Клич мятежников. Из истории будущего Юга

© Олег Верещагин, 2018

ISBN 978-5-4493-4964-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается солдату Конфедерации Сэмьюэлю Клеменсу и его книгам, которые в очередной раз запрещают в США. На этот раз – в угоду тупой толерантной политкорректности.

Мятежником решил я оканчивать войну,

И сыт по горло сказкой про «вольную страну»!

Джеймс Рэндольф. «Мятежник»

ОТ АВТОРА

Для лучшего понимания сюжета повести рекомендуется прочесть повесть Олега Верещагина «Никто, кроме нас!» (изд. ЭКСМО. 2012 г.). Впрочем, это не обязательно.

Автор уведомляет читателей, что с глубоким уважением и даже симпатией относится к простому народу США и искренне надеется, что тот наконец-то обретёт себя – вне бессмысленной, но смертельно опасной для разума и души «мультикультурной смеси», нежизнеспособной, однако, смертельно ядовитой. Я от всей души желаю людям США сделать то, что не удалось их предкам в далёкие годы тамошней Гражданской Войны.

1 глава. НА ПЛАТАНОВОЙ УЛИЦЕ

God bless America…

«America»

Четырнадцатилетний Уилф Матмэн на этот раз вернулся из скаутского лагеря на пять дней раньше срока.

Сидя возле окна автобуса, он занимался не очень-то привычным делом – размышлял на отвлечённые темы. Обычно для него это было мучением, вроде писания сочинений. Но сочинение всегда можно было содрать из Интернета.

Вот кстати. Большинство Интернет-сайтов висели уже почти неделю. Уилф нахмурился, глядя рассеянно, как за большим окном автобуса начинаются улицы Талахасси. И что это за спешка с разъездом? Да и вообще, странный какой-то был лагерь. Необычный. Как будто все, сговорившись, играли в какую-то неясную и не очень натуральную игру со старыми и надоевшими правилами. Даже у младших не было заметно обычного неиссякаемого энтузиазма.

Уилф не успел додумать эту мысль – в автобусе зашумели, мальчишки прилипли к окнам. Автобус сбавил ход, снаружи проплыл военный пост. Прямо на улице стояли два джипа и с десяток солдат в полной форме, с винтовками. Офицер говорил по рации.

– Эй, ты видел? – возбуждённо спросил сосед Уилфа, веснушчатый и непоседливый Эдди Картер. – Как в кино!

– Наверное, власти ожидают вторжение инопланетян, – с надеждой сказал Поль Энио, известный фанат Розуэлла и теории заговора. Сказал, как обычно говорил о таких вещах, серьёзно. С задних сидений послышалось утробное почти хоровое:

– О да, они вернут нам Элвиса.

Автобус грянул взрывом дружного хохота. Поль не обратил на это внимания – он давно и прочно привык к роли гонимого за правду разоблачителя правительственных козней. Ну а Уилф был не в настроении смеяться и снова отвернулся к окну. Автобус как раз проезжал туннелем, и потемневшее стекло, как зеркало, отразило хмуроватые брови, короткий светлый ёжик, чуть вздёрнутый нос, выпяченную верхнюю губу, решительный подбородок и внимательные серые глаза. Этой весной Уилфрид Матмэн стал «американским мальчиком-20…» в своей школе. Правда, с большим трудом оттеснив на второе место афроамериканца с одноимённой причёской «афро» из параллельного класса. Разрыв был минимальный, так как почти все учителя с их двойными голосами стояли за «параллельного». Да и Уилфу потом втихую долго пеняли, что он не понимает всей важности первого места в этом конкурсе для всех афроамериканцев вообще…

…Фу, о чём думаю, как девчонка, с отвращением поморщился Уилф и вдруг улыбнулся. Радостно, очень светло – улыбка отразилась в стекле и умножилась.

Впереди за домами мелькнул здоровенный платан.

Дерево росло во дворе Матмэнов уже двести лет.

* * *

Когда-то платаны росли тут везде. Но Уилф не помнил этого. В раннем детстве он был уверен, что их улица была названа Платановой исключительно из-за платана во дворе Матмэнов – и страшно этим гордился. С платаном были связаны самые приятные воспоминания. Например, о качелях – качелях, сделанных когда-то давно отцом для совсем маленького Уилфа, и привешенных на надёжных цепях к толстой, с древесный ствол, ветке.

Кстати. Входя во двор, Уилф обнаружил, что на качелях сидит его младший брат. Восьмилетний Винс сидел как-то необычно для себя – совершенно неподвижно, благонравно сложив руки на коленях. Слегка портил благонравность подарок отца – старый фибровый подшлемник, закрывавший голову Винса целиком, даже, так сказать, чересчур. Именно поэтому он и не заметил старшего брата – а Уилф не отказал себе в удовольствии подкрасться и сказать:

– Вуф!!!

– Ой! – Винс соскочил с качелей и немедленно стукнул старшего брата подшлемником по голове. – Я не испугался, я не испугался, не испугался! А ты чего так рано приехал?

– По тебе соскучился, – усмехнулся Уилф, присаживаясь на освободившееся место, ставя рядом рюкзак и отталкиваясь ногой от земли. – А ты чего тут сидишь?

– К нам пришла миссис о’Лири, – Винс сделал большие глаза и оперся руками о качели. – Она сидит на кухне и плачет, потому что Тома убили в России. Мама выгнала меня и сказала, чтобы я сидел…

– Ты что плетёшь?! – Уилф уперся ногой, останавливая качели. Тома о’Лири, сына соседей, который окончил школу три года назад и сразу завербовался в пехоту, Уилф отлично знал. Том был весёлый, шумный, драчливый, но не злой и очень щедрый парень, Уилф с удовольствием дружил бы с ним, если бы не разница в возрасте. Вообще во Флориде не очень-то много находилось желающих служить в армии, но Платановая улица была исключением. Может быть, потому что с неё когда-то начинался весь город и жили тут всё больше потомки людей, которые считали оружие неотъемлемой частью мужчины? Те, кто всё ещё помнил, что Талахасси когда-то был единственной из столиц мятежных штатов, которую янки так и не смогли взять штурмом? Ведь и Матмэн-старший тоже служил – только во флоте, главным корабельным старшиной на эсминце… – Ты что, заболел?! – повторил Уилф, встряхивая младшего брата за плечи. Но тут же понял, что это вполне может быть правдой. Что в России и вообще в Европе идёт какая-то война, он, конечно, знал, в школе об этом вовсю талдычили под конец учебного года. Естественно было и то, что Америка участвовала в этой войне – ведь сам Господь возложил на родину Уилфа почётную миссию нести справедливость и мир отсталым и заблудшим народам, спасать их от злобных соседей – как, например, рассказывал учитель социологии, сейчас спасают американцы благородных и отважных горцев Кавказа от русских дикарей и их зверств. Уилф знал и то, что в их школе в несколько семей пришли извещения о гибели кого-то из членов. Но тех ребят он и не знал почти. А тут… Он растерянно посмотрел на дом о’Лири за невысоким заборчиком. И тут же повернулся к своему дому – на крыльцо как раз выходили мама и высокая, всё ещё очень красивая и довольно молодая миссис о’Лири. Миссис Матмэн поддерживала соседку, гладя её локоть. Женщины о чём-то говорили, притихшие мальчишки не слышали – о чём. Но неожиданно миссис о’Лири вскрикнула громко, не сдерживаясь:

– Томми, мой Томми! Что они знают?! Что все они могут знать?! Он был самый лучший мальчик, он был умный и добрый! Зачем мне эта бумага?! – она что-то отбросила в сторону. – О Господи, – вдруг зарыдала женщина, – моего мальчика убили, а я даже не могу выговорить название проклятого места, где это случилось! О Господи, миссис Матмэн! Я даже не могу выговорить названия! Я не могу! Верните Томми! Отдайте моего ребёнка!!! Отдайте! Отдайте, будьте вы прокляты!!!

Женщины – шатающаяся и выкрикивающая бессвязные слова и поддерживающая её, тихо что-то шепчущая успокаивающе – пошли к калитке…

…Рухнув на кровать, Уилф устроил у себя на животе большущий атлас. Прикасаться руками к бумажной книге было даже странновато, но Интернет висел по-прежнему, а потом свет вообще выключился и на звонок с подстанции сообщили, что на линии авария. Ладно, сойдёт и атлас.

Разгладив бумажку похищенного внизу в холле со стола извещения, Уилф пробормотал, разбирая чужое слово по буквам:

– Нё… вьё… под… клэт… ньойе…

– А что ты делаешь?

Это впёрся в их комнату младшенький – уже не только в подшлемнике, но и со штурмовым карабином «кольт» («почтикакнастоящим») наперевес. Пыхтя, влез на кровать брата, и Уилф не стал его прогонять, приобнял и пояснил:

– Вот, я смотрю… где русские убили Тома.

Винс, сунувшись в атлас, провёл не очень чистым пальцем по строчке, пошевелил губами, но так и не осилил зубодробительного названия и опасливо спросил:

– А русские не придут сюда? Если они убивают наших солдат, они же могут придти, разве нет?

– Дурачок, – фыркнул Уилф, листая испещрённые мельчайшими строчками страницы списка населённых пунктов. – У русских нет ни ракет, ни флота, ни самолётов, они всё пропили и разворовали.

– Как мистер Бинэм? – уточнил Винс. – Он тоже всё пропивает и ворует.

– Угу, точно, – кивнул Уилф, добираясь до «с. Новоподклетного Воронежской обл.». Винс уточнил:

– Значит, мистер Бинэм тоже русский?

– Нет, он просто пьяница и ворюга, – рассеянно ответил Уилф. – Не ной, смотри молча, а то прогоню.

Теперь уже палец старшего мальчишки блуждал по карте. «Дон,» – это река такая. В голове Уилфа что-то такое появилось – что-то, связанное с казаками. Кажется, на Дону жили казаки. Или казахи? Нет, казахи вроде бы не русские, а казаки – самые русские. Наверное, они и убили Тома. Ух, сколько леса тут! Понятное дело, они прячутся в лесу и исподтишка нападают, как трусы. Ха, вояки. Конечно, теперь всё ясно. Уилф презрительно скривил губы.

– Они никогда сюда не придут, а мы скоро победим, – нравоучительно пояснил он младшему, с восторгом следившему, как небрежно-ловко старший брат обращается с большой непонятной книжкой. – Освободим разных там этих горцев и прогоним русских в их Москву.

– Как из кино? – заинтересовался Винс. – Горцы?

– Наверное, – неуверенно ответил Уилф. – Тома жалко, конечно. Но на войне убивают, это так бывает всегда.

– А мистер Толливер закрыл магазин и куда-то уехал, – вдруг сказал Винс. – И полиция никого не пускает на побережье, потому что там, где афроамериканцы живут, какие-то бандиты стреляют во всех. Это русские?

– Да нет, конечно! – рассердился Уилф. – Что ты за бестолочь?! Откуда здесь у нас возьмутся русские?!

– А вот и есть, а ты просто ничего не знаешь! – запальчиво сказал Винс, садясь на кровати и обеими руками поправляя подшлемник. – Две недели назад их привезли на старые склады, много! Только не взрослые, а мальчишки и девчонки! Мы хотели посмотреть, а нас и оттуда полиция прогнала! А потом ещё оттуда сколько-то сбежали русских, и кого поймали, а кого и нет даже!

Не успел Уилф хоть как-то отреагировать на эту поразительную новость, как в дверях возникла миссис Матмэн. Она была – само спокойствие, словно ничего нигде ни с кем не случилось… и тихонько, но настойчиво царапавшая мальчишку опаска чего-то неясного – улеглась. Мама была обычной, и мир был – обычным.

– Уилф, я дам тебе список и деньги. Возьми тележку и сходи в магазин, но не в супермаркет и не к мистеру Толливеру, он закрылся, – лицо женщины было озабоченным и усталым. – Купи всё, что там написано, у Тимманов. И ради бога, быстро назад.

– Мам, что за русские дети на складах? – удивлённо спросил Уилф. Вместо ответа миссис Матмэн раздражённо отмахнулась, что-то неясно и недовольно пробормотав…

…Почему нельзя в супермаркет – Уилф понял, когда увидел магазин с угла.

Без стёкол, с черными языками подтёков копоти на стене, двухэтажный магазин выглядел декорацией к фильму-катастрофе. Усугубляла впечатление полицейская машина, возле которой стояли двое офицеров, державших руки на револьверах.

– Пожар был, что ли? – пробормотал мальчишка, тормозя тележку и озираясь в поисках кого-нибудь, кто мог бы прояснить ситуацию. Но теперь до него дошло ещё и то, что проспект пустынен. А через миг долетел звук, похожий на треск рвущейся материи. И ещё. И снова. А потом – несколько отдельных выстрелов, и Уилф понял, что это был за треск: он слышал стрельбу из автоматического оружия.

Один из полицейских, внимательно наблюдавший за улицей, подошёл к замершему на углу мальчишке.

– Проходи, сынок, а ещё лучше – иди домой, – угрюмо сказал он. Только теперь Уилф заметил у него за плечом самозарядный ругер. Уилф знал, что в полиции есть такое оружие, но раньше ни разу не видел полицейского с ним на улицах Талахасси. Даже когда в прошлом году полиции пришлось с большим шумом разгонять какую-то байкерскую тусовку на побережье. На секунду глупо показалось, что Винс был прав и в городе русские.

Мотнув головой досадливо, Уилф направился в проулок.

Полицейский вернулся к своему напарнику. Тот слушал рацию.

– Ну что? – спросил разговаривавший с Уилфом. Его напарник вздохнул:

– Уже ничего. Но знаешь, я с утра отправил Эллис прямо в участок и велел сидеть там. Надеюсь, она послушалась…

…Около магазина Тимманов город выглядел совершенно прежним. Напротив, во дворе жилого дома, с восторженными воплями возились в песке какие-то карапузы. Стояли несколько автомобилей. Тимман-старший, лысоватый здоровяк, перевесив через ремень солидное пивное брюшко, о чём-то разговаривал у дверей с двумя трапперами-французами. Эту публику Уилф знал, они часто наведывались в город из болотистых джунглей и вызывали у горожан смех неправильной речью, неуклюжестью и диким видом. Эти двое – в рубахах, джинсах, высоких сапогах и (!) шапках из хвостов енотов – выглядели не менее глупо любого из своих собратьев. Убитый до последней степени древний «шевроле» -пикап принадлежал явно им; кузов пикапа загромождали коробки, поверх них сидел и со скукой смотрел вокруг мальчишка, ровесник Уилфа – такой же смуглый, черноволосый и сероглазый, как и старшие. Остановив взгляд на Уилфе, француз усмехнулся, оттопырил губу и виртуозно спустил на асфальт длиннющую вожжу слюны. И снова уставился в облака.

Поздоровавшись с Тимманом-старшим, поглядевшим на него лишь мельком, Уилф втащил тележку внутрь. И удивился.

Тут оказалось немало народу. Обычно магазин Тимманов популярностью не пользовался и явно еле сводил концы с концами – такова была судьба почти всех частных предпринимателей, не способных выдержать изначально неравной конкуренции с супермаркетами в больших городах. А на этот раз в нём находилось человек двадцать, не меньше. Но это было ещё не самым интересным.

Собравшиеся внутри мужчины от 20—25 до 40—50 лет вообще ничего не покупали. Уилф решил бы, что попал на заседание какого-нибудь отделения АСА1 – рядом с каждым из сидящих или стоящих находилось оружие. Самое разное. В основном – магазинные винтовки для охоты на оленя, но Уилф увидел две М16 и даже «калашников». И одеты все были как охотники или в полувоенное.

А самое интересное – у каждого на голове была, или лежала рядом, или висела на стволе широкополая серая шляпа.

На Уилфа все уставились не то чтобы недовольно, но как-то… как-то непонятно. Мальчишка уткнулся в список и потащил тележку вдоль полок. Идти посреди тишины под изучающе-пристальными взглядами такого количества людей было жутко, в голову полезли разные мысли, и он еле-еле сдержал облегчённый выдох, когда расплачивался у кассы, за которой стоял Тимман-младший – не в пример своему старшему брату подтянутый, хотя и такой же рослый и уже начавший лысеть.

– Отец-то где? – вдруг спросил Тимман.

– В море, мистер Тимман, – ответил Уилф, запихивая в карман джинсов сдачу.

– В море… – пробормотал тот и гаркнул: – Тихо!

Уилф даже вздрогнул – но это относилось не к нему, а к двум мальчишкам, которые ворвались в магазин, обгоняя друг друга и с явным намерением что-то громогласно сообщить – но осеклись буквально на вдохе. В одном из мальчишек Уилф, проходя мимо, неожиданно узнал своего бывшего одноклассника Томми Ли – и, уже выйдя наружу, поморщился. Ему не нравилось встречаться с этим пареньком.

Трапперы уже уехали. Тимман-старший стоял один и смотрел, как где-то за домами поднимаются два густых чёрных хвоста пожаров…

…До десяти лет Уилф с Томми даже дружил. Томми рос с одним отцом, работягой из автомастерской – но рос смелым, умным и решительным мальчишкой, драчуном и заводилой во всех проделках у ровесников. Но, когда ему исполнилось десять – буквально на следующий день после дня рождения – вся жизнь Ли-младшего круто переменилась.

В автобусе, которым он ехал к отцу, к нему пристали двое афроамериканцев – на год-другой старше. В таких случаях белые ребята обычно старались не ссориться, уступить. Дело было не в том, что они так уж боялись афроамериканцев – просто законы штата почти в каждом случае заведомо принимали сторону «угнетённого в прошлом населения». Томми, видимо, решил поступить так же и даже сошёл за две остановки от заправки отца, надеясь, что от него отвяжутся. Но те двое сошли следом и в каком-то переулке попытались обобрать мальчишку.

Подобранным тут же металлически прутом Томми отделал обоих так, что они всерьёз попали в больницу. И уже через неделю получил полтора года «содержания в исправительно-коррекционном центре штата для несовершеннолетних». Ему дали бы и больше, но в ходе расследования выяснилось, что оба афроамериканских мальчишки достали ножи. Может быть, дали бы меньше, в конце концов, ему было всего десять лет – но на суде Томми вдруг сказал деревянным голосом, что жалеет «что не убил этих ниггеров, а взрослые все – просто трусы и вруны!»…

…Отца Томми уволили с работы. А когда Томми вернулся – Уилф не узнал своего бывшего дружка.

Томми сильно вытянулся, раскачался и раздался в плечах. Мальчишка выглядел не на неполные двенадцать, а на все полные четырнадцать лет. Школу он бросил, хотя читал, пожалуй, во много раз больше, чем раньше, а вот говорить почти совсем перестал – словно что-то для себя решил важное и сейчас просто двигался к этой цели, не глядя по сторонам. Уилф как-то незаметно перестал с ним общаться – было неудобно говорить и дружить с человеком, который сидел в тюрьме за расизм… а ещё почему-то было неловко перед самим Томом. А сам Ли не настаивал на продолжении знакомства. Да и пропадал он подолгу, потому что к отцу его не раз и не два подкатывались социальные службы – с намерением забрать сына-«асоциала» в фостерную семью. В таких случаях Томми исчезал на пару недель, потом – появлялся снова и жил какой-то своей жизнью в некоем параллельном мире, о котором Уилф ничего не знал, да и не стремился узнать.

А довольно долго – около последнего полугода – Уилф не видел Томми вообще. И вот на тебе. Правда, сейчас Томми был в распахнутой армейской куртке поверх чёрной майки, джинсах и потёртых сапёрных ботинках с тугой шнуровкой. И ещё подрос, повзрослел. Но выражение лица, короткая стрижка – остались прежними.

– Погоди, Уилф, – окликнул он тащащего тележку мальчишку. – Постой, говорю.

Уилф остановился. Томми догнал его, и Уилф увидел, какие у Томми глаза. В них была дикая смесь неясного страха, ожидания непонятно чего, какой-то сумасшедшей жадности, полоумного восторга… Он просто спятил, подумал Уилф. Видно по глазам, он спятил.

– Я хочу сказать, – Томми сглотнул. – Мы с тобой дружили, а что ты потом перестал… я понимаю. Я хочу сказать, – повторил он. – Лучше уезжайте из города.

– Зачем? – удивился Уилф. Томми замотал головой, махнул рукой и спросил:

– У тебя есть оружие?

– Е… есть, – ошарашено ответил Уилф, крепче ухватив тележку, как будто Томми собирался её отнимать.

– Держи под рукой, слышишь? А лучше – уезжайте, я говорю, – повторил Томми и попятился, махнул рукой, повернулся и быстро пошёл к магазину. С другой стороны подкатил грузовичок «тойота», из кузова неспешно слезли четверо мужчин – в полувоенном и всё тех же серых шляпах, сняли длинный и явно тяжёлый свёрток и внесли его в магазин. Один остался на крыльце рядом с Тимманом-старшим и молча закурил длинную чёрную сигару. Остановил Томми за плечо, что-то тихо сказал, и Ли, кивнув, бегом нырнул за магазин…

* * *

Вечером выключили свет. Как раз когда передавали обращение президента к нации. Довольный и широко улыбающийся президент-афроамериканец вещал о гражданском мире и всеобщем спокойствии, о Роли и Миссии Америки – и вдруг оп. Экран погас. Собственно, свет погас вообще везде, и, когда Уилф посмотрел в окно – увидел, что над Талахасси темно, только на юго-востоке что-то горит, и от этого небо там кажется подкрашенным шевелящимися алыми мазками. Смотреть на это было тревожно.

– Отойди от окна, Уилфред, – сказала миссис Матмэн, подходя к сыну.

– Ма, – Уилф резким движением задёрнул оконную шторку. – Что происходит-то? Я ничего не понимаю.

– Я и сама не понимаю, – тихо ответила женщина. – Последнюю неделю творятся такие вещи, что… – вздохнув, она передёрнула плечами. – Иди-ка ты спать, вот что. Винс будет бояться один.

– Ма, – Уилф покусал губу, посмотрел на миссис Матмэн. – А что-нибудь было от папы?

– Он звонил, – миссис Матмэн покачала головой. – Несколько раз, пока ещё мобильная связь работала… Они были в плавании, конечно, он не мог сказать, где… А сейчас я просто ничего не знаю, сынок.

Признание матери ошарашило Уилфа. Он опять отодвинул шторку. Почти тут же послышалась стрельба – вроде бы недалеко, частая. Перебивали друг друга несколько стволов. Потом стрельбу перекрыл рёв полицейских сирен – и что-то где-то взорвалось.

Впервые в жизни Уилф вдруг ощутил себя совершенно беззащитным перед… перед чем? Для него само собой подразумевалось, что о безопасности вокруг заботится масса народу – от полиции до армии. Школьные учителя, суд… просто взрослые, наконец! И вдруг оказалось, что Уилф – один. Совершенно один. Даже хуже – в одном с ним доме (совершенно незащищённом!) маленький брат и женщина – его мама, которая сама растеряна и испугана.

– Всё будет в порядке, мам, иди спать, – сказал Уилф, трогая на своём плече руку женщины. Пальцы миссис Матмэн вздрогнули. Она улыбнулась старшему сыну – жалобно и беззащитно. Кивнула. И на самом деле пошла к себе.

А Уилф не привык так рано ложиться спать. Найдя ощупью скаутский фонарик, он обошёл весь дом и проверил окна и двери. Словно бы увидел их новым взглядом – большие стеклянные блоки, их так легко разбить и их так много в доме – мест, где можно пролезть внутрь. В холле снял трубку стационарного телефона. Стационарный телефон работал, и Уилф немного успокоился – но зато боролся с искушением набрать номер полиции, чтобы… а что – чтобы? От чего они защитят? От ночи за окнами – ночи в родном городе, в которой что-то происходит? Что-то невнятное и жутковатое, как будто тени шевелятся под заборами и за кустами, как в страшном фильме… Ни при чём тут полиция? И что она будет делать с этим? Он вспомнил полицейских около магазина и только сейчас отчётливо понял: они, оба полицейских, выглядели непонимающими. И испуганными. Да, именно так. Полицейские с оружием были испуганы тем, что происходит вокруг.

Он ещё раз попытался по мобилке набрать номер отца. Но эта связь не работала.

Выходит, что я один. Мы все поодиночке, вдруг подумал Уилф, медленно поднимаясь наверх, в их с братом комнату. Мысль была ему самому не до конца понятна, но она пугала.

Очень.

* * *

Винс и правда не спал – он сидел в кровати, закутавшись в одеяло и громко облегчённо перевёл дух, когда увидел входящего Уилфа. Старший брат нёс в левой руке своё ружьё – шестизарядный «мосберг» HS410. В правой – патронташ. Глаза Винса стали круглыми.

– Уи-и-и-и-илф? – спросил он опасливо.

– Спи, – буркнул Уилф, садясь к столу и кладя рядом фонарик. – Всё нормально, просто авария на станции. Мама сказала, чтобы ты сию секунду спал. Она уже легла.

– А ты? – Винс послушно и облегчённо вытянулся под одеялом.

– Я не уйду, – снова буркнул Уилф, свинчивая крепление цевья и аккуратно его отделяя за рукоятку для удержания. Вздохнул, проверил патронташ – там была в основном дробь, дунст для стрельбы по воронам. Но были и с десяток пулевых патрон, «макэлвинов», и Уилф разместил их поближе под руку.

– Зачем ты взял ружьё? – пискнул из-под одеяла Винс.

– Спи, тебе говорю, чистить взял, – ответил Уилф, снимая боевую пружину и магазин. Сняв затыльник, свинтил приклад. Разложил части на столе, стал чистить блестящую поверхность магазина тряпочкой. Движения успокаивали. Уилф водил по металлу, глядя в темноту за окном. Непривычную темноту. Уилф поймал себя на мысли о том, что надеется – сейчас вспыхнут электрические огни…

Нет. Только ещё в нескольких местах явно начался пожар, да доносилось до слуха потрескиванье выстрелов. Что же творится-то?

– Уилф, это у нас война началась? – тихо спросил Винс.