Зимняя книга. Серия «Книга шестерых». Сборник рассказов

Коробка воспоминаний

В комнате у бабушки на стене висели старинные часы с боем. И даже с кукушкой. Бабушка их очень берегла, хотя эти часы не шли исправно уже много лет. Зачем тебе этот хлам, ба?

У Ани на полке стоят новенькие электронные часы. Они высвечивают время на цифровом табло и очень точно, не то что бабушкины! Аня ими очень гордится. Ни у кого таких нет! А ба такие не хочет…

У бабушки ещё много какого-то старья: книги в тёртых корешках, какие-то статуэтки, вазочки, слоники разного размера от большого к маленькому рядком на комоде… Даже письменный стол в бабушкиной комнате очень старый, края щербатые.

Зачем это, ба? Мама твоя тут когда-то делала за этим столом свои школьные уроки, Анечка. Ой, ну и что, он же такой трёпаный! Зачем ты его хранишь? Давай купим новый! Вот я писала свои уроки в тетрадку, мне неудобно было, ба. Давай я папе скажу, пусть они тебе купят! Не надо, милая! Ба смеётся. Пусть стоит этот.

На ёлке у ба игрушки тоже какие-то старые. Но есть красивые: часы на круглом шарике, вечные без пяти двенадцать. Домик, зелёный, прозрачный. Филин, почему-то фиолетовый.

Ёлка у ба всегда стоит в углу, на специальной подставке. Если вечером погасить лампу, то из окна льётся фонарный свет, и видно, как идёт снег. Иногда даже кажется, что он летит будто специально влево, так, чтобы красиво пролетать свет фонаря и сыпаться на самую макушку ёлки, на звезду и окно.

На Аниной руке завибрировали её новенькие часы-браслет, дзынькнуло уведомление и выдернуло её обратно в реальность. Дочь подарила, никак не привыкнешь к этим новшествам. Но зато удобно – считает пульс, шаги, ещё что-то. Очень полезно для здоровья!

Анна Владимировна, словно очнувшись, снова смотрела на витрину: заверните мне вот эти шары, домик этот и того сиреневого филина. И вот этот шарик с часами на без пяти двенадцать тоже. Честное слово, я думала, таких давно уже не делают!

Вышла на улицу, стала звать такси, руки мёрзнут. Поняла, что обронила в магазине перчатку.

Обернулась – там ничего нет… Каток, площадь, дети на коньках рассекают, чей-то пёс мимоходом её облаял. А продавец, витрина, игрушки? Я же только что…

Часы опять завибрировали.

– Ба! – вылезло сообщение. – Ты к нам едешь?

– Да, милая, еду. Я тебе кое-что купила.

В такси прижимала к себе коробку: филин, домик, часы на круглом шарике… Там отражается где-то в них Аня-второклассница, и мама молодая, а бабушка живая и стоят на комоде её слоники в рядок. И вечное без пяти двенадцать.

Подарки Сары

– Нет, Света, ты не понимаешь! Что он мне подарил на Новый год! Тридцать тысяч жалких! Колье это дурацкое! Куда я буду в мои годы носить эти, блин, изумруды?

У Светки отвисла челюсть, но она старалась как-то подобрать лицо и не выдать себя.

Сара негодовала, даже раскраснелась, и чайная ложка то и дело падала у неё из рук.

– А им? Понимаешь, да? У них-то огромный дом!

Светка не понимала. Она получила от родителей к Новому году только долги за квартиру и комментарий: «Тебе надо – вот ты и плати».

– Конечно, папуля, твоя вторая семья – это именно те люди, с которыми я так хотела провести следующие два дня! Да-а-а, особенно с младшими! – Сара аж поперхнулась чаем.

Они сидели у Сары на первом этаже её двухэтажной квартиры в весьма неплохом районе Москвы. Сара с мамой умели выбирать. Район был не такой, что назовут прямо-таки «престижным», но и не окраины, куда надо добираться на собаках минут сорок от последней станции метро самой длинной ветки. Хороший район внутри кольцевой линии метро, «старая Москва с историей», которую любят и ценят настоящие понимающие, а не нувориши из провинции (те купили бы за те же деньги что-то в районе Рублёвки или того хуже – Патриарших прудов).

Сара переехала сюда недавно, ремонт был ещё совсем свежим. Это первый Новый год на новом месте. Новые интерьеры, новая мебель, новая жизнь – такую фразу Сара повторяла уже много раз.

Обиды меж тем были очевидно старые.

– Нет, Свет! – Сара опять уронила ложку. – Блин, и зачем мы их только купили! Такие неудобные, а ещё дизайнерские! Что ли «Виллерой»…

Последнее слово Светка совсем не поняла, но виду не подала – ложки были и правда очень неудобные, тут Сара была права полностью.

– Ой, ещё и стол весь чаем заляпала! – Сара метнулась за салфеткой и уже из угла большой столовой продолжила что-то крайне эмоционально говорить, но Светка не очень расслышала.

– Сара, ты знаешь, может, это не так уж и плохо?.. Мне сумма кажется приличной…

Сара замолчала и посмотрела на Светку, как на тупенькую, которой надо объяснять очевидное и элементарное.

– Света, рублей. Тридцать. Тысяч. Рублей. Рублей, Света!

– Ну-у-у-у… – Светка сделала вид, что до неё дошло.

Но сама прикидывала в уме, что в её случае это как раз сумма по первому счёту от приставов – и таких денег у неё нет. А всего там за триста тысяч, даже скорее – под триста пятьдесят. Но тогда она ещё не знала, что за пару лет сумма дойдёт до полумиллиона.

До Сары тоже будто стало что-то доходить.

– Так, я что-то разошлась с этими деньгами, но просто понимаешь – он богатый человек, а мы имеем с этого крохи. При его масштабах! А разбогател он благодаря тому, что женился на маме! По расчёту женился. Он сам был никто из села Кукуево Безвестной волости!

Это Светка уже действительно понимала. Отец Сары был известным бизнесменом, его портрет часто мелькал в газетах и журналах, а его самого показывали по ТВ на всяких солидных концертах вроде Дня милиции или Дня пограничника: он важно сидел в первом ряду. Поговаривали, что он их и спонсировал.

Но, когда они в Универе познакомились и подружились с Сарой, Светка ничего этого не знала. Истина открылась ей случайно, когда Светка единственный раз приехала на каникулы летом к своему отцу и уже в последний день, когда он вёз её на вокзал, вдруг стала рассказывать, что у неё есть подруга, Сара Гозман, весёлая и хорошая, и такая боевая в их юные годы, что всем бы так! «А это не её ли отец? Тут вот? Михаил Гозман, смотри!» – Светкин отец показал ей одной рукой газету. Это была какая-то жёлтая газетёнка и таки да: на обложке красовался папа Сары, которого Светка всего лишь неделю назад видела на фото в альбомах с детскими снимками Сарочки и её мамы. Провинциальный способ мерить мир двумя соседними улицами сработал: Москва оказалась маленькой деревней, а Сара Гозман – дочерью Михаила Гозмана. Того самого, с обложки.

Родители Сары развелись, как и Светкины, она была очень обижена на отца и ему этого не простила. Было понятно, что со свойственным возрасту и характеру рвением Сара многое делала отцу назло. Даже отношения с Мишенькой из глухой южной деревни завела, а не с хорошим еврейским мальчиком, которого папа бы, несомненно, одобрил. У отца была вторая семья и вторая жена, как две капли воды похожая на маму Сары, только в два раза моложе.

– А ещё, Света, кроме того, что этот второй ребёнок… нет, он очень милый и ни в чем не виноват, это мой братик, я всё понимаю… но этот второй ребёнок… – Сара запнулась, сложила руки на коленях и посмотрела сквозь стол. – Этот второй их ребёнок означает, что мне положена всего лишь шестая или седьмая часть, малая доля в его наследстве! А я старшая дочь!

Слово «дочь» вышло у Сары как-то визгливо, она даже сама вздрогнула.

У Светки немного помутнело в глазах и несколько расфокусировалось зрение. Она примерила на себя: ей в наследство досталось полное ничего, и сверху – минус триста пятьдесят прямо сейчас. К счастью, в рублях. А у неё зарплата – пятнадцать, и это если месяц был очень хороший и она смогла больше прогуливать Универ и взять благодаря этому больше рабочих дней. Если не вышло, то девять, а то и шесть пятьсот. И на это надо жить, но хотя бы их студенческая общага особых денег не стоит.

– Сара, ты знаешь, я из бедной семьи, я была бы счастлива, если бы мне подарили такое…

Сара замолчала и посмотрела в сторону.

– Знаешь, кое-что хорошее он мне всё же подарил: потрясающую книгу коллекционную, пойдём в библиотеку, покажу.

Они вышли из столовой и отправились в библиотеку. Это была довольно большая комната, заставленная по всему периметру шкафами под самый потолок. Подаренной книгой оказался великолепный Шекспир: золотое тиснение на обложке, иллюстрации, ссылки, исторические справки и красота от первой до последней страницы. Действительно, чему ещё могли бы так радоваться студентки филфака Сара и Светка, как не ему.

А осенью того же года Сара вышла замуж за того самого деревенского хлопца и получила диагноз, из-за которого на несколько месяцев уехала лечиться в Израиль. Следующий Новый год они провели совсем врозь и никакие подарки не обсуждали.

Халат судьбы

Светке в детском саду опять досталась роль Снегурочки, хотя и не без метаний со стороны педсостава. Роль доставалась ей и пару лет до этого: она лучше всех в группе говорила, могла выучить много текста, стихи читала громко, отчётливо и «с выражением». Так что если на каких-то праздниках по сценарию была центральная роль, то это было Светкиной обязанностью. Обычно её даже не спрашивали, хочет ли она быть Весной, Осенью, Царевной Урожая или Снегурочкой. Воспитательницы выдавали её матери три-четыре листа текста и говорили: учите. И они учили.

Но в этом году воспитатели решили, что раз уж год особенный, то и праздник у детей будет особенный. Сценарий стал близок к популярным советским новогодним водевилям и музыкальным фильмам – все явно вдохновлялись «Карнавальной ночью» и «Чародеями». Ибо Светку прямо с занятия по лепке вызвали в музыкальный зал и велели: пой. «Когда в дом входит год молодой, а старый уходит вдаль…» – пропиликала музыкантша. Светка молчала в растерянности – такого ей делать ещё не приходилось, она стеснялась. «Когда в дом входит год молодой!» – повторила музыкантша. Светка что-то невнятное проблеяла, и то с огромным трудом.

– Ясно, – заключила музыкантша. – Ведите её обратно и найдите мне поющую Снегурочку. Нам нужна эта песня про надежды! Такой год!

По группам всего детсада устроили прослушивание. Спела в итоге подобающим образом Светкина подружка Юлька. Воспитательницы напряглись, но репетиции начались.

Неожиданно для всех страдать стали все участвующие стороны. Светка своим пятилетним мозгом не понимала, почему роль не её и почему она так провалилась на прослушивании. Она же всегда получала эти роли, просто потому что так заведено! Непонятно, что изменилось. Это было похоже на трагедию.

Юлька страдала, потому что не могла выучить текст песни дальше первого куплета, припев был вообще ужасен, а ведь ещё был прозаический текст! Надо было ходить в нужное время в нужную сторону и говорить нужным персонажам нужные слова! Юльку ругала мать, воспитатели всплёскивали руками и сокрушались, чего ж оно так – дружат две девочки, но одна не может спеть, а вторая не может выучить текст!

Воспитательницы и музыкантша страдали, потому что не получалось сделать всё точно так, как им мечталось.

Но репетиции шли, и Светкина бабушка уже начала мастерить ей костюм Старшей Снежинки. Подготовка к праздникам вообще была любимым Светкиным временем: бабушка что-то придумывала, шила, кроила, строчила на машинке – у неё был бесподобный «Зингер», извлекаемый из швейного стола. Свершалось настоящее чудо: из разрозненных кусков материи, мишуры и каких-то ниток получались потрясающие Светкины новогодние костюмы! «Зингер» то появлялся из стола, то исчезал в нём. Это тоже было сродни чуду.

Что ж, в этот раз это будет синее, как морозная лунная ночь, платье Снежинки. Бабушка откуда-то уже достала тонкой проволоки и вечерами обматывала её мишурой – это будет корона. Синюю атласную ткань вертели и так и сяк, думая, как же получить из этого платье – материи было маловато. Работа кипела: Светку после садика дед приводил сначала к ним с бабушкой домой на примерки, потом мать забирала её к себе.

Неожиданно забрать Светку из детсада попросили саму мать и даже позвонили ей ради этого на работу. Она была спортивным инструктором на заводе буквально через дорогу, так что испугалась и прибежала раньше времени. Раньше таких вызовов не случалось никогда – Светка была идеальным ребёнком! Что же она натворила?!

– Знаете, – торжественно объявила матери воспитательница, – Светлана всё же будет Снегурочкой! Вот текст!

И протянула те самые четыре листа.

Мать опешила.

– А песня? Медведь же на ухо…

– Мы решили кое-что изменить: песню будет петь Старшая Снежинка Юля, а у Снегурочки, чтобы никому не было обидно, появится напарник Огонёк! Они будут вместе ведущие вечера. С вашей Светой они даже дружны, должно быть хорошо.

Мать со Светкой счастливые упорхали к бабушке. Там сделалась большая радость и большой переполох: срочно менять концепцию! Кокошник оставляем. Шьём не платье, шьём халат! У Снегурочки должна быть шубка, но в шубе она же запарится! Халат – это компромисс! Мама, но какая Снегурочка в халате? Таня, а какая может быть шуба? И из чего? По краю пустим мишуру, вот сюда на полы пойдут звёзды. В чём будет Огонёк? В красном? Отлично, ей нужны белые сапожки, она же по сугробам пришла? В дело, в дело! Вот войлок и байка есть, будут ей сапожки! Такой год, пусть у детей будет праздник!

Халат шился и подшивался, Светка то никак не могла завязать текучий шёлковый пояс, то он сам у неё развязывался. То примеряли, какую бы её поддёвку изобрести, чтобы ребёнок не оказался посреди как бы зимнего леса совсем голым, если пояс развяжется. То решали, как зашить в день праздника халат этот на Светке прямо там, на месте, чтоб уж точно ничего никуда не распахнулось и не отвалилось. Жизнь Светки превратилась в череду репетиций и примерок, как у большой «звезды» сцены!

В день праздника всё было блестяще: Зайчик прискакал из лесу, Лисичка помогла найти дорогу, Старшая Снежинка спела песню про чудеса, и Снегурочка с Огоньком помогли найти дорогу Дедушке Морозу. У Огонька была волшебная лампочка – папа-электрик собрал настоящее чудо техники: тайная кнопка в кармане включала лампочку, и она сияла во лбу, как путеводная звезда! Деда Мороза ведь было очень важно провести правильной тропой.

Так и стояли они на общем фото: Снегурочка в халате, Огонёк с лампочкой, Снежинка, Зайчик, Лисичка, Дедушка Мороз и все-все-все.

Им было по пять лет, и они были счастливы. Они не знали, что мать Зайчика через пару лет покончит с собой, разрываясь между мужем и любовником. Что бабушки Светки и Зайчика втайне ещё долго будут мечтать, как внуки вырастут и поженятся, но внуки забудут имена друг друга сразу после сада. Что отец Снежинки сопьётся и утонет в мелкой речке по дороге за ней в школу. Что мать Светки уйдёт с завода и откроет первое в их городе частное такси и другие бизнесы, а потом страшно прогорит несколько лет спустя и тронется умом на этой почве. Что Светка и Огонёк будут учиться в одном классе и поцелуются на выпускном, и их дружбе придёт конец. Что скоро не будет страны, в которой они шили свои костюмы.

Наступал 1991 год.

Они были детьми и ещё ничего не знали.

Эпистолярный жанр

Новый год только отгремел каждодневными салютами под окнами, и на Светку накатило: бывают такие моменты, когда будто бы приоткрывается окно в прошлое, веет чем-то особым оттуда, из этого временного портала. Ключом может стать что угодно – цвет снега под вечерним фонарём, звук, запах, случайная песня, донёсшаяся из чужой машины…

Светку догнали зимние каникулы времён её учёбы в одиннадцатом классе. С Кудряшкой, давней подругой, с которой так много было прожито тогда, уже не виделись сто лет, и неизвестно теперь, когда что-то будет снова. А ведь именно те каникулы стали поворотными в её судьбе. Без преувеличений!

Светка вдруг достала пачку листов – и села писать. Письмо, туда, Кудряшке:

«Ты помнишь? Мы познакомились в поезде. Путь был дальний, нам всем предстояло провести неделю вместе: олимпиада с понедельника по пятницу, плюс выходной на церемонию закрытия, плюс дорога около полутора суток в один конец, с остановками в Москве на много часов по пути туда и оттуда.

Я была мрачный интроверт. Она – совсем другое дело! Кудри, очки, голубые глазища, смешливая и лёгкая. Мы в разных возрастных группах – она на год младше, и как же хорошо, что соперничества у нас нет и никакая тень не падает на нашу дружбу!»

Светка задумалась. Почему «она», если должно быть «ты»? Ладно, потом.

«А нашу команду помнишь? По вечерам мы шушукаемся про всякое: у кого какая школа, мальчики, увлечения… Все оказываются влюблены и печальны: всё безответно, грустно, избранник играет в Онегина – то взгляды томные кидает, то не мила ты мне. Конечно, все пишут стихи. Она пишет лучше и талантливее меня, это круто».

Светка вновь остановилась: опять она, да что ж такое.

«В Москве на обратном пути мы гуляем по Красной площади, фоткаемся на фоне здания МГУ на Моховой, и я говорю ей: я буду тут учиться. Она смеётся, будешь, чего ж нет!

А потом у нас будет целый роман в письмах. В жанровом, конечно, смысле. Эпистолярный роман про дружбу. В бумажных письмах, настоящих. Между нашими городами то ли двести, то ли триста километров: очень много в провинции, когда тебе всего семнадцать. Конверты ходят толстые, мне всегда приходится доплачивать за вес при отправке. В этих письмах всё: радости, горести, надежды, мечты, любовь, стихи, счастье, откровенность…

На январские каникулы она зовёт меня в гости, и я каким-то чудом еду! Моя первая самостоятельная поездка в другой город, ради веселья и подруги! С ума сойти!