- -
- 100%
- +
Мистико-юмористическая сказка для взрослых, рассказанная в духе старинных народных сказаний с чертовщинкой и характерной мудростью.
Общий сюжет:
В далёком лесу, где даже птицы забывают дорогу домой, живёт старая ведьма Аграфена Круторогая – злючка и отшельница, чьё сердце давно окостенело от одиночества и сварливости. Она прячет в сундуке одну важную вещь – свою старую тень, которая однажды сбежала от неё, утверждая, что «гулять и смеяться – не грех». С тех пор Аграфена живёт без тени и без смеха. Одной лунной ночью в её лес забредает любопытный мальчик-скиталец Тимошка, который умеет говорить с воронами и носит с собой зеркало, в котором нельзя увидеть себя – только правду.
Вместе им предстоит пройти Костяную тропу, столкнуться с говорящими пнями, отворотить Придорожную Молчальницу, которую уговаривают цветы, и спуститься в подземельные чертоги, где живут тени, отказавшиеся быть при своих хозяевах. Но самое главное – им обоим придётся понять, зачем нужна тень, и что бывает, когда ты отказываешься от части себя ради покоя.
Глава 1:
Сундук без замка и мальчик без страха
Глава 2:
Трава, что не растёт, и дерево, что врёт
Глава 3:
Пир у Придорожной Молчальницы
Глава 4:
Где прячутся тени, что сбежали из сказок
Дополнительные детали:
Сказка наполнена мрачноватым юмором, колоритной лесной магией, философскими намёками, вкусом рябины и запахом дыма. В духе Бабы Яги, но с изнанкой современной тоски по настоящему чуду.
Авторская серия:
Виктория Эллингтон также пишет серию мистических детективов под общим названием «Хворост и Гадина», где расследования ведёт сыщица по прозвищу Стеганная Варвара, женщина, которая читает грехи по запаху.
Примеры названий других книг серии:
•
«Зуб в сундуке»
•
«Где плачут самовары»
•
«Чернильницына невеста»
Глава первая:
Сундук без замка и мальчик без страха
На краю леса, куда даже северный ветер не заглядывал без особого повода, стояла изба, косая да перекошенная, будто тогда её рубили не топором, а дурным сном. Крыша у неё была соломенная, с дырами, из которых косились звёзды, а стены такие, что только плесень с мухоморами удивлялись: «И как это ещё не развалилась?» Кто ж её знает, что держит – может, на костяных корнях стоит, может, на злости.
Жила там старая ведьма по имени Аграфена Круторогая. Не потому, что у неё были настоящие рога (хотя если стоять в полночь у окна и смотреть внимательно, то можно было заметить два крючковатых отростка на лбу – не волосы, и не кости, а что-то среднее). А Круторогая её звали потому что характер у неё такой – упрямый как козел, хмурый как ноябрьская река, и строптивый как ежа в ведре.
Аграфена была не злая, но и добрая не была. Она с людьми не говорила лет сорок два, да и то последний разговор был с нищим, которому она выдала от щедрот квашеную капусту да оторванную пимку от валенка. Мало кто к ней совался – во-первых, дорогу к её избе могли найти только прокажённые с брезентом на носу или слишком умные дети, а во-вторых, из леса, что вокруг, возвращались либо не все, либо и вовсе только шапка и воспоминание.
У Аграфены был сундук. Сундук стоял посреди комнаты, круглый, как булка, покрытый валежником и старыми вороньими перьями. И стоял он не просто так. В нём лежала ЕЁ тень.
История с тенью случилась давным-давно, в ту пору, когда у Аграфены ещё был смех. Неистовый, скрипучий, но настоящий. Тогда она ещё собирала мальков в лукошко, утро начинала с поцелуя в лоб самой себе, а по вечерам наливала ковшу медовухи и хохотала с совами. Но однажды случилось непоправимое: её тень – длинная, сутулая, с вихряком на спине – объявила, что уходит.
– Я устала от тебя, – сказала тень голосом, похожим на ветер в трубе. – Ни пирогов, ни разговоров. Всё хмуришься да кряхтишь. А я жить хочу.
– Не болтай чепуху. Я тебя родила, я тебя и латаю, – проворчала Аграфена.
Но тень встала и, не оглянувшись, шагнула к западу. Только край плаща её блеснул в лунном свете, да и то исчез.
С тех пор ведьма стала жить без неё. Без смеха, без сна, без вкуса чабреца. Тень её так и не вернулась. Но Аграфена, как опытное существо, нашла способ жить наполовину. Она соткала себе другую – неживую: сгусток дыма, подмешанный с клочьями воспоминаний, который она держала в огромном сундуке посреди избы.
Сундук не запирался – не потому что некому было вскрывать, а потому что был он без замка. Не держался чем-то привычным, а замыкался взглядом. Глянешь – и всё, не откроется. А коль отвернёшься – пожалуйста, да только тогда что из него вылезет…
Никто этого не знал. Потому что к Аграфене никто не приходил. Почти никто.
И вот однажды в её лес вошёл мальчик.
– Всё, что ты слышишь – это не враньё, а просто правда чужими словами, – сказал он воронёнку, что сидел на его руке.
Мальчика звали Тимошка. Ему было лет семь, может, восемь. Он говорил просто и ладно, смотрел в глаза зверям и ел, что попадётся: шелуху луковую, ягоды кислые да кору, если коры не жалко. Тимошка странно пах – стёклами, дождичком и печёным луком. Может, потому к нему и птицы тянулись. Воронёнок на руке его звали Спирей. Он всё время дремал, эдак грузно, как только вороны умеют.
Тимошка носил с собой старое зеркало. Треснутое, в деревянной раме, с выщербленным ликом луны на оборотной стороне. Он сам не знал, откуда оно у него, только вот было – и всё. Заглядывал в него редко. Потому что зеркало не показывало лица: только мысли.
Хочу исчезнуть, – могло показать оно, и тогда в отражении была рябь воды, болотная, наглая.
Хочу остаться, – и там распускался мох.
Стрескать бы пирог, – и тут же корка, дым, корица.
Тимошка не знал, откуда родом. Ни пап-да-мам, ни домика, ни прошлого. Только вороны его знали и звали: «Наш», да только где именно, – не говорили.
А в ту ночь путь его вывел в самый дремучий угол – туда, где даже мох шептал: «Шагай тише».
Изба Аграфены стояла, как всегда, боком к тропе. Её окна горели янтарём, будто в них плавился сыр. Из трубы валил дым – не чёрный и не белый, а сизый-зелёный, как на подгнившем винограде.
Тимошка остановился. Воронёнок поднял голову.
– Пахнет… скукой, – пробормотал он.
– Или воспоминанием, – согласился Тимошка.
Он ступил на порог. Ветки на крыше встрепенулись – кто-то внутри шепнул: «Непрошеный». Дверь отворилась.
Аграфена была в красной рубахе с чёрными заплатами, волосы длинные, цвета прелого сена, глаза карие и тяжёлые, как орех в скорлупе. Посмотрела на мальчика сверху вниз, выдохнула и кивнула.
– Пить хочешь?
– А как же, – сказал он.
– Суп со зверобоем или водицу?
– Лучше разговору, – сказал он и вошёл.
Баба поставила перед ним кривенький глиняный кубок, в который плеснула настоя из чего-то дымного и щипучего.
– Ты кто?
– Я – Тимошка. Воронёнка звать Спирей. Света не боюсь, но сени люблю. Да и тебя вот – не боюсь.
– Кто тебя прислал?
– Тень твою ищу. Может, и себя параллельно.
Тут Аграфена выронила деревянную ложку. Стукнулась об пол и застыла, как насекомое в янтаре.
– Не твоё дитя – в тени моей рыться, – сказала она, медленно.
– А в чьё? – глаза мальчика светились не любопытством даже, а ясностью.
И вот тут из угла комнаты донёсся хруст. Сундук. Он приоткрылся. Сам. Без ведома.
Аграфена сорвалась с места. Со всей своей ведьминой скоростью налетела на сундук и шлёпнула его тяжелой ладонью.
– Тебе кто велел! – проворчала она.
– Я даже не посмотрел, – сказал Тимошка спокойно.
Он достал из-за пазухи зеркало.
– Оно хочет тебе что-то показать.
Ведьма не любила зеркала. В последний раз смотрела в них тогда, когда уходит тень, но сейчас её взгляд всё же опустился.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.