По законам Нави

Глава 1. Третий из сыновей

Славу поем богу вещему,

Славу поем – Велеса зовем:

По дорогам ходи, до нас гряди,

Мудрый, удалой, хозяин лесной!

До нас гряди, требу прими,

В шубе мохнатой, бог наш рогатый,

Славься!

– Нам не выстоять на этот раз, правитель, – голос эхом отразился о деревянный потолок, оставив за собой холод и томящую тишину. – Потери с каждым годом увеличиваются. Мы можем избежать резни…

Хоть Велеслава и сторонились, никто в зале собраний не позволил себе перебить царевича. Городская знать старательно не смотрела на правителя, не желая вызвать гнев. Но Велеслава гнев отца, кажется, не пугал. Да и могло ли что-то напугать? Шептались, что из-за дара к царевичу даже нечисть опасается приближаться. Где такое видано? Чтоб у сына городского правителя проявился навий дар! А иным фокусы с призывом ветра, доходящего до бури, и не назвать. Страшная, разрушительная стихийная ворожба не оставляла сомнений – Велеслав отмечен навьими богами. Но задаваться вопросом кем именно никто не осмеливался.

– Твои предложения? – поинтересовался правитель и нахмурился.

– Нужно действовать иначе! – пылко заговорил Велеслав. Его темные, расшитые золотом одежды, создавали эффект свечения на слабом солнце ноября. В подобном одеянии Велеслав казался черным пятном на фоне остальных. Мало кто предпочитал темные одежды. Максимум – коричневые, либо серые. Но и слишком светлые рубахи убрали подальше. Белый цвет – цвет скорби, цвет облачения для тризны. Не только черный, но и белый цвет являлся траурным в Граде. Лишь невестам позволяли надевать белое вне траура. И то в качестве символа «смерти» в роду, перехода под покровительство жениха.

И сейчас, словно черный ворон, Велеслав в одиночестве стоял напротив отца, готовый отстаивать мнение до конца.

– Я это уже слышал.

За окнами завывал ветер, норовя ворваться в уют залы. Стихия отзывалась на эмоции царевича, желая броситься в гущу спора, словно верный слуга. Правитель не повел и бровью – слишком хорошо знал собственного сына, чтобы думать, будто тот мог причинить вред невинным людям. Возможно, только благодаря Велеславу ветер оставался союзником Града, а не очередной напастью. И то, как бесновалась погода за окном, говорило лишь о том, что царевич слегка утратил контроль.

– Опередить Кощного, обхитрить. Использовать ум, а не ударную мощь. Нужно забрать его силу из ларца в пещерах Чернобога. Нечисть утратит пыл и организованность, застанем армаду врасплох…

– Или нечисть взбесится сильнее, – ровно проговорил правитель. На морщинистом лице пролегла тень сомнения лишь на мгновение, прежде чем он покачал головой. – Волхвы Перуна четко твердят – нет других путей, чтобы преодолеть страшные дни. Только битва. Снова. Не в первый раз и не в последний наше войско встретится с нечистой силой… Мирные же люди в Граде подготовлены, знают, что лишний раз ни в лес, ни к водоемам лучше не ходить. Пока в чащах беснуются ауки, лесавки и другие отпрыски Лешего, а у воды мавки поджидают незадачливых путников, никто и шагу не сделает без кинжала или стрел с железными наконечниками. У каждого припасен мешочек с солью и полынь. А то, что придет на ратное поле… С этим справится Демьян и его люди.

– С благословения Перуна, правитель, – подал голос старший брат Велеслава и выступил чуть вперед.

Демьян представлял собой образец богатырского здоровья и красоты: сильный, смелый, с копной светлых волос и яркими, словно летнее небо, голубыми глазами. Неудивительно, что половина девиц в Граде старательно строила ему глазки, покусывая губы от смущения. Вторая половина лишь томно вздыхала, пряча длинные косы под платком – не всем позволено выбирать мужа, следуя за собственным сердцем. Но и любоваться красавцем-наследником никто не запрещал.

Несмотря на осознание собственного образа в глазах жителей Града, Демьян оставался добрым и упорным радарем Перуна. Чем, несомненно, радовал и отца, готовящего его занять место главы города. Никто, кроме Демьяна, не справился бы с этой ролью лучше. Это знал правитель, это знал Велеслав. И это знали жители Града.

Град – последний рубеж на пути у навьей нечисти. Достаточно крупный и укрепленный, чтобы год за годом сдерживать наплыв навьих чудищ в темные дни. Темным считался период с Велесовой ночи и до конца Коляды. Как правило, нечисть набирала мощь к Карачуну. И тогда Кощный – повелитель пещер Чернобога мог перейти Калинов мост.

Судя по летописям, за пару сотен лет Кощный набрался сил. Раньше его нога не ступала в Явь. Но что-то изменилось, и теперь воинам Града приходилось бороться не только с обычной, хоть и кровожадной, нечистью. Но и с самим Темным повелителем чертогов Чернобога.

Страшные, страшные это были дни. Нечисть, ощущая прилив сил, бесновалась и уводила к Смородине-реке множество людей. Заманивала, обманывала, похищала… Но год за годом рать Града отражала основной удар нечисти, позволяя остальным людским городам жить в относительной безопасности.

– Мы потеряем слишком много людей. Опять, – напомнил Велеслав, кинув взгляд на Демьяна. Тот повел плечом, словно показывая, что поддержал бы идеи младшего брата, но против воли отца идти не намерен. – Для моего плана остается достаточно времени. Я не прошу ни людей, ни золота. Нужно лишь дозволение, отец. Велесова ночь прошла. С каждым днем нечисть все чаще будет появляться в наших краях. Позвольте послужить на благо Града. Даю слово, к наступлению Карачуна я вернусь. И вне зависимости от успеха плана, как и в прежние годы, буду биться с нечистью рядом с братом.

– Если вернешься, – тихо проговорил правитель и устало прикрыл глаза. Велеслав внимательно следил за тем, как отец насупил уже поседевшие брови. Будь тут матушка, она бы с легкостью заставила морщины на его лице разгладиться. Но матушка ушла за Калинов мост, забрав с собой радость и покой правителя Града. Когда он открыл глаза, взгляд снова был прям и тверд. – Не заставляй ждать, Велеслав. Я уже потерял одного сына, больше подобного переживать не намерен. Благословляю тебя, царевич. Пусть родные боги ведут тебя, и не встретишь ты на пути ни боли, ни смерти.

По залу пронесся шепот. Присутствующие, удивленные решением правителя, всматривались в Велеслава. На его лице на мгновение вспыхнула улыбка торжества, но, возможно, это был лишь морок. Потому что, когда царевич вместе с братом покидали залу, на лицах их читалась отстраненность, присущая членам правящей семьи.

Третий из сыновей правителя определенно представлял собой любопытную, но пугающую личность. Не то, чтобы от него когда-либо кто-либо видел зла. Но ворожба… То, с какой легкостью и изяществом Велеслав складывал пальцы в печати, творя необъяснимое, изумляло и пугало. Лишь нечисть обладала такими явными колдовскими силами. И, несмотря на то, что Велеслав добр и щедр к людям Града, наверняка многие выдохнут с облегчением, когда ворожей исчезнет, ведомый немыслимой целью украсть силы Кощного.

Велеслав и Демьян вышли из дома правителя молча. Также в тишине прошлись по главной дороге, ведущей к небольшому, сейчас пустующему, рынку мастеров и кузнице. Из последней слышались ритмичные удары молота – это кузнец, подгоняемый приближающимися темными днями, торопился смастерить как можно больше железного оружия. Железо пагубно влияло на нечисть, а наконечники стрел с полынным маслом били насмерть.

Велеслав подумал, что в дорогу нужно взять парочку дополнительных кинжалов. Никогда не знаешь, кого встретишь на пути в пещеры Чернобога. Несмотря на постоянные тренировки, царевич предпочитал ворожбу оружию. Длинный меч, который так любил Демьян, казался Велеславу слишком тяжелым и неповоротливым оружием. А вот кинжал в тандеме со стихией ветра делали царевича грозным противником на поле боя.

Людей на улице было мало. Возможно, сказывалась прохлада ноябрьского вечера. Или люди послушно выполняли указ правителя и не высовывались лишний раз из дома.

Где-то вдалеке из таверны лилась песнь, остатки листвы на деревьях безжизненно шуршали, сдаваясь наступлению холодного времени года. В такую погоду и собака бы не пожелала высунуть нос из конуры. Неудивительно, что редкие прохожие с опаской всматривались в двух мужчин на дороге. Лишь узнав в них царевичей, люди успокаивались.

Велеслав мысленно досчитал до тридцати, прежде чем Демьян ухватил его за предплечье и оттащил в сторонку, чтобы не привлекать внимания. Они отошли от дома правителя достаточно далеко и оказались у пустой лавки кого-то из мастеров, обдуваемые промозглым ветром. Накрапывал дождь, перемешанный с градом. Если бы мерзость была месяцем, то это был бы ноябрь.

Велеслав неосознанно сложил пальцы в печать, и ветер сменил направление, оставляя их с братом в покое. Скрывшись под навесом лавки, братья уставились друг на друга.

– Ты сдурел? – поинтересовался Демьян, всматриваясь в лицо Велеслава и пытаясь найти в нем признаки помутненного сознания. – Отправиться к Кощному! В разгар веселья нечистой силы! До сих пор не верю, что отец дозволил! Даже не знаю, что сказать, братец!

– Ничего не говори, – пожал плечами Велеслав, но на губах промелькнула слабая улыбка. Пару лет назад смерть среднего брата – Луки – сблизила их с Демьяном. И сейчас этот уверенный в себе будущий правитель Града выглядел как никогда обеспокоенным. Будь Велеслав чуть сентиментальней, возможно, даже задумался бы о том, стоило ли подвергать отца и брата подобным волнениям. Но Велеслав верил в свою идею. Что-то неземное тянуло его к Калинову мосту, Смородине-реке, в пещерное царство Чернобога. Что-то, что не поддавалось объяснению. Словно кто-то могучий притягивал Велеслава, вкладывая в голову детали плана. И с каждым мигом царевич все больше верил в успех. Ох, если бы только получилось! Если бы только смог!

В пророчестве четко говорится – силу Кощного можно забрать! А, значит, не перейти проклятому Калинов мост!

Велеслав мысленно вспомнил строки, заученные наизусть:

«В обители мрака, где забвенья тень, Кощная мощь таится весь день.

В ларце сокрыта, под замком стальным, и Змей ее хранит, молчалив, но зрим.

Возможности есть, как искры во мгле, пройти неслышно в змеином сне.

Избегнуть пасти, пламени огня, пока зверь не пробудился ото сна.

Проснется Змей, разверзнет пасть, испепелит надежду, ввергнет в страсть.

Но если к ларчику пройдешь, Кощную ты силу заберешь».

Велеслав встряхнул головой, ощущая капли дождя, достигшего и под навесом. Кожу неприятно холодило, поэтому царевич плотнее закутался в темный плащ.

– Ты мне нужен на ратном поле, – продолжил Демьян и отвел взгляд в сторону, подбирая слова. – Не как ворожей, но как брат. Как главная опора и поддержка.

– Твоя главная опора – воины, Демьян, – напомнил Велеслав, а в сердце неприятно кольнуло. Да, если план окажется провальным, и Кощный станет смертью Велеслава, то Демьян останется без стихийной поддержки на поле боя. В Граде мало кто владел искусством ворожбы. Разве что знахарки, знающие толк в травах и снадобьях, да радари родных богов. Волхвы Перуна могли радеть за дождь, чтобы урожай выдался хорошим, но вот в драке от них мало толку. Никто из известных Велеславу обладателей дара не сравнился бы по силе с его стихией ветра. – Но так как я успею вернуться до самой темной ночи, то разговор не имеет смысла.

Мимо прошмыгнули две девицы, кутаясь в теплые платки и кидая на Демьяна лукавые взгляды. На Велеслава они и не взглянули. На фоне старшего брата тот проигрывал: русые с медью волосы, зеленые глаза, россыпь еле заметных веснушек на носу. Да и физически Велеслав менее крупный, разве что жилистый и подтянутый. Несмотря на предрасположенность к ворожбе, спуску на тренировках царевичу не давали.

Велеслав не удивился, что рядом с Демьяном его даже не заметили. Противоречивая слава ворожея и разница во внешности со старшим братом объясняли все.

– Ты хоть придумал, как попасть за Калинов мост? – продолжил давить Демьян, игнорируя взгляды девиц. – Нет, даже так – ты хоть понял, где его искать?

– Баюн подскажет, – пожал плечами Велеслав, вызвав на лице брата ошарашенное выражение. – Или Леший. Не знаю. Кого поймаю первым в лесу, тот и подскажет. Может, придется сначала с мавками потолковать.

– Поймаешь?! Ты нечисть еще и ловить собрался?! Ты точно сдурел! – воскликнул Демьян и опустил руки. Казалось, он пытался совладать с мыслью, что брат отправляется на верную смерть.

– Не беспокойся, Демьян, – успокаивающе произнес Велеслав, заставляя себя ободряюще улыбнуться. Ветер взвыл над домами, ставя точку в споре. – На ратном поле я буду вовремя, рядом с тобой – как и всегда. И мы победим, но уже меньшей кровью.

– Вел, не смей оставлять меня, – угрюмо ответил Демьян. В голубых глазах сверкнуло отчаяние. Велеслав знал, о чем говорит брат. Вовсе не поход страшил Демьяна. А смерть последнего брата. В самых жутких кошмарах Велеслав тоже видел, как Демьян идет по Калинову мосту. Отец всегда оставался в первую очередь правителем Града. Тогда как Демьян, будучи главой рати, все еще был просто братом. Единственной семьей, которая осталась у Велеслава.

– Не посмею, – серьезно кивнул царевич, а потом подтолкнул брата в направлении таверны. – Пойдем, выпьем квасу. Заодно нужно забрать оттуда кое-кого, кто пригодится мне в дороге.

– Только не говори, что… – начал Демьян, но Велеслав сначала азартно улыбнулся, а потом и тихо рассмеялся. Его звонкий смех подхватил ветер, унося вдаль. Невысказанная забота и любовь брата были так очевидны, что на сердце стало легко. С подобным чувством никакие навьи духи не страшны. Чего бы Велеславу не стоило, он найдет Кощную силу, заберет ее, а потом вернется, чтобы сражаться рядом с братом.

– Я знаю, что делаю. Идем.

– – – – —

Тризна – заключительная часть поминального обряда, подразумевающая в основном пиршество в честь покойного.

Радарь – общее название человека, истинно радеющего о родных богах.

Велесова ночь – ночь с 31 октября на 1 ноября. Знаменует приход холодного времени года. Время, когда грань между Явью и Навью становится особенно тонкой.

Коляда – период после зимнего солнцестояния, когда тонкая грань между Явью и Навью позволяет нечисти разгуляться.

Карачун – злой дух, олицетворяющий смерть. Карачуном также называют период до и после дня зимнего солнцестояния.

Глава 2. Вор и царевич

В таверне царила приятная беззаботность. Несмотря на наступление темных дней и приближение очередной битвы с нечистью, народ не забывал о маленьких радостях. Таков уж Град. Его жители не понаслышке знали, что за Калинов мост можно уйти в любой день. Стоит лишь нечистой силе приблизиться, али человеку утратить самоконтроль и поддаться на уловки… И все.

Неудивительно, что каждый вечер люди встречали как праздник. Чем не радость – выжить и увидеть еще один закат? А на утро встретить Ярило и яркий рассвет – как обещание, что еще поживем! Еще поборемся!

Велеслава и Демьяна заметили сразу. Кто-то почтенно кланялся, но никто не посмел лишний раз напроситься на беседу или кинуть слишком внимательный взгляд. Будь Демьян один, может быть, такого бы и не произошло. Но Велеслав одним присутствием оставлял холодок по коже – необъяснимый, а от того пугающий.

Братья заняли стол в углу, где открывался отличный вид на происходящее вокруг. Пламя трещало в печи, а на столах танцевал свечной огонь, бросая на деревянные стены тени.

Велеслав накинул капюшон на голову, скрывая лицо. Сейчас ему не нужно было слишком пристальное внимание. Тем более Велеслав был уверен, что тот, кто ему нужен, уже заприметил высоких гостей. От предвкушения царевич хитро улыбнулся. Выступать в качестве приманки в собственной охоте было не впервые.

Красавица-подавальщица установила на стол две большие чаши с квасом и подарила лукавую улыбку Демьяну. Тот смущенно улыбнулся в ответ, но разговор не завел, поэтому девушка удалилась, легкой походкой ускользая от подвыпивших мужчин, желающих сгрести ее в объятья.

– Так кого ты решил взять с собой? – тихо поинтересовался Демьян и отхлебнул из чаши. Первый ажиотаж от присутствия царевичей прошел, и посетители таверны вернулись к собственным делам и разговорам. Но Велеслав, к своему удовольствию, все еще чувствовал внимательный взгляд. Кто-то пристально следил за сыновьями правителя, не выпуская из виду.

– Я много думал о пророчестве волхвов, – начал Велеслав, склонив голову ниже, будто стараясь слиться с тенями. – И из всего, что там сказано, остановить меня может одно.

– Змей Кощного? Сам Кощный? Или, быть может, то, что за Калинов мост живым не попасть? Я уж молчу про всю нечисть, которая попадется на пути через лес, – в голосе Демьяна снова скользнуло отчаяние, но уже перемешанное с сарказмом. Велеслав прищурился, исподлобья всматриваясь в лица вокруг.

– Нет. Меня смущает, что ларец заперт на замок. И что-то мне подсказывает, что замок не простой. Как ты знаешь, я хорош во многом…

– В том числе в придумывании себе вариантов смерти, – фыркнул Демьян. Велеслав бросил быстрый взгляд в бок, замечая то, как качнулся огонек свечи, словно от легкого ветерка.

– Но вскрытие замков – не из тех умений, которыми бы я гордился, – закончил царевич и сделал пару глотков из чаши. Квас с тихим шипением разлился кислинкой внутри. Велеслав поморщился, но продолжил. – Мне нужен прирожденный вор, достигший успеха в этом искусстве. Ловкий, быстрый и невероятно удачливый.

– О, тогда ты вряд ли найдешь его здесь, – покачал головой Демьян, допив остатки кваса и отставив чашу в сторону. – Знаешь ведь, что законы Града жестко карают преступников. Их тут днем с огнем не сыщешь.

– В том-то и дело, брат, – ухмыльнулся Велеслав и встал из-за стола. – Мне нужен тот, кто настолько хорош, что до сих пор не попался.

– И что это значит? Куда ты? – Демьян попытался встать вслед за Велеславом, но тот покачал головой и положил ладонь на плечо брата.

– Выжди пятнадцать минут, а потом найди меня – познакомишься с моим попутчиком. Ищи самое темное место, – на этих словах Велеслав расслабленно прошел до стойки, чтобы оставить трактирщику пару монет. Он чувствовал внимательный взгляд, следящий за каждым его движением, поэтому старательно делал вид, что охмелел. На самом деле квас не был так крепок, хотя предвкушение пьянило не меньше.

На улице стемнело. На осеннем небе не было видно ни звезд, ни луны: тяжелые тучи заполонили пространство. Они четко выделялись на темном фоне, намекая, что недолго осталось – Морана вот-вот вступит в права, приведя за собой метели, холод и тьму.

Не скидывая капюшона, Велеслав медленно поплелся в сторону от собственного дома и таверны. Шаткая походка, расслабленный вид. Вечерние звуки смешались со звуком его поступи. Песнь, лившаяся из-за дверей таверны, становилась все тише. Зато аккуратные шаги за спиной отдавались в ушах Велеслава четко и размеренно. Не будь он наделен усиленным чутьем, в жизни бы не услышал преследователя. Царевич стянул с себя плащ, словно квас разгорячил кровь, и телу требовалась прохлада. На поясе звякнул мешочек с монетами.

Велеслав дошел до старой мельницы – до сюда не доходил свет от огней Града. Тихо журчала вода в ручье, убаюкивая и успокаивая мысли. Где-то вдалеке слышалось мелодичное пение – это мавки, не страшась, развлекались в надежде, что заблудший путник придет на зов.

Велеслав на мгновение почувствовал тягу направиться дальше, к мавкам, но остановил сам себя. Ни хмель, ни что-то иное не сбило бы его с верного пути. И не поставило бы под угрозу план, с помощью которого он сейчас обзаведется сообщником… Кстати, а вот и он.

За спиной Велеслава мелькнула тень, ветерок нежно погладил щеку царевича, предупреждая об опасности. Но вместо того, чтобы дернуться и выдать себя, Велеслав остался на месте. Повесив плащ, царевич облокотился локтями о старую изгородь, свесив голову вниз, будто пытаясь протрезветь.

Ветер вновь всколыхнул русые волосы, предупреждая. Хрупкая ладонь аккуратно потянулась к мешочку с монетами на поясе Велеслава. Он с восторгом отметил, что не услышал даже шороха за спиной. И лишь когда добыча оказалась в руках вора, Велеслав резко обернулся, хватая того за предплечье.

Послышалось что-то похожее на шипение, а потом в лицо царевича полетел кулак. Недолго думая, Велеслав дернул воришку на себя, увернувшись.

– Что б тебя! – приглушенно прозвучало в тишине. Потом последовали чертыханья и попытки освободиться. Велеслав стянул с воришки капюшон и легкую ткань на лице, заставляя прекратить попытки побега.

– Не вертись, дай на тебя посмотреть внимательней, – усмехнулся царевич, всматриваясь в лицо напротив. В плену хватки оказалась девушка чуть младше его самого – лет двадцать, не более. Темные волосы, бледная кожа и глаза, сверкающие синевой даже во тьме. – Не ожидал, что ты выглядишь… так.

– И что это значит? – недовольно пробурчала девушка, уже не пытаясь сбежать. Через секунду она вдруг смущенно отвела глаза и закусила губу. На бледных щеках, как по мановению ворожбы, появился румянец. – Не желала я прервать твоего уединения, царевич. Просто хотела хоть глазком взглянуть…

– Заканчивай с представлением и лживыми речами, – улыбнулся Велеслав. – Я знаю, кто ты. И прекрасно осознаю, что не любопытства ради ты стянуть мои деньги решила.

На мгновение показалось, что девушка оскорбится и продолжит игру, но что-то во взгляде Велеслава сообщило, что лучше не стоит. Поэтому она сжала губы в тонкую линию, смотря на царевича исподлобья.

– Что теперь? Отправишь в порубы? – напряженно поинтересовалась воровка.

– Отправлю, – равнодушно пожал плечами Велеслав, наблюдая, как в глазах девушки вспыхнул страх. Она быстро справилась с ним, вернув холодный взгляд. – Или нет, если дашь мне то, чего я хочу.

Слова и то, что поняла за ними воровка, показались ей явно страшней пребывания в порубах. Поэтому она тут же вновь попыталась высвободиться, а когда не получилось – впилась ногтями в руку Велеслава, шипя как рассерженная кошка.

– Да успокойся ты! – проговорил царевич, поморщившись от укола боли.

– Будь хоть самим Белобогом, меня ты получишь, только если умру! – зарычала воровка, извиваясь, словно змея. Велеславу пришлось развернуть ее спиной к себе, чтобы удержать. Обвив девушку обоими руками, он нахмурился.

– Мы явно друг друга неправильно поняли, – недовольно произнес Велеслав, старательно не причиняя девушке боль. Ветер вокруг них закружил остатки опавшей листвы с деревьев. Стихия нервничала, как слегка занервничал и Велеслав, поняв, что сказал действительно двусмысленную фразу. Что еще могла подумать девица, услышав подобное от мужчины, вдвое, а то и втрое сильнее нее? – Успокойся уже! Не нужно мне то, о чем ты подумала!

Несмотря на то, что заверения Велеслава воровку явно не успокоили, она все же перестала так отчаянно вырываться. Царевич догадался, что, вероятно, девушка набирается сил для нового рывка. Поэтому быстрее продолжил разговор.

– Мне нужна услуга от тебя. Профессиональная, – проговорил Велеслав. – Считай это сделкой. Поможешь с делом – не отправлю в порубы. К твоему сведению, еще и монетами отблагодарю.

Воровка совсем затихла. То ли тон Велеслава ее все-таки убедил, то ли слово «монеты» действовало на воров, как гипнотическая ворожба. Уточнять царевич не собирался. Вот-вот подойдет Демьян, и не хотелось бы, чтобы брат застал процесс борьбы.

– Я ухожу в поход, мне нужен мастер по вскрытию замков, – быстро объяснил Велеслав. – А, учитывая, что я узнал о тебе, ты – лучшая. Неуловимая, как тень. Хитрая, как лиса. Настолько хороша, что ведешь свои воровские дела много лет, и тебя до сих пор не поймали.

– Красиво поешь, царевич. Весь запас славлений потратил небось. Оставь для богов, иначе попадешь в немилость, – пробурчала девушка, окончательно успокаиваясь. Велеслав ощутил, как ее тело стало расслабленным. Тем не менее сердце воровки стучало так громко! Удерживая запястья девушки, царевич отчетливо ощущал, как бьется пульс в хрупком теле. Успокаивающе погладив тонкую кожу, Велеслав аккуратно отпустил воровку, позволяя вырваться из его рук.

Девушка быстрым движением развернулась, вытаскивая кинжал из-за пояса. Наставив острие Велеславу в грудь, она чуть пригнулась, затаившись, словно зверь. Ветер, возмущенный происходящим, взметнулся, растрепав темную косу воровки. Но она и бровью не повела. Продолжила напряженно всматриваться в лицо царевича.