Расплетая нити

Глава 1

‘Это ведь никогда не закончится, правда?’ – думала я, стоя на портовой дороге, покрытой избитой и грязной брусчаткой. В городе было холодно, особенно возле воды. Когда я покидала это место и отправлялась в солнечную Санараву, мне и в голову не могло прийти, что вернувшись в столицу Шкельмарка зимой, меня застанет такой продирающий насквозь холод. Так что сейчас мне ничего не остается, как трястись в легкой рубашке и штанах. Спасали разве что кожаные сапоги для верховой езды, прошитые мехом – единственная теплая вещь, которую получилось захватить с собой при отъезде. Ветер поэтично дул мне именно в лицо, наплевав на тщетные попытки от него увернуться. Он был настолько сильным, что держать глаза открытыми было почти невозможно, ноздри тоже смыкались под силой воздуха, не давая вздохнуть. Тело несло назад, а я даже не пыталась сопротивляться. Казалось, чей-то дух пытался отчаянно меня спасти от того, кто сейчас смотрел на меня.

– Как ты узнал, что я вернусь в Крониш? – почти крикнула я вперед, при этом сохраняя самообладание изо всех сил. Мой родной дядя, Эрик Морриган, прямо передо мной. Один из семи глав совета Плетения. Высокий и статный, одетый в черное шерстяное пальто поверх красного, шелкового костюма. В этом году ему исполнилось пятьдесят. Виски уже покрывала седина, в уголках черных глаз и на смуглом лбу виднелись глубокие морщины. Усы как всегда были напомажены, борода короткая и ухоженная. Полная копия моего отца. Различало их только плохое зрение Эрика, из-за которого он всегда носил маленькие очки на серебряной цепочке.

Я не могла показать страх. Только не в этот раз, только не здесь. Он уже увидел меня и знает, что я его заметила. Убегу – он снова достанет меня хоть из недр Таратара. Поднимет все записи из мотелей, опросит знакомых извозчиков и моряков, обклеит целый город моими портретами и придумает какую-то больную историю об особо опасной девушке-преступнице, лишь бы заполучить меня.

‘Ты ведь только повидаться с племянницей приехал, верно?’ – успокаивала себя я, пока он медленно подходил ко мне. Глаза отказывались моргать, оцепеневшие от страха. Эрик никуда не спешил, скорее даже медлил, чтобы напряжение во мне успело накопиться. Стук его каблуков о землю отдавал не только в виски, но и тянущим гулом во всей груди. На последнем его шаге навстречу я уже не понимала, дрожу я от холода или от страха. Приходилось через силу заставлять себя стоять прямо и гордо. Я – дочь Террона Морригана. И уж точно не собираюсь вести себя так, будто не стою своей фамилии. Ужас окутывал не только меня – добрая часть рабочих и прибывших в город купцов, рыбаков и военных узнавала дядю с полувзгляда и каждый пытался поскорее уйти с его пути. Некоторые спотыкались, кто-то пытался несвязно поздороваться, но каждый опускал глаза и голову в пол. Все знали его в лицо – член совета Плетения не мог оставаться незамеченным даже в самом людном месте, где легко слиться с толпой. За ним следовало двое рослых мужчин, я их помнила. Карл и Ричард почти не изменились со времен нашей последней встречи. Широкоплечие, темноволосые и злые, как голодные псы. Даже если ты встречаешь их впервые, в голове все же возникает вопрос – ‘Как много людей было убито их руками?’. И чем дольше смотришь на них, тем четче вырисовывается ответ – они давно потеряли этому счет. В этих голодных и отрешенных глазах читалось раздражение и презрение к моей персоне. Создавалось впечатление, будто приехать сейчас с Эриком было для них в тягость. Когда они подошли ближе и остановились, у меня было несколько секунд чтобы осмотреть их лица, уже украшенные морщинами и уродливыми шрамами. Издержка профессии, что сказать. Самый глубокий, на правой щеке Ричарда, был моей маленькой личной гордостью. Его мне удалось оставить подонку шесть лет назад, когда меня снова попытались украсть. Вспомнив этот случай, мои губы расплылись в легкой улыбке. Затем дядя все же заговорил:

– Котенок, каждый владелец любого из этих кораблей либо должен мне много денег, либо боится пули в висок. Они сообщают мне о прибытии тех, о ком я желаю знать. Ты и твой мальчик у меня первые в списке на уведомление. – Пока он хвастался своими связями и влиянием, дядя ни разу не взглянул на меня. Теперь, закончив, Эрик наконец заметил, что племянница одета совсем не по погоде. Я старалась не трясти челюстью, но зубы отбивали чечетку уже добрые пару минут. – Ну же, пойдем поболтаем. Ты совсем продрогла, а у меня к тебе еще много вопросов.

К своему сожалению, я не успела ни ответить, ни отойти. Еще до того, как Эр прекратил говорить, Карл резко схватил меня за руку и дернул на себя. Уверена, это был запланированный ход. От мысли, что Ричард мог попросить разрешения не трогать меня без особой необходимости, легкая улыбка вновь скользнула по моему лицу. И как бы мне не хотелось убедить себя в обратном, отсутствие сопротивления – мой единственный выход сейчас. Если от меня захотят большего, чем просто ответов на вопросы, я смогу убежать. Теперь, спустя долгие месяцы тренировок в горах Санаравы, уверенности в собственных силах мне не занимать. Единственное, что может пошатнуть мою выносливость и ловкость – голод. За последние двое суток я не съела ни крошки, припасы на моей лодке закончились из-за ошибки кока. Если только мне дадут еды, уложить всех троих на лопатки, прежде чем они смогут до меня дотронуться, не составит труда .

Но пока я истощена, мое тело может только волочиться вслед за Карлом, пока он тащит меня к экипажу. Сразу после того, как меня наконец затолкали – дверь громко захлопнулась и мы начали ехать. Внутри были только я и дядя, его шестерки сидели на запасце и хлестали лошадей. Нам был лишь отдаленно слышен вой кнута, ржание коней, а также крики Карла. Он орал на проходящих мимо людей, приказывая расступиться перед копытами нашей упряжки.

Повозка тряслась на мокрых камнях, заставляя меня подскакивать. Даже держаться за ручку на стенке не помогало – сил было слишком мало, чтобы заставить тело сидеть на месте. От постоянного шатания туда-сюда руки вибрировали, а голова кружилась. Мешаясь со страхом, дрожь вызывала тошноту. И все равно, я была обязана оставаться непоколебимой перед Эриком. Сегодня перед ним сидит уже не та маленькая девочка, которая могла бы плакать и пытаться убежать. Я достаточно пережила и сделала, чтобы наконец заставить его испытывать ко мне уважение, относиться как к равной.

Пока он стоял передо мной в порту, я успела осмотреть его с ног до головы, попыталась найти выглядывающую рукоять ножа или блеск револьвера, но плащ и костюм главы скрывали почти все подходящие для оружия места. Либо он хорошо спрятал причины моих опасений, либо действительно пришел с пустыми руками. Однако сейчас, сидя напротив, возможности разглядывать его не было. Он смотрел на меня в упор и нагло поднимал левый краешек губ. Если начну рыскать по дяде взглядом, то он точно заметит, как я прокручиваю план безопасного побега.

‘Скажи что-то!’ – пронеслось в моей голове. Молчание было мукой, неведение – адом на земле. Сложно было представить, куда меня везут. О том, чего от меня хотят, я могла только догадываться. Как бы не хотелось оставаться в сознании и хотя бы изображать непоколебимость, тепло внутри экипажа играло с головой злую шутку. От того, что телу не нужно было больше бороться с ветром и сыростью, я все больше обмякала. Всего десяти минут внутри хватило, чтобы меня начало клонить в сон. Глаза уже не могли сфокусироваться на дяде, мозг отказывался думать о чем бы то ни было. “Меня привезут, оденут и накормят. Возможно даже дадут принять ванну. Затем, если повезет, я усну, и завтра у меня будет больше сил, чем есть сейчас. Только тогда можно будет начать думать, как мне выпутаться отсюда. А сейчас я устала”. Мысли звучали логично и успокаивающе, будто бы еще совсем недавно и не было никакого страха. За окном повозки быстро мелькали фигуры горожан от мала до велика: чистильщики обуви, рабочие-строители, торговцы, семейные пары, знатные дамы и их охрана. Глядя на них закралась мысль, как странно в жизни все устроено. Дама идет с собачонкой по улице и даже не догадывается, что девушка, едущая в этой самой повозке, может уже завтра не проснуться. А я совсем не думаю о том, что мальчик, бегающий с газетами, зарабатывает деньги не себе на мороженое, а на лекарства своей больной сестренке. В сущности, все эти люди, стоящие на одной улице, совсем не думают ни о ком, кроме себя. А вот этот пьяница у пожарного гидранта не думает даже о себе. А если бы они знали? Если бы все внезапно догадались о том, что меня украли и увозят, они бы сделали хоть что-то? Насколько велика вероятность, что люди, не обременяющие себя тем, чтобы узнать о делах ближних, помогут хоть немного, если будут осведомлены? Нисколько.

Во всем Шкельмарке не только погода передает суровость. Все рассчитано на зиму. Каждый камень – серый, стены – побелены, одежды – оторочены мехом, из пищи – картошка, капуста и лук, которые месяцами можно хранить в подвале. Орлы и вороны, вместо голубей, садящиеся на шпили зданий. Центральные часы на площади, которые не переводят на летнее время. Стальные решетки на окнах домов. Стража в серых камзолах с серебряными пуговицами. Даже фрукты тут кажутся какими-то серыми. И как в этой недвижимости думать о ком-то, помимо себя? Каждый прохожий – замороженное, запуганное сердце.

Все время, пока я сидела и размышляла, дядя ни разу меня не потревожил. А когда мои глаза перестали бегать и я уставилась на свои меховые ботинки, Эрик понял, что меня начинает одолевать скука.

– Ну так что, ты расскажешь, почему вернулась? – дядя равнодушно смотрел на молчавшую меня меньше пяти секунд, но и этого короткого времени ему хватило, чтобы уловить мое раздраженное, враждебное выражение лица. Говорить без возможности обдумать ответ я не собиралась, а сделать это пообещала себе только после хорошего сна. Понимая это, Эрик продолжил. – Признаю, ускользнула из Крониша ты умело, я заметил далеко не сразу. Еще пару лет, несколько вылазок из башни и станешь как твой папаша. В свое время он уже к двадцати трем стал… – Эр снова умолк. Слово крутилось на языке у нас обоих, но произнести его было просто унизительно.

– Уникальным. – наконец прервала тишину я. – Он был уникальным. И не надо мне врать. Ты послал Карла следить за мной до самого трапа на корабль, но почему-то решил меня отпустить. Я не скажу тебе почему решила приехать обратно, но тебе придется рассказать по какой причине ты дал мне уйти. Чтобы что? Поймать меня сразу же по возвращению? – чувство страха, мучавшее меня до этого момента, испарилось. Я была в ярости. Кричать на Эрика мне казалось недостаточным, хотелось задушить его прямо здесь.

Да, я ощущала злость. От того, что попалась год назад, от того что вернулась и не смогла дать отпор сейчас, и наконец от того, что он все равно прав. Даже став невидимой, выбравшись, убежав и скрывшись, я все равно остаюсь дочерью своего отца. Мне не скрыться ни от его влияния, ни от его людей, ни от своей судьбы и в особенности не от отражения в зеркале. Богини, как я на него похожа. Пары этих маленьких мыслей вполне хватило для того, чтобы гнев накрыл разум с головой, все мысли заняло только желание ударить дядю за то, что это он заставил меня об этом думать. Я почти согнула руку в кулак, прежде чем поняла, что сил на то чтобы ее поднять у меня не будет. Но физическая слабость только усилила мою злость.

– Ты с самого начала знал, куда я собираюсь уехать. Вы оба знали, зачем. И все равно дали мне надежду на то, что наконец оставите меня в покое. Что вам понадобилось от меня на этот раз? – снова срываясь на крик, продолжила я.

Эрик молча смотрел на меня, не намереваясь отвечать на вопрос. Казалось, что его это все развлекало. Он не выглядел удивленным или оскорбленным моими словами и поведением. Дядя будто бы знал как я буду себя вести, и весьма возможно сейчас упивался собственной догадливостью. А меня его спокойствие возмущало до глубины души. Я хотела ссоры. Хотелось ругаться, кричать, доказывать ему что вся их свора – просто жалкие подонки. Чтобы он кричал на меня в ответ, приводил аргументы и возможно даже попытался заставить меня поверить в хоть какую-то благую цель их с отцом действий. Но вместо этого дядя молчал. И это ранило меня сильнее, чем сотни оскорблений и язвительных фраз, которые я могла бы от него услышать. Его напыщенное спокойствие сводило меня с ума.

Резкая боль в груди заставила скукожиться на сидении. Солнечное сплетение будто разрывало изнутри десятками острых когтей. Пальцами я начала шарить по рубашке, пытаясь нащупать источник боли. Слышать, как трескается плоть между моими ребрами было невыносимо. Чувство тепла разливалось по рукам, пока не стало слишком горячо. Я отдернула ладони от сердца, но на них уже показались желтые волдыри от жара. Я знала, что со мной происходит, но была напрасно уверена, что разберусь раньше, чем станет хуже. Повод для возвращения. Вот почему мне пришлось уехать из Санаравы. Ужасно не вовремя. От жуткой боли я успела проронить всего один сдавленный крик, прежде чем Карл ударил меня по голове прикладом своего ружья. В агонии было невозможно заметить, как начал кричать Эрик, как остановилась повозка и как появился сам Карл. В глазах медленно потемнело и я провалилась в такой долгожданный, но вынужденный сон.

Глава 2

Стоял ужасно жаркий день. Когда мы с Киро перебирались повыше к горам, подальше от туристической береговой линии Марсена, надежда была лишь на то, что в месяцы знойного лета это спасет нас от перегрева. И вместе с этим – от толпы приехавших на отдых людей. К нашему разочарованию, если со вторым нам повезло – район, в котором мы сняли комнату был довольно пустым, то с температурой мы прогадали. Несмотря на почти ежедневные дожди, дома было невыносимо душно даже ночью.

Я сидела в кресле на веранде и наблюдала за тем, как Киро жарит нам омлет. У порога дома стояли две худенькие сумки и семь коробок с вещами. Нам осталось отправить коробки в Крониш почтой, к его родителям и дождаться вечернего парома. Мысли о том, как мы могли очутиться в такой ситуации не вылезали из головы, но думать было уже бессмысленно. Поставив тарелку передо мной и пожелав приятного аппетита, Киро взялся варить кофе.

Встреча с ним произошла по воле случая почти год назад. Мы оба приехали в Марсен чтобы поступить в академию. Я специально выбирала учебное заведение подальше от Крониша, чтобы не пересекаться с семьей, а он уже дважды отчислялся из Кронишских университетов и решил выбрать что-то вне столицы, чтобы было больше времени для работы. Познакомились мы сразу же, у дверей жилого корпуса в день расселения. Мой поезд в город прибыл за шесть часов до нужного времени и мне пришлось бы бесконечно долго просидеть в парке, дожидаясь официального открытия. Если бы только на глаза мне не попался Киро, приближающийся к беседке, в которой расположилась я напополам со своими вещами. Не знаю почему, но при переезде мне захотелось взять с собой очень много. Возможно, от наивной мысли задержаться в одном месте хотя бы на пару лет. При переезде меня жутко беспокоил тот факт, что в новом городе я никого не знаю и мне хотелось как можно быстрее это исправить. Киро сел рядом со мной, и достав книгу, начал что-то увлеченно в ней высматривать.

– Привет, меня зовут Нира, а тебя? – быстро протараторила я, пытаясь бороться со стеснением.

– Киро. – он поднял глаза от книги, – Ты тут учишься?

– Только поступила. Что ты делаешь здесь в такую рань?

– Когда покупал билет на поезд, оставались только ранние. Пришлось брать что было.

В будущем мы еще много раз будем спорить о том, кто в итоге заговорил первым, но мне точно помнится, что это все же была я. Киро закрыл книгу, и когда он положил ее на стол, мне хватило доли секунды, чтобы узнать обложку.

– Это “Желания души”? Откуда такой интерес к философии? Почти все труды Гейла Бретона были сожжены в пожаре, а оставшиеся печатают редко. Их попросту никто не читает. Чтобы достать что-то такое, нужно по меньшей мере душу продать. – Без капли неловкости начала интересоваться я.

– И все же, моя душа на месте, – с налетом сарказма сказал Киро, улыбнувшись мне. – И совсем несложно ее сохранить при себе, если твой дедушка – большой книжный любитель. На его чердаке можно найти почти все. Больше только в Кронишской библиотеке. – Киро посмотрел на меня с вызовом и продолжил. – Ты увлекаешься именно Бретоном, философией в целом или просто любишь читать редкости, чтобы чувствовать себя особенной?

– Читаю с самого детства. Когда долго увлекаешься чтением, популярные книги быстро заканчиваются и приходится искать что-то новое, – постаралась быстро оправдаться я, – и как раз в Кронишской библиотеке оказалось много изданий, которые меня когда-то увлекли.

Я не хотела сразу рассказывать о том, что любовь к философии, риторике и этике прививали ко мне учителя, няньки и слуги. Приезд в Марсен был для меня глотком свежего воздуха, попыткой сбежать от жизни при дворе. И я хотела наслаждаться безызвестностью так долго, как только могла.

– Как ты смогла туда попасть? Большинство залов находятся в домах при дворе, а зал при площади не блещет разнообразием, все как в обычных книжных лавках. – Киро посмотрел на меня с недоверием. Я совсем не предусмотрела его осведомленности.

– Моя мама была горничной в главном доме. Пока она работала, меня оставляли на третьем этаже с библиотекарем. А потом, когда мне исполнилось четырнадцать, начала там подрабатывать помощником заведующего отдела комплектования. – Я старалась озвучить ему столько деталей, сколько смогла, причем самым спокойным голосом, только бы он не уличил меня во лжи. По голосу Киро было понятно, что он считает меня притворщицей, а я очень не хотела оказаться еще и лгуньей при первой встрече. Но по его многозначительным кивкам можно было предположить, что эта версия его более чем устроила.

Было нетрудно предположить, что парень относится к моей персоне снисходительно. Никакого уважения в тоне голоса, только насмешка и попытка невербально доказать превосходство. Но мы продолжили говорить, скорее от скуки, чем от истинной заинтересованности друг в друге. По какой-то неизвестной причине, он пытался узнать обо мне как можно больше: в каком районе Крониша я жила, в какой школе училась, с кем дружила и чем увлекалась. И снова приходилось врать на каждом слове. Время за этим разговором тянулось бесконечно, и я была вне себя от счастья, когда двери жилого корпуса все же открылись. Оттуда вышла женщина лет шестидесяти и, помедлив немного, дала нам листочки с чертежом здания и номерами комнат. Оказалось, что нас поселили на одном и том же этаже, только в разных крыльях.

– Помочь с вещами? – Глядя на множество моих сумок, предложил Киро

– Я взрослая девочка и сама завязываю себе шнурки. – с наглой улыбкой я прошла в направлении лестницы, взяв в каждую руку не меньше пятнадцати килограммов.

Казалось, на этом наше знакомство могло подойти к концу. Но на удивление, Киро и я постоянно проводили время вместе. Учились за одним столом, ходили на одну работу, гуляли вместе на выходных, да даже если в одном и том же месте. Каждая последующая встреча становилась все более случайным совпадением, чем предыдущая. Сами того не заметив, мы начали получать удовольствие от совместного времяпрепровождения. По вечерам мы часто сидели в конце коридора, смотрели на звездное небо, много болтали и даже строили планы на будущее. Я влюбилась так быстро и бездумно, что не заметила, как уже через два месяца мы съехали из корпуса в нашу первую, маленькую съемную комнатушку на окраине города, лишь бы проводить больше времени друг с другом. Соседей, с которыми нам приходилось жить, мы оба недолюбливали, поэтому даже не удосужились сообщить, что съезжаем. Сбежав с последней пары, я и Киро быстро собрали все вещи, и сгрузив сумки вниз так, чтобы комендант не увидел, убежали в новое место.

Это был домик торговца, который мужчина лет пятидесяти сдавал по частям, чтобы заработать немного денег для своей семьи. Сам он жил с женой и двумя детьми в доме поменьше, нас отделял только мандариновый сад и маленький виноградник. Всего комнат было шесть, с общей кухней на веранде. Но они были заняты не все, из соседей у нас был один уличный художник и семейная пара. Снаружи почти все здание покрывали виноградная лоза и киви, которые как раз поспели к нашему заселению, так что мы нередко срывали что-то прямо из окна. Комнатки, внутри обшитые деревом, были невысокие и маленькие, но от этого внутри создавалось особое ощущение уюта.

– Сразу говорите, если вдруг заметите поломки, я приду чинить. Посудой пользуйтесь, но если разобьете – покупайте новую. В холодильнике ваша только нижняя полка. Не оставляйте ничего в розетках надолго, у нас перегорает электрика. И самое главное, не забывайте закрывать дверь, когда уходите. – хозяин тараторил правила проживания, держа наши ключи в руках. – И не шумите после одиннадцати, все вокруг спят в такое время.

Выслушав его и молча кивнув, Киро все же выхватил ключи и подталкивая меня внутрь, защелкнул замок.

Запланировав прожить тут всю зиму, было решено начать создавать необходимый уют, покупая вещи в дом. Оказалось, блуждать по местным магазинчикам стало для нас новым хобби. Мы вместе выбирали чашки и тарелки, светильники и подушки, лампы и сковородки. В процессе получалось торговаться с местными продавцами, так что даже кресла с рабочим столом по итогу были куплены по копеечной цене.

Когда мы жили в корпусе, нам строго запрещалось приходить позже десяти вечера, так что как только у нас появилось свое жилье, мы сразу же начали брать дополнительные ночные смены. Пока я работала сутки напролет в местном пабе, Киро устроился на местную фабрику, где разгружал контейнеры с морепродуктами дважды в неделю.

Ночью работы у меня было мало, к нам захаживало от силы человек пять, которых я быстро запомнила и мы нередко болтали за кружкой пива или хереса. Чаще всего наведывался мужчина по имени Эзрин, работающий в городском порту стивидором. В его обязанности входило в основном управление загрузкой и разгрузкой судов, руководство над складом и техникой. Но случалось, что Эзрин сам помогал таскать ящики, чистить помещения и лодки. В прошлом мужчина был боцманом и постоянно уходил в плавания за границу, однако с возрастом здоровье дало о себе знать и ему пришлось довольствоваться работой на суше. Несмотря на то, что должность была высокой и даже почетной, Эзрин все равно пренебрежительно называл себя и других коллег в порту сухопутными крысами.

Мужчина не был женат и не имел детей, так что после смен он редко шел сразу домой, коротая часы у меня в пабе. Слушать его истории было невероятно увлекательно. Эзрин мог ночь напролет рассказывать о том, как в молодости он и его команда переживали жестокие шторма, сколько удивительных мест ему удалось увидеть во время рейсов и с каким количеством мудрых и интересных людей боцман смог познакомиться и поговорить. Когда наутро моя коллега приходила принимать смену, Эзрин провожал меня до дома, а сам шел спать или продолжал блуждать по утренним улочкам, пока не устанет.

Мне нравилось там работать, хотя график порой выматывал. Времени спать почти не было и выходные выдавались совсем редко, поэтому вскоре я совсем исхудала и существенно ослабла.

В то же время, я старалась выстроить и свою личную жизнь. Несмотря на то, что Киро был старше меня почти на три года, разница в возрасте совсем не ощущалась. Создавалось впечатление, будто он знает меня много лет. По утрам мы продолжали ходить на занятия, а затем убегали кто куда. Возвращались домой ранним утром чтобы поспать несколько оставшихся перед учебой часов и заново повторяли предыдущий день. Нередко случалось так, что придя после смены, на столе меня ждал горячий завтрак. Когда я не работала и оставалась дома на ночь, то старалась приготовить что-то и ему, оставляя тарелку с едой и записки на столе. По очереди стирали вещи, убирали дом, застилали кровати, покупали продукты. Так мы заботились друг о друге, даже когда времени и сил совсем не хватало. В этом ритме прошло почти пол года. К началу весны хозяин дома предупредил, что к наступлению туристического сезона нам придется либо платить намного больше, либо съехать из комнаты до осени. Посчитав все наши доходы и прикинув во сколько нам обойдутся эти несколько месяцев жизни, мы решили все же начать искать другое жилье. Первое время наши попытки не заканчивались успехом. Та квартира, которая сначала показалась нам идеальной, не прошла более тщательную проверку – оказалось, что во время дождя течет крыша на кухне. Вторая была герметичной, но точно не рассчитывалась на двоих – места внутри едва хватало одному человеку. Большинство других вариантов не подходили нам по стоимости – ожидая богатых туристов, хозяева требовали слишком много. Но спустя две недели поездок по разным районам города, наконец-то была найдена квартирка в горах, где мы могли бы жить без лишней суеты. Не долго думая, мы собрали все вещи и уже через два дня смогли перевезти все нажитое на новое место.