Либерцисы. На поверхности

Мы старались лишний раз не злить её: о взрывном характере хозяйки неудачливые корифены рассказывали невероятные истории, одна другой краше. Оставалось лишь гадать, что являлось правдой, а что выдумкой – сам я, к счастью, ни разу на себе её гнев не испытывал.

– Заняться нечем? – спросила хозяйка, сохраняя на лице маску обманчивого безразличия. Краем глаза я уловил движение – это Горцениус подался чуть вперёд, – но Уннур предупреждающе вскинула руку. – Я не просила оправдываться. Бездельники – шаг вперёд! – Она обвела помещение ледяным взглядом и, убедившись, что никто не шелохнулся, продолжила: – Так я и думала. Вижу, у всех есть дела в городе. Разошлись! А ты, – она указала на меня, – за мной!

Я поплёлся к угловой лестнице, не обернувшись на едкое: «Продолжим позже!» Я не сомневался – Горцениус найдет повод, чтобы устроить новую сцену. Но сейчас меня занимал только один вопрос: зачем хозяйка вызвала меня на личный разговор? За три года такое произошло впервые, и я даже представить не мог, чего ждать.

* * *

Я поднялся на второй этаж и прошёл вслед за Уннур в небольшие покои. Всё помещение было завалено подушками, а по стенам струились вниз полупрозрачные занавеси изумрудного цвета.

Под самым потолком висела небольшая сфера. Освещения она практически не давала, но я почувствовал волны исходящей от неё магии. Я бросил удивлённый взгляд на хозяйку, но ничего не сказал.

Я знал, что магусы легко могут формировать из потока шары света – это для них столь же естественно, как и дышать. А вот те, кто не владеет магией, вынуждены полагаться лишь на светочные камни, которые довольно быстро тускнеют без солнечного света – редкого гостя Глубин, – либо приобретать такие вот сферы у магусов. Должен сказать, удовольствие это сомнительное. Да, они хранят яркость дольше камней, но всё же их приходится наполнять потоком через какое-то время, а денег за эти штуки просят немалые. Настоящая роскошь для трущоб. Среди корифенов не было ни одного магуса, и я даже не мог представить, чего стоило достать подобную вещицу. Даже такой способной и властной женщине, как Уннур.

Я подавил желание пнуть валяющуюся на полу подушку. До чего же несправедливо! У аристократов по сотне сфер в каждой комнате их огромных особняков – я сам видел, когда пробирался в Верхний город. Ещё бы, ведь Сенат даёт знати всё самое лучшее! Большая часть сил магусов идёт на обеспечение комфорта богачей, и это в то время, как Сафирея медленно исчезает!

Это лишь вопрос времени, как скоро все дома в трущобах будут заполнены водой. Когда-то Ликирис был гораздо больше. Но магов рождается всё меньше, и их не хватает для обеспечения безопасности на всей территории, поэтому население постепенно стекается ближе к центру. Но предел есть всему – город уже до того мал, что дальше перебираться просто некуда.

Думаю, в Аквалиусе, Эхосе и Фосфорисе ситуация не лучше. Я никогда не бывал за пределами Ликириса, и вряд ли у меня когда-то появится такая возможность. Обычные мерфолки не могут позволить себе путешествовать: услуги Знатока Путей стоят дорого и доступны лишь членам Сената и их семьям. За защитными куполами лежит мгла, и никто точно не знает, что кроется в ней. Я невольно содрогнулся. Страшно представить, что случится, если магусы больше не смогут защищать нас.

Пока я, утопая в своих невесёлых мыслях, застыл на пороге, Уннур прошла к подушкам и расслабленно опустилась на них, приглашающе похлопав по одной прямо рядом с собой. Я нерешительно подошёл и сел, поджав под себя ноги и стараясь занимать как можно меньше места. Я ждал, пока она заговорит, беспокойно ёрзая на месте.

Уннур же, казалось, не замечала моей неловкости. Она потянулась и широко, с удовольствием зевнула. Только после этого посмотрела на меня и спросила:

– Как ты?

– Унда? – Я опешил. Она молчала, выжидательно глядя на меня. Я тоже молчал, подумав, что ослышался.

– Как ты себя чувствуешь, Кайриус?

Я уставился на неё. Что это за внезапное проявление участия? Какое ей вообще дело? Лишь спустя несколько мгновений, подумав, насколько, должно быть, глупо выгляжу, я неловко откашлялся и ответил:

– Я в порядке, унда.

– Нет ничего страшного в том, чтобы быть не в порядке, – протянула она, глядя мне прямо в глаза. – Ты потерял мать.

– Я в порядке, – упрямо повторил я, перестав даже моргать.

Наша молчаливая борьба продолжалась несколько секунд. Я не выдержал первым и отвёл взгляд. Уннур усмехнулась:

– Ну хорошо, в порядке так в порядке. Я позвала тебя по делу, интересно?

– В вашем распоряжении.

Будто я мог ответить «нет».

– Знала, что на тебя можно положиться! – Она впервые за время нашего разговора улыбнулась и крепко хлопнула меня по колену. – Как ты знаешь, через неделю состоится фестиваль в честь Дня Освобождения. – Это было скорее утверждение, но я всё равно кивнул. – Одна рыбка принесла весть, что в празднике примут участие Слышащие.

– Жрицы? – Я не поверил ушам. – Но они уже лет двадцать не покидали храм.

– Подробностей не знаю. В любом случае, это нам на руку, Кайриус, – продолжала Уннур. Она доверительно придвинулась ближе. Я заставил себя оставаться на месте. – Мы… Точнее, ты, дорогой, украдёшь Гребень.

Хорошо, что я уже сидел. Я почувствовал слабость во всём теле и в ужасе уставился на неё. «Вы с ума сошли!» – чуть не сорвалось с моих губ, но я вовремя прикусил язык. Какой бы безумной ни была идея, такое мне с рук не сойдёт. Уннур, между тем, открыто наслаждалась моей реакцией.

– Унда, уверен, вы и сами это понимаете, и не мне сомневаться, но кража Гребня, это же… очень сложно, – пробормотал я.

– О нет, мальчик мой, это не очень сложно, это невозможно! – Её полные губы расползлись в хищном оскале, собирая шрам на щеке в некрасивую складку. В тусклом свете сферы мне показалось, что зелёные глаза Уннур светятся. – И ты совершишь невозможное. С моей помощью, разумеется.

– Я… слушаю, унда.

Голос предательски дрогнул, но хозяйка, кажется, не заметила этого. Я надеялся, что подступающая паника не отражается на моём лице. Что бы она ни предложила – это настоящее самоубийство. Когда меня поймают – а меня точно поймают, я ни капли не сомневался, – у меня останется только один путь. Прямиком на эшафот. Даже за помыслы о краже главной реликвии Сафиреи полагается смертная казнь.

Уннур тем временем запустила руку вглубь горы подушек за своей спиной и извлекла замызганный свиток. Встряхнув рукой, она одним движением расстелила его прямо на полу, и я увидел подробный план храма. Тревога мгновенно рассеялась. Я искренне восхитился мастерством составителя: здесь были отмечены все комнаты, потайные ходы и несколько лазов, посты охраны и даже личные покои жриц. В нижнем левом углу было мелко нацарапано расписание патрулей, а стрелками в коридорах указаны их маршруты.

– Впечатляет, а? – довольно улыбнулась хозяйка, видимо, заметив мою реакцию. – Скажем так, у Корифенов есть весьма полезные союзники. Итак, слушай внимательно. В храме останется несколько стражей на входах, здесь и здесь. – Уннур поочередно отметила две точки на схеме. – Остальные отправятся с процессией: будут следить, чтобы жрички на ровном месте не споткнулись. – Она хохотнула. Я ответил кривой улыбкой, хотя веселья Уннур не разделял. – Твоя задача проще некуда, Кайриус: отправиться на Хрустальную площадь и затеряться в толпе зевак. Как только дамочки проплывут мимо тебя – пойдёшь к храму, проберёшься внутрь через этот лаз и дальше так. – Ноготь, закруглённый на конце, проложил извилистую линию на схеме. – Не переживай, у лазов стражи не будет. Сомневаюсь, что эти кретины вообще знают об их существовании.

На мой вопросительный взгляд она ответила:

– Ты же не думаешь, что слуги сидят в этом склепе безвылазно, подобно их сумасшедшим хозяйкам? – Она покачала головой. – Итак, выход прямо в этом небольшом коридоре рядом со Звёздным святилищем. Если заплутаешь – не страшно. Наш шпион сказал, что ты сразу поймёшь, что попал в нужное место. Заберёшь оттуда реликвию и тем же путём выйдешь обратно. Внутри проблем тоже быть не должно – святилище не охраняется, заходить туда можно только Верховной, а она в это время будет далеко. Когда выберешься на улицу, пойдёшь прямо через кварталы купцов и возле Разрушенной гряды передашь Гребень посыльному. Он будет ждать возле нашего лаза. В убежище вернёшься через город. Не думаю, что будет погоня, но лучше перестраховаться. Всё ясно?

– Вы уверены, что трудностей не возникнет? – Я пытался запомнить показанный путь, блуждая взглядом по свитку. План звучал слишком просто.

– Нет. Но ты парень ловкий и сообразительный, справишься. – Хозяйка снова откинулась на подушки.

– Почему я? – задал я мучивший меня вопрос. – Я имею в виду, я не ставлю под сомнение ваш выбор, но я же не самый лучший. Здесь есть воры гораздо способнее меня. Так почему?

– Почему, спрашиваешь? – Она задумчиво прикоснулась к шраму на щеке. – У тебя есть неоспоримое преимущество, дорогой. Ты не веришь в богов. Сама я, разумеется, пойти не могу: пока не планировала осчастливить кого-то наградой за мою голову. Что до лучших… Ты и сам среди них, мальчик мой. Я слишком хорошо знаю своих корифенов: те двое, что могли бы превзойти тебя, сохранили детский страх перед божественным наказанием в посмертии. Эти олухи побоятся разгневать Ольвидуса и откажутся. Но это дело весьма деликатное, сам понимаешь, и я не могу рисковать, пока Гребень не окажется у нас. Я не потерплю утечки сведений, Кайриус, и также не приму неудачу. – Она наградила меня долгим пронзительным взглядом. – Так что, ты согласен?

Я не удержался и тяжело вздохнул. Впервые в жизни я был не рад своему неверию. Теперь оно привело меня в безвыходную ситуацию. Я понимал, что последний вопрос Уннур задала из вежливости, ведь выбора у меня с самого начала не было. Из двух граней – призрачный шанс на успех или гарантировано быть убитым за отказ – я выбрал первое:

– Да, унда.

– По лицу вижу, что у тебя ещё остались вопросы. Задавай, не стесняйся.

– Зачем вам Гребень?

Хозяйка ответила не сразу. Несколько мучительно долгих мгновений она молчала, а затем, как-то разом собравшись, выпрямилась. От расслабленности не осталось и следа.

– Я хотела придержать это, но раз ты сыграешь такую важную роль, то имеешь право знать. Мы на пороге восстания, Кайриус, – серьёзно произнесла она. Мне стало не по себе. – Эта реликвия станет залогом нашего успеха. Сенату придётся пойти на уступки.

Уннур явно хотела сказать что-то еще, но её прервал стук в дверь. Она раздражённо прикрыла глаза.

– Я же приказала не беспокоить нас, – пробормотала хозяйка, торопливо сворачивая свиток и пряча его обратно в подушки. – Войдите!

Дверь медленно отворилась, и я решил, что мне мерещится. В проёме стоял священник. Теперь, когда он перестал горбиться, а его лицо больше не скрывал капюшон, я отметил, что он гораздо моложе и выше, чем я думал в нашу первую встречу. В его облике было что-то одновременно притягательное и отталкивающее: правильные черты лица казались слишком острыми, тени под глазами выделялись даже на фоне тёмной, почти чёрной кожи. Магус теребил подолик перчатки и явно нервничал.

– Магус Соррус? Мы разве договаривались о встрече сегодня? – В тоне Уннур слышалось удивление.

– У этого скромного служителя есть важные сведения для унды.

Тут он заметил меня, и его серые губы растянулись в неприятной улыбке, обнажив ряд мелких острых зубов.

– Вентус Кайриус, какая неожиданность! – Воскликнул он, быстро облизнувшись. – Я ведь говорил, что мы ещё встретимся.

Я попытался улыбнуться в ответ, но лицо будто свело судорогой. До чего жуткий тип!

– На сегодня все, Кайриус, – быстро проговорила Уннур. – Жду завтра в то же время.

Я вскочил на ноги. Приложив пальцы к ключице и слегка кивнув магусу на прощание, я вылетел прочь из комнаты. Краем глаза успел заметить сжатые до побелевших костяшек кулаки Уннур. Кажется, она тоже была не в восторге от странного священника. Любопытно, какие общие дела могут быть у этих двоих?

Со стороны главного входа до моего слуха долетел смех Горцениуса. Нет, ещё к одной стычке с ним сегодня я не готов. Я незаметно проскользнул к неприметной двери в конце коридора второго этажа и, покинув убежище через чёрный вход, отправился домой.

* * *

Неделю спустя, укрывшись в тени одной из боковых колонн, я с интересом наблюдал за тем, как постепенно заполняется Хрустальная площадь. До начала оставалось совсем немного времени, но жители Ликириса не переставали приходить, надеясь поглазеть на жриц хотя бы издали.

По центру площади возвышалась статуя Змея, олицетворяющая Ольвидуса, мордой повернутая к единственной дороге, ведущей к храму. Гордо поднятая голова чудовища венчала мощную длинную шею. Изо лба торчали кривые рога, растущие назад. Зубцы поменьше тянулись вдоль всего хребта до самого кончика закрученного хвоста. Вместо глаз сверкали два больших сапфира: с любой точки площади казалось, что Змей смотрит прямо на тебя, будто следит. Такие же сапфиры блестели когтями на каждой лапе. Вблизи можно было разглядеть каждую чешуйку. Ваятель действительно постарался, однако время не пощадило его творение: левый рог на голове был обломан почти у самого основания, а со спины отвалился целый кусок.

От Храмовой арки до дороги, ведущей в кварталы знати, протянули ленты, выделяя путь для процессии и охватывая статую с обеих сторон. Этот пока пустой участок был единственным, где ещё можно было разглядеть полупрозрачную круглую плитку, которой была выложена площадь. Жидкий огонь в фонарях сегодня покрасили в светло-голубой цвет в честь праздника. На него невозможно было долго смотреть, не боясь ослепнуть от яркости.

Я отвлёкся от созерцания и ещё раз мысленно повторил план. Каждый день я проводил в убежище, запоминая схему храма, и в городе, изучая возможные пути отступления.

Вчера я неожиданно для самого себя осознал, что получаю удовольствие. Мне нравилось бродить по городу, нравилось осознавать свою причастность к чему-то значимому. Когда первый шок от вестей о готовящемся восстании прошёл, я ощутил небывалый прилив вдохновения. Вот оно – то, что необходимо Сафирее! Никто не обсуждал это в открытую, но все жители трущоб, на деле отрезанные от остального города, мечтали о свержении Сената и равных правах для всех мерфолков. Уннур намекнула, что у нас есть союзники и в других районах, даже магусы. Впрочем, последнее скорее тревожило, нежели приносило облегчение. Если все они такие же чудные, как местный священник Соррус, то у нас точно возникнут проблемы в будущем.

Раздражать Горцениуса тоже оказалось неожиданно приятно. Каждое утро, поднимаясь по лестнице, чтобы скрыться за дверью покоев Уннур, я чувствовал на своей спине его прожигающий насквозь взгляд. Судя по всему, хозяйка не сочла нужным посвятить его в подробности дела, но предупредила, чтобы меня не доставали. Я так решил, потому что цепляться Горцениус ко мне и вправду перестал, только караулил у входа в убежище и злобно пыхтел вслед. Интересно, что он успел себе надумать за неделю таких визитов?

Но самое лучшее – это отсутствие кошмаров. Я каждый день так уставал, что, приходя домой вечером, падал на кровать и мгновенно засыпал до самого утра. Никогда бы не подумал, что буду так рад работе.

С дальнего конца площади раздались восторженные крики. За толпой было ничего не разглядеть, поэтому я забрался на выступ колонны. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как со стороны храма плавно потекла процессия.

Они двигались парами. Создавалось впечатление, что ноги женщин не касаются земли. Издалека они казались совершенно одинаковыми, одетые в плащи, которые полностью скрывали их тела, оставляя видимой лишь нижнюю часть лиц. Я быстро пересчитал их – ровно восемнадцать. Сомнений не оставалось: все жрицы и в самом деле покинули храм. По бокам от служительниц Ольвидуса шагали ольвиции, облачённые в синие чешуйчатые доспехи. Я недоумённо нахмурился. Слишком мало, где остальные?

Первая пара жриц почти поравнялась со мной, и я приготовился спрыгнуть с уступа и незаметно обойти толпу сбоку. Но внезапно процессия остановилась. Странно, шпион хозяйки ясно дал понять – они должны дойти до конца, огибая статую, и направиться дальше, к зданию Сената.

Рука потянулась к правому плавнику, но я одёрнул себя. Дурацкая привычка! Спокойно, паниковать рано. Наверняка это всё какая-то часть представления.

Жрица из первой пары, стоящая ближе ко мне, медленно подняла руки и стянула капюшон с головы. По площади пролетел благоговейный ропот, а мои внутренности обдало холодом. Верхнюю половину лица женщины скрывала сплошная перламутровая маска, но я был готов поклясться, что незрячая смотрела прямо на меня. И я замер, не смея оторвать от неё взгляд.

Время замедлилось. Я смотрел на неё – ту самую женщину из моего кошмара. Женщину, так похожую на мою мать. Спустя несколько бесконечно долгих мгновений жрица отвернулась, и процессия продолжила движение.

На ватных ногах я спустился на землю, но даже не успел выдохнуть, как ощутил тяжёлую ладонь на своем плече, и вздрогнул от неожиданности. Что-то в районе желудка рухнуло вниз, когда хватка стала сильнее и я услышал, сказанное в самое ухо:

– Не дёргайся и ступай вперёд. Госпожа желает встретиться с тобой.

* Вентус (аквальтик, далее акв. – официальный язык Сафиреи) – уважительное обращение к мужчине, господин.

* Магус (акв.) – обращение к научнику (магу) независимо от пола.

* Векс (акв.) – по верованиям мерфолков, дух-посланник, материальное проявление воли и мудрости Ольвидуса. Считается, что любые неприятности в жизни мерфолка – это испытания векса, и преодолевать их надлежит с достоинством и смирением. В трущобах это слово давно стало ругательством.

* Поток – обозначение сырой магической силы (здесь речь именно о внутренних силах мага).

* Унда (акв.) – уважительное обращение к женщине, госпожа.

* Ольвиций (акв.) – представитель храмовой стражи, подчиняющийся непосредственно Верховной.