Возвращение из небытия

– Так точно! – прозвучало троекратное, отточенное ответ.

– Тогда приступить. И, «Кобры»… – Михайлов на секунду задержал их у двери. – Будьте осторожны. Харув знает ваши методы. И ваши слабости. Не недооценивайте его.

Трое мужчин уже направились к лифту, как вдруг из кабинета донесся голос полковника:

– Сергей! Вернись на минуту.

Сергей, нахмурившись, обменялся с товарищами короткими недоуменными взглядами и вернулся в кабинет. Дверь снова закрылась. Александр и Максим замерли в коридоре в ожидании. Через пару минут Сергей вышел. На его лице было смесь досады и непонимания.

– Что там? – сразу спросил Александр.

– Задание меняется, – Сергей с силой провел рукой по волосам. – Я не еду. Полковник сказал: «Ты нужен здесь». Вам двоим придется справляться.

– Вдвоем? – не скрывая удивления, переспросил Максим. – С Харувом? Это же самоубийство.

– Я говорил то же самое, – мрачно буркнул Сергей. – Но Михайлов был непреклонен. Сказал… – он понизил голос до шепота, – что у него тут есть дело поважнее, требует моего присутствия.

Александр молчал, его мозг работал с скоростью компьютера, анализируя возможные причины такого решения. Отозвать ключевого бойца прямо перед вылетом? Это было не просто странно. Это было подозрительно.

– Ладно, – наконец произнес он, собрав волю в кулак. – Раз так, значит, так. Справляемся вдвоем. Он бросил взгляд на Максима, ища в его глазах подтверждения. Бухгалтер-снайпер ответил коротким, едва заметным кивком. Страх в его глазах сменился холодной решимостью.

– А группа? – вспомнил Максим. – Полковник сказал, нас ждет группа.

– Группа будет на месте, – повторил Сергей слова Михайлова. – Кто, сколько он не уточнил. Сказал: «По прибытии все станет ясно».

– Загадочно, – сухо заметил Александр. Слишком загадочно для обычной полевой операции. В воздухе запахло не просто опасностью, а чем-то более сложным игрой, в которой они были пешками, не видящими всей доски.

– Берегите себя, ребята, – хрипло сказал Сергей, сжимая плечо Александра. – Если что я на связи.

– Разберемся, – ответил Александр, уже поворачиваясь к лифту. Но в его голосе была сталь, а в сердце тяжелый, холодный камень.

Глава четвёртая

Вертолетная площадка встретила их пронизывающим ветром и резким запахом авиационного керосина. Лопасти «вертушки» уже начинали набирать обороты, поднимая вихри пыли и опавших листьев. Воздух дрожал от низкого гулкого рокота. Катя стояла, кутаясь в легкое пальто, и смотрела на Александра. Она приехала сюда, нарушив все негласные правила, потому что чувствовала – на этот раз все по-другому. На этот раз прощание не может быть у порога их квартиры. Он подошел к ней, отсекаясь от мира спинами других членов группы – двух незнакомых ей мужчин в такой же, как у него, гражданской форме. Максим, кивнув ей с легкой улыбкой, отошел к трапу, давая им последние секунды.

– Ну вот, – сказал Александр, перекрывая шум двигателей. Голос его был спокойным, но в глазах бушевала буря. – Снова ненадолго

Катя молча кивнула, сжимая в карманах кулаки, чтобы он не видел, как у нее трясутся руки. Она хотела сказать ему «береги себя», «возвращайся», но слова застревали комом в горле. Он обнял ее, и в этом объятии было все и сила, и нежность, и отчаянная тоска. Он прижался губами к ее виску, а потом шепнул прямо в ухо, так, чтобы никто, кроме нее, не услышал сквозь рев вертолета:

– Что бы ни случилось, знай, что я всегда с тобой. Вернусь к тебе. Обязательно.

От этих слов у нее внутри все оборвалось. Она вжалась в него, пытаясь запомнить каждый мускул, каждую черту, запах его кожи, смешанный с холодным ветром. И тогда, чувствуя, что еще секунда – и она разрыдается, Александр отстранился. Он взял ее лицо в свои ладони, большие и теплые, и посмотрел ей прямо в глаза с нарочито глупой ухмылкой.

– Только смотри, пока меня нет, не заводи себе другого капитана. А то я вернусь, и нам придется делить квартиру и кота. А наш Барсик жадный, на двоих не согласится.

Катя фыркнула сквозь подступающие слезы. Это была их старая, дурацкая шутка про несуществующего кота, которого они все собирались завести «когда-нибудь».

– Не волнуйся, – голос ее дрогнул, но она заставила себя улыбнуться в ответ. – Я как раз присмотрела себе адмирала. У него и яхта есть.

– Вот жестокость, – покачал головой Александр, и его смех, смешавшись с ее смехом, на секунду перекрыл гул вертолета. Они стояли и смеялись, как два идиота, над этой нелепой шуткой, зная, что это всего лишь ширма, за которой прячутся страх и боль.

Пилот подал сигнал. Взгляд Александра снова стал серьезным. Он на прощанье крепко сжал ее руку, развернулся и быстрым шагом направился к вертолету. Он не оглядывался. Оглянуться – значит показать слабину. Значит не суметь уйти. Он уже почти достиг трапа, его фигура растворялась в тени вертолета, как вдруг Катя, повинуясь внезапному, острому порыву, сорвалась с места.

– Саша!

Его имя вырвалось у нее криком, который едва не потонул в реве двигателей. Он обернулся и увидел, как она бежит к нему, подхваченная ветром, с развевающимися волосами и глазами, полными непролитых слез. Она подбежала и вновь бросилась ему в объятия, вжавшись в него так сильно, словно пыталась стать частью его бронежилета, уйти вместе с ним.

– Ну что ты, – тихо сказал он, сжимая ее в объятиях, его голос дрогнул, срываясь на самой высокой ноте. Он гладил ее волосы, прижимал к себе. -Что ты, Кать… Все хорошо. Я скоро. Скоро вернусь.

Он оторвался ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза, чтобы она прочла в его взгляде всю правду, которую нельзя было выразить словами. И тихо, так, чтобы слышала только она, словно заклинание, произнес:

– Люблю тебя. Помни это.

На этот раз он позволил себе оглянуться. Сделал несколько шагов назад, не отрывая от нее взгляда, поднял руку в прощальном жесте и скрылся внутри вертолета. Катя осталась стоять одна, обхватив себя руками, но теперь внутри горела не только тоска, но и теплое, твердое пламя его слов. «Люблю тебя. Помни это». Трап убрали, дверь захлопнулась. Вертолет, оглушительно ревя, оторвался от земли. Катя не отводила взгляда от иллюминатора, за которым мелькнуло его лицо. Она стояла еще долго, пока вертолет не превратился в маленькую точку и не исчез в сером осеннем небе. А потом медленно повернулась и пошла к машине, одинокая и пустая, с его смешной шуткой в ушах и тяжелым предчувствием в сердце.

Глава пятая

Первые дни пролетели в попытках сохранить видимость нормальной жизни. Катя ходила на работу, отвечала на звонки клиентов, составляла отчеты. Движение, суета, разговоры с коллегами за чашкой кофе – все это создавало иллюзию, что все как всегда. Вечером она встречалась с подругами. В уютном кафе, за столиком у окна, она даже смеялась их шуткам и рассказывала забавные случаи из жизни.

– Ну что, как твой капитан дальнего плавания? – спросила Оля, допивая свой латте.

– В командировке, – бодро ответила Катя, делая вид, что полностью поглощена выбором десерта. – Знаете, а у меня теперь есть суперсила. Я могу есть мороженое прямо из банки, и никто не будет смотреть на меня с укором и отбирать ложку со словами «профессор холода».

Подруги весело рассмеялись. Таня подмигнула:

– А еще можно спать посреди кровати, раскинувшись звездочкой!

– И смотреть сериалы подряд, без всяких новостей и спортивных обзоров, – подхватила Оля.

– Вот именно! -;Катя улыбалась так широко, что даже щеки начали ныть. – Сплошные плюсы!

И все же, сквозь этот нарочито-веселый фасад прорывалось одиночество. Оно подкрадывалось поздно вечером, когда она возвращалась в пустую квартиру. Тишина здесь была иной – густой, звенящей, не такой, как обычно. Она включала телевизор, просто для фона, чтобы заглушить эту давящую тишину. Она действительно ела мороженое из банки, стоя у окна и глядя на огни города. Но оно казалось безвкусным. Она ложилась спать посреди большой кровати, но просыпалась ночью на самом краю, инстинктивно ища тепло его тела. Она проверяла телефон десятки раз в день, хотя знала, что связи не будет. Это было просто рефлекторное движение – провести пальцем по экрану, увидеть его улыбающуюся фотографию на звонке и снова положить телефон на стол.

Однажды вечером, перебирая вещи в шкафу, она наткнулась на его старую толстовку. Катя надела ее. Ткань пахла им, их домом, тем вечером, когда они готовили пасту. Она закуталась в нее, села на диван и закрыла глаза, пытаясь воскресить в памяти звук его смеха, ощущение его рук. Но воспоминания были призрачными, а одиночество очень реальным. Оно сидело с ней рядом на диване, молчаливое и навязчивое. Оно напоминало, что все эти «плюсы» – всего лишь слабая попытка склеить осколки ее привычной жизни, в которой не хватало самого главного – его.

– Скоро, – сказала она сама себе, засыпая в его толстовке. – Скоро вернёшься.

И эти слова стали ее молитвой, ее заклинанием против тишины и пустоты, медленно заполнявшими квартиру. Вечер медленно опускался на город, окрашивая небо в сиреневые тона. Катя, закутавшись в Сашину толстовку, перебирала старые фотографии на телефоне, когда в квартире резко прозвенел звонок. Сердце на мгновение замерло – безумная, мимолетная надежда, что это он. Но нет, он бы так не звонил. Она подошла к двери и выглянула в глазок. На площадке, размахивая бутылкой в форме быка, стояла улыбающаяся Дашка, лучшая подруга. Не успела Катя повернуть ключ, как дверь распахнулась, и вихрь из розовой кофты, растрепанных кудряшек и безудержной энергии ворвался в прихожую.

– Приве-е-ет! – растянула Дашка, обнимая Катю за талию и втаскивая в квартиру. – Не звонила, потому что сюрприз! А сюрприз без предупреждения лучший сюрприз! Смотри, что я тебе привезла!

Она торжественно подняла бутылку с темно-красным содержимым.

– Друг красный, испанский! От скуки и тоски, как говорится, лучшее лекарство!

Катя невольно улыбнулась. Дашка с ее способностью врываться в жизнь, словно ураган, была именно тем, что нужно в этот вечер.

– Ты чего в этой камуфляжке ходишь? – осуждающе щелкнув языком, спросила Дашка, помогая ей стащить толстовку. – Хватит киснуть! Сашка твой справится, он же супермен, а мы с тобой пока что организуем маленькую Испанию прямо тут!

Она потащила Катю на кухню, гремела посудой, находя бокалы, и без церемоний наливала вино.

– За Сашу! – провозгласила Дашка, чокаясь. – Чтобы возвращался скорее, целый и невредимый. А заодно и за нас чтобы мы тут без них не скучали слишком сильно. Хотя можно и немного поскучать, главное в хорошей компании.

И, глядя на смеющуюся подругу, на два полных бокала, Катя почувствовала, как тяжелый камень на душе немного сдвигается. Одиночество отступило, испуганное этим напором жизни, который принесла с собой Дашка. И пусть ненадолго, но в квартире снова стало светло и шумно.

– Ну, рассказывай, – Дашка удобно устроилась на кухонном стуле, поджав под себя ноги. – Как ты тут одна? Небось, уже вся квартира до блеска вымыта, книги по алфавиту расставлены?

Катя сделала глоток вина. Терпкое, с ноткой вишни.

– Почти, – улыбнулась она. – Вчера перемыла все окна. Сегодня, наверное, за шкафы примусь.

– Классика! – фыркнула Дашка. – А еще?

– А еще ем мороженое на ужин. И смотрю дурацкие сериалы, которые Саша терпеть не мог.

– Вот это здорово! – подруга одобрительно хлопнула в ладоши. – А какие? О, нет, только не эти твои мрачные скандинавские детективы! Давай что-нибудь веселое, про любовь!

– Да я как-то… – Катя замявшись, покрутила бокал в руках.

– Так, все ясно. Ничего не смотришь. Сидишь и грустишь. – Дашка посмотрела на нее с притворной строгостью. – Знаешь, что мне бабушка всегда говорила? «Пока мужик в отъезде, баба должна на столе танцевать!» Ну, в переносном смысле! Зажигать!

Катя рассмеялась.

– Я не очень-то горю желанием «зажигать».

– А ты и не одна! – Дашка долила вина в оба бокала. – Вот, например, завтра у меня планы. Пошли со мной? Коллеги моего Артема устраивают вечеринку. Там будут симпатичные в смысле, интересные люди!

– Даш… – Катя покачала головой.

– Ладно, ладно, уговаривать не буду. Но если передумаешь – звони в любое время!

Она вздохнула, и ее взгляд стал серьезнее.

– Он сильный, Кать. Справится. А ты тут держись, ради него. Чтобы было ради кого возвращаться.

Они допили вино, и разговор постепенно перешел на другие темы – на работу Дашки, на смешные истории из детства. И хотя тишина и одиночество ждали Катю, как только сестра уйдет, этот вечер стал для нее небольшим якорем. Напоминанием, что жизнь вокруг кипит, что ее любят и ждут. И что нужно найти в себе силы не просто ждать, а жить. Хотя бы по чуть-чуть.

Глава шестая

Рев вертолета сменился оглушительной, давящей тишиной, как только они пересекли границу условной зоны. Посадка на посадочной площадке в глухом лесу была жесткой, быстрой, без лишних слов. Их встретил угрюмый серый рассвет и мужчина в потертой форме с автоматом на груди. Никаких речей, только короткий кивок: «За мной». Через несколько часов тряски в бронированном уазике по разбитым дорогам они оказались на КП – временной базе, замаскированной среди холмов. Это был не уютный кабинет Михайлова, а суровая реальность: несколько палаток, замаскированных сетками, генератор, гудящий где-то в кустах, и запах – смесь влажной земли, металла и горючего. Их группа, как выяснилось, состояла не из безликих статистов. Первый, кто бросился в глаза, жилистый парень с хитрой ухмылкой, настраивающий рацию. Увидев новичков, он тут же оживился.

– О, пополнение! – голос у него был хрипловатым, но веселым. – Валера, к вашим услугам. Радио-голос надежды и главный разносчик сплетен. Если что-то где-то происходит, я узнаю первым. Если нужно связаться с Большой землей – тоже ко мне. Только чай приносите свой, наш заварщик в прошлый рейс убыл.

Александр кивнул, оценивая открытость. Шутник и балагур. В любой группе такой нужен, снимает напряжение. Рядом, у походной печки, возился мужчина лет пятидесяти с спокойным, мудрым лицом. Движения его были размеренными и точными. Он мешал что-то в котелке.

– Это у нас Дима, – пояснил Валера. – Он же «Папа». Руководит хозяйством. Найдет воду в пустыне, сварит суп из камней, и если что, зашивает так, что любой хирург позавидует.

Дима поднял на Александра и Максима внимательный, все понимающий взгляд. Кивнул молча и снова вернулся к котелку. В его молчании была не враждебность, а уверенность. Скала, о которую можно было опереться. И, наконец, у палатки с красным крестом сидел совсем юный паренек, с лихвой зарисовывавший что-то в блокнот. Увидев, что на него смотрят, он смущенно вскочил, вытянувшись по стойке «смирно».

– Санитар Костя, – пробормотал он, и голос его чуть не сломался. Я. готов оказать помощь.

– Расслабься, сынок, – голос Папы раздался спокойно, не отрываясь от плиты. – Пока стрельбы нет, твоя главная задача ноги не промочить и вирусы какие не подхватить.

Костя покраснел и неуверенно улыбнулся. Александр обвел взглядом свою новую, разношерстную «семью». Балагур-радист, мудрый старик и юный салажок. Не «Кобры», к которым он привык. Но, возможно, именно такие люди были нужны для задания, где важнее не сила, а выживание и смекалка.

– Ну что ж, – вздохнул он, принимая пачку сухпайка из рук Димы. – Познакомились. Теперь будем выживать.

В палатку, откинув брезентовый полог, вошел старший лейтенант Зайцев – их временный «хозяин» на этой точке. Лицо его было серьезным, вымотанным.

– Так, ребят, внимание, – его голос прорезал гул генератора и тихий разговор. Все взгляды устремились на него. – Знакомьтесь. Это Александр. Сейчас он ваш командир на время всей операции. Все его приказы выполняете безоговорочно, как мои. Вопросы есть?

В палатке на секунду повисла тишина, полная быстрой переоценки. Валера перестал крутить ручки рации, его бойкие глаза с интересом изучали нового начальника. Дима-Папа медленно поднялся, его спокойный взгляд скользнул по Александру, будто снимая мерку, и кивнул – мол, понял, принял. Юный Костя выпрямился еще больше, смотря на Александра с подобострастием и страхом.

– Вопросов нет, товарищ старший лейтенант! – первым отозвался Валера, но в его голосе теперь сквозила не только привычная шутливость, но и деловой интерес.

– Хорошо, – Зайцев кивком указал на Александра. – Капитан, с этого момента группа в вашем распоряжении. Докладывайте напрямую на «Утес». Я свое отработал.

Старший лейтенант развернулся и вышел, оставив Александра одного с его новым, небольшим отрядом. Александр сделал шаг вперед, чувствуя на себе вес их взглядов. Он не стал строить из себя сурового командира. Вместо этого он обвел взглядом каждого: Валеру, Диму, Костю и слегка улыбнулся.

– По уставам ходить не буду, – сказал он спокойно, но так, чтобы было слышно каждому. – Задача у нас одна выполнить и вернуться домой. Живыми. Я буду делать для этого все. И от вас жду того же. Опыт у каждого есть,

Его взгляд задержался на Диме, потом на Валере,

– Так что работаем как одно целое. Понятно?

– Так точно, – глухо отозвался Дима.

– Понял, командир! – бодро, уже без тени страха, выпалил Костя.

– Значит, договорились, – кивнул Валера. – Работаем. Кстати, насчет пайков, у нас тут небольшая демографическая проблема с сгущенкой. Будем решать?

Александр фыркнул. Лед был сломан. Он был среди своих. Теперь за работу. Он развернул на складном столе потертую топографическую карту, прижав ее углы магазинами от автомата. Трое мужчин собрались вокруг.

– Так, смотрите, – его палец лег на изгиб реки, отмеченный синим. – Наша задача здесь. Поселок «Заря», условно пустой. По данным, там должен быть наш человек, «Сокол». Он ждет контакта.

Палец переместился к участку густого леса.

– Сюда мы выдвигаемся на рассвете. Пешим порядком, без техники. Валера, твоя задача держать руку на пульсе. Любое движение эфира в этом квадрате мне сразу докладывать

– Есть, – кивнул радист, вся его шутливость куда-то испарилась, осталась собранность.

– Дима, ты отвечаешь за лагерь и тылы. Разбиваем временную базу здесь, – Александр ткнул в точку в двух километрах от поселка. – Уходим налегке, возвращаемся сюда. Если что-то пойдет не так, ты наша точка отхода. Собираешь и выводишь.

– Понял, – сипло отозвался Папа. – Будет готово.

– А я? – тихо спросил Костя, с надеждой глядя на командира.

– Ты, Костя, будешь с нами, – сказал Александр, глядя ему прямо в глаза. – Твоя аптечка главнее любого автомата. На тебе первая помощь, если «Сокол» ранен, или если мы нарвемся на неприятности. Заднюю не дергать, панику не сеять. Справишься?

Тот проглотил комок в городе и выпрямился.

– Так точно, командир! Справлюсь!

– Хорошо, – Александр выпрямился, свернул карту. – Завтра в 04:30 подъем. Сейчас отдых. Валера, выходи на «Утес», передай: «Гроза» на месте, выходим на связь по графику «Рассвет». Все свободны.

Мужчины разошлись. Валера к своей рации, Дима проверять снаряжение, Костя перебирать медикаменты, еще раз повторяя про себя алгоритмы. Александр вышел из палатки. Ночь была холодной, звезды яркими и чужими. Где-то там, за сотни километров, Катя, наверное, смотрела на это же небо. Он мысленно послал ей привет и повернулся к лагерю. Теперь у него была новая семья. И он должен был привести всех домой.

– Сань, а я? – спросил он, поднимая бровь. – Забыл, что ль, в списках отметить? Или бухгалтеры теперь по умолчанию в авангарде не числятся?

Александр обернулся. Максим стоял, засунув руки в карманы, с нарочито обиженным выражением лица.