Безнадежные

– Я сообщу в понедельник.

Но ни в понедельник, ни во вторник он ничего не сообщил. А в среду, появившись на базе, Сергей объявил, что дядя уехал работать куда-то в среднюю полосу России. Сначала этому Олег не придал никакого значения. А позже, видя, что его жена, являясь главным бухгалтером ЛПУ, продолжала работать до осени, он сделает вывод, что его отъезд был далеко незапланированным, а само бегство посчитает вполне разумным.

А сам, хорошо осознавая столь щекотливую ситуацию, все эти дни только и ждал ответную реакцию, но ничего не произошло. И Николай молчал, и Рудневу он не решался позвонить, ведь сам не отзвонился, как обещал.

А в воскресенье появился новый начальник, Сайретдинов, которого Рубицкий сразу вспомнил, что тот работал у Малофеева сварщиком, поэтому и видел его лишь несколько раз, когда тот оказывался без маски. А как ему уже сказали, последнее время он был там начальником участка управления, которым ещё недавно руководил Ибаев. И тот тоже узнал Олега, первым кивнув, когда они мимолетно повстречались в коридоре конторы. Уж тот-то точно никак не мог забыть его. Но для всех странно было то, что его никто так и не представил коллективу. И вел он себя также, всё время был в кабинете, даже не собрав ни одной планёрки и не показываясь на объектах.

К селектору все собрались у Рубицкого. Выслушав его доклад, Граф заявил:

– Олег Владимирович, Вам сейчас необходимо сконцентрироваться на тех объектах, где большое отставание от графиков, а на ремонте газопровода есть компетентный человек, он там сам разберётся. Тем более, что там уже задействовано достаточно людей и техники, – уверенно сказал он.

От такой профанации Олега аж передернуло. А Костенюк сидел рядом, у стены, и новый начальник с Баженовым просто стояли напротив него, присев на обрешётку системы отопления. И если Евгений сделал недоуменное выражение лица, то те, как ни старались, так и не смогли скрыть всплеска своего экстаза.

Спорить или просто возражать столь очевидной глупости, а тем более, что услышит это чуть ли не вся область, Олег не стал. Хотя это был прекрасный момент, чтобы выставить автора такого абсурда именно так, как он и заслуживал. И что на этом объекте происходило, Олега волновало уже в меньшей степени, потому что он уже обезопасил себя от любых неприятных случаев, но такой поворот его не устраивал больше всего.

«Ах вот как вы решили бороться со мной. Ну-ну, давайте-давайте! Смотри, какой умник! И здесь он меня подставить собирается. Да ты еще мастеришкой по тому Агриму бегал, когда я уже знал, как обезопасить себя от любых подстав. Значит, вы меня отстраняете от объекта, а сами за моей спиной будете там творить всё, что вам вздумается, а мне потом подписывать процентовки и отвечать. Ага, сейчас! Ох и зря вы затеяли эту блокаду, да она же вам самим вылезет боком, олухи! Теперь-то мне ещё легче будет объясниться с Палычем и всё обосновать»

Он лишь усмехнулся и достал сигарету.

4

Но как бы там ни было, чтобы хоть как-то повлиять на этот дурдом, по вечерам Олег продолжал проводить ликбез Евгению по его же просьбе, рассказывая, как необходимо правильно производить ремонт. До этого он осветил ему несколько примеров по методам и технологии производства работ. И вот они присели возле окна на кухне, открыли форточку, не добиваясь очередных претензий от соседки.

– Жень, ведь суть-то ремонта в том, што необходимо устранить все несоответствия, а главное, ликвидировать все дефекты на трубе, – начал Олег, пододвинув пепельницу на середину подоконника, – А для этого её же нужно полностью обследовать. Вабще-то есть специальные сканеры-дефектоскопы, но их использовать можно только тогда, когда идет колонна трубоукладчиков при сплошной переизоляции и когда труба приподнята. А здесь щас это можно сделать только визуально, но и для этого все равно же нужно сначала содрать всю старую изоляцию и трубу, разумеется, нужно вскрыть, а не засыпать её в таком виде. Это ж реальное преступление. А што значит обследовать дефекты? Да то, что каждому нужно не только замерить глубину и ширину и длину или диаметр, но и проверить его хотя бы ультразвуком. Если это одиночная каверна, это одно, а если скопление, совсем другое. Это должны делать обученные дефектоскописты, и недавно для этого вышла специальная инструкция, даже программа компьютерная есть для расчетов, что нужно делать с каждым. А чтобы провести ультразвуковой контроль, поверхность должна быть зачищена, и шероховатость не превышала двадцати микрон, иначе прибор будет выдавать неправильные результаты. И только шлифмашинкой со шлифкругом добиться этого невозможно, после этого необходимо ещё и радиальной металлической щёткой поработать, чтоб идеально было гладко и блестело, как у кота… Короче, на каждую процедуру есть свои нормы, параметры, госты, вэсээны, инструкции, которых десятки!

Внимательно слушая, тот выдал:

– Да тут целая наука, оказывается?! – вроде искренне сказал он и, немного задумавшись, добавил, – Владимирыч, а ты знаешь, мы с Графом-то однокурсники. В друзьях-то не были, ну а так-то общались по-приятельски.

– Да ты чё? – удивился Олег, – Ну всё понятно, даже очень. Ладно, пойдем отдыхать, завтра продолжим, – затушил он сигарету, как и своё желание что-то рассказывать дальше.

Не доходя метров пятьдесят до базы, Олег понял, что произошло что-то серьёзное. Только они пересекли линию ворот, им наперерез от гаража бежал новый главный механик, Офицеров, появившийся в понедельник. Мороз под сорок, а от него аж извергался паровой шлейф, зависнув горизонтальным столбом. А навстречу ему мчался его механик, паренёк, которого он приволок с собой. Олег ускорил шаг.

– А чё случилось-то? – громко крикнул он.

– Да щас, щас, я зайду к вам, – отмахнулся тот и заскочил в конторку.

Не успели они ещё раздеться, как забежал Офицеров, упал на стул и, как бы из последних сил выдыхая, выдал:

– Да Катерпиллер наш на соседний газопровод наехал, – и тут же повесил он голову как подстреленный.

Олег сначала неимоверно испугался, но быстро понял, что до трагедии не дошло, во всяком случае, пока.

– Ну-у, а дальше, говори-и! – прокричал он, хорошо представляя ужасные варианты.

– Да всё уже, вытащили его. Пришлось Юру поднимать в три часа ночи, его сменщик-то выпрыгнул и сбежал, а потом побоялся за рычаги садиться. Провалился он в промоину, а она только снегом была припорошена.

– Да как он ваще там оказался-то?! – вновь неистово заорал Олег, потому что тот был в карьере, за пять километров, где рыхлил грунт, потому что экскаватор сам не справлялся.

И тем более он не мог поверить, чтоб опытный машинист, так как на такой технике не бывает сопляков, а такое допустил, наехал на действующий, к тому же на соседний газопровод.

– Да не знаю я, говорит, не видел. Одной гусеницей он наехал. Потом мы экскаватор подогнали, тросами его за контргрузы оттянули, поставили в вертикальное положение, и тогда Юра на одной гусянке выехал, – изможденно закончил тот.

«Фу-у, ну значит, плавно наехал. А если б резко завалился, то ударил бы остриём ребра трака, тогда б точно пробил, и уж тогда бы был полный …» – сделал вывод Олег.

На самом деле, эта махина в пятьдесят тонн могла вспороть трубу как по маслу. И тогда наверняка произошло бы возгорание, если не от искры при ударе гусянки, то от работающего двигателя совершенно точно. И уж тогда жертв не удалось бы избежать, ведь рядом, буквально в восемнадцати метрах работало восемь человек, не считая водителей самосвалов, которые тоже могли оказаться под струёй пламени при таком-то бешенном давлении. Однозначно, в один миг все б зажарились как куропатки. А тот бульдозерист зрелый мужик и, в отличие от других, знал или прекрасно понимал это. И тогда это ЧП прогремело бы не только на всю страну, но и на весь мир. Но объяснять им эти страшные вещи у Олега не было никакого желания. К чему стремились, того и добились. И как не произошла катастрофа – для него даже не загадка, а самое настоящее чудо! И уж теперь-то разбора «полётов» не избежать. Костенюк, конечно, смекнул и сразу рванул на объект.

А был четверг. До селектора осталось буквально минут десять. Офицеров на месте Костенюка с опущенной головой, а Сайретдинов и Баженов, напротив в традиционной позе, почти полчаса по очереди воспитывали его.

Вспомнили всё, что можно, и должностные инструкции механиков и машинистов, и инструкции по технике безопасности и про слабый контроль, который ни он, ни его механики не осуществляли. Разумеется, всё это со смачным матом вперемежку с разными крылатыми выражениями. Уже прошел контроль, а они всё продолжали нести этот несусветный бред.

– …так что следить тебе нужно за этими разгильдяями. Вот пусть твои механики проверяют их чаще, всё равно здесь от них никакого толку! Да если бы твой Саша или Халдей их проверяли, такого бы не случилось…, – изрыгал новый начальник.

А тот отработал лишь полных два дня, а раньше был начальником автоколонны в автобусном парке Новгорода, то есть настоящих требований не знал и близко.

– Да вы чё на него напали? Он же ваще не причем! Механизаторы ему подчиняются только, когда их техника на базе находится или в ремонте, – не выдержал Рубицкий, – а щас машинисты подчиняются только нам! И инструктажи они проходили у нас, – для убедительности поднял он журнал, – вот, Костенюк их инструктировал.

Офицеров хоть голову повернул, бросив на него благодарный взгляд.

– Да и ваще, вы о чём? Капремонт разрешается производить только на отключенном и освобожденном от газа и конденсата газопроводе, это цитата! Вот какой главный вопрос, останавливать его нужно! А щас этот бульдозер вабще не мог там находиться или вся наша техника и люди должны были переданы заказчику, потому што только эксплуатация имеет право работать на действующем газопроводе. И как этот бульдозер там оказался, это был бы первый вопрос прокурора, если б были жертвы. Радуйтесь, што вас пронесло! Но это ещё не всё! Разрешение на работу в охранной зоне на кого выписано? На Нариманыча, которого уже нет две недели. А кто такой Костенюк? Да ваще никто! Временный! А значит, ваще не должностное лицо управления. Да-да, значит, и никакой ответственности. В трудовом соглашении у него даже нет, что он прорабом устроен. А если б и было, это ничего не меняет, абсолютно. И если б газопровод разорвало, он бы только помахал вам ручкой, вот так, аля-улю! Он же ваще может сказать, что просто каким-то бригадиром работал или ещё чё-нибудь поумней придумал. Он же не дурак, назовёт себя каким-нибудь консультантом, компетентный ваш, и всё. А я ему щас даже подскажу это. Вы хоть понимаете вабще, што там происходит и чем всё это вам грозит, а? Вот, то-то же.

Те молчали, опустив головы как нашкодившие пацаны. Офицеров уже ухмылялся и смотрел на Олега как на спасителя, и конечно начал понимать, что те вообще ни в чём этом не разбираются.

– И я не знаю, как он, Пал Ильич, – показал Олег на Сайретдинова, – он ведь тоже ио или даже врио какой-то, поэтому тоже выкрутится наверняка. А вот ты за безопасное производство несёшь перс-сональную ответственность и точно загремишь под фанфары, как пить дать. А меня подставить у вас ну никак не получица! Я-то не подписывал ничего и не соглашался работать на действующем газопроводе, и акт приёма-передачи газопровода в ремонт не подмахивал. Так што решайте все это и срочно! И ваще благодарите судьбу, што не взорвалось, и Юру, што согласился сесть за рычаги. А если это до трансгаза дойдет, а оно дойдёт, несдобровать вам всё равно.

Только сейчас Баженов сорвался с места и пулей из кабинета, чуть не свалив в дверях входящего Костенюка. А Сайретдинов остался, не проронив больше ни слова до отъезда.

Осталось неизвестным, как у Баженова так проворно получилось, но уже утром из треста пришёл приказ о создании отдельного линейного участка со штатными единицами начальника, прораба и мастера. И Евгения в срочном порядке перевели его начальником, о чём он в обед сообщил Олегу и без какой-либо благодарности. А она ему и не нужна была, ведь то, чего он добился, не могло сравниться ни с чем. Сбросив с себя этот неимоверно опасный груз, он вздохнул как человек, которого миновала черная чума.

Подошёл конец марта. Никаких мер так и не было принято, газопровод засыпали без остановки и не переизолировав ни метра. И Рубицкий не получил никакого предложения.

5

Вернувшись из Ладыма, он заехал в контору, чтоб сдать подписанное выполнение. Взбежав на второй этаж, он повернул направо и чуть не столкнулся с Малофеевым, который только что вышел от начальника производственно-экономического отдела.

– О, здоров, вернулся, да? – прям полез тот обниматься, как будто ничего особенного не произошло, а если и произошло, то он совершенно не причём.

А Олег давно понял, что для этого тот специально молчал, когда они ходили к Графу.

– Здорова, – машинально брезгливо процедил он и тут же пожалел, что вообще стал общаться с ним, а ещё и руку подал.

А теперь вырвал её, как бы боясь заразиться от него непорядочностью.

– Ну что, поздравляю тебя, хватит бегать по стройкам, уже не юноши мы с тобой, – в своей жеманной манере потянулся он к уху и показывая на дверь, откуда вышел, – вот, принимай отдел и до осени ещё потерпи. Вот, пока так. – заговорщицки перейдя на шёпот, пролепетал он.

В это время из кабинета главбуха, который был рядом, выпорхнул Сайретдинов и слышал его последнюю фразу.

– Да-да, Владимирыч, всё решено, занимай кабинет, – протряс он головой.

– Ну всё, мы торопимся, а если что, звони, – сказал Малофеев, явно преувеличивая свою занятость и, конечно, не забыв характер Олега, чтобы избежать потока уместных слов.

И они вместе как малолетки попрыгали по лестнице. А он как стоял оглушенный, так с открытым ртом развернулся и направился к Баженову.

Только после обеда, и уже пообщавшись с девчатами отдела и узнав, что его предшественница была племянницей Бацуры, он зашел в кабинет. Стал разбираться с документами и вместе с процентовкой Костенюка на сто миллионов по законченному объекту он обнаружил ещё одну, подписанную только Сайретдиновым и на шестьдесят семь миллионов, отданных «Прогрессу». Смотрел он и глазам не верил. А как тут не верить?

«Вот это да! Да у них же всего семь самосвалов было и больше ничего. Ну максимум на пятнадцать они могли претендовать. Оборзели, сволочи! Больше пятидесяти лимонов ни за что! А-а, так вот почему Марина так неожиданно уволилась, и вот зачем Ибаеву нужен был свой человек в начальниках! Так, так, и здесь засада! Да какая засада, это ж вообще задница прям! И вот, почему Петя приехал. Она, видать, пожаловалась дяде! Ну, и что толку? Так-так, а что ж делать-то? Да ничего я не сделаю. Значит, этот вопрос решён на уровне Графа, а то и выше. Да, без вариантов. Так, значит, они меня убрали с объектов, чтоб я им там не мешал, это и дураку ясно, ну а здесь-то они на что рассчитывают? Что я буду им подмахивать вот такую же туфту? Ага, разбежался. Ну, идиоты, точно!»

Тут звонок.

– Да.

– Олег Владимирович, а можете ко мне зайти, – дребезжащим голосом попросила его соседка, которая теперь тоже подчинялась ему.

Он спустился, открыл дверь, а она с на выкате и без того большими изумрудного цвета и подмокревшими блестящими глазами вопит:

– Олег Владимирович, ну што мне делать? Я не знаю, как быть. Вот, смотрите, здесь пятьдесят соглашений только что принесли, а я их вообще не оформляла, и вот зарплаты на них двадцать миллионов, – протянула она их пачку, которые оформляются, разумеется, до приема на работу, – и вот, – показала она на лежащий на столе реестр зарплаты, – я не собираюсь ничего этого подписывать. И Костенюк молчит, да и сам даже всё это подписал. Но ведь этих же людей не было на объекте, вы же это тоже знаете, – простонала она.

А сама бледная и руки дрожали как у старушки, хворающей болезнью Паркинсона.

Олег взял реестр, а тот тоже был уже утверждён Баженовым.

«Да ну на…! Смотри, что они творят! Ну, Па-аша, вот балбес, неужели не понимает? Да всё он понимает! Детский сад что ли? Вот чурек, как он их приручил-то тут ловко! Ага, повинность чётко распределил. Один, значит, ему процентовки подмахивает, а другой наряды, и главное, по нашему управлению! Это ж весь фонд зарплаты за месяц забрали, да даже больше. Вот аферюги поганые! Просто ни за что, почти чистыми семьдесят лимонов может в карман себе положить. Да за эти деньги можно построить крытый ледовый корт для детей без искусственного льда, а может даже и с искусственным»

– Да, не было там из них никого, – и не подумал он покрывать эту шоблу, – звоните в трест своим, а я подтвержу, если што, ну а чё я могу ещё сказать? Да только вряд ли это поможет. Там всё это согласовано, – бросил он на стол бумаги, сделав этот вывод исходя из результата приезда Петра.

Так и не найдя поддержки, на следующий день она тоже уволилась.

Минуло две недели. Прекрасно понимая, что так и будет продолжаться, Олег не стал ждать решения от Николая и вечером позвонил Рудневу. И утром пришла телефонограмма, чтоб его срочно командировали в УКСиР.

IV глава

Не каждый сознает, чем он живёт.

И.В. Гёте

1

Он стал оформлять командировку, но даже Сайретдинов ничего не спросил. Поэтому он невольно подумал: «Уж он-то знает обо мне больше всех и настолько же заинтересован, чтоб я слинял отсюда хоть куда-нибудь и лишь бы побыстрее».

Так, под завесой тайны в шесть вечера он был в УКСиРе. А охранник ему объявил, что шеф в объединении. Выйдя на крыльцо, он нисколько не сомневался, что тот появится, хотя они не договаривались. Погода была отличная, даже превосходная, тепло, снега почти нет, кругом лужи. А когда он вылетал, там было двадцать три мороза. Совсем не зря же эти места называют «еврейским севером».

Не прошло и десяти минут, показался чёрный лупоглазый мерседес. Поравнявшись с ним, Руднев протянул руку.

– Ох, и выпороть бы тебя. Ты что там натворил? – сурово бросил он, проходя мимо.

Ошарашенный Олег за ним и только прошли вертушку, не выдержал:

– А чё случилось-то, Андрей Палыч?

Тот не ответил, продолжив подниматься по лестнице, что ещё больше встревожило Олега. Так они и зашли в кабинет. Руднев небрежно бросил пальто на стулья, хотя стойка-вешалка для гостей была ближе.

– Да ты не представляешь, что тут было с утра, – заходил он вдоль своего стола, – Около десяти звонок. Малофеев попросил его принять и сказал, что потребуется участие основных начальников отделов и всех моих замов. Через двадцать минут заявляется и какую-то чушь как понёс. Ну что типа по трём объектам в сметах ошибки, нужно их переделывать, добавлять и составлять допсоглашения к договорам, но ничего конкретного. А пока мои переглядывались, он тут такое как понёс про тебя. Я даже не успел ему рот заткнуть. Все, конечно, поняли, что именно за этим он и пришёл, встали и потянулись к выходу. Тормозить их я не стал. Сижу, как помоями облитый, не знаю, что и сказать. Вот дерьмо собачье! Я таких ещё не встречал. Встаю и сам на выход. Он, конечно, за мной и смылся. Ну а теперь ты рассказывай.

Пока он излагал этот обнос, хоть и без конкретики, у Олега вся спина взмокла. А больше ему было неприятно, что тому пришлось это выслушивать.

«Ну, точно, дерьмо. Вот тварина, целый спектакль здесь разыграл»

А сам даже не знал, с чего начать и вообще, о чём говорить.

– Андрей Палыч, да я честно не знаю, что значит, такое. Ну, может быть, если только про девятое марта. Но и тогда ничего особенного не было, – всё-таки приступил он, вспомнив тот случай, о котором могла бы идти речь, а тот его видимо так разукрасил, что Палыч до сих пор в шоке, – ну была там одна ихняя интрижка. Утром я, как обычно, сходил на базу, сделал развод и вернулся, чтобы отлежаться. Поджелудочная прихватила, а выпили-то мы всего бутылочку на троих с соседями, муж с женой, просто поздравили её. Кстати, они тоже потом жаловались, видать, паленая была. Медполиса у меня еще не было, в поликлинику не смог пойти. А перед обедом нагрянула целая делегация баб, типа профактив. Припёрлись якобы по жалобе хозяйки, которая якобы заявила им, что мы квартиру уделали. А каждое утро уборщица приходила и убирала, там всё идеально было. Все шкафы на кухне перевернули, холодильник, даже мусорное ведро обнюхали. Ясно, искали что-то спиртное, но, разумеется, ничего не нашли. И кадровичка с ними была, я ей про полис и сказал, и вечером мой водитель его привез. На следующий день я сходил в поликлинику, врач оформил больничный, выписал таблетки, но на работу всё равно ходил. Вот и всё. А что он тут наговорил, брехня. Можно прям щас набрать кадровичку, она постоянно на работе до восьми, наверняка ещё на месте и всё подтвердит.

Олег повесил голову, неудобняк, просто ужас, готов хоть сквозь землю провалиться, и хотел только одного, лишь бы побыстрее уйти.

Только сейчас Руднев присел.

– Ну ты ж понимаешь, все слышали эту грязь, и надо чтоб всё утихло. Давай так, ты возвращайся, до осени пока спокойно работай, а после отпуска я вернусь и всё порешаю, – совсем другим, благодушным тоном подвел он итог, отключая ноутбук.

– Понял, ну всё тогда, я пошел?

– Да, давай.

И Олег как гадкий утёнок почапал в ближайшую гостиницу. И звонить другу он передумал мгновенно.

«Смотри, какая гадина! Интересно, а на что он рассчитывал? Неужели думал, что Палыч мне ничего не расскажет? Вообще-то похоже. Да ну, нет, вряд ли. Значит думал, что я это проглочу, так что ли? Конечно. Вот какие нужно иметь мозги, а верней, не иметь, чтоб не понимать этого? Это ж получается, что таким образом он хочет удержать меня, а осенью что-то предложить, и тем самым реабилитироваться передо мной. Но тогда же должен был хотя бы сказать мне об этом, что он ждет чего-то и попросил бы подождать. Разве я б не понял? Значит не уверен. Да и что он вообще может мне предложить? Его же самого тут ни во что не ставят! Конечно, не уверен, поэтому и тайну из всего этого устроил. И ради этого, смотри, на что пошёл, облил ни за что ни про что! Ни хрена себе, выход. Да ты сам опозорился, скотина. И за такое нужно морду бить. Ну а что, может точно, сейчас пойти и набить ему пару фингалов. Хоть народ повеселить, наверняка же многим понравится. Да не, руки ещё об него марать. Сразу же прославлюсь, ещё хуже будет. А ведь знает же, что я в курсе всего этого беспредела и не терплю его. И знает же, что легко могу морду набить, как тогда ихнему Маткову. Ну точно, идиота кусок. А ещё туда же, давай, ага, до осени потерпи, мол, и типа я всё сделаю. Ага, буду я ждать и терпеть все эти ваши аферы, дерьмо вонючее! Так-так, а как же с Колей-то быть? Ведь обидится же, что даже не позвонил. Узнает же потом. Ну, тварь, вот это ты мне устроил! Такое прощать нельзя, ни за что! Живет, падла, как в той жидовской заповеди, если тебя ударили по одной щеке, подставь другую. Ага, подставлю я тебе, мразь поганая! Ты меня тогда обманул, я, дурак, пожалел тебя. Ох и зря ты это сделал. Да ты меня ещё не знаешь! Я же никому и никогда гадости не прощаю! Ничего, узнаешь еще, мразота. Я тебя так уделаю, что ты век не отмоешься»

Сомкнуть глаз ему так и не удалось. Утром заказав такси, он сразу позвонил Спивакову, как обещал.

2

Выйдя из аэропорта, он увидел посреди площади его приметный УАЗ переходной модели и синего цвета, наверное, единственный в городе.

– Ну, с чем тебя поздравить, А-алег Вла-адимирович? – нараспев спросил Вячеслав на поволжский манер.

А года четыре назад он приезжал к родителям новой жены, и позвонил ему. Они встретились и посидели пару часов в кафе, пока его Галочка бегала по магазинам. И после он постоянно так подкалывал Олега. Тот привык и, не стесняясь уже знакомого водителя, выплеснул всё, как было.

– Вот, дрянь! Ну вот как таких земля только носит? – как всегда, в рамках приличия, возмутился интеллигентный Вячеслав, – Представляешь, Ген, он начальником дирекции у нас был и пять лет нас за уши тянул. Вот как такое можно понять? Я ума не приложу! Ох и зря я тогда не засунул его опять в плотники. Кстати, ты же меня всё отговаривал. А потом ещё и главным его сделал, хотя Незлобин больше заслуживал. Ага, терся всё вокруг меня, умолял. Хорошо еще, потом быстро сдернул в Туринск. Да он и мне, Олег Владимирович, совсем не помогает, а наоборот, одни только палки… Вот ни разу, ничем не помог. От Графа и то больше пользы. Тот нет-нет да хоть што-нибудь порешает, а этот ну вабще ж никак.

– Да я смотрю, у них там все как на подбор. Ага, по конкурсу, видать, по самым лучшим критериям подбираются, пакостным. Ладно, Вячеслав Анатолич, я это просто так не оставлю, он у меня ещё получит. Ну а щас, чё, куда?

– Да, давай, туда же, в Сирень, шашлычки там лучшие, – в очередной раз подтвердил он своё постоянство, которое лучше мастерства.

А за обедом ещё выяснилось, что и он оказался здесь благодаря Ибаеву. Пока он был в отпуске, тот так проворно прогнулся перед Графом, что остался в Светлоярске, хотя уже было озвучено решение, что там должно было остаться его управление.