Бережная эпиляция для души

Марина почувствовала согласие и ничего не сказала. Светлана сдержала волнение.

– Вы на какую услугу записаны? – спросила Марина.

– На любую, – улыбнулась женщина. – Хочу немного посидеть. Но давайте сделаем руки. Я хочу снова узнавать свои руки.

Они прошли в кабинет. Женщина сняла перчатки: кожа сухая, уставшая. Марина согрела масло в ладонях. Комната стала тише. Агриппина Васильевна негромко вспоминала, как менялись жильцы, как в девяностые здесь была обувная торговля, как потом помещение пустовало, и как однажды увидела свет и надпись «Мастерская Марины».

– Я подумала тогда: Анна бы порадовалась. Дело продолжается. Вы удерживаете людей. Даёте место, где можно быть, – сказала она.

– Мы не лечим словами, – ответила Марина. – Мы настраиваем дыхание.

Зеркало подсветило их лица теплее, музыка в коридоре стала тише.

Когда они закончили, Агриппина Васильевна достала маленький свёрток.

– Возьмите, – сказала она. – Травы из моего сада: полынь, мята, зверобой. Положите на ночь под зеркало. Если не нужно – выбросите. Но думаю, нужно.

– Не выбросим, – ответила Екатерина. – Ночью положим, утром посмотрим узор.

– И ещё, – добавила женщина у двери. – Если ночью услышите шорох, не бойтесь. Здесь проверяют порядок. Любят чай и тишину.

Женщина ушла спокойно. Воздух стал ярче.

– Дом с характером, – сказала Светлана.

– Дом с памятью, – поправила Марина.

Дальше всё шло спокойно, но ощущение «участия» не исчезало. Полотенца лежали особенно аккуратно. Музыка не обрывалась в паузах, и сама звучала тише, когда клиент закрывал глаза. На мойке оказалась чистая чашка, которую никто не приносил. Запах полыни держался и усиливался, когда клиенты говорили о важном.

– Я слышала маленькие шаги, – тихо сказала Светлана после пятого клиента. – Не в коридоре – здесь, у стойки. И музыка включилась ровно в момент, когда ты сказала «спасибо».

– Если кто-то помогает – будем благодарны. Если это проводка – позовём мастера, – ответила Марина.

Вечером пришла женщина со страхом. Сразу предупредила, что может заплакать, и попросила воды.

– Боюсь прикосновений. Но устала бояться. Я буду говорить. Если скажу «стоп» – остановитесь?

– В любой момент, – сказала Марина.

Они договорились о каждом шаге. В острые моменты музыка сама становилась тише, а где-то на краю слуха звенел тонкий колокольчик. Марина ничего не включала и не выключала. Она вела ритм. Женщина ушла собранной и взяла на стойке записку «Скажите, если нужно остановиться».

– Я сказала, – произнесла она. – И вы услышали.

Светлана выглянула из кабинета:

– У тебя свеча зажигалась?

– Нет. Днём свечи не ставим.

– Тогда лампочка мигнула на слове «стоп», – сказала Светлана. – Будто подала знак.

Дальше пришёл мужчина «на спину», выдержал процедуру и сказал: «Давно не чувствовал бережного отношения». Молодая мама попросила только чай и тихую музыку. Марина не расспрашивала. Плечи у неё опустились, лицо стало мягким.

– Запиши «чай без процедуры», – сказала Марина. – Иногда десять минут тишины – лучшая услуга.

– «Тише, чем вчера», – записала Светлана.

К закрытию Светлана вынесла мусор, задержалась на лестнице, прислушалась и вернулась:

– Внизу кто-то разговаривает. Но там никого нет, кроме охранника. Он молчит.

– Хочешь ночевать здесь с термосом и записывать явления? – улыбнулась Марина.

– Хочу. Люблю такие загадки, – призналась Светлана.

– Останемся, – решила Марина. – Но без охоты. Мы здесь работаем.

Они закрыли дверь, погасили верхний свет, оставили бра. Марина положила свёрток трав под зеркало. Светлана выдернула вилку колонки и показала шнур.

– Готово. Никакой самодеятельности, – сказала она.

Они сели у стойки с чашками. За окном редели машины, снег падал медленно. Было тепло и тихо. В соседнем подъезде хлопнула дверь.

– Что ты знаешь о той женщине? – спросила Светлана.

– Только рассказы, – ответила Марина. – В таких историях много лишнего. Но иногда чудеса всё же бывают.

– Например, когда колонка включается без розетки, – усмехнулась Светлана.

– Например, – согласилась Марина.

В коридоре послышался шорох. Не шаги и не царапанье – будто провели щёткой по полу. Светлана выглянула: никого. На полу – узкая влажная дорожка от двери подсобки до стойки.

– Убирают, – прошептала она.

– Значит, мы не одни, – так же тихо ответила Марина.

На стойке рядом с чашкой лежал свежий лист полыни. Минуту назад его не было. Марина взяла лист, он был тёплым. Положила под зеркало, к свёртку.

– Спасибо, – сказала она вслух.

Амур вернулся в зал, подтолкнул коврик, сел и прикрыл глаза. Колонка, выдернутая из розетки, мягко щёлкнула – света на индикаторе не появилось.

Екатерина положила ладонь на раму зеркала:

– Если вы здесь, спасибо. Мы будем беречь порядок.

Ответа не было. Чай остывал медленно.

– Поехали домой, – сказала Марина. – Завтра длинный день.

Они закрыли салон. Снег на углу Карла-Маркса и Дикопольцева шёл плотнее. В доме рядом с салоном кто-то смотрел поздний фильм. Внутри «Мастерской Марины» горела узкая полоска света от бра.

Утро пришло быстро. Светлана пришла раньше обычного – проверить свёрток. Он лежал на месте. Под зеркалом появилось два сухих семечка, круглых и крошечных.

– У нас завёлся хранитель, – сказала Светлана.

– Хранитель любит порядок, – откликнулась вошедшая Екатерина. – Проверим свет и тишину.

Первой пришла женщина в песочном плаще. Держалась сдержанно, но была насторожена.

– Я на глубокую, – сказала она, заполняя карту. – Плохо переношу боль. Лишних слов не нужно.

– Сделаем спокойно, – ответила Марина. – Паузы – по вашему сигналу.

Светлана проводила её в кабинет, поставила высокий торшер и приглушила свет. Женщина в трудные моменты сжимала край простыни и шептала «ещё». Светлана работала уверенно и мягко. После процедуры женщина долго грела ладони о чашку.

– Здесь пахнет травой, – сказала она у двери. – Это помогает. Спасибо.

День пошёл спокойно. Мужчина пришёл «на подмышки», честно выдержал и попросил завернуть одну полоску «на память». Девушка с зелёной резинкой на волосах пришла «на ноги» и ушла без спешки. Пожилая пара заглянула просто на чай и посидела у зеркала. Колонка молчала и больше не включалась сама. Но когда Марина говорила «спасибо» или «не страшно», в воздухе появлялся тонкий звон – слышался не ушами, а телом.

Екатерина время от времени подходила к зеркалу и чуть поворачивала лампу. Свет послушно перестраивался.