- -
- 100%
- +
Она сжала его локоть, заставляя встретиться с ее взглядом.
– Сергей! Сколько ты должен этим людям?
Он не смотрел на нее. Его глаза бегали по сторонам, в них читался животный, панический страх.
– Ты не понимаешь… – простонал он. – Это не просто долг… Это…
В этот момент дверь подъезда с шумом открылась, и на пороге появилась Ира. Наушники в ушах, рюкзак перекинут через плечо. Она собиралась на пары.
– Всем здрасьте! – весело бросила она, но, увидев их замершие, бледные лица и заплаканные глаза Авроры, ее улыбка мгновенно исчезла. – Что случилось? Вы на похоронах?
Лара воспользовалась моментом, чтобы перевести дух и хоть как-то взять себя в руки. Главное сейчас Аврора. Ее нельзя пугать еще больше.
– Ира, – голос Лары прозвучал неестественно ровно, будто она с огромным усилием выравнивала каждую ноту. – Отведи, пожалуйста, Аврору в школу.
Ира скинула наушники, ошарашено глядя то на сестру, то на Сергея.
– Что? Ларис, я на занятия опоздаю, у меня через полчаса…
– ИРА! – Лара не кричала, но ее голос, низкий и напряженный, прозвучал как хлопок. Она посмотрела на сестру, и в ее глазах было что-то такое, что Ира сразу замолчала. – Отведи. Ее. В. Школу. Пожалуйста.
Это «пожалуйста», выжатое сквозь зубы, прозвучало страшнее любой ругани. Ира, широко раскрыв глаза, кивнула. Она ничего не понимала, но атмосфера леденящего ужаса была настолько плотной, что не подлежала сомнению.
– Конечно, – сказала она, наклоняясь к Авроре. – Пошли, зайка, догоним одноклассников.
Она взяла за руку подавленную девочку и, бросив на сестру последний тревожный взгляд, повела ее по дорожке прочь от этого места. Лара дождалась, пока они скроются за углом, и снова повернулась к Сергею. Теперь в ее глазах не было ни страха, ни растерянности. Только холодная, собранная ярость.
– Теперь. – тихо, но очень четко произнесла она. – Ты мне все расскажешь. Все до копейки. Или я позвоню этим людям и предложу забрать долг твоими почками. Говори.
Они остались одни на пустынной утренней дорожке. Давление Лары было таким сильным, что Сергей, наконец, поднял на нее взгляд. В его глазах плескался настоящий, неподдельный ужас, замешанный на стыде.
– Я брал на бизнес! – начал он, запинаясь и глотая слова. – Появился шанс, прорывной проект, нужно было срочно вложиться! Я думал, все быстро окупится, верну… а пока… пока не получается…
– Какой бизнес, Сергей?! Какой проект?! – Лара не кричала, она шипела, как загнанная в угол кошка, ее пальцы все еще впивались ему в руку. – Ты же мне ничего не говорил! Ты полгода твердил, что «все нормально»! Сколько?!
Он опустил голову, его плечи сгорбились еще сильнее.
– Пять… – он сглотнул. -Пять миллионов.
Воздух вырвался из легких Лары, словно от удара. На секунду мир поплыл перед глазами, зазвенел в ушах. Она отступила на шаг, ослабив хватку.
– Пять… – она повторила это слово шепотом, не в силах осознать его чудовищный масштаб. Пять миллионов. Это не просто долг. Это цена их жизни. Цена этой квартиры, машины, всех их сбережений, умноженная надвое. Это неподъемная, астрономическая сумма.
И тогда тишину разорвал ее голос, сорвавшийся на крик, в котором смешались неверие, ярость и леденящий душу страх.
– ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ?! СЕРГЕЙ, ТЫ ОХРЕНЕЛ, ЧТО ЛИ?!
Ее крик эхом отозвался от стен спящих домов. Несколько прохожих на другой стороне улицы обернулись. Но ей было все равно.
– Ты с ума сошел! – продолжала она, уже тише, но с той же невероятной горечью. – Где ты взял эти деньги?! У кого?! У того… Жана? Ты понимаешь, что ты наделал? Ты понимаешь, КОМУ мы теперь должны?!
Он молчал, и в его молчании был ответ. Ответ, от которого кровь стыла в жилах. Он не просто взял деньги у бандитов. Он заложил в эту мясорубку их всех. Аврору. Иру. Ее. Лара смотрела на этого человека, своего мужа, отца ее ребенка, и не узнавала его. Перед ней стоял испуганный, затравленный мальчик, который своим безрассудством подписал им всем смертный приговор. И у нее не осталось ни слез, ни слов. Только ледяная, всепоглощающая пустота и осознание того, что через неделю за ними придут.
– Кто такой этот Жан вообще?
Крик и ярость схлынули, оставив после себя леденящее, трезвое понимание масштаба катастрофы. Теперь ей нужны были факты. Врага нужно знать в лицо.
Сергей сгорбился еще сильнее, словно от каждого произнесенного слова на его плечи ложился новый груз.
– Он не бандит в классическом понимании, – начал он, с трудом подбирая выражения. – У него легальный бизнес ресторан, автосалон, подпольное казино. Но все знают, что это только фасад.
Он замолчал, сглотнув ком в горле.
– Основные его деньги это. Ростовщичество. Карточные долги. Он ссужает деньги тем, кто отчаялся, кого банки не кредитуют. Под ну, под очень большой процент. И под очень жесткие гарантии.
– Какие гарантии? – холодно спросила Лара, хотя ответ уже был ей ясен. Она видела его взгляд.
– Он не просто угрожает. Он делает. Несколько лет назад один парень, Паша он должен был Жану меньше, чем я. Он попытался сбежать. Его нашли. Сергей замолчал, и по его побелевшему лицу было понятно, что он представляет себе эту картину.
– Его нашли через месяц. С ним слава богу, он выжил, но он стал инвалидом. И долг с него все равно взыскали. Продали квартиру его родителей.
Лара слушала, и ей становилось физически плохо. Это был не просто грубый вышибала. Это был расчетливый, холодный хищник, который системно уничтожал жизни. Который не бросал слов на ветер.
– А почему ты к нему пошел? – спросила она, чувствуя, как почва уходит из-под ног окончательно.
– Потому что он дает деньги быстро! Без справок, без вопросов! А мне был нужен срочный взнос, иначе проект уходил к другим! Я думал, я успею! Я был уверен!
В его голосе снова зазвучали нотки того самого ослепленного азарта, что и привел их к этой пропасти. Но теперь это звучало не как оправдание, а как приговор. Лара посмотрела на часы. Прошло всего десять минут с момента, как уехал тот темный внедорожник. А казалось, что провалилась в другую реальность навечно.
– Пять миллионов, – снова произнесла она вслух, но теперь это звучало как диагноз. – За неделю.
Она посмотрела на Сергея, и в ее взгляде не осталось ни капли прежней нежности. Только тяжесть принятия неизбежного.
– Значит, нам не на что надеяться. Он своего не упустит.
– Да ты дурак что ли?! – ее голос снова сорвался, но на этот раз в нем звучала не ярость, а горькое, беспомощное неверие. – Что ты об этом сразу-то не сказал?! Мы бы вместе думали, мы бы как-то пытались выкручиваться! Мы бы продали машину, я бы на три работы устроилась, к родителям обратились! Хотя бы часть можно было бы отдать, договориться о рассрочке!
Сергей медленно, будто древний старик, повернул к ней голову. В его глазах не было раскаяния. Только усталое, отстраненное раздражение.
– Да зачем тебе это? – просипел он. – Это мои проблемы. Я бы сам все решил.
– ТВОИ ПРОБЛЕМЫ? – Лара задохнулась от этой чудовищной глухоты. Она схватилась за голову, словно боялась, что ее мозг сейчас взорвется. – Сергей, ты сейчас посадил нас всех в одну лодку, а лодка с дырой в пять миллионов! Ты понимаешь, что это уже НАШИ проблемы?! Ты, я, Аврора! Этот Жан смотрел на нашу дочь! Ты думаешь, он будет разбираться, чей это долг, твой или мой?!
Она смотрела на него, на этого человека, с которым делила жизнь, рожала ребенка, строила планы. И видела перед собой чужого, напуганного зверька, готового сгореть в своем собственном пожаре, утянув за собой всех.
– Идиот, – сказала она уже беззвучно, и в этом слове не было оскорбления. Был приговор. Констатация факта.
Она бессильно развела руками. Все аргументы были исчерпаны. Все слова сказаны. Кричать, умолять, биться в истерике было бессмысленно. Стена между ними стала непроницаемой. Повернувшись, она медленно пошла обратно к подъезду. Ее ноги были ватными, а в груди зияла пустота, в которой угасли все чувства. Остался только холодный, животный страх и осознание простой, ужасающей истины: счет пошел на дни, и надеяться им не на кого. Кроме самих себя. Вернее, на нее одну. Потому что тот, кто должен был быть ее опорой, только что похоронил их общую жизнь под грудой никому не нужных купюр.
Глава четвёртая
Лара прибежала на работу и сразу же направилась к шефу. Дверь в кабинет Никиты была массивной и дорогой, как и все в этой дизайн-студии. Обычно Лара входила сюда с уверенностью, она была ценным специалистом. Сейчас ее ладонь была влажной, а сердце колотилось где-то в горле. Она постучала и, не дожидаясь ответа, вошла. Никита, утонченный мужчина в очках от Prada, сидел за своим культовым столом и смотрел в монитор. Увидев ее, он снял очки и с легким упреком покачал головой.
– Ларис, опаздываешь. Непохоже на тебя.
– Я знаю, знаю, Никит, извини, – голос ее звучал хрипло. Она пыталась улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.
Никита откинулся на спинку кресла, внимательно ее изучая. Его взгляд, привыкший подмечать малейшие диссонансы в композиции, сразу уловил неестественную бледность, тремор рук, панический блеск в глазах.
– Что с тобой? – спросил он, уже без упрека, с искренней тревогой. – Ты никогда не опаздывала. Выглядишь ужасно. Проблемы в семье?
Лара почувствовала, как по щекам бегут предательские горячие слезы. Она смахивала их тыльной стороной ладони, пытаясь взять себя в руки.
– Никит, – выдохнула она, переступая через чудовищный стыд. – Я к тебе с огромной, унизительной просьбой. Заняй мне денег.
Он поморщился, но не от злости, а от неожиданности.
– Ларис, ну скоро же зарплата. Если нужно немного до аванса.
–Много, -перебила она его, зажмурившись, как перед прыжком в ледяную воду. – Пять миллионов.
В кабинете повисла гробовая тишина. Даже уличный шум за звуконепроницаемыми окнами казалось прекратился. Никита смотрел на нее так, словно она только что призналась, что прилетела с Марса.
– Пять… – он не смог даже повторить эту цифру полностью. – Лямов? Ларис, ты в своем уме? О чем ты? Это же безумие!
– Я знаю, – прошептала она, чувствуя, как горит лицо. – У меня семейные обстоятельства. Очень серьезные. Я отдам. Все до копейки. Закрепим документально, я буду работать за полставки, буду делать любые проекты… Просто, пожалуйста.
Никита тяжело вздохнул. Его взгляд из сочувствующего стал жестким, деловым.
– Лара. Я тебя ценю как специалиста. Но мы не друзья в том смысле, чтобы одалживать такие суммы. Это не «занять до зарплаты». Это стоимость хорошей квартиры. У меня нет таких свободных денег. Да если бы и были… – он развел руками. – Ты сама понимаешь. Никаких гарантий.
Она понимала. Она все понимала. Но эта встреча была последней соломинкой, за которую она хваталась в отчаянной надежде. И вот соломинка сломалась.
– Я понимаю, – выдавила она, глядя в узор на дорогом персидском ковре. Ей хотелось провалиться сквозь землю.
– Ларис, – его голос снова смягчился. – Если нужна небольшая сумма, чтобы решить какие-то текущие проблемы… Или, может, тебе к психологу сходить? Выглядишь неважно.
«Небольшая сумма». «Психолог». Эти слова звенели в ее ушах пустыми, жестокими консервными банками. Ее проблема не решалась «небольшими суммами». Ее проблема имела имя Жан и цену в пять миллионов.
– Спасибо, Никит, – механически сказала она, уже отступая к двери. – Ничего не надо.
Она уже почти дошла до выхода, борясь с подступающими слезами и чувством полной безнадеги, когда позади раздались быстрые шаги.
– Лара, постой.
Она обернулась. Никита догнал ее в коридоре, его лицо выражало неподдельное беспокойство. В руке он сжимал пачку денег.
– Слушай, я не могу дать такие деньги, это правда. Но… – он протянул ей купюры. – Вот. Двести тысяч. Могу безвозмездно. Это хоть что-то.
Лара смотрела на деньги, а потом на него. Это не было решением. Капля в море. Но в этой капле было больше человечности, чем она встречала за последние сутки. Ее гордость была разбита в прах, и она молча, почти машинально, взяла деньги.
– Спасибо. Я как-нибудь…
– Ларис, – он мягко, но настойчиво взял ее под локоть. – Пойдем в кабинет. Расскажешь, что случилось. Может, я смогу помочь советом? Связями? Не обязательно деньгами.
Она позволила отвести себя обратно. Упав в мягкое кресло напротив его стола, она сжала в руке пачку купюр, словно амулет. И она рассказала. Не все, конечно. Не имя Жана, не угрозы. Но она сказала про долг Сергея, про астрономическую сумму, про неделю сроку, про тот леденящий ужас, в котором она теперь жила. Никита слушал, не перебивая. Когда она закончила, он тяжело вздохнул.
– Ларис, это немыслимо. Твой муж… – он сдержался, не стал говорить вслух, что думает. – Слушай, я не финансист и не криминальный авторитет. Но я знаю одно: такими суммами просто так не разбрасываются. Эти люди они не шутят. Твои две сотни – это плевок в их сторону.
– Я знаю, – ответила Лара, глядя в окно на беззаботный город.– Но это хоть что-то. Я буду копить. Продам машину, украшения…
– Машина, если она не люкс-класса, твои украшения… Это все капля, -он покачал головой. – Тебе нужен другой подход. Или чудо.
Чудо. В это слово она уже не верила. Она поднялась с кресла.
– Спасибо, Никит. За все.
– Лара, – он проводил ее взглядом. – Будь осторожна. Пожалуйста. И возьми отпуск на время.
Она вышла из офиса, сжимая в сумочке двести тысяч. Это были самые дорогие и самые бесполезные деньги в ее жизни. Они не закрывали долг. Они лишь оттеняли его чудовищный размер. И они не спасали от Жана. Они лишь давали небольшую, иллюзорную отсрочку, чтобы осознать всю глубину падения. Поиски продолжались, но надежда таяла с каждой минутой. Следующие несколько дней слились в один непрерывный, унизительный марафон. Лара двигалась на автомате, словно робот, запрограммированный на одну цель: деньги. Ювелирный магазин. Приемщица, женщина с безразличным лицом, через лупу рассматривала ее обручальное кольцо – то самое, которое Сергей надевал ей на палец дрожащими от счастья руками.
– Золото 585-й пробы, камень искусственный, – равнодушно констатировала она. – Можем предложить пятнадцать тысяч.
Лара молча кивнула. Она не плакала, когда кольцо исчезло в ящичке. Она просто почувствовала, как еще один кусочек ее прошлой жизни безвозвратно ушел.
Звонок родителям.
– Мам, привет… нет, все в порядке… Слушай, у меня к тебе огромная просьба…
Голос дрожал, предательски срывался. Она слышала, как на том конце провода затихает привычный утренний гул.
– Нужны деньги. Очень срочно. Очень много.
– Доченька, что случилось? -в голосе матери послышалась мгновенная паника. – У нас есть скромные сбережения, тысяч сто. Это то, что нужно?
Сто тысяч. Капля. Но и эта капля была выжата из последнего.
– Да, мам. Это поможет. Я все объясню потом. Обещаю.
Встреча с подругой детства в кафе.
– Пять миллионов? Лар, ты в своем уме? – подруга смотрела на нее, как на сумасшедшую. – Откуда у меня такие деньги? Мы ипотеку на двадцать лет взяли! Максимум, чем могу помочь тысяч пятьдесят . И то, мужу не говори.
Лара взяла и эти деньги, чувствуя, как горит лицо от стыда. Она была попрошайкой. И все, что она собирала, было похоже на попытку потушить лесной пожар, подбрасывая в огонь щепотку за щепоткой. Она обзвонила всех дальних родственников, бывших коллег, однокурсников. Кто-то отмахивался, кто-то давал десять-двадцать тысяч «на пропитание», думая, что у нее просто трудности с работой. Кто-то вежливо, но твердо отказывал. Вечером третьего дня она сидела на полу в гостиной перед невысокой стопкой купюр и горстью чеков из ломбарда. Она все пересчитала. Машина, которую они с таким трудом покупали, украшения, подарки Сергея, все ее сбережения, деньги родителей, жалкие подачки от друзей. Полтора миллиона. Она смотрела на эти деньги – всю их жидкую надежду, собранную ценой гордости, слез и распродажи их общего прошлого. А потом подняла глаза на калькулятор, где огромной, зловещей цифрой светилось: 5 000 000. Между этими двумя цифрами лежала пропасть. Пропасть, в которой безнадежно тонули все ее усилия. Она со всей ясностью осознала: честным путем собрать эту сумму невозможно. Они обречены.
Отчаяние плохой советчик, но единственный, кто оставался с Ларой. В голове прокручивались все возможные варианты, все ресурсы. И тут она вспомнила про соседа Генку. Тот самый веселый автомеханик с первого этажа, который пару месяцев назад, встретив их на парковке, восхищенно обходил их хетчбэк и говорил: «Ларис, если соберешься продавать – я твой первый покупатель! Деньги коплю!». Она, не раздумывая, спустилась вниз и постучала в его дверь. Генка открыл, вытирая руки об замасленную тряпку. Увидев ее, улыбнулся.
– Лара! Заходи, проходи! Чего такая бледная?
– Ген, – начала она, без предисловий, глотая воздух. – Ты хотел мою машину купить. Забирай.
Его улыбка сползла с лица, сменившись недоумением.
– Да ты че, Ларис? Я уже купил. В прошлом месяце «японку» себе взял. А че, «ласточка» надоела? На что менять-то собралась? – он подмигнул.
Лара покачала головой, не в силах играть в эти светские беседы.
– Нет, Ген… Денег надо. Срочно. Сергей… должен. Много.
– Ну, много это сколько? – Генка все еще не понимал масштаба трагедии, по-дружески хмыкая. – Тысяч сто? Двести?
– Пять миллионов, – сказала Лара.
Эффект был мгновенным и сокрушительным. Генка, этот двухметровый здоровяк, которого сложно было чем-то удивить, отшатнулся, будто его ударили. Он молча прошел в прихожую и медленно, очень медленно опустился на табуретку, так что та жалобно заскрипела. Он свистнул, долгим и низким свистом, полным не столько удивления, сколько ужаса. Он смотрел на Лару, и в его глазах читалось настоящее потрясение.
– Пять лямов… – наконец выдавил он. – Да твой Сергей… индивидум. Это ж надо так…
Он не нашел подходящего слова, только развел руками, выражая всю вселенскую глупость этого поступка. Он посмотрел на нее с внезапной, животной жалостью.
– Ларис… Родная… Я тебе и сто тысяч сейчас не соберу. А такие деньги. Такие деньги у таких людей, у которых они есть, просто так не берут. И не отдают. Ты понимаешь, о чем я?
Лара кивнула. Она все прекрасно понимала. Понимала еще с разговора с Никитой. Но слышать это от простого, не обремененного светскими условностями Генки было особенно горько и особенно правдиво.
– Понимаю, – тихо сказала она. – Спасибо, Ген.
– Держись, – проводил он ее беспомощным взглядом. – Если что ну, по-мелочи обращайся.
Она вышла на улицу. Еще одна дверь захлопнулась. Еще один луч надежды погас. Теперь она знала наверняка: помощи ждать неоткуда. Впереди была только стена, сложенная из пяти миллионов рублей, и она шла на нее на всех парах.
Глава пятая
До истечения срока оставалось три дня. В квартире царила атмосфера похоронного бюро. Сергей не ходил на работу, он сидел в кабинете и бесцельно кликал мышкой, его лицо было серым и безжизненным. Лара, опустошенная, составляла списки вещей для продажи, хотя уже понимала – это бессмысленно. Их снова нашли у подъезда. Тот же темный внедорожник, та же леденящая душу театральность. На этот раз из машины вышли трое. Жан, безупречный и спокойный, как всегда. И два его спутника. Один – тот же молчаливый телохранитель. А второй… Второй был полной его противоположностью. Невысокий, но широченный в плечах, с шеей бульдога и маленькими, колючими глазками. Это был Громила, известный под кличкой Малыш. Его прозвище звучало злой иронией. Сергей, увидев их, инстинктивно шагнул вперед, пытаясь заслонить Лару, вышедшую вынести мусор. В его движении была жалкая, отчаянная бравада.
– Жан, я же сказал… Я все решу! Не надо приезжать сюда! Не при детях!
Малыш флегматично щелкнул суставами пальцев. Звук был сухим и угрожающим, как щелчок взведенного курка. Жан поднял руку, и Малыш замер. Вежливый, почти отеческий жест.
– Сергей, Сергей, – Жан покачал головой с легкой, искусственной грустью. – Мы договаривались о конкретной дате. Я, как человек слова, привык, что и мои партнеры ими являются. Вы же не хотите, чтобы у нас испортились отношения?
Он говорил тихо, деликатно, подбирая слова, как будто вел светскую беседу в дорогом клубе.
– Какие, к черту, отношения! – выкрикнул Сергей, его нервы были на пределе. – Я вам деньги отдам! Отстаньте!
Жан вздохнул, как взрослый, уставший от капризов ребенка.
– Эмоции. Они так мешают бизнесу. Я приехал не для ссор. Я приехал напомнить о наших договоренностях. И предложить альтернативу.
Его взгляд скользнул по Лицу Лары, по окнам их квартиры.
– У вас милая семья. Прелестная дочка. Сестренка, я слышал, часто в гости ходит. Очень трогательно.
В его устах эти слова прозвучали страшнее любой прямой угрозы. Лара почувствовала, как по ее спине пробежали мурашки.
– Вы не смейте! – закричал Сергей и сделал резкий выпад на Жана.
Это было ошибкой. Малыш двинулся с поразительной для его габаритов скоростью. Не было ни крика, ни замаха. Просто железная хватка впилась в плечо Сергея, и тот с болезненным стоном замер на месте, его лицо исказилось гримасой боли.
– Тише, тише, – мягко произнес Жан, не моргнув глазом. – Давайте сохраним лицо. Нас соседи могут увидеть. Неловкость выйдет.
Он подошел ближе к Сергею, который, сжатый в тисках руки Малыша, тяжело дышал.
– Вот ваша альтернатива, Сергей, – Жан говорил почти шепотом, наклоняясь к его уху. – Либо вы находите мои деньги до послезавтра. Либо я начну брать долг частями. С вас. Потом, возможно, с вашей очаровательной супруги. – Он бросил взгляд на Лару, и в его глазах на мгновение мелькнул холодный, оценивающий интерес. – Уверен, она обладает массой. ценных качеств.
Лара застыла, не в силах пошевелиться, парализованная страхом и отвращением. Жан выпрямился и кивнул Малышу. Тот отпустил Сергея. Тот потер плечо, на его лице читались и боль, и унижение.
– Послезавтра, – еще раз вежливо напомнил Жан. – Я позвоню. Хорошего вам вечера.
Он развернулся и пошел к машине. Малыш бросил на Сергея последний, обещающий взгляд и последовал за хозяином. Не успел Жан сделать и шага к открытой двери внедорожника, как Лара, оттолкнув от себя оцепенение, резко шагнула вперед. Адреналин горел в жилах, заглушая страх.
– Уважаемый Жан! Или как вас там.
Он медленно обернулся, одна бровь изящно поползла вверх. На его губе играла та же вежливая, леденящая ухмылка. Воспитанность не покидала его ни на секунду. Лара, стараясь не смотреть на молчаливого Малыша, продолжила, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.
– Давайте будем людьми! Вы же понимаете, что мы не наберем такую сумму за такой срок! Это невозможно! Дайте нам хотя бы… месяц! Мы продадим квартиру, все, что есть! Мы вернем вам каждую копейку, я клянусь!
Жан слушал ее, слегка склонив голову набок, с видом профессора, выслушивающего наивного студента. Когда она закончила, он мягко вздохнул.
– Милейшая, – начал он, и его тихий голос резал, как скальпель. Вы допускаете фундаментальную ошибку.
Он сделал паузу, давая словам проникнуть в самое нутро.
– Я же не сам пришел к вашему мужу. Не сам предложил ему деньги. Он пришел ко мне. Упавшим голосом, с мольбой в глазах. Он умолял дать ему шанс. И я, по своей наивности, пожалуй, дал. Я поверил ему на слово. А теперь вы просите меня быть «человеком» и поверить снова?
Он шагнул к ней ближе, и от него пахло дорогим парфюмом и холодной сталью.
– Бизнес, дорогая моя, строится на дисциплине. Если я дам вам месяц, завтра кто-то другой попросит два. И тогда вся моя… деятельность… превратится в благотворительность. А я не филантроп.
Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на дрожащих губах.
– Вы клянетесь вернуть? Прекрасно. Ваши клятвы теперь имеют материальный вес. У вас есть не месяц. У вас есть двое суток. Цена ваших клятв пять миллионов рублей. Не соберете начну взыскивать иным способом. Менее приятным для всех нас.
Он повернулся, больше не глядя на нее, как будто разговор был исчерпан.
– Не провожайте. И постарайтесь не беспокоить меня по пустякам. В следующий раз мой визит будет менее светским.
Это случилось так быстро, что сознание не успевало обработать. Когда Жан повернулся к ней спиной, чтобы уйти, в Сергее что-то сорвалось. Возможно, последние капли стыда, смешанные с животным страхом за жену, на которую только что нацелились. С рыком, больше похожим на вопль, он бросился вслед Жану.
– Тварь! Я тебя убью!
Но он не успел сделать и двух шагов. Малыш, казалось, только этого и ждал. Его движение было не броском, а коротким, мощным толчком. Он не отшвырнул Сергея, он будто снес его с пути, как бульдозер щепку. Сергей с глухим стоном ударился о стену подъезда и, пошатываясь, рухнул на колени. И тут Лара увидела, как ее муж, обезумев от боли и унижения, протянул руку к сваленным у мусорного контейнера стройматериалам и схватил обрезок ржавой арматуры. Время замедлилось. Она увидела, как блеснул металл в его дрожащей руке. Увидела, как Малыш, не меняя выражения лица, так же спокойно и методично достал из-за пояса черный пистолет. Щелчок взведенного курка прозвучал оглушительно громко в звенящей тишине.