Глава 1
Покрытые свежим падающим снегом трущобы Брел-Шантор были прекрасны.
Снежинки сверкали на фоне ночного неба, их блеск слегка тускнел, когда они падали вниз в свете фонарных столбов из светящегося камня. На земле уже скопилось три пальца снега, хрустящих под водонепроницаемыми кожаными подошвами Лейси МакКолаген, когда она спешила по лабиринту пустынных переулков. Она слишком долго пробыла в чужом городе, и теперь было слишком поздно.
Она почувствовала холод в носу и ушах и – в меньшей степени – в пальцах рук и ног. В этом году в Элорне выдалась необычайно холодная зима, сравнимая с теми, что ей довелось пережить в Морозных Горах, ещё до того, как Орден Ярого Пламени изменился, превратившись в очередную огромную организацию, борющуюся за власть на материке. Завершив дело – вербовку эльфийского связного для господина – Лейси ничего так не желала, как вернуться в гостиницу, уединиться с кружкой печально известного местного глинтвейна и позволить своим пальцам расслабиться перед бушующим огнём в очаге таверны.
Путешествия Лейси приводили её во многие опасные места. Она исследовала Рубиновую Пустыню, успешно избежала обнаружения Валаскес. Разведывала Львиную крепость с её руинами, покрытыми льдом и красной Пылью. Западные пределы, дом свирепых драконов и их потомков. По сравнению с этим Брел-Шантор – жемчужина Пробуждающегося Моря – казался раем.
И всё же – Лейси было не обмануть. Всё это было лишь красивой картинкой для дураков. Сбросив маску цивилизации, покинув центральные кварталы, где обитали аристократы, человек сталкивался с холодной реальностью Элорна: всеми его недостатками, преступностью, грязными подворотнями. На каждого сияющего золотом вельможу в трущобах приходилось десять семей, разорённых невыразимой нищетой. Опасность таилась в отчаянии, когда человека доводили до преступления, и ещё больше опасностей таилось в тайных махинациях знати и возможности встретить неожиданный выпад ножа убийцы в темноте.
Тем не менее, движимая потребностью в комфорте, Лейси отказалась от долгого пути по безопасным главным улицам в пользу короткой дороги по тёмным переулкам. Она была закалённым разведчиком, привыкшим к опасным местам. И она держала свой нож при себе, готовая пустить его в ход при первых признаках беды.
Как и в большинстве каледоских земель, то, что было неприятно для глаза, скрывалось от чужаков. На главных улицах славного города Брел – Шантора не было нищих. Их сметала, прогоняла городская стража. Потерявшие надежду, потерянные души собирались в глухих проулках нижнего города. Невидимо. Скрытно. Как будто их не существовало.
Шагая по переулкам, Лейси прошла мимо многих таких, лежавших возле стен на земле или скрючившихся в тёмных углах. Лейси МакКолаген не была бессердечной, но она также была прагматичной. Один человек мог сделать не так уж много – и она была всего лишь маленьким винтиком в очень большой машине. Таким образом она проигнорировала мольбы и протянутые руки несчастных отбросов, которые кутались в свои лохмотья, полузамёрзшие и обездоленные, когда проходила мимо их полумёртвых или умирающих тел.
Она не могла им помочь. Даже магистр Эстагар – если бы и захотел – не смог бы спасти из всех.
– Пожалуйста, леди, подождите… не уходите…
Одинокий мужчина, прижавшийся к стене, окликнул её. Один из многих. Лейси до сих пор не останавливаясь проходила мимо них всех.
Но в этом голосе она услышала что-то знакомое. Тихий, слегка хрипловатый, с лёгким дымком, алкаронский акцент, гласные мягкие и скруглённые… Голос, который вызвал какую-то невыразимую эмоцию глубоко внутри её сердца, но Лейси не могла определить, почему.
Снег захрустел под её каблуками, когда она повернулась, чтобы пройти обратно к покинутой душе, которая окликнула её. Держась на расстоянии более вытянутой руки, Лейси присела на корточки перед бродягой, крепче сжимая хорошо отточенный кинжал, который держала в ножнах на поясе.
Она сморгнула снежинки, осевшие на её ресницах, и осмотрела бездомного.
В тени переулка она едва могла разглядеть какие-либо детали. Она не могла видеть цвет его глаз. Его лицо было наполовину закрыто длинными прядями спутанных волос и всклокоченной бородой. Что касается его одежды, то она была бесцветной и поношенной, ботинки были такими изношенными, что почти превратились в обрывки, на штанах тоже были дыры. Одна рука слабо потянулась к ней, в то время как другая схватилась за пышный палантин у неё на шее.
Лейси снова моргнула.
ВЕЛИКИЕ ПРЕДКИ.
От недоверия, голос разведчицы дрогнул, превращаясь в тонкий, дрожащий и потрясённый шёпот.
– Генерал?..
Прошло шесть лет с тех пор, как закончилась печально известная война с Девой. Для историков – ещё одна из множества великих магических войн, накрывших собой их злосчастный материк. Для Лейси и всех тех, кто принимал в ней участие – конец света, который едва удалось предотвратить.
Лейси было семнадцать, и она была совсем девчонкой, когда она покинула свой горный клан, чтобы присоединиться к одному из казавшихся таким могущественным орденов – Ордену Ясного Пламени. Молодой, но амбициозной организации, во главе которой стоял Люциус Эстагар.
Никто не мог толком рассказать о происхождении Люциуса. Ходили слухи, что он был дворянином – вплоть до слухов о том, что он был побочным сыном императрицы. Люциус никогда не поддерживал этих разговоров. Он собирал вокруг себя союзников и наводил порядок на территориях, которые прилегали к его самой первой крепости. И одним из первых его соратников стал Коллин Розенберг.
Коллин Розенберг был родом из Алкарона. Для Элорна – почти дружественного государства. И Коллин Розенберг был Стражем, что в Алкароне значило особенно много.
Почти во всех королевствах, за исключением разве что ненавидимого всеми древнего и могущественного Эстера магия находилась под жёстким контролем Церкви в целом и Ордена Стражей в частности. Чтобы противостоять магам, демонам и любым другим угрозам «Сумрака», Стражи использовали магические эликсиры из редкого эльфийского минерала, людьми называемого «Пылью». Пыль давала Стражам силу, но пыль же отравляла их тело, и на протяжении веков это считалось жертвой, которую воины ордена приносили во благо человечества.
Коллин Розенберг был одним из первых, кто отказался от Пыли. «Кто попытался отказаться», – с горечью думала Лейси, глядя на него теперь.
Коллин был её командиром, главой войска Ордена. Великолепным полководцем, но что важнее – просто хорошим человеком, который всегда помнил и о ней, и о всех, кто когда-либо ему служил.
Коллин покинул Орден, приняв ошибочность его суждений, но он всегда оставался «рыцарем», и всегда помнил о честности и добре. Даже сейчас глядя на него Лейси не могла не думать о том, что это был, наверное, самый честный человек, которого когда-либо знал их сомнительный Орден. Самый честный, какого когда-либо знала она сама.
Глава 2
Посол Леандра Лаветан была прекрасна, великолепна и холодна, как зима в Каледосе.
Лейси прибыла в Ганд-Ахар всего час назад. Как только она представила свой отчёт магистру Эстагару, её отпустили на весь день. Лейси решила прогуляться по территории за пределами дворца. Усыпанная сосульками и праздничными огнями территория была довольно красива. Засунув руки в перчатках в карманы, Лейси бродила по мощёным дорожкам среди покрытых инеем скульптур и деревьев, любуясь пейзажами.
Во время своих странствий она впервые увидела Леандру Лаветан со времён Великого Конклава два года назад.
Она двигалась как дикая чёрная лань – мощными, но грациозными шагами по тропинке, как будто ей принадлежали камни, сады и всё вокруг них. На ней было множество роскошных одежд – из дорогих мехов, бархата и шёлка – различных оттенков чёрного и фиолетового, которые при каждом шаге обвивали её лодыжки. Её окружало множество состоятельных аристократов и льстивых подхалимов, щебетавших без умолку, как какие-то птички, каждая из которых соперничала за её благосклонность с другими.
Над воротником из горностая, который касался её нежного подбородка, её белая кожа была почти такой же, какой Лейси её запомнила. Леандра Лаветан некогда была красивой девушкой, но теперь казалось, что она каким-то образом изменилась в лице и стала ещё лучше: у неё были высокие заметные, скули, чувственные тёмные губы, прямой длинный нос и глаза, острые как сталь. Её волосы теперь частично были собраны дорогими заколками, но кудри оставались такими же пышными и тёмными, даже когда были смазаны маслом у корней и тщательно зачёсаны в высокий хвост. Она по-прежнему носила свои фирменные длинные серьги, хотя теперь они блестели ещё более агрессивно. Несмотря на то, что выражение её лица было таким же холодным и высокомерным, как у статуй в этом саду, Лейси не могла отрицать очарования этой изысканной красоты. Леандра Лаветан всегда походила на тёмное божество, и теперь она походило на него сильно как никогда.
Лейси остановилась как вкопанная. Теперь она отступила в сторону, ожидая, пока грандиозная процессия пройдёт мимо.
Когда посол Лаветан приблизилась, её взгляд скользнул по дорожке. Её глаза упали на Лейси. В них загорелась искра узнавания. Лейси была удивлена, когда Леандра остановилась перед ней, губы южанки изогнулись в мягкой улыбке, её глаза внезапно наполнились чувством.
– Лейтенант МакКолаген, – сказала она. – Или, скорее, я полагаю, уже не лейтенант? Я слышала, что вы заменили генерала Розенберга в Конклаве Ордена Ясного Пламени.
– Теперь я капитан, посол.
– Значит, ты продвинулась по служебной лестнице, – задумчиво произнесла Леандра. – Поздравляю.
– Спасибо вам, миледи.
Пока её окружение нетерпеливо наблюдало за происходящим, Леандра долго рассматривала старую знакомую.
– На улице очень холодно, – наконец сказала она. – Если вы свободны, капитан МакКолаген, возможно, вы не откажетесь присоединиться ко мне в моих апартаментах и выпить чего-нибудь согревающего?
Лейси потребовалось всего мгновение, чтобы принять решение.
– Я была бы рада, посол.
– Замечательно, – отозвалась Леандра, снова улыбаясь. – И зовите меня Леандра.
Лейси слишком долго была солдатом, чтобы так легко отказаться от титулов и званий. Однако после того, как Леандра отпустила толпу своих слуг, она охотно последовала за ней через сады во дворец. Вскоре обе девушки разместились в роскошных комнатах Леандры, в одной из гостинных, расположившись друг напротив друга в двух креслах с подголовниками возле пылающего камина. Слуга–эльф в каледосской ливрее поставил поднос на стол между ними. На подносе были искусно разложены на выбор симпатичные тарталетки, чайные кексы и другие кондитерские изделия, а также стояли две дымящиеся кружки.
Леандра указала изящной, унизанной кольцами рукой на поднос.
– Не знаю, пробовали ли вы это, но в Ганд-Ахаре он в моде. Горячий ром с маслом. С лёгким привкусом сидра и мёда.
Лейси взяла одну из кружек, и Леандра сделала то же самое. Сладость, смешанная со сливками, растаяла у неё на языке, согревая грудь, когда напиток полился в горло.
– Это чудесно.
Леандра улыбнулась, обхватив обеими руками свою кружку.
– Это довольно восхитительное изобретение, не так ли? У нас в Эстере нет ничего подобного, и я боюсь, что могу стать зависимой от этого.
Лейси почувствовала, как тепло приникает в её кости, медленно растворяя напряжение, о котором она и не подозревала, усталость, накопившуюся за весь этот долгий день.
– В Эстере, должно быть, есть ром, – сказала она. – Если бы у вас был рецепт, я полагаю, вы могли бы воссоздать его.
– Верно, – откликнулась Леандра. – Но ром считается слишком «вульгарным», для благородных магов. Напиток бедняков и пиратов.
Леандра сделала паузу, кольца тихо звякнули о её кружку, когда она поставила её на стол. Откинувшись на спинку, она положила одну ногу на другую и снова улыбнулась. – Итак, как обстоят дела в Ордене?
Леандру втайне позабавил намёк на удивление, появившийся на лице МакКолаген. Это было то же выражение, которое она видела, когда пригласила Лейси внутрь выпить. Конечно, во время службы Леандры в Сумеречном Братстве она и Лейси здоровались друг с другом и иногда перебрасывались мыслями о мелочах, но они не были подругами. И – учитывая, как быстро распространился слух о последней битве Леандры с магистром Люциусом Эстагором, тем, кто выгнал Леандру из Огненной Цитадели – её интерес ко всему, что связано с Орденом Ясного Пламени или Люциусом должен был казаться неожиданным.
Люциус Эстагор – этот УБЛЮДОК.
Леандре было не по себе, когда Эстагор призвал мятежных магов под своё начало на правах рабов. Но тогда, в самом начале, Леандра была готова дать этому человеку второй шанс. Она почти поверила Люциусу, когда тот сказал, что северные маги будут в гораздо большей безопасности под властью его Ордена, а не как отступники, разгуливающие на свободе. К тому времени, когда Магистр убил эльфийских стражей в тайном храме воинов тумана, потеряв единственный шанс получить древнее знание, весь блеск иллюзий Леандры об этом человеке рассеялся, обнажив её взгляду душу, чёрную как копоть.
В какой-то момент она просто поняла, что с неё хватит. К тому времени Люциус начал провоцировать её. Подвергать сомнению её мотивы. Отвергать её магический дар как нечто неподобающее и нечестивое. Леандра была некромантом.
Профессия, редкая даже по меркам Эстера, где во всю практиковались любые виды запретной магии. «Запретной» по меркам Алкарона, Каледоса и их фанатичной Церкви, и несмотря на то, что некоторые из этих запретов были формально навязаны и Эстеру.
Леандра во многом была истинной дочерью своего народа. Она происходила из знатной семьи с богатой родословной, и она конечно же была магом, потому как в Эстере не-маги считались людьми второго сорта. Она, как и большая часть её соплеменников, гибко относилась к запретам, но были вещи, которых она не признавала и не признала бы никогда.
Кровавые жертвоприношения, требовавшиеся для некоторых видов магии, были в их числе. Леандра ненавидела магию крови и гордилась тем, что на её белых руках нет шрамов от ритуального ножа.
Но как говаривали по другую сторону моря – в Эстере магию крови не практикуют только неудачники. Леандра неудачницей не была. Она нашла свой собственный путь, происходящий из ритуалов Нокары, и тщательно пестовала и изучала возможность черпать силу из смерти. Власть над мертвецами не казалась ей такой грязной, как власть над живыми, а умение наполнять мёртвые тела душами, призванными из Запределья, она считала более честным, чем попытки вселить демонов в ещё живых существ, которые в обилии предпринимали её соплеменники.
Разумеется, было трудно объяснить что-то из своих подходов на этом диком севере, где даже стихийной магии чурались как огня, а всё не входившее в учебники, одобренные Церковью, считали преступлением, заслуживающим смерти или «усмирения».
Когда Леандра впервые решилась покинуть Эстер и ступить на этот дикий материк, у неё попросту не было выбора. У Леандры были проблемы и с семьёй и великосветским эстерским обществом, и она попросту сбежала. Но на севере обнаружились вещи, за которыми она не могла наблюдать со стороны. Нашествие Девы и преступления её соплеменников, присягнувших на верность этому чудовищу, стояли на первом месте. Восстание магов и их противостояние со Стражами тоже входило в десятку, Леандре всегда было тяжело наблюдать, в каком положении здесь и в Алкароне находятся подобные ей.
Люциус и его новорожденный Орден выглядели силой, которая готова противостоять разрушению и несправедливости. Потребовалось какое-то время, чтобы Леандра осознала, насколько ошиблась.
На самом деле выбор был велик, потому что тогда, накануне войны и в разгаре восстания, материк пестрел Орденами и Братствами, каждое из которых заявляло о своей избранности. Но Леандра сразу отмела не меньше половины именно из-за их отношения к магам в целом – и, очевидно, к магам смерти в частности.
Она знала, что думают о её магии на севере, однако Люциус никогда – ни разу – не задумывался об этом – пока она оставалась ему необходима. Однако когда необходимость ослабла, он стал делать неуместные замечания о её отношениях с другими приближёнными. Поэтому когда магистр Эстагор застал её однажды днём, за попыткой купить место на корабле, идущем в Эстер, и потребовал объясниться, Леандра отбросила все попытки сохранить вежливость.
Она никогда не умела сдерживать свой язык. Леандра набросилась на магистра, разобрала по косточкам каждый его поступок. Она хорошо помнила последнее, что сказала перед тем, как Люциус набросился на неё:
«Меня тошнит от того, как ты расползаешься по Элорну словно раковая опухоль».
Настоящая злоба таилась в кулаке Люциуса. Она ударил Леандру – прямо в лицо – достаточно сильно, чтобы сбить её с ног. Леандра не сопротивлялась. Нет, она просто покинула Братство. Ей всё ещё было горько из-за причины этого ухода, когда вернулась два года спустя в Ганд-Ахар в качестве после из Эстера. Она практически насмехалась нал Люциусом, над тем фактом, что он согласился принять её помощь. По какой-то причине Эстагар стерпел это – возможно, из-за того, что у него к этому моменту оставалось мало союзников – что означало, что Леандра была там, когда Тигр повернулся к ним, ко всем включая Леандру – и бросился в бой, чтобы погибнуть от меча Эстагара.
Прямо на глазах у Леандры.
Леандра покрутила в пальцах бокал и безрадостно вздохнула.
Тигр был наёмником. Или считал себя наёмником. В первую очередь он был варваром с юга, из джунглей, лежавших по другую сторону Эстера – и это было то, что в первую очередь замечали за ним люди.
Но Тигр был гораздо большим чем сумма этих слагаемых. Тигр казался диким, но в глубине сознания он был расчётливым, умным и прозорливым. И он работал не только на Орден, но и на шаманов своего племени. Именно они прислали его в Элорн изучить обстановку и разведать что здесь происходит. Шаманы изумрудников думали, поддержать ли союз орденов против напасти, идущей на них с другой стороны – или остаться в стороне.
Люциус это знал. Люциус был тем, кто делал выбор – как всегда. И Люциус позволил отряду Тигра погибнуть, чтобы заключить этот союз.
Леандра никогда не сочувствовала изумрудникам, Эстер издревле воевал с этой чумой. Но даже ей тогда было его жаль. Умом она понимала, что Люциус должен быть прав, но сердцем принять его решение не могла.
Когда они с Тигром оказались в одной команде, поначалу ей как никому трудно было принять присутствие этого громадного зеленокожего дикаря. Но в отличии от многих, кто ждал их в крепости, Леандра часто оказывалась в сопровождении Люциуса, рука об руку с Тигром. Хотела она того или нет, со временем она узнала, что он за человек.
Тигр никогда не был таким диким, каким хотел казаться. В глубине души он был добрым, по своему простым и по своему мудрым. Он был тем, кому можно было верить. Тем, кто всегда заботился о своих.
Что-то надломилось в нём в тот день, когда кровью его братьев был заключён великий союз. И Леандра, слишком часто оказывавшаяся рядом с ним в бою и в походе, видела это. Не могла не замечать. Теперь она думала, что и Люциус должен был это понимать.
Прошли годы, прежде чем новый враг по-новому расставил силы и Тигра позвал его народ. И Леандра не посмела бы упрекать его в том, что он не поддержал амбиции Люциуса и предал его.
Она могла только горевать и вспоминать это большое сильное тело, истекающее кровью на земле перед ней. И помнить – всегда помнить: что это решение принял Люциус.
Леандра так и не оправилась от этого.
Они с Тигром были любовниками, хотя вряд ли из можно было назвать возлюбленными. И всё же этот свирепый варвар с южных островов был одним из ближайших друзей, остававшихся у неё на севере.
Тем не менее, следующие два года смягчили остроту этой боли. Боли, которую она хранила глубоко внутри себя, в шкатулке, запечатанной магическим воском. Боли, которой, как она притворялась, не существовало, хотя иногда – если она была пьяна или не могла уснуть поздно ночью в одиночестве – она неожиданно появлялась перед Леандрой и смотрела ей в лицо, отказываясь уходить.
Леандра ненавидела такие ночи.
Однако сейчас она опиралась на одну руку, потягивая другой горячий ром с маслом и слушая, как Лейси рассказывает об Ордене. Она, конечно, кое-что слышала, особенно от Преподобной Виктории – когда-то её почти-подруги и соратницы по Братству – о работе новоявленного сторожевого пса Церви, поэтому знала достаточно, чтобы понять, что всё, что рассказала ей Лейси, не было тайной. Тем не менее, она не могла завидовать ей в том, какую работу она выполняла.
Что она действительно знала, так это то, что Орден Ясного Пламени протянул щупальца в Эстер. Собирая информацию, союзников и пытаясь искоренить шпионов Перевёртыша. В магистериуме, конечно, велись разговоры как в пользу, так и против действий Ордена. Пока что Эстагар не приходил к Леандре – послу Эстера, важному магистру и, возможно, единственному влиятельному человеку в Эстере, который действительно понимал угрозу, которую представлял их бывший соратник. Но Леандра знала, что это только вопрос времени.
«Однажды он придёт и попросит меня о помощи. Когда у него не будет другого выбора».
Леандра задала Лейси несколько безобидных вопросов. Она немного оживилась, когда речь зашла об их прежних соратниках, поэтому Леандра решила придерживаться этой темы. Не то чтобы её особенно интересовали маленькие миссии Лейси сами по себе, но Леандра обнаружила, что ей скорее нравится вести подобный разговор с кем-то, кто был обычным человеком и не имел скрытых намерений, в отличии от каждого дипломата, мага и мелкого представителя знати, которые обычно попадались ей на пути.
Затем разговор принял интересный оборот, когда Леандра спросила её о недавней поездке в Брел-Шантор.
Лейси на мгновение замолкла, вспомнив мужчину в переулке. Её первой реакцией было отрицание. Она подумала, что ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОН. Если только забыть о том, что ЕГО никто не видел с тех пор, как он так внезапно ушёл из Ордена после Высокого Конклава. Перемолвился парой слов наедине с Эстагаром, а затем просто исчез. С тех пор никто не получал о нём никаких вестей.
По крайней мере, до сих пор.
– В переулке. Я просто проходила мимо, когда меня остановил этот мужчина. Один из тех бедолаг, которые выпрашивают деньги на Пыль. Это был он. Генерал Колин Розенберг.