По законам Нави
- -
- 100%
- +
– Теперь можем поговорить? – поинтересовался Велеслав и поднял руки, показывая, что не собирается нападать. Сложив пальцы в печать, царевич заставил ветер оставить косу воровки в покое. – Я правда не собираюсь причинять тебе боль. И мне правда нужна твоя помощь.
– Сколько монет? – отрывисто спросила девушка, вызвав усмешку на лице царевича.
– Столько, сколько пожелаешь. Я все-таки сын правителя, не забыла?
Велеслав никогда не занимался бахвальством, хвастаясь собственным положением в Граде. Его устраивала роль третьего сына правителя, которому не суждено получить власть. Тем более, учитывая дар, вряд ли люди пожелали бы видеть правителем города ворожея.
Но сейчас факт обладания достаточным количеством монет Велеслава порадовал. Ничто так не упрощает жизнь, как золото.
Девушка призадумалась и, словно кошка, склонила голову на бок. Она чуть отодвинулась в сторону, убирая кинжал от тела царевича. Велеслав медленно опустил руки и скрестил их на груди. Тело начало подмерзать, но он не стал делать резких движений и накидывать плащ, чтобы не спугнуть собеседницу.
– Сто золотых, – наконец, выговорила воровка. Ее голос дрогнул, будто она сама не верила, что выставила такую цену. За сто золотых можно было безбедно жить всю оставшуюся жизнь, при этом построив неплохой дом и заведя скот. Можно было даже выкупить лошадь и отправиться вон из Града в поисках более безопасного города. Может быть, все ремесло воровки и было теми самыми шагами к подобной жизни.
– Даже не уточнишь по поводу дела? – улыбнулся Велеслав. Девушка воровато огляделась, а потом неуверенно убрала кинжал обратно в ножны. Выпрямившись, она отзеркалила позу Велеслава и приподняла бровь.
– Царевичу нужен талантливый вор, – проговорила девушка. Где-то послышались шаги, и Велеслав посмотрел вдаль. Ровно, как по часам. Вот-вот появится Демьян. – Не уверена, что хочу знать подробности.
– Нужен не просто вор. Мне нужен взломщик замков, – затаив дыхание, произнес Велеслав. Он внимательно следил за мимикой воровки, пытаясь выявить хоть каплю сомнений. Но девушка оставалась собранной и хладнокровной. Что не могло не впечатлить. – Сможешь взломать такой замок, какой не взломал бы никто в мире?
– За сто золотых я взломаю даже чертоги Чернобога, – пожала плечами воровка, вызвав у Велеслава смешок. – Что забавного?
– Ничего, ничего, – отсмеявшись, пробормотал Велеслав. Ветер, подхватив бодрый настрой царевича, поднял в небо желтые листья, создав маленькую бурю. Внутри Велеслава расцвела уверенность в правильности происходящего. И, когда он уже готов был продолжить эту увлекательную беседу, на горизонте возник силуэт Демьяна. – Заключим сделку, воров… Так как тебя зовут? Мое имя ты знаешь, а я твое – нет.
Девушка оглянулась, почувствовав приближение еще одного действующего лица. Напряжение вернулось в ее тело, но не настолько, чтобы выдать беспокойство.
– Не говори, что наследник тоже пойдет с нами, – пробормотала воровка. На ее лице появилось непонятное Велеславу выражение – то ли смущение, то ли испуг. Все же Демьян обладал удивительной способностью влиять на женщин вне зависимости от выбранного ими ремесла.
– Нет. Он здесь для того, чтобы закрепить сделку, – ответил Велеслав и вышел вперед, когда Демьян оказался совсем рядом. – Вовремя.
– Так это и есть твой попутчик? – недоуменно проговорил Демьян, рассматривая хрупкую фигуру воровки. Девушка, словно уязвленная, тут же растеряла смущение, положив ладонь на ножны.
– Она самая, – с улыбкой подтвердил Велеслав, а потом обернулся к воровке. Пока что все складывалось так, как того хотел царевич. – Так ты согласна?
Несколько долгих секунд девушка молчала, а потом кивнула. В синих глазах сверкнули азарт и уверенность. Велеслав вынул кинжал и легко полоснул лезвием по ладони. Молча он протянул ее воровке. Та неторопливо порезала собственную руку, не издав и звука. Кровь сверкнула в темноте, ветер завыл, оповещая пространство о том, что здесь и сейчас будет дана нерушимая клятва.
– Я, Велеслав, третий сын правителя Града, клянусь, что за помощь мне ты получишь то, чего желаешь, – ровно проговорил царевич, кинув быстрый взгляд на застывшего Демьяна. Тот, словно судья, стоял посередине, впившись глазами в окровавленные ладони брата и незнакомки.
– А я, в свою очередь, клянусь, что помогу в твоем деле – чего бы мне это не стоило, – ответила воровка. Велеслав улыбнулся, и их ладони соприкоснулись. Если бы не шум ветра, то царевич мог бы поклясться, что услышал шипение, когда кровь смешалась. Или это взыграло воображение, взбодренное открывавшимися возможностями?
– Именем наследника правителя Града и единственного свидетеля сего ритуала, я принимаю ваши клятвы. Пусть Перун не оставит вас беззащитными на пути. Пусть Мокошь сплетет ваши судьбы, пока не достигните успеха. Пусть Белобог сбережет от угроз и смерти. Да будет так! – произнес Демьян. Его голос подхватил ветер. Мавки вдалеке замолкли, словно почувствовав свершившийся ритуал. Не было в нем ворожбы или иной подоплеки, но две нити судьбы начала сплетать Мокошь. И чем дольше держались за руки царевич и воровка, тем сильнее ощущалась связь.
Девушка убрала руку первой. Она вытерла кровь о плащ и посмотрела на Велеслава деловым взглядом.
– Когда выдвигаемся?
– Найди меня на рассвете, – ответил Велеслав и сдернул плащ с изгороди. Накинув его на плечи, почувствовал, как в озябшее тело возвращается тепло.
– На рассвете, – повторив, кивнула девушка и бесшумно развернулась. Глянув на Демьяна, она чуть склонила голову. – Наследник.
Тот лишь повел плечом, когда воровка быстрым шагом направилась обратно в Град. Тени так лихо скрывали хрупкую фигуру, что уже через пару мгновений ее почти не было видно.
– Так как тебя зовут? – громко спросил Велеслав, провожая воровку взглядом. Он не увидел, но понял, что она обернулась.
– Карна, – донеслось в ответ, а потом стих звук ее почти бесшумных шагов. Все, что говорило о том, что девушка была здесь, стало иллюзорным.
Велеслав с довольной улыбкой посмотрел на брата. Но Демьян его радости не разделял.
– Что? – фыркнул Велеслав, направившись в сторону дома. Старший брат пошел следом.
– Ее зовут Карна, Вел. Тебя ничего не смущает? – раздраженно проговорил Демьян. Он еле сдерживался, чтобы не встряхнуть брата и не выбить из его головы дурацкую идею направиться прямиком к собственной гибели. Больше всего раздражало необъяснимое отсутствие чувства самосохранения. В Демьяне смешалось неверие, что это действительно происходит, отчаяние и злость на отца, который одобрил подобное.
– Нет. А должно? – продолжая улыбаться, беззаботно спросил Велеслав. Небо стало совсем темным, огни в окнах домов встречались все реже. В воздухе появилась морозная свежесть, намекающая на то, что скоро выпадет снег. Запахнув плащ плотней, Велеслав выпустил пар из рта. По коже пробежали мурашки.
– Ее назвали в честь богини-плакальщицы, Перун тебя побери! – взорвался Демьян, останавливая брата и заставляя посмотреть на себя. – Ты собрался к проклятому Чернобогу в гости в компании с девкой, которую назвали в честь богини похоронных обрядов!
– Ты сгущаешь краски, брат, – успокаивающе произнес Велеслав и ободряюще похлопал Демьяна по плечу. – Воровку хоть и зовут Карной, но от богини у нее только мрачность. И не будем забывать, в честь кого назвали меня.
Невысказанное вслух отразилось в голубых глазах Демьяна сомнением. Да, все в Граде считали, что дар Велеслава – навьи силы. Но мало кто понимал, чьи именно. Глупо было думать, что матушка нарекла Велеслава таким именем без причины. Очевидно, что чувствительная к ворожбе натура женщины с самого начала ощутила в сыне дар бога.
– Это не важно. Ты буквально идешь навстречу смерти… Не надо, Вел. Не уходи, – вновь проговорил Демьян. На красивом лице брата отразилась печаль, и сердце Велеслава дрогнуло. Но лишь на мгновение. Если бы он не чувствовал правильности выбора и того, что его буквально ведут, то засомневался бы. Ветер призывно взвыл, придавая царевичу уверенности.
– Как думаешь, как много шансов останется у нечисти, когда радарь Велеса стащит силу Кощного?
– – – – —
Порубы – деревянные срубы, использовавшиеся у древних славян в качестве места заточения преступников.
Глава 3. На Велесовом капище
Капище окутывал утренний туман. В воздухе пахло зимой и смертью. Так осень сдается под напором неминуемых морозов, которые придут – вне зависимости от пожеланий людей. Морана уже распахнула темные очи, готовая восстать от долгого сна. Ярило на небе с трудом пытался пробиться сквозь тяжелые тучи – такие бывают перед снегопадом.
Промерзлая земля еще не ведала, что вот-вот снег белым полотном расстелится на многие версты и погрузит ее в забвение. Сон, словно маленькая смерть – необходимый элемент в круговороте жизни. Отдых перед новой весной, когда легкой поступью явится Леля, оставляя за собой россыпь подснежников.
Велеслав сдержал желание поежиться от прохлады. Величественный идол безмолвно взирал на одинокого странника, а в мастерски вырезанных глазах деревянного кумира застыла хитринка. Таким царевич и видел Велеса – сильным, могущественным, но не строгим – способным на маневры и неожиданности. Скотий бог, бог-медведь был известен не только, как покровитель ворожеев и торговли. Но и как божество, с интересом наблюдающее за искателями приключений. Авантюристы, странники, одаренные, хитрые торговцы – паства медвежьего бога. И все они сполна благодарили славлениями и требами Велеса за покровительство и содействие.
Велеслав добровольно ввязался в опасный поход. Или лучше назвать это авантюрой? Потому что только авантюрист мог верить в благополучный исход задуманного. Поэтому иначе свое хоть и благое, но отчаянное дело царевич назвать не мог. Авантюра, способная убить и растереть в пыль.
Холод пытался пробраться под темный плащ, но царевич расслабился, не давая телу реагировать на температуру. Это только начало. Дальше придут морозы, подгоняемые метелями и вьюгами Мораны. Поэтому смириться с холодом проще уже сейчас. Перед кумиром бога не хотелось казаться слабым.
На Велесовом капище много деревьев, но все равно слишком пустынно. Единственный деревянный идол возвышался рядом с елью, раскинувшей вечнозеленые ветви в стороны. Приятный хвойный аромат окутывал с ног до головы. Велеслав знал, что Град полон торговцев, которые украдкой посещают капище. Но никто из них не афишировал связь с Велесом. Потому что у скотьего бога два лика, и одно из них – навье. А кланяться хоть какой-то части Нави слишком опасно. Простой народ слишком суеверный, слишком прямолинейный. Оттого и на Велеслава, открыто посещающего капище Велеса, смотрели с опаской.
Царевич считал, что разделение на солярные и навьи божества слишком условно. Та же Морана – лик смерти и зимы – покровительствовала роженицам, помогая приводить в мир новых людей. Ведь и смерть, и рождение – это переход. Или Мокошь – о ней твердят, что плетет она нити судьбы, помогая смертным находить друг друга и создавать семьи. Но ни слова не говорят о том, что и для лесной нечисти Мокошь является матерью. Если Леший – отец лесных навьих существ, то Мокошь – их мать…
Покопавшись в истоках каждого божества можно найти оба лика – и темный, и светлый. Может быть, только Чернобог и Белобог, как ипостаси абсолютного зла и добра, оставались однолики. Ничего нового. Люди предвзяты в собственных мнениях, делят мир на черное и белое, забывая, что существует оттенки.
Но Велеслав знал, что все в мире неоднозначно. Морана-зима приходит подготовить почву для Лели-весны. Чтобы Лада летом позволила взрастить урожай, а Мокошь осенью – собрать его. Круговорот жизни. И отсутствие любого элемента могло разрушить систему.
Так и Велес, обладая темным ликом, не был ни злым, ни добрым. Он —равновесие. Еще и поэтому Велеслав радел медвежьему богу. Велес не был светом, но и тьмой назвать медвежьего бога сложно. Разносторонний, многоликий, уважающий живой ум и хитрость, дарующий силы для ворожбы, защищающий, но способный на противостояние. Неудивительно, что матушка назвала Велеслава в честь него. Царевич был таким же. Не внушал ему трепет храм Белобога, но и отчаянного страха от богов Нави Велеслав не испытывал. Держась равновесия, царевич делал то, что должно – сохранял баланс.
Велеслав склонил голову. У подножья ели он давным-давно соорудил простенький, но добротный алтарь: увесистый камень с чиром, железные подсвечники и чаши для треб. Рядом аккуратно сложенная из камней зона для огня пустовала. У Велеслава не так много времени, чтобы жечь костер. Поэтому царевич ограничился свечами. Огни полыхали резво, стойко выдерживая легкий, но холодный ветер. Где бы царевич ни был, ветерок сопровождал его, готовый в любой момент откликнуться на просьбу о помощи. Чувствовать стихию стало привычным. Как и ощущать присутствие медвежьего бога.
Велеслав тихо проговаривал славления, чувствуя, что его покровитель здесь, рядом, внимает каждому слову. Наслаждается воззваниями и добрыми словами, слушает и слышит. Слишком сильна и явна связь царевича с Велесом, чтобы тот остался глух к речам своего радаря.
В Граде, как и по всей земле, чтили родных богов, но самым популярным оставался Белобог. «Ибо он – начало, ибо он – свет», – говорилось в летописях. Чир Белобога – олицетворение добра – сверкал на гербе Града. И воины, считавшие своим покровителем Перуна, несли знамена Белобога наравне со знаменами бога войны.
У Града, наверно, не могло быть альтернативы в выборе покровителя. Недаром, город оставался последним рубежом на пути нечисти сотни лет. В других поселениях чтили и иных богов. Там, где не ощущалось навьего дыхания смерти, проще радеть мирным покровителям. Белобог же для Града – еще один союзник в борьбе за жизнь.
С последним словом славления, слетевшим с губ Велеслава, ветер задул сильнее. Необъяснимое тепло, словно дар, преподнесенный богом, растеклось по телу, охватывая каждую частичку, проникая в самую суть. Сердце замерло от ощущений: спокойствие и умиротворение уняло легкое беспокойство, преследовавшее царевича этим утро.
Прикрыв глаза, Велеслав слушал ветер. В шумной стихии смешались эмоции и надежды, призывы и вера. Эйфория, вспыхнувшая потоком силы внутри, заставила ощутить благоговение. Казалось, еще чуть-чуть и царевич сам станет ветром.
– Погода портится. Пора идти, – раздался за спиной тихий голос.
Велеслав не отреагировал. Сакральный момент рассеивался, как утренний туман. Открыв глаза, царевич еще немного понаблюдал за танцем свечного огня. Мед, орехи и хлеб в чаше искрились золотом, а от кваса чувствовался кисло-сладкий запах, терявшийся в аромате хвои. По-хорошему сюда бы добавить выпечку, сделанную собственными руками. Но ночь прошла слишком быстро, чтобы Велеслав успел и набраться сил, и подготовить соответствующую требу.
«Надеюсь, примешь», – подумал царевич и кивнул сам себе. Велес всегда принимал его требы, стабильно отзывался, помогая и направляя. Но до этого момента у Велеслава просьбы не поражали масштабностью и широтой. От отчаянного плана царевича зависела не только его жизнь, но и жизни воинов рати Демьяна – тех, кого он мог бы спасти, уберечь. Вырвать из лап навьих чудищ, заставив переплести Мокошь нити судьбы. Конечно, совсем без жертв не обойдется. Даже без Кощного на ратном поле будет достаточно навьих тварей, желающих вкусить теплой крови.
Выйдя за пределы капища, Велеслав придирчиво осмотрел спутницу. Карна не взяла с собой много вещей, что порадовало. Он надеялся проделать весь путь налегке. Но, слава родным богам, воровка додумалась утеплиться и вооружиться. На бедрах виднелись кинжалы, за голенищем мягкого сапога сверкал эфес. Девушка куталась в темно-зеленый зимний плащ, подбитый мехом. Заплечный мешок, не раз заштопанный, наверняка скрывал в себе любопытные вещицы, которые необходимы любому вору для дела.
Врываться в личные границы Карны и выяснять, что она взяла с собой, показалось Велеславу излишним. Им придется довериться друг другу. Потому что от слаженности действий на опасном пути будет зависеть многое.
На лице Карны оставалось холодное и равнодушное выражение, когда путники отправились в дорогу. О Велеславе говорили, будто он угрюм и нелюдим. Но воровка, похоже, превзошла его по всем параметрам отчужденности.
– Ты посетила храм? – нейтрально поинтересовался Велеслав, и они направились прочь от околицы Града. По поводу пребывания царевича на капище Велеса Карна не сказала ни слова. То ли опасалась, как и все, навьей ворожбы царевича. То ли считала, что отношения с богами – сокровенное, а, значит, не ее дело.
Не расходуя энергию понапрасну, путники передвигались спокойным и размеренным шагом. Рядом с городом относительно безопасно. Иначе станет позже, в лесу. Тратить силы на самый простой участок пути казалось глупостью.
– Нет, – кратко ответила Карна, внимательно смотря вперед. Вдалеке виднелся темный лес – именно туда вела дорога.
– Не чтишь Белобога? – удивился Велеслав. А потом хмыкнул, пытаясь припомнить, кто из родных богов мог бы закрыть глаза на воровство. Родные боги не категоричны, не требуют полного подчинения или фанатичного служения. Но элементарные славления и подношения треб могли изрядно облегчить жизнь человека. Можно приносить дары каждому из родных богов. Или выбрать одного, к которому лежало сердце. Именно поэтому вместо посещения храма Белобога Велеслав сегодня пришел на Велесово капище.
– Я завязала науз на запястье и разделила с Мокошь утреннюю трапезу, – проговорила Карна и кинула взгляд на царевича.
Несмотря на хладнокровие в поведении воровки проскальзывала нервозность. А вот Велеслав наблюдал за ней, совершенно не беспокоясь о том, что совсем скоро они окажутся на пороге мрачного и, несомненно, пугающего из-за наступления темных дней, леса. Девушка подняла руку, обнажая полоску кожи. Царевич увидел алую шерстяную нить, аккуратно сплетенную, но ничем не украшенную дополнительно. То ли Карна решила, что и узелка достаточно. То ли пожалела драгоценных украшений для оберега.
Не обращая внимания на вопрос во взгляде Велеслава, воровка продолжила.
– Пока узелок в сохранности, моя нога не ступит за Калинов мост. А иного я не страшусь.
Велеслав помолчал. Конечно, она имела в виду смерть. Но Карна оставалась удивительно нелюбопытной, не выведывая подробности того, куда, собственно, ее ведет царевич. И фраза про Калинов мост показалась довольно забавной. Потому что именно на Калинов мост и должна ступить Карна, чтобы пробраться к ларцу Кощного.
– Хорошо, – только и ответил Велеслав, на губах появилась улыбка. – Хочешь узнать немного о том, куда влезла?
Карна с подозрением уставилась на царевича, но кивнула.
План, конечно, отчаянный. Велеслав не был бы удивлен, если бы девчонка, услышав подробности, сбежала. И оттого, что лишь кровавая клятва держала Карну рядом, царевич испытывал толику угрызения совести. Он вел ее в Навь через Калинов мост. К смерти – в прямом смысле. И Карна, вчера слишком завороженная обещанной сотней золотых, наверно, даже и предположить не могла подобного исхода.
Когда Велеслав закончил рассказ, на лице девушки застыла гримаса ужаса. Но синие глаза оставались сосредоточенными, следя за каждым движением царевича, словно выискивая признаки того, что он лжет. Наверно, она подумала, что лишь сумасшедший или лжец может говорить о краже силы Кощного.
– Ты сдурел, – это был не вопрос, скорее утверждение. Карна нахмурилась, продолжая идти, словно по инерции. Велеслав улыбнулся шире, в зеленых глазах вспыхнул азарт.
– В этом Демьян с тобой солидарен. Но факт остается фактом – я украду силу Кощного, а ты мне в этом поможешь.
– Точно сдурел, – кивнула девушка и шумно выдохнула. Ветерок играл с темными прядками, выбившимися из-под капюшона. Кажется, стихии нравилась Карна. Потому что холода Велеслав не ощущал. Только то, как ветер с интересом оглаживал молодое лицо и силуэт в плаще, будто пытаясь пробраться ближе. Царевич и сам бы хотел знать, что творится в темноволосой голове воровки.
Велеслав наблюдал за тем, как меняется выражение лица Карны, размышляя, какой будет ее следующая фраза. Попробует отменить клятву? Или попытается договориться? Искать другого воришку у Велеслава не было ни времени, ни желания. Очевидно, что пожелай Карна уйти, царевичу придется продолжить путь одному и надеяться на то, что замок ларца Кощного окажется не слишком мудреным.
Прищурившись, Карна закусила губу.
– Если сгинешь в лесу, смогу потребовать вознаграждение от твоего брата? Боюсь, что явиться к правителю Града мне не хватит храбрости. А наследник кажется более… сговорчивым.
Велеслав, не сдержавшись, рассмеялся. Удивительно. Он только что сообщил, что они идут навстречу смерти, а ее волнует награда. Стало любопытно узнать все мотивы Карны. Не могла же столь юная девица быть настолько ослепленной алчностью.
– Не сгину. Но, если тебе станет легче, то да, конечно, можешь требовать от Демьяна свою награду, – наконец, ответил царевич, Карна с сомнением приподняла бровь и деловито кивнула. Страх исчез с ее лица, оставляя за собой лишь бледность. Велеслав прошелся взглядом по впавшим щекам и теням под глазами. Несмотря на явную усталость, она оставалась красивой. Но красота эта отдавала холодом.
– Ты будто не опасаешься того, что таит в себе лес в темные дни, – ровно проговорила Карна, аккуратно подбирая слова. Казалось, ей непривычно вести долгие беседы. – Твоя ворожба – смертоносное оружие, но и ты не всесилен. Баюн – не домашний питомец. Я слышала, что его железные когти настолько остры и смертоносны, что могут с легкостью вспороть стальную броню.
– Так и есть, – продолжал улыбаться Велеслав. Оставалось немного до входа в лес. Запах увядших осенних листьев и сырости перебил морозную свежесть утра. Впереди виднелись могучие деревья, почти голые и от того казавшиеся мрачными и безжизненными. Но Велеслав знал, что жизни в этом лесу побольше, чем в Граде. Или правильнее сказать – нежити? Нежить, нечисть, чудища, сущности, навьи силы… Все это ждало в лесу, но страх так и не подступил к сердцу царевича. Добрый знак. Видимо, треба принята, и Велес оградил своего радаря от излишнего беспокойства. – Но броня нам не понадобится… – не вдаваясь в подробности, царевич сменил тему. – Так как вышло, что молодая и красивая девица решила заняться воровством вместо рукоделия?
Карна холодно посмотрела на Велеслава и поджала губы.
– Не помню, чтобы в клятве я обязывалась выворачивать душу наизнанку.
– У тебя старые, но добротные вещи, – царевич оглядел девушку снизу-вверх. Ветер, словно сообщник, скинул с головы Карны капюшон, и она негодующе зашипела, как кошка. – Оружие качественное, явно из-под руки кузнеца, сделанное конкретно под твои габариты. И ты красива – могла бы покинуть отчий дом, с легкостью заполучив выгодную партию в мужья.
– Закончил с изучением и выводами? – на рассерженном лице Карны проявился румянец, глаза заметали молнии.
– Нет, – продолжил Велеслав. – Ты обучена грамоте, и твоя речь – чистая и гармоничная. Значит, в семье была возможность учиться. Если только твоими устами не глаголит кто из богов… Но ты не радарь, иначе я бы почувствовал силу.
– Если ты не замолчишь, то почувствуешь мою силу на своем лице, – вырвалось у Карны, сжимая ладони в кулаки. Велеслав усмехнулся. Несмотря на очевидную хрупкость тела, у девчонки боевой характер. Возможно, это объясняет отсутствие мужа.
– Нам лучше узнать друг друга прежде, чем неосведомленность сыграет злую шутку и поставит под удар наши жизни, – примирительно подняв руки, проговорил Велеслав.
Несколько минут они шли молча, пока Карна не нарушила тишину.
– Я – дочь Храбра и Жданы, – тихо начала девушка, показательно не смотря на царевича. Он внимательно слушал, не желая спугнуть, чувствуя, как тяжело дается Карне откровенность. – Они погибли пять лет назад. Отец – в битве с навьей ордой в ночь Карачуна, мать – от горя после его смерти.
– Мне жаль, – ровно сказал Велеслав. Каждый год десятки воинов отдавали жизни за благополучие остального мира. Этот факт ожесточил сердце царевича. Сам Велеслав прошел уже семь ночей Карачуна. И с каждым разом видеть смерть становилось все проще. Не легче, нет. Но проще – да. Разум спасала черствость и понимание, что все люди смертны. И каждому, рано или поздно, протянет бледную ладонь Морана, приглашая пройти по Калинову мосту.
Каждое достаточно большое поселение исправно высылало отряды в Град к наступлению темных дней. Это всегда были закоренелые воины, но в рать Демьяна вступали и простые жители. Служба в войске позволяла получать хорошие деньги, обеспечивать семью и хозяйство. Быть воином в Граде казалось не так уж и плохо. Ровно до Велесовой ночи… Нужно лишь пережить темные дни и смертоносную ночь Карачуна, ведь в остальное время нечисть не так опасна. Тогда как жалование выплачивалось исправно каждый лунный месяц.