Любовь в отражении

Часть первая: Тени и отражения

Городок Подгорный утопал в осенней позолоте. Небо, выцветшее за долгое лето, стало высоким и прозрачным, а листья на кленах, выстроившихся вдоль главной – и, по сути, единственной – улицы, горели как расплавленная медь. Воздух был свеж и пахнет дымом из печных труб и влажной землей. Именно в такую погоду, думала Екатерина, особенно остро чувствуется собственное одиночество.

Она шла по тротуару, загребая ногами шуршащие опавшие листья. Ей двадцать шесть, а она все еще одна. В Подгорном все всех знали, и круг потенциальных кавалеров был исчерпан еще в старших классах школы. Кто-то женился, кто-то уехал, а кто-то, как Витя из соседнего подъезда, все еще говорил с ней о футболе, словно они были приятелями в детсадовской группе.

Катя работала библиотекарем в местной библиотеке – месте, где время текло еще медленнее, чем на улице. Книги, особенно старые, пахли пылью и тайной, и она часто, оставаясь одна после закрытия, представляла, что одна из этих тайн когда-нибудь коснется и ее жизни. В книгах, которые она так любила, всегда находился герой, появлялся как по волшебству, чтобы увести героиню от рутины. В реальности же волшебства не случалось.

Вечером, вернувшись в свою небольшую квартиру в хрущевке, она заварила чай и укуталась в плед. За окном горели окна таких же квартир, в каждой из которых кипела своя, чужая жизнь. Катя вздохнула и подошла к старому трюмо, доставшемуся ей от бабушки. Массивное, темное, с зеркалом в серебряной потускневшей оправе, оно было единственной вещью в доме, обладающей характером. Иногда ей казалось, что оно на нее смотрит.

Проведя рукой по резной древесине, она уловила легкое головокружение. Воздух в комнате словно сгустился. Катя посмотрела вглубь зеркала, где отражалась она сама – темноволосая, с серыми глазами, полными невысказанной тоски. Но вдруг ее отражение дрогнуло. Не она сама, а что-то позади.

Сердце екнуло. Она резко обернулась. Комната была пуста. Тишину нарушало лишь тиканье часов. «Показалось», – убедила она себя, снова бросая взгляд в зеркало.

И замерла.

В зеркале, чуть сбоку от ее отражения, стоял мужчина. Высокий, в темном, старомодном, как ей показалось, пальто, с пронзительным, слишком ярким даже для отражения, взглядом. Он смотрел прямо на нее, и в его глазах читалась не угроза, а скорее, безмерная печаль и… узнавание.

Катя вскрикнула и отпрянула от трюмо, прижав руку к груди, где сердце колотилось как птица в клетке. Она снова обернулась. Комната была пуста. Она медленно, боясь дышать, снова подошла к зеркалу. Теперь в нем отражалась только она, бледная, с широко раскрытыми глазами. Никакого мужчины.

«Галлюцинация. Переутомилась», – прошептала она, стараясь унять дрожь в руках. Но ощущение чужого взгляда было таким реальным, таким физическим, что по спине бежали мурашки.

Она решила лечь спать, надеясь, что утро вечера мудренее. Но ночь принесла с собой сны. Странные, обрывочные. Она шла по знакомому лесу на окраине Подгорного, но деревья были выше и древнее, а под ногами хрустел не снег, хотя в воздухе висел морозец. И она снова видела Его. Он стоял между сосен, не приближаясь и не отдаляясь, и протягивал к ней руку. Во сне она не испугалась, а почувствовала острую, режущую тоску, будто потеряла что-то очень важное много-много лет назад.

Проснулась она с чувством тяжести на душе и смутным воспоминанием о сне. Решив отвлечься, Катя отправилась на работу, но образ незнакомца из зеркала преследовал ее. Его лицо было нечетким, но глаза… Эти полные боли и тайны глаза, она видела их идеально.

Вечером она снова оказалась перед трюмо. Рука дрожала, когда она дотронулась до холодного стекла.

– Кто ты? – прошептала она, вглядываясь в собственное отражение.

И тогда на поверхности зеркала, как на запотевшем стекле, проступили буквы. Нечеткие, словно написанные изнутри чьим-то пальцем. Всего одно слово:

«ЖДУ».

Катя отшатнулась, но не в страхе, а в каком-то ошеломляющем предвкушении. Ее жизнь, серая и предсказуемая, в одно мгновение перевернулась. Это было не просто привидение. Это было обращение. Послание. И она, Екатерина, которая не могла найти свою любовь в мире живых, вдруг поняла, что, возможно, она была обещана ей давным-давно, в мире, где правили тени.

Тайна вошла в ее жизнь не скрипом половиц, а молчаливым словом в старом зеркале. И она знала – это только начало.

Часть вторая: Эхо прошлого

Слово «ЖДУ» продержалось на зеркале несколько секунд, а затем медленно растаяло, будто его и не было. Екатерина не спала всю ночь, укутавшись в плед в кресле напротив трюмо. Она не чувствовала страха. Вернее, страх был, но его затмевало жгучее, почти детское любопытство. Кто он? Почему ждет именно ее? И что значит это тягучее, щемящее чувство узнавания, которое она испытывала, глядя в его глаза, даже если это были лишь глаза призрака?

На следующее утро она отправилась в библиотеку с твердым намерением отвлечься, но мысли возвращались к одному. За чашкой чая в подсобке ее коллега, пожилая Валентина Петровна, мудрая и видавшая виды, посмотрела на нее пристально.

– Катюш, на тебе лица нет. Как будто привидение видела, – усмехнулась она.

Екатерина едва не поперхнулась. «Вот именно что видела», – подумала она.

– Валентина Петровна, а вы верите в… всякие мистические истории? Про зеркала, например?

Библиотекарша отложила книгу, которую переплетала, и внимательно на нее посмотрела.

– В нашем-то городе? Еще как. Подгорный старше, чем кажется. Стены здесь помнят многое. А зеркала… – она задумалась. – Зеркала – это граница. Они не врут, но показывают не только то, что перед ними. Иногда они показывают то, что было. Или то, что должно быть.

– А бывает, что в них… кто-то живет? – тихо спросила Катя.

– Бывает, – просто ответила Валентина Петровна. – Но обычно для этого нужна сильная привязка. Сильное чувство. Любовь. Или обида. Смерть редко все заканчивает, детка. Особенно если что-то не доделано.

Весь день Катя ловила на себе взгляды читателей, словно ее тайна была написана у нее на лбу. Она чувствовала себя героиней одного из своих романов, но в реальности все было куда тревожнее и реальнее. По дороге домой она свернула с главной улицы и зашла на старое Подгорное кладбище, что раскинулось на холме у реки. Воздух здесь всегда был неподвижным и густым. Она бродила между старыми, позеленевшими от времени памятниками, читая полустертые фамилии. Ничего не значащие для нее имена, чужие жизни.

И вдруг она остановилась. Возле чугунной ограды, под старой раскидистой елью, стоял памятник из темного гранита. И на нем была фотография. Стекло треснуло, снимок выцвел, но черты лица она узнала мгновенно. Это был Он. Тот самый мужчина из зеркала. Высокий лоб, прямой нос, и те самые глаза, даже на пожелтевшей бумаге полные той же неизбывной печали.

Сердце у Екатерины ушло в пятки. Она подошла ближе, смахнула паутину с таблички и прочла:

«Александр Волков. 12.05.1968 – 19.10.1993. Спи с миром».

Он умер. Двадцать девять лет. Ему был всего двадцать один год, когда он погиб. Всего на пять лет моложе ее сейчас. Она машинально посчитала возраст, и ее пронзила острая жалость. Какая-то нелепая, несправедливая смерть в самом начале пути.

– Что же с тобой случилось, Александр? – прошептала она, касаясь пальцами холодного камня.

В ответ лишь зашумели верхушки сосен. Но в этом шуме ей почудился вздох.

Вернувшись домой, она уже без страха подошла к трюмо. Она смотрела на свое отражение, а видела его молодое, полное трагизма лицо.

– Александр, – сказала она вслух, и имя показалось ей удивительно знакомым на языке, будто она произносила его много раз в другой жизни. – Я видела твою могилу.

Воздух в комнате снова сгустился, стало прохладно. На зеркале, медленно и неверно, будто рука, выводящая буквы, дрожала, проступили новые слова:

«НЕ МОГ УЙТИ. НЕ ЗАКОНЧИЛ.»

– Что не закончил? – спросила Катя, чувствуя, как странно – вести диалог с предметом мебели, но одновременно понимая, что говорит не с предметом, а с душой.

Зеркало помутнело, образы поплыли. Она увидела не свое отражение, а сцену, словно в старом замыленном кино. Темная улица, фонарь с разбитым плафоном, лужа, в которой отражается молодой месяц. И он, Александр, стоит, что-то сжимая в руке. Кажется, конверт. Он оглядывается, будто кого-то ждет. В его глазах – надежда и тревога. А потом – резкое движение из темноты, удар, отблеск чего-то металлического… И все пропадает.

Картинка исчезла, и Екатерина снова увидела в зеркале только свое бледное, потрясенное лицо. Она дышала прерывисто, сердце бешено колотилось. Она только что стала свидетелем его смерти. Убийства.

– Тебя… убили? – выдохнула она.

В зеркале ничего не писалось. Оно просто отражало комнату. Но Катя почувствовала ответ. Глухое, беззвучное согласие, наполнившее комнату ледяным отчаянием.

Ее одиночество, о котором она так горевала, вдруг показалось ей мелочью и банальностью. Его одиночество было куда страшнее. Оно длилось десятилетия. Он был привязан к этому миру невысказанной правдой, незавершенным делом.

И она поняла, что не может просто отступить. Ее собственная жизнь, лишенная любви и смысла, вдруг обрела странную, пугающую цель. Она должна была помочь. Помочь ему закончить то, что он не успел. Возможно, именно для этого их пути и пересеклись – в отражении старого бабушкиного зеркала.

Часть третья: Кипа пожелтевших писем

Отчаяние, исходившее от зеркала, было таким плотным, что его можно было потрогать. Екатерина стояла, прислонившись лбом к холодной стене, пытаясь перевести дыхание. Она только что увидела убийство. Пусть и тридцатилетней давности, пусть лишь его эхо, но это было невыносимо реально.

«Не мог уйти. Не закончил».

Эти слова жгли ей душу. Что он не закончил? Свидание? Передачу письма? Кого он ждал в тот осенний вечер 1993 года?

Мысли путались. Она чувствовала себя одновременно сыщиком и медиумом, и это сочетание было оглушающим. Ей нужны были факты. Реальные, осязаемые доказательства из мира живых, а не только видения из мира теней.

На следующее утро она снова пришла в библиотеку, но уже с другой целью. Валентина Петровна застала ее в архиве, за грудой старых подшивок местной газеты «Подгорный вестник» за 1993 год.

– Ищешь что-то конкретное, Катюша? – спросила она, ставя рядом кружку с горячим чаем.

Екатерина вздрогнула. Она не могла рассказать всю правду.

– Да так… Интересуюсь историей города. Конкретно осенью 93-го.

– О, это было бурное время, – покачала головой Валентина Петровна. – Развал Союза, все такое… Люди терялись. Много чего происходило, что в газеты не попадало.

Она присела рядом и внимательно посмотрела на Катю.

– Может, все-таки скажешь, что ищешь? Старая гвардия у нас в городе еще жива. Я многих помню.

Катя глубоко вздохнула, доверяя старой женщине больше, чем кому бы то ни было.

– Александр Волков. Вы его помните?

Лицо Валентины Петровны стало печальным и сосредоточенным.

– Сашенька Волков… Как не помнить. Яркий был парень. Мечтал стать писателем. Поступал в московский институт. Талантливый, красивый. И смерть его… странная. Официально – ограбление. Нашли в переулке за Домом культуры. Кошелек пропал. Но…

– Но? – сердце Екатерины замерло.

– Но все было не так очевидно. Он был не из тех, кто лез бы на рожон. И шептались потом, что дело замяли. Деньги были ни при чем.

– А что тогда было при чем? – прошептала Катя.

– Любовь, детка, – вздохнула библиотекарша. – Всегда в нашем городе все упирается в любовь. Говорили, он встречался с Лидочкой Беловой, дочкой первого секретаря горкома. А у нее на тот момент уже был жених, сын очень влиятельного человека из областного центра. Скандал назревал нешуточный.

Валентина Петровна замолчала, словно взвешивая что-то.

– И еще… ходили слухи о каких-то письмах. Саша писал ей, Лидочке, много. А потом они куда-то пропали. Или он их забрал, или у нее… Не знаю. После его смерти Лида сразу уехала из города. Вышла замуж за того самого жениха. Живет где-то за границей, кажется.

Письма. Конверт в его руке в том видении. Все сходилось.

Весь день Катя провела в архиве, но в газетах за октябрь 1993 года она нашла лишь короткую заметку в разделе происшествий: «В результате разбойного нападения погиб молодой человек А. Волков. Милиция ведет расследование». Больше – ничего. Дело и впрямь замяли.

Вернувшись домой, она чувствовала себя истощенной. Она знала больше, но тупик был очевиден. Главная свидетельница и, возможно, причина трагедии – за тысячи километров. Все нити оборваны.

Она подошла к трюмо, уставшая и подавленная.

– Александр, я пытаюсь. Но я не знаю, что делать дальше. Эти письма… Они все еще существуют?

Зеркало оставалось чистым. Тишина в комнате стала давящей. Катя с горечью отвернулась, чувствуя, что подводит его. Вдруг за ее спиной раздался тихий, едва слышный звук – похожий на шелест бумаги.

Она обернулась. На полу, перед трюмо, лежал маленький, пожелтевший от времени клочок бумаги. Его там не было секунду назад.

Сердце заколотилось. Она подняла его. Это был обрывок письма, аккуратно вырванный кто знает откуда. Чернила были фиолетовыми, почерк – молодым, порывистым, с сильным нажимом.

«…не могу без тебя дышать. Отец твой может грозить мне чем угодно, но он не в силах запретить мне любить. Я спрятал все, что мы написали друг другу. Там, где мы впервые…»

На этом обрывок обрывался.

«Там, где мы впервые…»

Это была зацепка. Самая настоящая зацепка. Он не просто показывал ей свое прошлое – он вел ее. Он пытался помочь ей помочь ему.

Екатерина сжала в руке хрупкий клочок бумаги, словно это была карта сокровищ. Она снова посмотрела в зеркало. Свое отражение было бледным, но глаза горели решимостью. Страх уступил место азарту, одиночество – чувству странной, мистической связи.

– Хорошо, Александр, – сказала она твердо. – Покажи мне, где это место. Где вы встретились впервые?

Она не видела его в зеркале, но почувствовала, как воздух в комнате потеплел, а тяжесть отчаяния слегка отступила, сменившись смутной, дрожащей надеждой. Охота за правдой началась.

Часть четвертая: Грань двух миров

Решение найти тайник с письмами стало для Екатерины спасательным кругом, за который она ухватилась в океане собственной рутины. Ее жизнь, если посмотреть со стороны, была словно акварельный рисунок, выцветший от времени: блеклые краски, размытые контуры.

Каждое утро начиналось с одного и того же: звон будильника, чашка слишком крепкого чая, взгляд в окно на одинаковые дворы-колодцы. Работа в библиотеке, где тишина была не благоговейной, а утомительной, прерываемая лишь редкими посетителями – в основном пенсионерами, приходившими пообщаться больше, чем почитать. Она чувствовала, что медленно превращается в часть библиотечного интерьера – тихую, незаметную, пылящуюся на полке.

Ее проблема была не в отсутствии кавалеров. Проблема была в отсутствии смысла. Свидания, на которые она изредка соглашалась, напоминали неловкие спектакли с заранее известным финалом: разговор о погоде, работе, ценах, неловкое прощание и взаимное облегчение. Ни искры, ни трепета. Мечты Кати были такими же книжными, как и ее работа: о страсти, всепоглощающей и судьбоносной, о встрече взглядов, от которой перехватывает дух, о чувстве, ради которого не жаль свернуть горы. В Подгорном же, казалось, даже гор не осталось – только пологие холмы обыденности.

И вот теперь, в эту серую повесть, ворвался мистический триллер. Поиски тайника стали ее наваждением, ее личным квестом. Фраза «там, где мы впервые» не выходила у нее из головы. Она провела целый вечер, вглядываясь в отражение в трюмо, пытаясь мысленно проецировать вопрос, как будто зеркало было неким сверхъестественным поисковиком.

– Покажи мне, – шептала она, вкладывая в слова всю силу своего намерения. – Дай хоть намек.

В ответ она чувствовала лишь легкую вибрацию в воздухе, словное эхо невысказанной мысли. Но однажды, засыпая над старой фотографией города 80-х годов, ей приснился сон. Не видение, а именно сон – размытый и символичный. Она стояла на берегу реки, у старой, полуразрушенной деревянной беседки, что когда-то называлась «Беседкой поэтов». От нее сейчас остались лишь прогнившие доски, но во сне она была новой, увитой диким виноградом, а внутри, смеясь, сидели молодой Александр и красивая девушка с косичками.

Проснувшись, Катя знала – это оно.

Беседка находилась на окраине города, в заброшенном парке, куда давно уже никто не ходил. Добираться туда пришлось через заросли крапивы и бурьяна. Сердце ее бешено колотилось. Она ощущала себя одновременно детективом и воровкой, вторгающейся в чужое прошлое.

Осмотрев прогнившие останки беседки, она почти отчаялась. Но тут взгляд ее упал на массивный камень-валун, служивший когда-то основанием для скамьи. Он казался неестественно сдвинутым. Собрав все силы, Катя поддела край камня прочной палкой и сдвинула его на несколько сантиметров. Под ним оказалось небольшое углубление, прикрытое проржавевшей жестяной плиткой.

Руки ее дрожали, когда она подняла ее. В нише лежала небольшая, обтянутая когда-то синим бархатом шкатулка. Время почти уничтожило ткань, но металлические уголки были целы.

Она не стала открывать ее тут же, почувствовав внезапный стыд, будто подглядывала за чужими интимными секретами. Шкатулку она принесла домой, поставила на стол перед трюмо и долго смотрела на нее, не решаясь прикоснуться.

– Это оно, да? – тихо спросила она, глядя в зеркало.

В глубине стекла что-то дрогнуло. Она не увидела четкого изображения, но поймала мгновенную вспышку – отражение молодого человека, смотрящего на шкатулку с таким благоговением и болью, что у нее защемило сердце.

Сделав глубокий вдох, она открыла крышку. Внутри, аккуратно перевязанные выцветшей голубой лентой, лежали письма. Десятки писем. Конверты были подписаны разными почерками: ее – мелким и аккуратным, его – размашистым и энергичным. Пахло старыми чернилами, пылью и легким, едва уловимым ароматом духов, который не выветрился даже за три десятилетия.

Она взяла верхний листок. Это было письмо от Александра.

«Моя дорогая Лида, моя единственная…

Сегодня видел, как твой отец смотрел на меня. Взгляд у него, как у сторожа, охраняющего несметные сокровища от вора. А я и есть вор, потому что мечтаю украсть его драгоценную дочь. Но я не украду. Я добьюсь тебя честно. Я стану тем, на кого он будет смотреть с уважением. Я закончу рукопись и поеду в Москву. А если не возьмут, поеду с тобой куда угодно. Только бы ты была рядом…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.