Наполеон

Тоталитарная власть с жестким правителем, «имеющим мнение по всем вопросам», накладывает жесткий отпечаток на всю культурно-научную жизнь страны. Литературные вкусы правителя не могут не отражаться в обществе – даже не в контексте того, что ему нравится (тоталитарные лидеры редко что-то хвалят. Хвалишь – значит понравилось, а когда тебе что-то нравиться – это слабость), а в контексте того, что то, что не нравится правителю – быстро изживается из культурного или научного процесса. Но бывают и ситуации «улыбки бога», когда находящийся в тяжелых условиях автор, за счет того, что его труд понравится «главному» – внезапно спасает шею из затягивающейся петли.Евгений Викторович (Григорий Вигдорович) Тарле (с ударением на первый слог) – яркий пример человека, который не только смог выскочить из, казалось бы, финальной истории – и сумевший стать реабилитированным не когда-нибудь, а в 37-м году, но и вернуться обратно на научно-исторический олимп, и все благодаря этому своему труду, который пришелся по вкусу лично Сталину. Соответственно, этот труд говорит больше даже не о Тарле как об историке (что можно сказать о Тарле как об историке? Чертовски талантливый, чувствующий конъюнктуру, осторожный и умный человек. Вроде все), а о Сталине как правителе. Сталин никогда не был равнодушен к т.н. «сильным личностям» в истории – пример с Наполеоном Тарле не единственный. Вспомнить обласканного наградами «Петра Первого» Алексея Толстого , вспомнить разгром Эйзенштейна за неправильную трактовку образа Ивана Грозного (в результате чего Эйзенштейн погрустнел настолько, что умер) – внимателен был Иосиф Виссарионович к таким вопросам. И, понятно, что Наполеон как-бы идеально написан под Сталина. Но сначала чуть-чуть теории.Я, условно, разделяю исторические книги (это деление я почерпнул не в какой-то умной книге, а как-то вывел сам, поэтому оно, априори, будет корявым и ужасным – простите меня), вернее даже не исторические, а историко-биографические, на две крупные группы. Книги по героической биографии, и книги по психологической биографии. Героические биографии восходят еще к «Сравнительным жизнеописаниям» Плутарха – человек, его «внутренний мир» и пр. раскрываются через совокупность тех действий, как правило героического характера, которые он совершает. Это самый древний, известный, почетный и «классический» жанр написания биографий – вывести человека через героя, вывести его личность из совокупностей его дел. И есть еще другая группа – которая начала формироваться в ХХ веке – это психологическая биография. Я бы связал это с развитием в Европе и США фрейдизма, психоанализа и прочих наук, пытающихся «влезть» в голову герою. Этот вид биографий идет как-бы от противоположного – он пытается сформировать образ нашего персонажа, и через его образ раскрыть его героическую биографию. Т.е. абсолютно противоположное движение – не от дел к личности, а от личности к делам. Наверное, самый яркий пример подобного подхода, из тех что приходят мне на ум – блестящая биография «Хрущев» Уильяма Таубмана (Мой отзыв: https://www.livelib.ru/review/776418-hruschev-taubman-uilyam). Когда читаешь то понимаешь, что над образом Хрущева работала не одна и не две команды тонких и умных психологов, которые очень четко проникали в его мозги еще при жизни, и, как это не кажется невероятным, действительно хорошо его прогнозировали. Поразительно, но зарубежная историческая наука смогла сказать о личности первого секретаря такое, чего не знает и современная историческая наука России. А дело только в ином подходе умноженном на грамотность реализации.Следовательно, выбор лежит между двумя (наверняка есть и больше – я, эмпирические, вывел только два) парадигмами написания биографий – героическим и психологическим. Мне по душе психологический подход – он интересный, и позволяет смотреть человеку, воспитанному в «классической» (ну, т.е. «героической») системе описания великих личностей на известные вещи совсем под другим углом. Увы, Тарле здесь не был новатором – он представитель вполне себе классического для своего времени направления, и поэтому «Наполеон» у него описан абсолютно через героический подход. Традиция, идущая со времен древних греков, видимо, импонировала и негласному «заказчику» всех исторических трудов в стране – тов. Сталину, поэтому отступление от «генеральной линии» было, как минимум, неблагоразумно. Когда начинаешь рассуждать о культовом для определенного поколения советских людей труде – всегда встаешь перед дилеммой. Да, труд великий, и повлиял на многих – и оценить его низко как-бы нельзя. Но величие труда все-таки не может не коррелировать со временем – исследование, кажущееся прорывным 100 лет назад, таковым в настоящей момент уже может и не являться. Стоит ли давать позитивные оценки труду по той шкале, по которому ему дали позитивные оценки в момент первого издания? Я так не считаю – и книгу «Наполеон» я расцениваю именно с позиции конца 2018 года. И на оценку должны оказать влияние труды, написанные уже после Наполеона, но которые сдвинули всю историческую науку вперед. Поэтому я с самого начала призываю отказаться от априорных восхвалений и словословий в адрес данного произведения. Правда, ругать я его тоже не собираюсь.Это очень качественный, крепкий труд, написанный человеком не без литературного таланта, не без художественного вкуса, но с четкими представлениями о том, в каком времени и в какой стране он живет – фактически, данный труд становится эталонным для написания по историческим личностям в период тоталитаризма. Главный кейс, который предстоит решить автору – как можно четче провести/отказаться от проведения параллелей с реальными действующими лицами. Наполеон есть главная фигура научного труда Тарле – его маршалы, которым он обязан много чем, в т.ч. и своим победам, представлены как-минимум походя. Можно это объяснить их маленькой ролью (что не так), а можно тем – что правителю сегодня будет приятно читать, и ассоциировать себя с глыбой-Наполеоном, тогда как даже ближайшее его окружение – жалкие пигмеи. «Гений тактики, гений стратегии» – каком правителю неприятно приложить данный образ на свою, не менее великую персону? Напомню, что речь идет о 30-х годах, и Сталин еще не «битый» своей «гениальностью» в первые годы войны – в связи с этим возникает резонный вопрос, репрессии в армии перед войной – не продолжение ли это генеральной мысли о гениальном полководце и пигмеях вокруг него, которые только мешают, но уж точно от них немного толка? Правитель должен черпать знания из исторических книг (у Тарле про Наполеона это четко отражено), а не моделировать с помощью книг по истории приятную для себя реальность. Впрочем, в эпоху пост-правды это уже не самый страшный грех.«Похороненный под собственным величием и талантом» – черт, такое приятно любому тоталитарному правителю. И дураки те, кто пытались данный труд критиковать. Критиковать «Наполеона» в условии тоталитарного общества – это как замахнуться на «Хозяина». Награда, кстати, не заставила себя ждать в виде письма от И.В. Сталина, где, помимо редакторских правок и общего одобрения, на конверте было написано «академику Е.В. Тарле». Стоит ли говорить, что после показа конверта в Президиуме АН СССР, вопрос о возвращении Тарле звания академика не решался по причине самоочевидности оного факта?Классическое, слепленное по советскому лекалу исследование – верно традиции (впрочем, можно оно и определяло эту традицию?) даже в мелочах. Предисловие и послесловие, с активно рассыпанными ссылками и цитатами из Маркса-Энгельса-Ленина (Сталина там нет, но, подозреваю, это специфика позднего переиздания – когда после развенчания культа личности хвалить Сталина стало пусть и менее опасно, чем до этого его ругать, но тоже не до конца комфортно), при отсутствии ссылок на них в основном тексте – классическое для того периода. Указания на действующую силу народных масс (чем объясняют промахи Наполеона в Испании) – из этой же серии. Апелляции к классовой теории – ну, вы поняли. Это не плохо, нет – но относиться к этому серьезно уже не получается. Подход, который прекрасно работал 100 лет назад, сейчас кажется, кому-то классическим, кому-то устаревшим – но точно не чем-то прорывным. С другой стороны, может и имеет смысл относить книгу в разряд классики, ставить под бронированное стекло, чтоб современники своими грязными ручонками не трогали? Многие моменты, известные мне по теории – в книге не освещены. Например, указание на характер вознаграждение войск (войска воюют не за славу и не за своего лидера, как бы эта мысль не была приятна правителям прошлого и будущего (За Родину, За Сталина!)), и следующий за этим факт, что войско, живущее за счет грабежа, не имеет права проигрывать – иначе все рассыплется, или уже упомянутые скомканные описания взаимоотношений Наполеона с его окружением (с Талейраном и Фуше в первую очередь) – все это не сильные стороны книги. Да-да, я понимаю, политическая обстановка – когда вокруг верховного правителя кошмарные предатели кругом, как-то эту тему педалировать не хочется, черт его знает, как эта тема будет воспринята. Ну вот ее и не педалировали. Очень умно, Евгений Викторович, очень. Умно и осмотрительно. Резюмирую: отличная книга из своего времени и для своего времени. Отличный язык, ровное повествование, не особо устаревшая фактология – все это плюсы. Из минусов – устаревший (по объективным причинам) подход, конъюнктурщика, расшаркивание перед правителем, а не перед Клио. Мне, в целом, понравилось, но ставить эту книгу на пъедестал «лучшего за всю историю Наполеоноведения» я бы поостерегся – просто очень хороший труд.

По моим гимназическим (к слову, углубленно гуманитарным) воспоминаниям, на уроках истории (как отечественной, так и мировой) всегда присутствовал какой-то очень некрасивый, тяжелый, засаленный предшественниками учебник с какой-то ерундой на обложке. Хотя, Бог с ней с обложкой, у школьников еще притуплены какие-либо эстетические ценности, поэтому, наверное, важнее было то, что внутри. А что было внутри? Загадка почище Атлантиды. Какие-то даты, ярославы-святославы, 56 войн с турками – скучная и безэмоциональная фактология, которую сложно было усвоить как раз за счет её полной унылости. Ладно еще учитель попадался задорный – тогда учебный процесс немного приукрашивался какими-то байками (детки, а вы знали, что Александр I один раз на рыбалке поймал воооот такого сома) и фактором вовлеченности (этот Черчилль был бесполезным идиотом – свою страну довел до ручки, почти нашу развалил). Но, если представить себе более классический вариант обучения (открывайте главу 3, страницу 56, в конце тест), то ни одна история на свете не заслуживала таких учебников.Но постой, дружок, история как раз и должна в первую очередь следовать двум принципам – фактологии и объективности. А ты веселья захотел, ишь какой умный. Нет таких исторических книг. Они все скучные, честные и ангажированные действующему правящему режиму. Хочешь развлечений – иди читай псевдоисторические детективные романы, где у Ивана Грозного был свой отряд ниндзя, а президент Рузвельт умел превращаться в бурокрылую чачалаку и следить за коммунистами с воздуха. А хочешь науки – бери желтый кирпичик Исаева с МГУ на обложке и сдержанно, морща лоб, читай. Если бы существовало сообщество зануд, то они все были бы историками, взращенными на таких вот учебниках.Как вы понимаете, все это длинное предисловие никак не относится к человеку, который на этом безрадостном болоте создал, наверное, самый уникальный и абсолютно неповторимый пример исторической прозы – Евгению Викторовичу Тарле и его «Наполеону», книге, за которую его хотели расцеловать все историки Франции, а у нас посадить и расстрелять. И, кстати, до сих пор непонятно, почему так и не поступили. Существует байка (которые так не любят историки), что Сталин лично остался в восторге от труда академика Тарле (что, к слову, не помешало ему год спустя отправить на расстрел посоветовавшего книгу Бухарина) и велел не трогать историка. Байка выглядит вполне себе реалистичной, если учитывать тот факт, что Тарле с тех пор никогда не привлекался к суду, более того, в 40-е получил три Сталинские премии. Так или иначе, написанная во время ссылки в Казахстан монография уже на протяжении 80 лет остается по мнению почти всех отечественных и западных историков одним из самых важных трудов, посвященных задиристому корсиканцу, который завоевал почти всю Европу. И ответ на вопрос «почему» очень простой – это произведение открыто симпатизирует Наполеону (то есть бесстыдно субъективно), плюс очень спокойно манкирует принятой в той время историографией. В общем, это такой исторический рок-н-ролл, с блэкджеком и la putain.Есть даже мнение, что слово «тролль» видообразовалось от фамилии Тарле – он не только своими трудами сделал Наполеона едва ли не самой остроумной исторической личностью, но еще и сам позволял себе вещи, из-за которых потом приличные историки-зануды хватались за сердечки. Как вам, например, фраза «В этих переговорах выражение „похитить Бонапарта“ играло ту же деликатную роль, как фраза „предложить императору Павлу отречься“ в совещании графа Палена с Александром накануне 12 марта 1801 г.»? Вы где-то встречали в учебниках, что Александр I заказал своего папку? Вот-вот, а здесь такое на каждом шагу, не говоря уже о шутках про французскую армию, которые в кои-то веки сами кого-то завоевали (и даже не себя самих).Мы все знаем, как закончилась история Наполеона, но при чтении Тарле всегда остается надежда, как в том анекдоте – что «Титаник» во второй раз не утонет, и, даже осознавая тот факт, что этот маленький француз пытался захватить мою страну, я не могу не проникнуться безмерной симпатией к его личности. Что вряд ли бы когда-либо произошло, если бы я читал наши учебники. Я знаю, что существуют всякие хрестоматии, где Тарле вполне может быть, но есть ощущение, что если бы Отечественная война 1812 года изучалась по таким увлекательным произведениям как «Наполеон», то наши школьники бы имели больше желания поинтересоваться, когда там Иван Грозный брал Казань. Со своим отрядом ниндзя, конечно.Ваш CoffeeT

Если существовал когда-нибудь на свете деспот, органически не способный ужиться с каким-либо хотя бы скромным, но реальным ограничением своей власти, то это был именно Наполеон.Первая объёмная биография Наполеона, которую я читаю, и мне уже кажется, что вряд ли я найду что-то лучше. Я не особый любитель читать про войны и батальные сцены, куда какое войско отправилось и какие потери понесло – всё это очень утомительно, поэтому я рада найти здесь очень много другой интересной информации.Первое, что мне хотелось бы отметить как несомненный плюс – в книге есть место обычным людям, рабочим и крестьянам и автор даёт представление, каково им было до и после революции, а также, как их жизнь поменялась во времена империи. Возможно, это потому что биография написана в 1936 году, когда было хорошим тоном интересоваться жизнью простого населения. Уделяет автор внимание положению буржуазии и состоянию армии, какими методами (весьма суровыми) пользовался Наполеон, чтобы разобраться с воровством и разбоем.И всё таки, позволю себе несколько цитат об общем положении разных слоёв населения в послереволюционной Франции:Если бы кто пожелал выразить в самых кратких словах положение вещей во Франции в середине 1799 г., тот мог бы остановиться на такой формуле: в имущих классах подавляющее большинство считало Директорию со своей точки зрения бесполезной и недееспособной, а многие – определенно вредной; для неимущей массы как в городе, так и в деревне Директория была представительницей режима богатых воров и спекулянтов, режима роскоши и довольства для казнокрадов и режима безысходного голода и угнетения для рабочих, батраков, для бедняка-потребителя; наконец, с точки зрения солдатского состава армии Директория была кучкой подозрительных людей, которые оставляют армию без сапог и без хлеба и которые в несколько месяцев отдали неприятелю то, что десятком победоносных битв завоевал в свое время Бонапарт. Парижские рабочие после массового разоружения их и направленного на них свирепого террора в прериале 1795 г., после ареста в 1796 г. и казни Бабефа и ссылки бабувистов в 1797 г., после всей политики Директории, направленной всецело на защиту интересов крупной буржуазии, особенно спекулянтов и казнокрадов,– эти рабочие, продолжая голодать, страдать от безработицы и от дороговизны, проклиная скупщиков и спекулянтов, конечно, ни в малейшей степени не были склонны защищать Директорию от кого бы то ни было. Что касается пришлых рабочих, поденщиков из деревень, то для них действительно был только один лозунг: «Мы хотим такого режима, при котором едят» (un regime ou l'on mange). Эту фразу полицейские агенты Директории частенько подслушивали в предместьях Парижа и докладывали своему обеспокоенному начальству.Из книги также можно получить полное представление о том, каков был проект Европы и самой Франции в глазах Наполеона. Делёжка власти ни внутри ни вовне не предусматривалась, а реформы Наполеона похоронили всякие надежды, которые когда-то вселяла революция – это и централизация власти и фактическое упразднение местного самоуправления, судебная система лишились присяжных, а полиций было аж несколько.Начитанность и трудолюбие Наполеона дали поразительные плоды. Помимо военного дела, он хорошо разбирался в экономике и мелких нюансах торговли.<…>он знал о причинах удешевления или вздорожания лионского бархата не хуже лионских купцов и мог уличить в мошенничествах – и определить, в каких именно, – подрядчика, строящего шоссейную дорогу на конце колоссальной империи, был в состоянии не только разрешить своим властным словом пограничный спор или покончить с путаницей чересполосиц между отдельными германскими государствами и князьями, но и мотивировать своё решение ссылкой на историю этого спора и этих чересполосиц.По-своему Наполеон видел и надежды населения – рабочих и буржуазии. «Равенство» он понимал в самом худшем смысле этого слова – при Наполеоне оно означало бесправие перед его самодержавной властью, а не обеспечение социально-экономических условий для всех слоёв. Даже крупная буржуазия не избежала поражения в своих правах.Его презрение к промышленным hommes d’affaires было дополнением к его презрению к идеологам. И во внутренних делах он боролся против буржуазного общества, как против противника государства, олицетворенного в нем, Наполеоне, как абсолютная самоцель. Так, например, он заявил в Государственном совете, что не потерпит, чтобы владельцы обширных земельных угодий по произволу возделывали или не возделывали их.Всякому самодержавию рано или поздно приходит конец. Автор рассуждает на тему проигрыша Наполеона даже если бы решающая схватка окончилась для него победой. Здесь не поспоришь – Франция надорвалась, в то время как остальная Европа усиливалась.Я нашла в этой книге ровно то, что искала – это и интересные детали из биографии, и характеристика Наполеона как личности, и его русский поход, и отношения с женщинами, а также, что немаловажно, вполне обоснованные выводы и подведение итогов правления императора. От меня 5 из 5.