Тайна старого маяка
- -
- 100%
- +
– Алинушка, это трагедия, – твердо, но мягко сказал Илья, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и успокаивающе. – Ужасное стечение обстоятельств. Старый человек, плохая погода, опасное место. Он сам говорил про течения и скалы. Его предупреждали.
– «Она и зовет», – процитировала Алина слова старика, и ее голос был тонким, как натянутая леска. – Его нашли под маяком, Илья. Именно там.
– Это место с самыми опасными подводными скалами на всем побережье, – возразил он, хотя его собственные слова казались ему какими-то плоскими, двухмерными на фоне того первобытного ужаса, который он увидел в глазах рыбаков. – Его тело просто прибило туда течением. Это самая логичная точка.
– Логичная? – она остановилась и посмотрела на него. В ее глазах было отчаяние и что-то еще, похожее на обиду. – Для тебя все – логика. А они боятся. Ты видел их лица? Они не просто скорбят, они в ужасе. Они верят, что это не случайность. Они верят, что там, в тумане, есть что-то, что убивает.
– Они верят в сказки, потому что так проще, – Илья заставил себя говорить спокойно, хотя внутри нарастало глухое раздражение. Раздражение на это место, на этот туман, на этих людей с их дремучими страхами, которые заражали Алину, как вирус. – Проще поверить в злого духа, чем признать, что море – это просто стихия, которой плевать на людей, и что иногда случаются трагедии. Это защитный механизм психики.
Он говорил правильные слова, те, что прочитал бы в любой научно-популярной статье по психологии. Но здесь, на этом пустынном склоне, окутанном туманом, под аккомпанемент неумолчного рева моря, они звучали фальшиво. Он и сам это чувствовал. Он пытался наложить свою ясную, упорядоченную сетку координат на реальность, которая жила по другим, древним и непонятным законам. И реальность не поддавалась.
Они шли дальше молча. Молчание между ними было таким же густым и холодным, как туман вокруг. Когда они подошли к дому, Илья увидел у ворот припаркованный внедорожник, забрызганный грязью по самую крышу. Андрей. Он совсем забыл про него.
Андрей Кравцов стоял на крыльце, вглядываясь в белую пелену. Он был полной противоположностью Ильи: чуть ниже ростом, плотнее, с вечно взъерошенными светлыми волосами и открытой, обезоруживающей улыбкой. Но сейчас он не улыбался.
– Привет, – сказал он, когда они подошли. – Я тут уже с полчаса. Что у вас случилось? Внизу все как на поминках. Зашел в эту их харчевню, так на меня посмотрели, будто я им всем денег должен.
Илья коротко, без эмоций, пересказал ему утренние новости. Андрей слушал, и его лицо становилось все серьезнее.
– Вот те на, – присвистнул он, когда Илья закончил. – Прямо в первый день… Мрачное начало. Бедняга.
Алина, не сказав ни слова, прошла мимо них в дом.
– С ней все в порядке? – кивнул Андрей ей вслед.
– Устала. И впечатлилась местным фольклором, – ответил Илья чуть резче, чем хотел. Он тут же пожалел об этом. – Извини. Просто… обстановка гнетущая.
– Еще бы, – согласился Андрей. – Ладно, может, это и к лучшему.
– Что к лучшему? – не понял Илья.
– Что мы здесь. Наш отель, новые рабочие места, какая-то жизнь начнется. Может, это развеет их тоску и суеверия. Вдохнем, так сказать, немного двадцать первого века в это Средневековье.
Слова Андрея были почти точной копией мыслей самого Ильи, но сейчас они почему-то вызвали у него не согласие, а смутное беспокойство. Это прозвучало слишком самоуверенно. Словно они собирались не отель строить, а вести войну с чем-то невидимым, древним и укоренившимся в этих камнях.
Остаток дня они провели за работой. Они расстелили на большом столе в гостиной карты и схемы, и Илья с головой ушел в привычный мир цифр, расчетов и линий. Он объяснял Андрею концепцию, показывал рендеры, обсуждал материалы. Работа была спасением, якорем в мире логики и порядка. Он почти убедил себя, что утренние события – лишь досадное происшествие, не имеющее к ним никакого отношения. Алина сидела в кресле у камина, закутавшись в плед. Она не читала, не рисовала, а просто смотрела на огонь. Илья несколько раз пытался заговорить с ней, но она отвечала односложно, не глядя на него, и он оставил ее в покое. Пропасть между ними, открывшаяся утром, никуда не делась.
К вечеру туман стал еще плотнее. Он прижимался к окнам, и дом казался маленьким, затерянным в безбрежном молочном океане островком. Звук моря изменился: теперь он был приглушенным, доносился будто издалека, что делало его еще более зловещим. Андрей уехал в единственную в городке гостиницу – крошечный домик на три комнаты над магазином Замятина. Они с Ильей договорились завтра с утра, если погода позволит, все же выехать на участок.
Когда они остались одни, тишина в доме стала оглушительной. Прерывал ее только треск поленьев в камине и вой ветра в дымоходе, похожий на протяжный стон.
– Ты ничего не ела сегодня, – сказал Илья, подходя к ее креслу. – Я могу что-нибудь приготовить.
Алина медленно повернула к нему голову. Ее глаза казались темными в свете огня.
– Я не хочу.
– Алин, послушай. Я понимаю, что ты расстроена. Это действительно ужасно, то, что случилось с этим стариком. Но нельзя позволять этому так на тебя влиять. Ты накручиваешь себя.
– Ты ничего не понимаешь, – тихо ответила она. В ее голосе не было упрека, только бесконечная усталость. – Ты не видишь. И не чувствуешь. Для тебя это место – просто сложный проект. А оно живое, Илья. И оно больное. Оно скорбит уже очень-очень давно. А сегодня ему стало еще больнее.
– Что я должен увидеть? – спросил он, садясь на корточки перед ней. – Призраков? Зовущие голоса в тумане? Алина, это же бред. Ты же умная, современная девушка.
– А что, если ум и современность здесь не работают? – она посмотрела ему прямо в глаза, и он увидел в них не страх, а какую-то пугающую, чужую мудрость. – Что, если есть вещи, которые нельзя измерить, рассчитать и объяснить формулой? Ты вчера смеялся над суевериями. А человек, над которым ты смеялся, сегодня мертв. И он умер именно так, как боялся умереть. Тебе не кажется это… странным?
– Это называется самовнушение и трагическое совпадение. Он боялся тумана и скал, пошел в туман к скалам и погиб. Его собственные страхи его и убили, если хочешь. Он был невнимателен, напуган.
Илья говорил, и ему казалось, что он строит стену из слов. Крепкую, надежную стену из кирпичиков логики, чтобы отгородить их обоих от иррационального ужаса, который сочился из этого тумана, из этого моря. Но он видел, что для Алины его стена прозрачна. Она видела то, что было за ней.
Она ничего не ответила. Просто отвернулась обратно к огню. Илья понял, что любые дальнейшие слова бесполезны. Он проиграл. Не ей, а этому месту.
Ночью он проснулся от чувства холода. Огонь в камине давно погас. Алина не спала. Она стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела в непроглядную тьму. Ее фигура в белой ночной рубашке казалась призрачной в слабом свете, пробивающемся из-за неплотно задернутых штор.
– Что ты делаешь? – прошептал он. – Иди в постель, ты замерзнешь.
Она не обернулась.
– Я слушаю, – ответила она так же тихо.
– Что ты слушаешь? Ветер?
Он встал и подошел к ней. От окна несло ледяным холодом. Он обнял ее сзади, пытаясь согреть. Ее тело было напряженным и холодным.
– Море, – сказала она. – Оно сегодня по-другому звучит. Не так, как вчера. Оно будто… зовет.
Илья прислушался. Тот же глухой, монотонный рокот, что и всегда. Ветер выл в трубе. Ничего необычного. Никакого зова. Только холод, мгла и звук равнодушной стихии.
Но он солгал.
– Мне ничего не слышно. Пойдем спать.
Он взял ее за руку и повел к кровати. Она пошла покорно, как ребенок. Он уложил ее, укрыл одеялом, лег рядом и крепко обнял. Она не сопротивлялась, но он чувствовал, что обнимает не ее, а лишь холодную, отстраненную оболочку. Ее сознание осталось там, у окна, вслушиваясь в ночной шепот тумана и волн, пытаясь разобрать слова в песне, от которой сегодня утром погиб старый рыбак. Илья закрыл глаза, но сон не шел. Впервые в жизни его стройный, логичный мир дал трещину, и в эту трещину заглядывал холодный, первобытный мрак побережья Морской Тиши.
Чертежи на краю земли
Утро не принесло облегчения. Туман не рассеялся, а сделался плотнее, превратившись из серой дымки в густую молочную взвесь. Он лишил мир цвета и звука, оставив лишь приглушенный, утробный гул моря и вязкую, холодную тишину, которая оседала влажной пылью на коже и проникала в легкие с каждым вдохом. Дом на холме стал островом в ничто, единственной точкой реальности в океане забвения.
Илья уже был на ногах, когда первые проблески неясного света просочились сквозь пелену за окном. Он двигался с преувеличенной, почти вызывающей деловитостью, словно пытался своим упорядоченным движением разогнать хаос, царивший снаружи и потихоньку просачивающийся внутрь. Он разжег камин, поставил на огонь почерневший медный чайник, оставленный хозяевами, и разложил на большом столе листы ватмана и распечатки. Белые прямоугольники бумаги казались дерзким вызовом окружающей серости. На них были линии, цифры, расчеты – его мир, мир логики и контроля, который он пытался противопоставить этому краю.
Алина еще спала, или делала вид, что спит. Она лежала, отвернувшись к стене, съежившись под одеялом, и ее неподвижность была неспокойной, напряженной. Илья знал, что она не отдыхает. Он чувствовал ее страх так же отчетливо, как холод, идущий от оконных стекол. Этот страх стал третьим жильцом в их доме, невидимым, молчаливым, отравляющим воздух. Вчерашняя смерть старого рыбака стала для него катализатором, превратив смутную тревогу в ледяную уверенность.
Когда за окном послышался натужный рев двигателя, Илья с облегчением выпрямился. Андрей. Его приезд был как глоток свежего, привычного воздуха. Андрей был частью его мира, мира проектов, сроков и амбиций. Он был противоядием от здешней иррациональной тоски.
Кравцов, выбравшись из своего внедорожника, который выглядел как боевая машина после марш-броска по бездорожью, стряхнул с куртки капли влаги и широко улыбнулся.
– Ну и дыра, Рощин! Я думал, у меня навигатор сломался и завел меня на тот свет. Привет!
Его голос, бодрый и громкий, прозвучал в этой оглушающей тишине почти неприлично. Он хлопнул Илью по плечу, и от этого простого, дружеского жеста Илье на мгновение стало легче.
– Привет. Проходи, не стой на холоде, – он провел Андрея в дом. – Кофе будешь? Правда, кофе его можно назвать с большой натяжкой.
– Буду все, что горит, – Андрей оглядел комнату, его взгляд задержался на разложенных чертежах, потом скользнул к камину и замер на сжавшейся фигуре Алины. Его улыбка чуть померкла. – Алина спит еще?
– Не думаю, – тихо ответил Илья, наливая в кружки мутную кипящую жидкость. – Вчерашний случай ее подкосил.
– Да, я слышал внизу, в лавке, – Андрей понизил голос, принимая кружку. – Жуткое дело. Старик, говорят, как в воду глядел. Они тут все на ушах стоят. Смотрят, как на чертей.
– Местные суеверия, – отрезал Илья чуть резче, чем следовало. – Не бери в голову. Человек погиб, это трагедия. Все остальное – фольклор для туристов, которых здесь, к счастью, нет.
Андрей бросил на него быстрый, проницательный взгляд, но спорить не стал. Он подошел к столу и с интересом склонился над планами.
– Так, посмотрим, ради чего мы забрались на этот край света… Ого! Илья, это сильно. Смело. Панорамное остекление на такой ветродуйке… Конструктора тебя проклянут. Но вид будет стоить миллион.
Они погрузились в работу. Андрей был отличным специалистом, его ум был быстрым и практичным. Он задавал точные вопросы, указывал на возможные проблемы, предлагал изящные решения. Говоря о бетоне марки М500, ветровых нагрузках и геологии прибрежных скал, Илья чувствовал, как возвращается на твердую почву. Он снова был в своей стихии. Мир вновь обретал четкие, измеримые контуры. Гул моря за окном становился просто фоновым шумом, а туман – всего лишь погодным явлением, которое нужно учесть в графике работ.
Через пару часов туман немного поднялся, превратившись из плотного молока в полупрозрачную кисею, сквозь которую начали проступать размытые силуэты скал и темной воды.
– Пора на место, – сказал Илья, сворачивая в рулон самый общий план участка. – Нужно сделать привязку к местности, посмотреть своими глазами, где пойдут основные оси.
– Поехали, – с готовностью согласился Андрей. – Заодно поздороваемся с местной флорой и фауной. Надеюсь, они не такие угрюмые, как хозяева.
Алина, которая все это время молча сидела в кресле, поднялась. Ее лицо было бледным и осунувшимся, глаза казались огромными.
– Я с вами.
Илья хотел возразить, сказать, что там сыро, холодно и ничего интересного, но, встретив ее взгляд, промолчал. В ее глазах была тихая, упрямая решимость, которую он не посмел сломить. Он лишь кивнул и протянул ей свою самую теплую куртку.
Место для будущего отеля находилось у подножия утеса, на котором стоял маяк. Это была относительно ровная площадка, широкая каменная полка, отгороженная от моря грядой огромных, обкатанных водой валунов. Сейчас, в сером свете, она выглядела негостеприимно. Мокрые камни поблескивали, как шкура гигантского морского зверя. Трава, пробивавшаяся между ними, была жесткой и бурой. Ветер здесь дул с неумолимым постоянством, принося с собой соленые брызги и запах гниющих водорослей.
Они оставили машину на дороге и спустились по едва заметной тропе. Илья развернул чертеж, пытаясь сориентироваться. Андрей достал лазерный дальномер. Алина стояла чуть поодаль, у самой кромки валунов, и смотрела на море. Она не ежилась от ветра, казалось, она его не замечала. Она стояла неподвижно, как часть этого пейзажа, и Илье стало не по себе от того, насколько органично она вписывалась в эту суровую, меланхоличную картину.
– Здесь будет главный корпус, – Илья ткнул пальцем в план, а потом показал на площадку. – Фасадом к морю. Максимум стекла. Чтобы из каждого номера открывался вот этот вид. Только без тумана, надеюсь. Бассейн с подогретой морской водой вот здесь, в естественной выемке.
– Придется много взрывать, – задумчиво произнес Андрей, измеряя расстояние до скалы. – И фундамент… Скала выглядит монолитной, но кто знает, что там внутри. Нужна серьезная геологоразведка.
– Само собой. Я уже отправил запрос…
Он не договорил. На тропе, по которой они спустились, появилась фигура. Человек стоял неподвижно, темный силуэт на фоне серого тумана. Он не подошел ближе, просто стоял и смотрел. Илья узнал его. Это был хозяин трактира, Кирилл Замятин.
Он стоял там несколько минут, и его неподвижное присутствие начало действовать на нервы. В нем не было явной угрозы, но была тяжесть, давление, которое ощущалось даже на расстоянии.
– Похоже, у нас гости, – пробормотал Андрей, опуская дальномер. – Пойду поздороваюсь. Может, он глава местной администрации?
– Вряд ли, – остановил его Илья. – Подожди.
Наконец Замятин двинулся. Он спускался неторопливо, но уверенно, его тяжелые сапоги находили опору на скользких камнях с привычной легкостью. Он подошел и остановился в нескольких шагах от них. Его лицо, обветренное и резкое, было похоже на кусок гранита. Он не поздоровался. Его взгляд скользнул по Илье, по Андрею, задержался на развернутом чертеже и остановился на Алине, которая обернулась на его появление.
– Что вы здесь делаете? – его голос был низким и ровным, без всякого выражения. Он звучал так же естественно, как шум волн.
– Добрый день, – Илья решил взять инициативу на себя. – Мы архитекторы. Это участок, который наша компания приобрела под строительство отеля. Проводим предварительный осмотр.
– Отеля, – Замятин повторил это слово так, словно попробовал на вкус что-то чужеродное и неприятное. – Здесь не будет отеля.
– Боюсь, этот вопрос уже решен, – вежливо, но холодно ответил Илья. – Все документы в порядке.
– Ваши бумаги здесь ничего не значат, – Замятин сделал шаг вперед. Он не повышал голоса, но в его тихой речи появилась стальная нота. – Это не просто камни. Это наша земля. Здесь наши деды и прадеды в море уходили. Некоторые не возвращались. Их кости лежат там, – он неопределенно кивнул в сторону беспокойной серой воды. – Это место им принадлежит. Не вам.
– Послушайте, – вмешался Андрей, пытаясь разрядить обстановку своей обычной дружелюбной улыбкой. – Мы же не собираемся ничего осквернять. Наоборот. Современный, красивый отель, рабочие места для местных, налоги в бюджет…
Замятин перевел на него свой тяжелый, немигающий взгляд, и улыбка медленно сползла с лица Андрея.
– Нам не нужны ваши рабочие места. И ваши деньги нам не нужны. Нам нужен покой. А вы его тревожите. Вчера уже одного забрало. Вам мало?
– Это был несчастный случай! – не выдержал Илья. Раздражение, копившееся в нем со вчерашнего дня, нашло выход. – И он не имеет никакого отношения к нашему приезду! Хватит нести эту средневековую чушь!
– Для вас – чушь, – медленно произнес Замятин, и его взгляд снова вернулся к Илье. В его глубине Илья увидел не просто злость, а что-то древнее, глубинное, почти фатальное убеждение. – А для нас – жизнь. И смерть. Эта земля не любит чужих. Она не любит, когда ее ковыряют, взрывают, когда на ней строят свои стеклянные коробки. Она сбрасывает таких. Всегда сбрасывала.
Он говорил это не как угрозу, а как констатацию непреложного закона природы, такого же, как прилив и отлив.
– Уезжайте, – сказал он, обведя их всех взглядом. – Уезжайте, пока не поздно. Пока море не попросило большего.
Он повернулся и, не сказав больше ни слова, так же неторопливо пошел обратно к тропе. Его фигура растворилась в тумане, но ощущение его присутствия, холодное и тяжелое, осталось.
Несколько минут они молчали. Андрей выглядел растерянным. Илья был зол. Зол на это первобытное невежество, на это пассивное, вязкое сопротивление, которое нельзя было победить логикой или законом.
– Вот тебе и «вдохнем двадцать первый век», – горько усмехнулся он, сворачивая чертеж. Руки его слегка дрожали. – Психопат.
– Не знаю, Илья… – протянул Андрей, глядя в ту сторону, куда ушел Замятин. – Он не похож на психопата. Он похож на человека, который… верит. По-настоящему верит в то, что говорит. И это пугает.
– Меня это злит, – отрезал Илья. – Ладно, на сегодня хватит. Поехали.
Он обернулся к Алине. Она все так же стояла у воды, но теперь смотрела не на море, а на маяк. Его темный силуэт едва проступал сквозь туман, казался призрачным и нереальным. Но Илья увидел, что она смотрит не на саму башню, а на что-то у ее подножия. На те самые камни, где утром нашли тело Егорыча.
– Алин, пойдем, – позвал он.
Она вздрогнула, словно очнувшись, и медленно повернулась к нему. Ее лицо было непроницаемым, но в глазах стоял такой глубокий, затаенный ужас, что Илья почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий отношения к сырому ветру.
– Он прав, – прошептала она.
– Кто? Замятин? Алина, не начинай…
– Это место… оно живое, – ее голос был тихим, но отчетливым. – И оно не хочет нас здесь. Оно не хочет, чтобы его трогали.
– Это просто камни и вода! – почти крикнул Илья, чувствуя, как теряет контроль. – Просто старые скалы!
– Нет, – так же тихо ответила она. – Ты смотришь, но не видишь. А я… я чувствую. Оно скорбит. И оно злится.
Она прошла мимо него к тропе, не глядя ни на него, ни на Андрея. Ее плечи были напряжены, она шла, глядя прямо перед собой, словно боялась обернуться.
Они ехали обратно в молчании. Андрей за рулем своего внедорожника, Илья и Алина – в его седане. Илья вел машину, крепко стиснув руль. Он снова и снова прокручивал в голове разговор с Замятиным. Слова местного фанатика, дикие суеверия. Так почему же они так его задели? Почему слова Алины ударили так больно? Он чувствовал себя так, словно его рациональный, упорядоченный мир дал еще одну трещину. Словно он приехал сюда строить отель, а вместо этого оказался втянут в какую-то иррациональную, древнюю войну с самим этим местом.
Вернувшись в дом, Алина сразу ушла в спальню на втором этаже и закрыла за собой дверь. Илья и Андрей остались внизу. Андрей, все еще не оправившийся от столкновения с Замятиным, налил себе в кружку воды и залпом выпил.
– М-да. Приемчик что надо. Слушай, а может, он прав? Может, нам стоит… быть осторожнее?
– Осторожнее? – Илья раздраженно ходил по комнате. – Андрей, ты тоже начинаешь? Это обычный провинциальный рэкет, обернутый в мистическую упаковку! Ему не нравится, что чужаки пришли на его территорию. Может, у него тут свой бизнес, свои интересы. Он просто пытается нас запугать.
– Не похоже это было на рэкет, Илья. Совсем не похоже. Он не денег хотел. Он хотел, чтобы мы убрались. Исчезли.
– И мы исчезнем? Свернем проект стоимостью в десятки миллионов, потому что местный трактирщик рассказал нам страшилку?
– Я этого не говорил. Я просто… предлагаю не недооценивать их. Этого Замятина. Он здесь хозяин. И если все местные думают, как он, у нас будут большие проблемы. Пассивное сопротивление – худшее, что может быть. Рабочие не придут, поставщики «случайно» заблудятся. Техника «внезапно» сломается.
Слова Андрея были разумны. Илья это понимал. Но признать их означало признать, что он теряет контроль, что этот край диктует ему свои правила. А он не привык подчиняться.
– Мы решим эти проблемы, – упрямо сказал он. – У нас есть деньги, есть связи. Мы наймем рабочих из города. Мы привезем свою технику. Мы построим этот отель, Андрей. Я построю его, даже если мне придется самому таскать камни. Я не позволю какому-то темному мужлану разрушить то, ради чего я сюда приехал.
Андрей посмотрел на него долгим, серьезным взглядом.
– Дело уже не в отеле, да, Илья?
Илья не ответил. Он подошел к столу и с силой расправил чертеж, разглаживая складки ладонью. Белый лист, четкие черные линии. Порядок. Логика. Контроль. Он смотрел на план будущего здания, но видел перед собой тяжелый, высеченный из камня взгляд Кирилла Замятина и полные отчужденного ужаса глаза собственной невесты. И впервые в жизни чертежи не приносили ему утешения. Они казались хрупкими, самонадеянными и неуместными на этом древнем, скорбящем краю земли.
Что забирает туман
День не желал начинаться, он лишь неохотно уступал ночи, меняя угольно-черную ткань на выцветшую серую. Туман, сгустившийся за ночь, превратился из призрачной дымки в плотную, материальную субстанцию. Он больше не клубился, а стоял неподвижно, как застывшее море молока, поглотившее скалы, воду и небо. Звуки в нем вязли и глохли. Гул прибоя доносился глухо, будто из-под толщи земли, лишенный своей ярости, превращенный в утробное, монотонное бормотание.
Илья уже давно стоял у стола, заставленного чертежами. Он двигался с нарочитой, почти агрессивной точностью, словно каждый выверенный жест был актом сопротивления окружающему хаосу. Расправлял листы ватмана, раскладывал карандаши идеальными рядами, протирал и без того чистое стекло теодолита. Это был его ритуал, его способ навести порядок в мире, который, казалось, стремительно сползал в иррациональную мглу. Работа была единственным якорем. Цифры не лгали. Линии не поддавались суевериям. Бетон и сталь подчинялись законам физики, а не древним проклятиям. Он повторял это про себя, как мантру, но слова отскакивали от глухой стены тревоги, выстроенной в его собственном сознании.
Андрей, бодрый, несмотря на ранний час и унылый пейзаж за окном, возился с термосом, наполняя воздух запахом крепкого чая. Он был противоядием от здешней тоски – шумный, практичный, заземленный.
Ну что, командир, готовы мы сегодня покорять эту целину? – весело спросил он, протягивая Илье дымящуюся кружку. – Или туман нас съест раньше, чем мы вобьем первый колышек?
Надо работать, – ответил Илья более резко, чем хотел. – Туман – это просто взвесь водяных капель в воздухе. Неприятно, но не смертельно. Нам нужно сделать привязку к основным точкам, пока геологи не приехали. Иначе потеряем время.
Андрей кинул на него быстрый взгляд, уловив напряжение в его голосе.
Понял, – сказал он уже спокойнее. – Работаем. Алина с нами?
Илья посмотрел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Оттуда не доносилось ни звука. Алина не спускалась к завтраку. После вчерашнего разговора на утесе она почти не разговаривала, затворившись в молчании, которое было плотнее и холоднее этого тумана.
Пусть спит, – сказал он. – Нечего ей там делать в такую погоду.
Они выехали через десять минут. Внедорожник Андрея уверенно полз сквозь белую пустоту. Видимость не превышала десяти метров. Дорога угадывалась скорее интуитивно, по колее, пробитой в каменистой почве. Мир за стеклами машины исчез. Не было ни холмов, ни моря, ни даже неба. Лишь колышущаяся, однородная белизна, в которой фары автомобиля казались двумя слабыми, испуганными зрачками.