Тайные дети моего босса

Глава 10

Ксения

Мой путь до кабинета начальства – личная дорога на Голгофу. Я пытаюсь в голове судорожно придумать план действий, заранее продумать ответы на любые вопросы Максима, но там царит лишь сумбур из воспоминаний и страхов.

Закопанная в бумагах Катя даже не поднимает головы. На мое: «Меня вызывали» только себе под нос бурчит: «Угу».

Я не испытываю к ней презрения. Мне ее жаль. Искренне. Девушка попалась на крючок Вольцева, как и я когда-то. Мы с ней не соперницы – подруги по несчастью.

Колени невозможно трясутся. Я даже перед экзаменами так не волновалась. Но при этом мне удается держаться уверенно и ровно. Даже в дверь стучу твердо, демонстрируя самой себе собственную решимость.

Вольцева застаю недалеко от входа в кабинет. Он торчит рядом со шкафом, разглядывая какую-то папку.

– Здравствуйте, – улыбаюсь своей самой милой улыбкой. Подавись, скотина! – Вызывали?

– Ксения… – с вопросом смотрит на меня.

– Витальевна, – подсказываю, окидывая Максима нарочито равнодушным взглядом. Пусть не думает, что тут каждая готова устроить марафон на скоростное раздевание, когда он рядом.

– Проходите, – откладывает в сторону папку, вытягивает одну руку, приглашая, а другую без зазрения совести укладывает мне на талию.

Я позволяю ему это сделать, а сама при том стараюсь не задохнуться от внезапной нехватки воздуха. Давно не испытывала ничего подобного. Да, что там?! Такого не бывало со мной с тех самых пор.

Ощущать его горячие пальцы на своей спине – настоящая пытка. Едва заметное касание кажется чем-то особенно острым. Но я ведь больше не поддамся чарам этого человека, он точно не заслуживает этого.

– Присаживайтесь, – Вольцев указывает на один из стульев возле стола для посетителей.

Я наивно жду, что мужчина сейчас опустится в свое кресло, где обычно сидел мой муж Иван. Максим поначалу несколько секунд возвышается надо мной громадной скалой, а затем облокачивается о стол прямо рядом со мной. Очень близко.

Холодный, уверенный в себе и… чужой. Но мы ведь никогда и не были близки, правда?! Даже наличие общих детей нисколечко нас не сближает.

Делаю вид, будто мне плевать, что эта близость никак не задевает струн моей души, не играет на них грустной, разрушающей изнутри мелодии.

– Я хотел бы обсудить с вами, Ксения, один очень важный вопрос, – знакомый голос разливайся по кабинету. Отдается дурацкими мурашками по спине. Так же, как и его сводящий с ума запах. Дурманит. Наводит ненавистные воспоминания.

– Да, я слушаю, – мой голос звучит на удивление уверено. Отмечаю это про себя, ощущая невероятную гордость.

– Мы ведь с вами одна команда. Делаем общее дело. Работаем на благо вашего города. Нашего, прошу прощения. Теперь уже нашего.

Ага! Как же! С каких это пор богача из Москвы беспокоит судьба небольшого провинциального городка?! День провел и уже влюбился?

– Приятно слышать, что вы так быстро прониклись этой работой, – все же не могу сдержать колкости. Мужчина, к счастью, пропускает ее мимо ушей.

– Здесь решение земельной комиссии по одному из участков возле реки, – передо мной тут же оказывается документ. – Не хватает только вашей подписи.

Пронзительный взгляд руководителя прожигает меня насквозь. Не могу удержаться оттого, что не посмотреть на него в ответ. Тут же тону в глубине проклятых темных глаз. Ничего не изменилось. Бездна в них до сих пор манит меня пропасть в ней.

По телу пробегает электрический разряд. Готова поспорить, в этом взгляде есть что-то большее, чем деловой настрой.

– Подпишите, – улыбается самой обескураживающей улыбкой. Мне кажется, если я сейчас опущу глаза в документ, то не смогу прочесть ни единой буквы. – И можете быть свободны, не стану больше задерживать.

Глава тычет пальцем в бумагу, и мне приходится пустить взгляд.

Требуется некоторое время, чтобы я смогла воспринять смысл написанного там, хотя подобных документов через мои руки проходило сотни.

Но, если честно, я сейчас в таком состоянии, что хочется скорее подписать чертову бумажку и выбежать из кабинета. Только вот горький опыт не дает мне этого сделать, и я внимательно читаю текст.

Ах, вот что ты удумал! Обойдешься!

– Нет, – четко выдаю. – Я не стану это подписывать.

– Почему? – на лице мужчины красуется искреннее удивление.

– Может, вам, Максим Борисович, и удалось подмять под себя членов комиссии, но со мной такой метод не прокатит. Я знаю законодательство. Переводить эти земли на другой вид использования запрещено. К тому же, они не пустуют, а используются по назначению уже сейчас.

Довольная собой, я откладываю ручку в сторону. Теперь все становится более или менее ясным. Вольцеву нужна земля. Возможно, он пытался решить этот вопрос с Иваном, но положительного ответа не получил. Мой муж тоже не святой, но все же имеет совесть.

Не удивлюсь, если при планируемом строительстве олигарх еще думает отмыть пару десятков миллионов. Вот только без меня. Я уже однажды вляпалась в историю, и больше не хочу быть замешанной в чем-то грязном.

– Я думал, мы с вами, Ксения, сумеем найти общий язык. Все же, взаимопонимание в коллективе очень важно. И если вы хотите быть его частью…

– Я хочу, чтобы все делалось по закону, а вы, Максим Борисович, собираетесь этот закон обойти, – наверное, мне стоило бы заткнуться, выполнить приказ руководства, как это обычно бывает, ведь в нашем мире незаменимых людей нет, а мне очень нужна эта работа, но я буду стоять на своем, пока не сдохну, честное слово!

– Значит так, Ксюша, – Вольцев переходит на фамильярный тон. Когда он называет меня коротким именем, начинает казаться, что Максим прекрасно помнит кто я, и чего стою. – Давай, мы оба сделаем вид, что ты сдалась не сразу, показала свои принципы, я их понял, принял и даже похвалил за преданность справедливости. Но сейчас… Ты возьмешь ручку, – мужчина сам поднимает ее со стола, предлагая мне, – поставишь закорючку, и мы разойдемся удовлетворенными и счастливыми.

– По-моему, я ясно дала понять! – вскакиваю со стула. Моя грудь часто вздымается, и яростью, переполняющей нутро, хочется захлебнуться.

– Но мы же с тобой взрослые люди, и оба знаем, как все утроено, – Максим пытается взять меня нахрапом.

– Именно поэтому я и не подписываю преступные документы, – прямо заявляю.

– Даю час на раздумье, девочка, а после… – Максим так смотрит, что у меня сердце падает в пятки. – Уйдешь с должности по собственному желанию.

Глава 11

Максим

Мелкая зараза! У меня не возникло проблем ни с одним из членов земельной комиссии. Они как послушные барашки, не задумываясь подписали документ. Решили выслужиться перед новым начальством и правильно сделали.

Вот только не она. Молоденькая юристка. Как к такому возрасту умудрилась стать руководителем отдела – загадка. Хотя, чего уж там?! Все мы знаем, как на такие места попадают. Прогнулась под кого надо – и теплое местечко тебе обеспечено.

Одно только странно. Обычно я действую на девушек совсем не так. Мне даже усилий прилагать не надо, чтобы скрасить одинокий вечер, а эта Ксюша – юбочка из плюша, даже носом в мою сторону не повела. Типа гордая и неприступная. Ну-ну.

Час ей дал, чтобы одуматься. У меня с непокорными разговор короткий. Чик – и все связи обрываю. В моих компаниях тоталитаризм полный. Без вариантов. Не хватало еще, чтобы мелочь пузатая мне палки в колеса вставляла и условия диктовала.

Был уверен, что через час принципиальная девица будет стоять на пороге моего кабинета с ручкой в зубах, подпишет документ и даже больше, лишь бы с работы не попер. Зря что ли старалась за место под солнцем перед кем-то другим выслужиться?!

А я ведь даже понимаю ее покровителя. Тонкая талия, узкие бедра. Ноги стройные. Черная юбка-карандаш вызывающе обтягивает красоты фигуры. А голубая блузка выглядит так сдержано, что оставляет уйму возможностей для полета фантазии. И я пользовался ими, пока Ксюша бегала глазами по строчкам заключения земельной комиссии.

Организм привычно среагировал на сочную красотку. Вот только было что-то еще. Едва уловимое. Не знаю, как описать. Если других баб я всегда рассматривал, как одноразовые развлечения, не особо вдаваясь в подробности их внутреннего мира, имена и образ жизни, то здесь захотелось глубже копнуть. И даже не красота притягивала. Что-то другое. Впервые за пять лет я почувствовал тягу к женщине.

Со мной было такое однажды, когда я чуть голову не потерял из-за девчонки из клуба. Выгнал ее сначала, а потом искать стал. В душу запала. Вывернула там все. Взгляд ее перед глазами стоял, что был в тот момент, когда я на стол денег кинул.

Она их, кстати, не взяла. Как и платье. Его, видно, на память оставила.

Серега помог найти девушку через ее подругу, к которой безуспешно подбивал клинья вот уже несколько месяцев. Но та нос воротила. Хотя, я на ее месте тоже бы с Серым связываться не стал. Мутный он тип.

Оказалось, что мое нездоровое наваждение обитает в общежитии одного из столичных вузов где-то на окраине городе. В бомжатнике, короче. По-другому и не сказать.

Я ломанулся туда в тот же день. Заплатил денег пожилой комендантше. Вот только зря. Девчонка уехала домой на лето, и в клоповнике бы до сентября, скорее всего, не появилась.

Я бы мог найти ее адрес, приехать, только не стал. Оглянулся по сторонам и понял, что мне ни к чему эти слабости. Я – успешный бизнесмен, способный на многое, сижу в дорогой тачке возле задрипанной общаги и пускаю слюни по безродной красотке, пока мог бы заняться действительно чем-то важным.

Понял, что мое наваждение оказалось слабостью. Кажется, в то утро ради этой поездки я даже отменил серьезную встречу, о которой пытался договориться несколько недель. Посеял шанс развить один из проектов, из-за дебильного зова сердца.

Тогда я просто уехал, запретив себе впредь даже вспоминать о девчонке. Только вот получалось хреново. В каждой новой бабе я подсознательно искал ту малышку. Но зря. Мне будто всякий раз подсовывали подделки, не имеющие ничего общего с тем, чего мне действительно хотелось.

А в итоге просто привык. Научился бездушно пользоваться и вышвыривать. Стал еще более циничным и черствым. Чувства вообще крайне опасная штука, когда ты держишь в стальном кулаке такой крупный бизнес. Хорошо, что я тогда быстро это понял и не свернул на кривую дорожку.

Отведенный юристке час пролетает довольно быстро. Как приличной девушке позволяю ей опоздание на пять минут. Но и тогда Ксюша не появляется.

Сжимаю челюсти. Зараза упрямая!

Набираю по селектору начальника отдела кадров. Прошу уволить нерадивую работницу «по собственному желанию» сегодняшним днем.

– Простите, Максим Борисович, – взволнованно извиняется та, – но мы не можем этого сделать.

– Как это не можете? – искренне не понимаю.

– Нет, мы можем, конечно, вот только делать этого не стоит. Наша Ксения Витальевна председатель сообщества матерей, и это увольнение точно не пройдет нам даром.

– Чего, блин? – спрашиваю. – Каких, к черту, матерей?

– Ну, это общественная организация города. Очень известная, кстати. Они помогают льготы оформлять, гуманитарную поддержку оказывают, поездки для детей, помощь с алиментами. Много чего, в общем. Нам это увольнение боком выйдет.

Гадство! Понимаю, к чему клонит собеседница. Уволю эту активистку, доверие будет подорвано. А мне сейчас обосноваться надо. Горожан к себе расположить, чтобы не воняли, когда вместо лодочной станции мой отец им гостиничный комплекс отгрохает.

– Ладно, отбой! – соглашаюсь с Ниной и вешаю трубку селектора.

Значит, надо действовать другими методами. Я заполучу подпись строптивой малышки во что бы то ни стало.

– Николай, – звоню помощнику, которого притащил с собой в эту дыру. – Нарой мне все, что можно на эту, – загадываю в список работников, в поисках нужной фамилии, – Ксению Витальевну Зайцеву.

Глава 12

Ксения

Когда очередной рабочий день подходит к концу, я в буквальном смысле выдыхаю. Мысль о том, что впереди меня ждут два выходных – приятно греет душу. Хоть в эти теплые, как обещают синоптики, деньки меня ждет свобода от гнета Максима Вольцева.

Начальник отдела кадров Нина Николаевна предупредила, что новый босс решил лишить меня работы, но женщина вовремя вступилась, предупредив о сообществе, которым я руковожу.

Я сама лично организовала его, развивала в свободное время вместе с Викой. И оно быстро раскрутилось, ведь тема поддержки матерей, особенно тех, кто оказался в трудной жизненной ситуации, будет актуальна во все времена. Проверено на себе. У меня не всегда был богатый муж и дорогая машина, поэтому я прекрасно знаю, о чем говорю.

Сейчас понимаю, что не зря бескорыстно помогала людям, ведь теперь мое сообщество помогло мне самой. В буквальном смысле защитило от увольнения.

Одно непонятно – что делать с работой дальше. Вольцев не из тех людей, кто отступит от намеченной цели. В его стальной хватке огромные капиталы и судьбы людей. Чтобы тянуть такой бизнес, нужно быть акулой. Кровожадной и яростной. По-другому никак. И неудача со строптивой работницей – лишний повод добиться своего.

Выхожу на парковку и открываю сумочку, чтобы найти ключи. Они имеют удивительное свойство пропадать там всякий раз, когда так нужны.

– Я могу подвезти, – слышу откуда-то сбоку бархатистый голос Вольцева.

Поднимаю голову. Смотрю на него. Мужчина облокотился о здоровенную черную машину в расслабленной позе. Чувствует себя уверенным и непобедимым. Неужели, меня ждет?

– Простите, но ненужно, – быстро отвожу взгляд. Удерживать зрительный контакт продолжительное время – пытка.

– Мне кажется, мы не с того начали с вами, Ксения Витальевна, – мужчина отталкивается от авто и делает шаг в мою сторону.

Пока я думаю, что ответить, Максим не останавливается. Это его тактика – напористость.

– Подброшу вас до дома, и мы нормально поговорим. В непринужденной обстановке. А по пути покажете мне город, идет?

– По-моему, я четко дала понять, что не нуждаюсь в провожатых. К тому же, я за рулем, – ключи, наконец, оказываются у меня в руках, и я щелкаю на кнопку, чтобы открыть машину. Она мигает фарами в ответ. Зеркала принимают исходное положение.

Босс присвистывает.

– Неплохо, – говорит он. – Тоже честным трудом заработали? – ухмылка трогает чувственные губы мужчины.

– Муж подарил. Он у меня щедрый, – тоже улыбаюсь, делаю вид, что с удовольствием вспоминаю супруга.

– Попытка купить любовь, значит?! – цокает Максим, почему-то быстро раскусывая мой обман.

– А ваша машина – попытка скрыть недостатки в причинном месте? Слышала, чем больше авто, тем…

Договорить не успеваю. Вольцев перебивает меня с ехидной усмешкой:

– Ты удивишься, увидев это место, малышка, – мужчина вновь переходит на фамильярное общение, как и тогда, в своем кабинете.

Меня же дурманит его близость. Его откровенный тон и неприличные намеки будоражат воспоминания. Заставляют картинки нашей ночи мелькать перед глазами как в каком-то кино.

По позвоночнику пробегает жар. Я не должна показывать Вольцеву свое волнение, то, как он действует на меня. Как до невозможного краснеют щеки, и как вспыхивает пожар в груди.

– Простите, но я спешу. Хороших выходных, – выдавливаю из себя, скорее прячась в салоне авто.

Но босс и не думает отпускать меня просто так. Он облокачивается о крышу моего авто рукой, склоняется и стучит по стеклу, предлагая мне опустить его. Приходится исполнить. Рвануть с места сейчас будет крайне невежливо и глупо.

– Тогда, может, сходим куда-нибудь? Например, завтра вечером? Я хочу извиниться за чрезмерный напор.

– Не выйдет. Выходные привыкла проводить с семьей. Всего вам хорошего, Максим Борисович.

Зажимаю кнопку, и стекло медленно ползет вверх, заставляя мужчину отстраниться. Так тебе, урод! Самовлюбленный нахал! Гад ползучий! Проговариваю про себя все известные обзывательства. Мне становится немного легче, когда я понимаю, что точку в этой схватке поставила именно я. Одержала пусть небольшую, но победу.

Девочки встречают меня дома, радостно прыгая у дверей. Иван с самого утра уехал по делам. Помимо должности главы города у мужа есть приличный бизнес, оформленные на родственников. Но я знаю, что он не приносит Ивану особой радости. Только бабло.

– Мама, мамочка! – радуются малышки. Их искренняя радость разливается теплом у меня в груди. Так приятно осознавать, что кто-то, в действительности, бескорыстно любит меня, ждет, что кому-то я нужна больше жизни.

Но я впервые смотрю на дочерей с другой стороны. Как на детей Вольцева. Не только моих. Перед глазами стоит его образ. Брутальный, уверенный в себе самец. Он вертел деньгами, женщинами, пока я в одиночку пыталась вытащить из нищеты его детей.

Да и теперь ничего не поменялось. Максим, кажется, даже не вспомнил меня. А его интерес – не больше необходимости заполучить мою подпись.

Не знаю, на что этот тип надеется, но я не собираюсь менять свое решение. Закон на моей стороне, и я это знаю.

– Мамочка, почему ты такая грустная? – спрашивает Анюта, когда мы все втроем устраиваемся за длинным столом, чтобы порисовать.

– С чего ты взяла, малышка? – интересуюсь, изображая на лице улыбку. На самом деле, улыбаться мне совсем не хочется, и в этом дочь права.

– Потому что у тебя грустинки в глазах. Я вижу.

– Грустинки?! – какая же она милая. Взгляд не отвести.

– Да. Это папа Иван тебя обидел? Вчера вы ругались.

– Что это у тебя?! – показываю на животик, и Аня ведется.

– Где? – опускает дочка голову, и я тут же хватаю ее за нос.

Рядом раздается громкий смех Яны.

– Так нечестно! – возмущается Анютка. И вид у нее такой серьезный, что даже мне становится смешно. Удается отвлечься на эту бестолковую детскую игру.

Мы хохочем все дружно, пока Яна случайно не задевает двойной стакан с водой. Он разливается на дорогой паркет, а испуганные дочери таращат на меня округлившиеся глаза.

– Папа меня убьет! – восклицает Яна, но я спешу ее успокоить.

– Мы сейчас все уберем. Побежали за тряпками!

Но выйти из комнаты мы не успеваем. На пороге возникает Иван, и он очень не доволен тем, что тут произошло.

Глава 13

Ксения

Замечая полный ненависти взгляд Ивана, дочери замирают. Они жмутся ко мне со всех сторон, пока лужа на полу разливается все дальше.

– Вы хоть знаете, сколько стоит этот паркет? – взрывается муж.

Яна сильнее хватается за меня. Чувствует свою вину и очень боится.

– Не нужно при детях, я сейчас все уберу, – уверяю Ивана, стараясь не провоцировать конфликт.

– Я предупреждал тебя, Ксения, что нужно лучше следить за детьми. Иногда они невыносимы.

– Прости меня, – шепчет Яна, – я правда не хотела.

– Мы сейчас все уберем, родная. От лужи не останется и следа, – уверяю дочь, взлохмачивая ее макушку.

– Мы уберем, Яночка, – поддерживает сестру Аня. Сейчас она не виновата, поэтому чувствует себя намного увереннее, нежели Яна.

– Вы раздражаете меня! Постоянно пакостите! Наверное, стоит применять к вам более жесткие наказания, раз ваша мать не справляется.

– А ты правда заболел? – вдруг выдает Аня. И я после этих слов готова провалиться сквозь землю.

– Что ты им наболтала? – с презрением спрашивает Иван.

– Девочки, посидите пока в гостиной. Нам с папой нужно поговорить наедине.

Малышки смотрят с недоверием, но я подбадривающе киваю.

– Пожалуйста, не обижай маму, – подает голос Яна, когда проходит мимо Иван. – Это я пролила стаканчик. Можешь ругать меня.

Мой муж смотрит на дочь с раздражением. Как на надоедливую букашку, вечно путающуюся под ногами. И я радуюсь тому, что удалось оградить детей от продолжения неприятного разговора.

– Заболел? Так ты это называешь?

– Им нужно было как-то объяснить твое поведение. Девочкам сложно понять, что у тебя проблемы на работе.

– С каждым днем твои дети становятся все невыносимее! – цедит Иван. – Если так будет продолжаться и дальше, я приму меры.

– Они считают тебя отцом, – с грустью качаю головой. – Неужели, ты не можешь проявить к ним хоть немного тепла? Все дети нуждаются в родительской заботе.

– Вот и заботься о своих детях! Только так, чтобы они не портили мое имущество.

– Ты ведь сам этого хотел! Сам вынудил меня пойти на это, а теперь только упрекаешь. Постоянно. Да, ты лишился работы, но это не значит, что нужно срываться на нас. Почему ты так поступаешь, Иван? Я терплю все, закрываю глаза, а в тебе нет банального уважения.

– А кого я тут должен уважать? – усмехается. – Тебя?

Давлю свои чувства. Привыкла так. Мне с самого начала пришлось закусить резиновый жгут и держать его до сих пор, плотно стиснув зубы.

– Это я даю вам все. Живете на всем готовом, и не можете исполнять элементарные условия. Без меня вы никому не будете нужны.

Меня уже не ранят эти слова. Слишком часто слышала. Иммунитет. Крепкий. Почти нерушимый.

– Я постараюсь не допускать такого, Иван. И няню предупрежу. Но ты все же должен понимать, что это дети. Они не могут иначе. Для них нормально ошибаться и проказничать.

– Если так будет продолжаться, я отправлю девочек в интернат! Там их точно научат хорошему поведению!

Хорошо, что дочки этого не слышат. Они бы сильно переживали. Нельзя детям говорить такое.

Иван уходит, и я бегу на первый этаж за тряпкой. Нужно скорее собрать лужу, пока его драгоценный ламинат, действительно, не пошел пузырями.

Остаток вечера мы с девочками проводим в их комнате. Я стараюсь улыбаться, чтобы не портить им настроение, но на душе кошки скребут.

Мои малышки… Лучшие девочки на свете. Не знаю, почему судьба так складывается, что они оказываются ненужными ни родному отцу, ни приемному. Обоим плевать на дочерей. Но я не должна расстраиваться и обязана быть сильной ради них, заменить обоих родителей, если потребуется.

Я и сейчас стараюсь проводить с близняшками все свободное время. Мы лепим, рисуем, даже как-то раз вышивать пробовали. А любимым занятием уже давно остается чтение книг на ночь.

Вот и сейчас, доченьки утыкаются в меня по бокам, пока я дочитываю последнюю страницу очередной сказки со счастливым концом:

– … и жили они долго и счастливо, – закрываю книжку и целую малышек по очереди в макушку.