Он почувствовал приближение Ковалёва ещё до того, как тот начал говорить. Пять лет жизни в Сети научили его читать её ритмы как собственное сердцебиение.

– Что случилось? – спросил он, не оборачиваясь.

– Нечто новое, – ответил Ковалёв. – Что-то, чего я не могу объяснить.

Разель повернулся. В его глазах читалась усталость. Усталость от того, что даже после пяти лет мира приходится снова готовиться к войне.

– Покажи.

Ковалёв вывел данные на планшет. Разель изучал графики, его металлическая рука, которая теперь стала его частью, слегка подрагивала – она всегда реагировала на аномалии.

– Это не «Когнитум», – сказал он после долгой паузы. – И не «Ковчег». Они бы уже атаковали.

– Это не из нашей реальности, – тихо произнёс Ковалёв. – Я думаю, это та самая «Саранча», о которой предупреждал Велес.

– Велес… – повторил Разель, и в его голосе прозвучала боль. – Он знал, что это придет.

– Да. И он знал, что без него мы будем уязвимы. – Ковалёв опустил планшет. – Но мы не одни. У нас есть Сеть. У нас есть «Безмолвные». У нас есть знание, которое он нам оставил.

Разель кивнул, но в его глазах читалась неуверенность. Он помнил, как Велес уходил, как кристалл рассыпался в пыль. Он помнил, как мир потерял не просто друга, а своего стража.

– Созови Совет, – наконец сказал он. – Но не пугай людей. Пока не пугай.

Совет собрался в старом штабе «Кузни». Марина, Разель, Ковалёв и Лев – теперь их именовали «Голосом» – сидели за круглым столом, который когда-то был простой жестянкой на ящиках.

– Что это? – спросила Марина, глядя на те же графики, что и раньше. – Это похоже на…

– На сканирование, – закончил за неё Лев. Его голос звучал как тихий шелест листьев. – Это не дружелюбный визит.

– Но кто бы ни был за этим, – добавил Ковалёв, – они не враги. Пока что. Это исследователи. Или… коллекционеры.

– Почему ты так думаешь? – спросила Марина.

– Потому что враги не стучат в дверь, – ответил Ковалёв. – Они её ломают.

Разель молчал. Он смотрел на карту, где семь зон светились ровным светом. Сеть была крепка. Но он знал, что даже самая прочная паутина рвётся под весом слишком большой капли.

– Нужно подготовиться, – тихо произнёс он. – Нельзя ждать, пока они решат, что мы им нужны.

– Но что мы можем сделать? – спросила Марина. – Мы не знаем, с чем имеем дело.

– Мы можем усилить Сеть, – сказал Лев. – Я чувствую её слабые места. Они не в физическом мире. Они здесь. – Он коснулся пальцем виска. – В самом сознании Сети.

– Но Велеса нет, – возразила Марина. – Кто будет её стражем?

– Мы, – ответил Ковалёв. – Не я один. Все мы. Велес учил нас, что Сеть – это не просто энергия. Это разум. И если мы будем думать как единое целое, мы станем её стражами.

– А если они атакуют? – спросила Марина.

– Тогда мы будем сражаться, – сказал Разель. – Но не только силой. Интеллектом. Как учил нас Велес.

Лев, чьё тело теперь больше напоминало растение, чем человека, медленно поднялся.

– Я поговорю с «Безмолвными». Мы можем стать её щитом. Но нам нужно время.

– Сколько? – спросил Ковалёв.

– Месяц. Может, два. – Лев посмотрел на карту. – Но не дольше.

– Месяц, – повторил Разель. – Хорошо. Месяц у нас есть.

Он поднялся, глядя на собравшихся.

– Тогда действуем. Ковалёв, ты отвечаешь за анализ. Марина, собери лучших стрелков. Лев, работай с «Безмолвными». А я поговорю с Советом. Нужно убедить их в опасности, не вызвав паники.

– И что ты им скажешь? – спросила Марина.

– Правду. – Разель усмехнулся. – Что бы ни случилось, мы выстоим. Потому что мы – «Новая Надежда». И пока мы помним, за что боремся, мы не проиграем.

Ковалёв вернулся в лабораторию. Он работал без остановки, анализируя новые данные. Но с каждым часом его тревога росла. Сигналы становились сильнее. Или, что страшнее, их источник приближался.

Он не заметил, как за ним пришла Марина. Она стояла в дверях, глядя на его напряжённую спину.

– Ты думаешь, что это конец? – тихо спросила она.

Ковалёв не обернулся. Его пальцы замерли над клавиатурой.

– Нет. – Он вздохнул. – Это не конец. Это… начало. Новое испытание.

– И что, если мы не выдержим?

– Тогда Велес ошибся, – Ковалёв наконец повернулся. – Он поверил в нас. В нашу способность к гармонии. Если мы провалимся, мы докажем, что не достойны этой надежды.

Марина молча кивнула. Она знала, что он прав. Велес не просто ушёл. Он оставил им не только Сеть, но и веру в то, что они могут быть больше, чем просто выжившими.

– Нам нужно его увидеть, – сказала она. – Не как стража. Как… друга.

– Но как? – Ковалёв снова уткнулся в мониторы. – Мы не можем войти в Сеть. Только он может выйти.

– Значит, мы должны заставить его выйти, – Марина подошла ближе. – Мы должны показать, что ему нужно вернуться.

Ковалёв посмотрел на неё. В её глазах горел тот же огонь, что и в глазах Велеса, когда он шёл в «БИОС-16».

– Как?

– Тем, что мы есть, – ответила Марина. – Тем, что мы не сдались. Тем, что мы всё ещё живём. И верим.

Той ночью, когда лаборатория уже пустовала, Ковалёв остался один. Он подключил кристалл Велеса к последнему нейростабилизатору и начал передавать данные – не числа, не графики, а простые образы. Люди, которые смеются. Дети, которые играют. «Безмолвные», которые танцуют под звёздами.

Он не знал, услышит ли его Велес. Но он должен был попробовать.

Кристалл, который давно был пуст, вдруг дрогнул. Слабо. Почти незаметно.

Но Ковалёв почувствовал это. Как будто кто-то дотронулся до его плеча в темноте.

Он улыбнулся. Они не были одиноки. И пока они помнили, за что борются, они могли противостоять чему угодно. Даже тени, приближающейся из глубин космоса.

ГЛАВА 3: СОВЕТ РАЗДОРА

Совет собрался в главном зале "Кузни" – теперь это был не просто бывший цех, а настоящий Советский Дом, выстроенный из светящегося металлического дерева, выращенного в "Роще". Стены, когда-то покрытые ржавчиной, теперь переливались мягким золотистым свечением, отбрасывая тени на лица собравшихся.

Разель сидел в центре, его металлическая рука лежала на столе, как напоминание о цене, которую они заплатили за этот мир. Он чувствовал, как она непривычно тяжелеет – признак надвигающейся аномалии.

– Совет открыт, – объявил он, и его голос, усиленный системой звука, разнесся по залу. – Сегодня мы обсуждаем отчет Ковалёва о новых энергетических аномалиях.

Ковалёв поднялся, его стареющие руки дрожали, когда он подключал планшет к проектору. На стене возникла карта Протектората, где семь светящихся зон соединялись тонкими золотистыми линиями. Но в одном углу, за пределами сети, мерцало чужое, красное пятно.

– Эти импульсы, – начал Ковалёв, указывая на него, – не похожи ни на что, что мы знаем. Они не хаотичны, как "Излом", но и не стабильны, как наше Уравнение Гармонии. Это… чистая, математически совершенная энергия.

– И что? – раздался насмешливый голос из задних рядов. Это был Громов, лидер "Изоляционистов". – Может, это новые мутанты, которые умеют считать? Или, может, "Когнитум" наконец-то выучил таблицу умножения?

Смех прокатился по залу, но Разель не улыбнулся. Он знал, что Громов не просто шутит – он сеет семена сомнения, как всегда.

– Это не шутки, – резко сказала Марина, поднимаясь со своего места. Ее фиолетовые волосы, теперь коротко стриженные, не скрывали шрам над глазом. – Ковалёв показал нам, что эти импульсы усиливаются. Они сканируют нас. Изучают.

– И что с того? – Громов пожал плечами. – Пусть изучают! Мы выжили в аду. Мы создали здесь рай. И нам не нужно, чтобы какой-то "Ковалёв" и его "научные гипотезы" пугали народ.

– Рай? – в голосе Марины зазвучало горькое разочарование. – Это не рай. Это хрупкая стабильность. И если мы не будем к ней готовы…

– Вы всегда готовы, – перебил её Громов. – Вы, "Хранители", вы всегда готовы. Но что, если мы не хотим быть готовыми? Что, если мы просто хотим жить?

Из другого конца зала поднялся высокий человек в простой, но чистой одежде. Это был отец Даниил, лидер культа "Голос Бездны".

– Мы не должны быть готовы к войне, – его голос был спокоен, но в нем чувствовалась фанатичная уверенность. – Мы должны быть готовы к принятию. Эти импульсы – не угроза. Это зов. Зов к высшему существованию.

Разель почувствовал, как его металлическая рука напряглась. Он знал, куда это ведет.

– Вы говорите о "Саранче", – сказал он. – О тех, кто хочет стереть нас в порошок.

– Саранча – не враг, – возразил Даниил. – Это великий собиратель. Тот, кто объединяет всё в одно. Как и должно быть.

– Объединяет? – Ковалёв покачал головой. – Вы видели, что делает "Саранча" с теми, кого поглощает? Это не объединение. Это… стирание.

– Стирание ложной идентичности, – парировал Даниил. – Вы сами стали не теми, кем были. Вы – гибриды. Вы – часть "Излома". И "Саранча" – это лишь следующий этап эволюции.

– Это не эволюция, – сказал Разель. – Это уничтожение.

– Вы не понимаете, – Даниил улыбнулся, и в его глазах мелькнула странная искра. – Вы все уже мертвы. Просто не знаете этого.

Зал взорвался возмущенными возгласами. "Хранители" поддерживали триумвират, "Изоляционисты" требовали прекратить экспансию, "Голос Бездны" проповедовал новую веру.

– Тишина! – крикнул Разель, и его голос, усиленный металлической рукой, прокатился по залу как удар молнии.

Тишина наступила мгновенно.

– Мы не собрались здесь, чтобы спорить, – продолжил он. – Мы собрались, чтобы принять решение. Ковалёв говорит, что у нас есть время. Но не вечно. И каждый день, который мы тратим на споры, приближает нас к катастрофе.

– А что вы предлагаете? – спросил Громов. – Строить еще больше узлов? Расширять сеть? Рисковать тем, что у нас есть?

– Мы должны укрепить оборону, – ответил Разель. – Но не только стенами и патронами. Нам нужно понять, с чем мы имеем дело. Нам нужно…

– Нам нужно прекратить жить в страхе! – Громов ударил кулаком по столу. – Сколько лет мы слушаем о "Саранче", о "Предтече", о новых угрозах? А где они? Где эта "Саранча", которую мы должны бояться? За пять лет мы не видели ни следа.

– Потому что они изучают нас, – тихо ответил Ковалёв. – Они изучают, как мы дышим, как мы думаем, как мы живем. И когда они узнают нас достаточно хорошо, они придут.

– Или, – Даниил встал, – они придут, чтобы спасти нас. Чтобы ввести в новый мир. Мир без страха и сомнений.

– Мир без свободы, – прошептала Марина.

– Мир без страданий, – парировал Даниил. – Вы не видите, что страдания – это ваша болезнь? Что ваша "свобода" – это рабство в собственных страхах?

Разель почувствовал, как его металлическая рука начинает вибрировать. Это происходило только тогда, когда "Излом" был в опасности. Но сейчас он чувствовал не угрозу "Излома", а что-то другое. Что-то холодное и безжалостное, что приближалось извне.

– Вы не понимаете, – сказал он, обращаясь к Совету. – Это не вопрос веры. Это вопрос выживания. То, что идет к нам, оно не хочет нас спасти. Оно хочет нас… собрать.

– И что вы предлагаете? – спросил Громов. – Жить в постоянном страхе? Строить еще больше башен? Отправлять еще больше людей в те места, где они могут погибнуть?

– Я предлагаю быть готовыми, – ответил Разель. – Не жить в страхе, но и не прятать голову в песок.

– Вы всегда так говорили, – Громов усмехнулся. – И где ваши друзья, которые ходили в эти места? Где те, кого вы послали на смерть?

Разель не ответил. Он знал, что Громов прав – многие погибли по его вине. Но он также знал, что без этих жертв у них не было бы этого мира.

– Я предлагаю проголосовать, – сказал Ковалёв. – Объявить тревогу и начать подготовку.

– Нет, – возразил Даниил. – Я предлагаю объявить праздник. Праздник скорого пришествия. Мы должны быть готовы не к войне, а к принятию.

– И что, если вы ошибаетесь? – спросила Марина. – Если "Саранча" придет не как спаситель, а как разрушитель?

– Тогда, – Даниил пожал плечами, – мы умрем, зная, что ждали их с открытым сердцем. Это лучше, чем жить в постоянном страхе.

Зал снова взорвался спорами. "Хранители" требовали действий, "Изоляционисты" – покоя, "Голос Бездны" – открытых объятий для пришельцев.

Разель посмотрел на Марины и Ковалёва. В их глазах читалась одна мысль: они теряют контроль. Протекторат раскалывается.

– Довольно, – сказал он, и его голос зазвучал как удар молота. – Мы не можем позволить себе раскол. Не сейчас.

– Почему? – спросил Громов. – Потому что вы боитесь, что мы отберем у вас власть?

– Потому что они уже здесь, – Разель указал на красное пятно на карте. – Они слушают. Они наблюдают. И они используют наш раздор против нас.

В зале воцарилась тишина. Все почувствовали это – слабую, но настойчивую вибрацию, которую раньше не ощущали.

– Вы чувствуете? – спросил Разель. – Это не "Излом". Это… что-то новое.

– Или вы просто пытаетесь нас напугать, – прошептал Даниил. – Чтобы мы слушались вас, как слушались Велеса.

– Велес ушел, – сказал Ковалёв. – Он ушел, чтобы защитить нас. И если мы сейчас не будем слушать, то его жертва была напрасной.