Искусство в контексте пандемии: медиатизация и дискурс катастрофизма. Коллективная монография

К этому остается задаться вопросом: зачем создавалась властями Китая столь неубедительная и противоречивая версия происхождения коронавируса и начавшейся с Уханя мировой пандемии? – Ответ: для того, чтобы скрыть подлинную историю коронавируса SARS-CoV-19 за бытовыми и ритуальными подробностями традиционной китайской культуры. Это поначалу удалось. Правда, ненадолго. Но это означает, что подлинная история болезни, которую приходится тщательно скрывать, в чем-то существенном была предосудительна, с точки зрения мирового сообщества, и сомнения в ее объективности и аргументированности сопровождали ее с самого начала.

Однако и в этой, во многом вымышленной, официальной истории нового вируса есть свой . Представим невероятное: нынешний коронавирус, действительно, стихийно возник на рынке Уханя или Гуанджоу (или любого другого южнокитайского города) в результате случайного соседства летучих мышей, панголинов, змей и т. п. живности, находящейся в свободной продаже местному населению. А затем – в условиях рыночной толчеи, скученности, антисанитарии – передался покупателям и незаметно и быстро распространился по многомиллионному городу с плотным населением. Если мы условно допустим такую логику развития событий, попытаемся ее культурологически осмыслить и концептуализировать. культурологический смысл

На рынке, подобном уханьскому «Хайнань», шире – в среде азиатской повседневности постоянно происходит в формах дикой, не очеловеченной природы. Все эти редкие, экзотические животные в естественных условиях своего обитания обычно не встречаются с человеком и переносят свои вирусные заболевания в соответствии со своей биологической природой и даже без особого риска для своего вида. Не передают они своих вирусов и другим диким животным, не встречающимся им в данных природных условиях. И вот, они изъяты из своей биологической среды, перемещены в другую, непривычную для них среду и в состоянии стресса, тревоги, смертельного страха они – вольно или невольно – передают другим биологическим существам (в том числе и человеку) свои инфекции, передаваемые вирусами, адаптируют свои вирусы к человеку, что служит началом будущей пандемии. аккультурация биологии

Но, спрашивается, что заставляет современных людей извлекать живые компоненты дикой природы из родной им фауны и флоры, из привычного ландшафта и климата, продавать и покупать их, а затем – употреблять в пищу или использовать в практиках народной медицины и тем самым подвергать себя и своих близких огромной, а часто и смертельной опасности? – Мифологические представления, пронизывающие и рецепты традиционной китайской кухни (соответствующих провинций), и практики народной китайской медицины, и поверья, приметы, ритуалы, гаданья, сохранившиеся в почти неизменном виде в народной жизни, – весь повседневный быт носителей традиционной китайской культуры – включают в себя неистребимые элементы тысячелетней архаики. Опора на константные традиции древности – такой культурно-исторический контекст аккультурации биологии заложен в основание современной пандемии.

Этим традициям, этим мифологическим представлениям, этим суевериям, передаваемым из поколения в поколение без всяких изменений, насчитываются тысячи лет. Так, например, народная китайская медицина сложилась в своих истоках свыше 8 тысяч лет назад и включала в себя различные магические обряды, поедание ритуальных животных (в том числе в сыром, термически не обработанном виде и даже вживую!) с целью приобрести их силу, ловкость, хитрость, ум и сакральные свойства. До сих пор в Китае существуют стойкие представления (или предрассудки) о пользе для различных органов человеческого тела от поедания мяса и иных составляющих телесности (внутренних органов, когтей, шерсти, чешуи и т.п.) того или иного животного, как правило, редкого. То же касается средств лечения тех или иных болезней, – они всегда были неотделимы от магии и мифологии, сложившихся в Древнем Китае с незапамятных времен.

Таким образом, в официальной китайской версии происхождения пандемии коронавируса всё объясняется господством древнейшей и  в современной китайской культуре, включая культуру повседневности, в массовом сознании, в бытовом поведении и жизненных практиках, что, впрочем, вполне соответствует действительности. Опасная (характерная для первобытного общества), (без какой-либо опосредованности социумом и достижениями человеческой цивилизации, включая правила гигиены), даже подчас как совокупности высших жизненных ценностей, обеспечивающих человека (лежащую, с точки зрения восточного миросозерцания, в основании любой социальной и культурной деятельности) – вот важнейшая первопричина большинства смертоносных пандемий, начинавшихся неслучайно в дебрях Юго-восточной Азии, а также Южной и Восточной Азии (включая чуму, холеру, натуральную оспу, «испанку», птичий и свиной грипп и т.д.). зооморфной мифологии ритуалистики близость человека к дикой природе неотделимость культуры от биологии отождествление культуры и биологии жизнедеятельность

Длительная, многотысячелетняя история автохтонной китайской культуры компенсируется накоплением архаики преимущественно мифологического и легендарного происхождения (включая идеи Лао-цзы, Конфуция и др. мудрецов древности, древнейшие сакральные тексты, вроде «Книги перемен» и т.п.) и обладает непререкаемым авторитетом и незыблемым статусом на протяжении сотен веков, войдя не только в философию, искусство, но и в менталитет китайского народа, а вместе с тем – в повседневные бытовые и даже научные практики.

Культурное наследие (неотделимое в Китае от природного наследия), сакрализованное и ритуализированное, в каждый период истории Китая довлеет над современностью, пронизывает ее и подчиняет себе. В этом отношении традиционная китайская культура, очень последовательно и жестко противостоящая любой модернизации, представляет собой уникальное реликтовое образование, аккумулировавшее в себе (под видом сохранения и укоренения традиций) множество не только культурно-исторических достижений и открытий, но и предрассудков обыденного сознания, мистических и донаучных представлений и заблуждений, ошибочных обобщений и религиозных догм [57]. Не случайно в национальных представлениях китайцев существует не «История китайской культуры» (как в российских представлениях о Китае [58]), а «Китайская культура», пребывающая вне истории, а как бы в вечности и неизменности.

, версия, представляющая опасность для авторов первой, официальной версии, состоит в признании самого вируса – , . Это означает, что природа коронавируса SARS-CoV-19 лишь , но прежде всего (). Рукотворный вирус представляет собой не только и не столько биологический материал, сколько , в котором биология присутствует в «снятом» виде, и уже в этом качестве его можно рассматривать как генно-модифицированный продукт, а в зависимости от гипотетических целей подобной модификации биологического материала – его можно интерпретировать как феномен (науки и техники), (своего рода биоарт) и (косвенно) [59]. А далее осмысление может идти совсем «вразнос»: если это – , то какова была его гипотеза и что получилось в результате? Если это своеобразный , то на какой эффект и на какую аудиторию рассчитано это «элитарное» (или «массовое»? ) искусство? А если это , то что стоит за ним? какую политику (биополитику, геополитику, социальную или культурную политику) он представляет? какое политическое воображение движет им и его модификациями на протяжении нескольких десятков лет? Вторая, альтернативная версия происхождения пандемии искусственным синтетическим отчасти биологическая культурная социокультурная произведение культуры науки искусства политики научный эксперимент биоарт политический проект

Итак, это многозначное, многогранное явление культуры. Оно одновременно представляет собой и научное открытие, и техническое изобретение, и постбиологическое искусство, и акт биополитики. А в основании его лежит (во многом мифологического происхождения) – видеть в биологии нечто большее, чем просто биология, находить в ней ключ к общественным явлениям и процессам, способ влиять на людей и общество в целом, управлять ими, т.е. придавать биологии не просто культурное, но и социальное, и даже сакральное значение. Иными словами, средствами науки конструировалось универсальное социокультурное явление в биологической форме, обладающее фронтальным, многогранным и многоаспектным воздействием на человека, – явление, которое нуждается в столь же многомерном культурологическом осмыслении. традиция

Перед исследователями встает и другой вопрос: с какой целью его создавали? почему его конструировали именно таким, а не иным образом? почему для его осуществления и функционирования была избрана именно биологическая форма? чего добивались создатели от нового рукотворного вируса как явления культуры – и похожего и непохожего на предшествующие формы естественных вирусов?

Версия об искусственном происхождении SARS-CoV-19 предполагает выявление его создателя. Единственный претендент на «авторство» нового коронавируса – это Уханьский институт вирусологии (УИВ), находящийся неподалеку от рынка «Хуанань» (что облегчило авторам официальной версии реализовать убедительную переадресацию места рождения коронавируса).

Институт был основан в 1956 году как Уханьская лаборатория микробиологии Академии наук Китая. В 1961 году он стал Южно-Китайским институтом микробиологии, а в 1962 году был переименован в Уханьский институт микробиологии. С 1964 г. Институт стал специализироваться на изучении патогенных вирусов. В июне 1978 года он был переименован в Уханьский институт вирусологии Китайской академии наук [60]. Первоначально это был довольно открытый НИИ, регулярно публиковавший результаты своих исследований и допускавший к участию в своих научных программах иностранных специалистов (в том числе из США, Австралии, Франции и др. стран. Финансирование исследований в УИВ осуществлялось не только их бюджетных средств КНР, но и из государственно-частных зарубежных фондов (США, Австралия).

После возникшей в 2002—2004 гг. эпидемии атипичной пневмонии SARS (возможно, вызванной утечкой вируса из одной из вирусологических лабораторий КНР) в Китае была разработана (2003 г.) Национальная концепция развития вирусологии. В течение свыше 10 лет на основе УИВ шло строительство Национальной лаборатории биобезопасности четвертого уровня защиты (BSL-4). В 2015 году в сотрудничестве с французскими инженерами и архитекторами из Лиона создание этой лаборатории (Р-4) в институте было завершено. На ее строительство и оборудование было затрачено 300 млн юаней (44 млн долл. США) бюджетных ассигнований КНР.

За последние 6 лет лаборатория Р-4 УИВ получила, кроме средств из национального бюджета, также в общей сложности 7,4 млн. дол. (финансирование было остановлено только 24 апреля 2020 г.) в рамках американской государственно-частной программы PREDICT через оператора EcoHealth Alliance (руководитель Питер Дасзак), финансировавшейся Национальным институтом аллергии и инфекционных болезней США (с 1984 г. директор – Антонио Фаучи, ныне – главный эпидемиолог США). Эта лаборатория, по всей вероятности, и стала центром по проведению экспериментов с вирусами семейства SARS под руководством знаменитого сегодня вирусолога Ши Чжэнли, возглавляющей в УИВ лабораторию Р-3 и ставшей зам. руководителя лаборатории Р-4, официально именуемой «Ключевой лабораторией специальных патогенов и биобезопасности» [61].

Илл. 4. Вирусолог Ши Чжэнли в своей лаборатории в Уханьском институте вирусологии. Режим доступа: habr.com (дата обращения 01.07.2020)

За свою более чем 60-летнюю историю УИВ стал довольно известным в мире научно-исследовательским учреждением, неоднократно получал одобрение и поддержку со стороны ученых мирового уровня. Поэтому поначалу заявления и комментарии руководителей Института и его лабораторий воспринимались мировым научным сообществом с большой степенью доверия. Однако вскоре стало заметно, что вся информация, поступающая из УИВ, представляет собой дополнительную аргументацию к первой, официальной версии происхождения, скорее не проясняющую ситуацию, но еще более ее запутывающую. Выдвигались все новые версии искомого животного-посредника – между летучими мышами и человеком.

Первым претендовал на эту роль экзотический панголин; затем, помимо панголина, на роль посредника была ангажирована змея. Назывались по преимуществу редкие и чрезвычайно опасные южно-китайские пресмыкающиеся – китайская кобра и южнокитайский многополосый крайт, практически неизвестные западным исследователям. «Змеиный след» происхождения нового коронавируса мотивировался тем, что змеи часто охотятся на летучих мышей, а в южных провинциях Китая змеи часто употребляются в пищу и используются в народной медицине [62]. Все эти детали были призваны, конечно, затемнить искусственное происхождение вируса и направить усилия исследователей по ложному пути. Впрочем, последняя (на момент написания данного текста) официальная версия происхождения вируса SARS-CoV-2 свелась к первоначальному вирусу подковоносов, образцы которого, оказывается, хранятся в секретной лаборатории и который на 96% совпадает с источником нынешней пандемии.

Между тем мировое научное сообщество при анализе расшифрованного генома SARS-CoV-2 обратило внимание на содержание тех 4% содержания генома, который не совпадал с вирусом летучих мышей и гипотетически принадлежал мифическому «животному-посреднику», адаптировавшему природное биологическое явление к человеку и человеческой среде. Первыми были индийские вирусологи, заявившие об искусственном происхождении вируса, но их работа под давлением каких-то сил была дезавуирована и изъята из обращения. Затем их выводы подтвердил и развил французский вирусолог, лауреат Нобелевской премии 2008 г. (за открытие и расшифровку генома вируса ВИЧ) Люк-Антуан Монтанье, обнаруживший в полном геноме коронавируса вставку последовательности вируса СПИДа. Его коллега Жан-Клод Перез, выдающийся специалист по вычислительной биологии, выявил шесть вставок из генома вируса ВИЧ. Французские ученые высказали предположение, что китайские вирусологи пытались разработать вакцину против СПИДа, для чего хотели ослабить геном коронавируса и использовать его как вектор (носитель) для антигенов вируса, вызывающего СПИД [63].

На следующем этапе изучения генома SARS-CoV-2 биоинформатики из Кембриджа при помощи искусственного интеллекта обнаружили в генетической последовательности SARS-CoV-2 вставку из 8 аминокислот, которая идентична фрагменту человеческого белка. Эта вставка, как предположили ученые, отвечала за возможность проникновения вируса внутрь клетки человеческого организма [64].

Третье направление работ УИВ (осуществленное в составе международной исследовательской группы) было направлено на исправление и усовершенствование натурального вируса подковоносов. В частности, усилия ученых были направлены на усиление функции (gain-of-function) шипообразного S-белка коронавируса, полученного от летучих мышей и по своей природе не способного заражать человека. В результате коронавирусу была придана способность инфицировать людей. По этому поводу один из соавторов Ши Чжэнли доктор Ральф Барик (Университет Чапел Хилл, Северная Каролина), считающийся «отцом-основателем» современной школы синтетической вирусологии, еще в 2015 г., после публикации коллективной статьи в журнале «Nature», заявил: «Этот вирус является настолько высокопатогенным, что методы лечения, разработанные против исходного вируса SARS в 2002 году, и препараты ZMapp, используемые для борьбы с Эболой, не способны нейтрализовать и контролировать этот конкретный вирус» [65]. Видимо, такова и была цель его генной модификации.

Австралийские ученые из Университета Флиндерс в Аделаиде и Университета Латроб в Мельбурне поставили своей задачей исследовать, насколько вирус SARS-CoV-2, вызывающий COVID-19, способен инфицировать разных животных. Если бы он имел естественное происхождение, то на первом месте среди инфицированных оказались бы летучие мыши. Однако, к удивлению ученых, на первом месте претендентов на болезнь оказался человек. Остроконечный белок вируса BatCoV RaTG1, обнаруженный среди летучих мышей, оказался значительно менее эффективным, чем у COVID-19, и выяснилось, что ему потребуется длительная адаптация, чтобы стать заразительным для человека. Руководитель этой серии исследований коронавирусов профессор Николай Петровский остроумно заметил, что, хотя есть возможность, что «неправильная» летучая мышь встретила «неправильного» панголина, «статистически это невероятно» [66].

Научных наблюдений и аргументации в пользу гипотезы об искусственном происхождении коронавируса SARS-CoV-2 гораздо больше, чем приведенные выше. Но остановимся пока на изложенном и задумаемся над мотивами целеполагания предполагаемых «творцов» искусственного вируса:

– Почему в качестве его основы был избран вирус подковоносов?

– Зачем делались вставки в геном из вируса ВИЧ?

– Для чего потребовались вставки в геном вируса фрагментов человеческого белка?

– Какова цель усиления функций шипообразного S-белка коронавируса летучих мышей?

Нет необходимости вникать в микробиологические подробности всех этих сложных процедур генной инженерии, чтобы понять сверхзадачу сотворения искусственного вируса. Во-первых, усиление его патогенности для человека и человеческой популяции; во-вторых, усложнение его расшифровки за счет опоры на локально-китайский, во многом экзотический для Запада генный материал; в-третьих, прививка коронавирусу черт иммунодефицита, что должно осложнить разработку вакцины и лекарственных препаратов против болезни, вызываемой данным вирусом; в четвертых, усиление его заразительности и распространения в человеческих сообществах.

Все эти перечисленные задачи, решавшиеся в ходе исследований вирусов и их гибридизации, могут сводиться к двум возможным версиям создания искусственного вируса: либо речь шла о создания универсальной антивирусной вакцины (своего рода «сверхвакцины»), либо – о разработке столь же универсального биологического оружия, против которого чрезвычайно трудно разработать средства защиты и противодействия [67]. Нельзя исключить, что обе цели создателями нового вируса решались одновременно – как двуединая задача.

После утечки вируса и возникновения эпидемии в Ухане информация об экспериментах, проводившихся в институте вирусологии стали скрываться, стираться с сайтов, засекречиваться. В конце концов УИВ был выведен из системы Китайской Академии наук и был переподчинен военному ведомству. Прежнего гражданского директора института на его посту сменила женщина в чине генерал-майора.

В трактате легендарного древнекитайского полководца и мыслителя Сунь-цзы о военном искусстве (почитаемом на Востоке до сих пор) говорится: «Война – это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у нею дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает» [68]. Собственно, именно эту стратегию и тактику осуществлял Китай в связи с начавшейся пандемией, которая невольно оказалась культурной формой биологической войны.

В какой степени создание искусственного вируса в секретной уханьской лаборатории приблизил Китай к мировому господству или отдалил от него, – судить преждевременно (тем более если при этом учитывать и его случайный выброс). Мир разделился в своих реакциях на коронавирус: от ужаса до равнодушия, от политической мобилизации до ощущения апокалипсиса, от прокоммунистических настроений до возрождения расизма, от прострации до политических протестов… Но ясно одно: отныне мы живем в новом мире, в котором всё – вольно или невольно – делится на «» пандемии и «». И пока не ясно, как в дальнейшем жить в этом мире. до после

В любом случае, став источником всемирной пандемии, искусственный вирус обрек человечество на длительную, а может быть, и вечную борьбу с вырвавшейся из-под контроля человека биологической опасностью. Культура оказалась способной модифицировать и реконструировать биологическую природу, «заточить» ее против человека, но была бессильной остановить или преодолеть возникшую биологическую угрозу. Ноосфера («сфера разума»), еще недавно казавшаяся акад. В. И. Вернадскому высшим достижением человечества, способом подчинить биосферу Земли научному знанию [69], оказалась сама включенной в биосферу, неотделимой от нее и подчиненной ее закономерностям, оставшимся во многом неизвестными человеку.

Состояние войны с использованием биооружия вдруг стало постоянным для человечества, причем неясно, – это война внутри человечества (между отдельными странами или народами) или война всего человечества с неподвластной ему природой. Грань между войной и миром стала неуловимой. Глобализация мироздания подошла к человеку с неожиданной стороны – со стороны биологии – и практически уравняла отдельных индивидов, сообществ и человечества в целом. Уделом дальнейшей социальной и культурной жизни на Земле стала, таким образом, , оказавшаяся спасительной и обнадеживающей перед лицом невидимой и непредсказуемой смерти. Но и средства спасения от общечеловеческой угрозы оказались столь же невидимыми и непредсказуемыми. Отныне виртуальная реальность становится постоянной средой обитания человека и человечества, и разные пути дальнейшего исторического развития открываются перед нами. шансы выживания новая виртуальность

Примечания:

[1] Трагедии. М.: Худож. литература, 1988. С. 39, 44. Софокл.

[2] См. например: Рождение клиники. М.: Академический Проект, 2010; Рождение биополитики. Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1978—1979 учебном году / М. Фуко; Пер. с фр. А. В. Дьяков. СПб.: Наука, 2010. Фуко М. Он же.

[3] О взаимном пересечении и смещении различных дискурсов, в том числе гуманитарных и естественнонаучных см. подробнее: Археология знания. 2 изд. СПб.: Гуманитарная Академия, 2012; Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Касталь, 1996. Фуко М. Фуко М.

[4] О всех этих проблемах распространения «живого вещества» подробно писал акад. В. И. Вернадский. См.:  Химическое строение биосферы Земли и ее окружения. 2-е изд. М.: Наука, 1987. С. 262—296, особенно с. 280—282 и далее. Вернадский В. И.

[5] См. подробнее:  Материя. Развитие. Человек. Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1974. С. 157—240. В этой работе получила фундаментальное обоснование философская концепция уровней материи и сознания. См также:  К теории пограничных процессов в культуре // Динамика культуры: Теоретико-методологические аспекты / Отв. ред. Э. А. Орлова, А. И. Арнольдов. М.: Институт философии АН СССР, 1989. С. 24—42. В этой работе обоснована концепция уровней в приложении к культуре. Орлов В. В. Кондаков И. В.

[6]  Человек, мир, мировоззрение. М.: Молодая гвардия, 1985. С. 108. Орлов В. В.

[7] Там же. С. 110.

[8] Там же. С. 184.

[9] Там же. С. 140.

[10]  Родовая структура социокультурных влияний // Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992. С. 147—171. Сорокин П. А. Он же.

[11 См. подробнее: Истоки тоталитаризма. М.: ЦентрКом, 1996;  Третий Рейх: Арийская культура. СПб.: Нева, 2005; Третий Рейх. Культура на службе вермахта. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2011;  Искусство Третьего рейха. Ростов-на-Дону: Феникс, 2013; Зубы дракона. Мои 30-е годы. М.: Изд-во АСТ: CORPUS, 2015. С. 163—350; . Музыка и музыканты Третьего рейха. М.: Издательский дом «Классика XXI», 2017;  Искусство Третьего Рейха. Архитектура. Скульптура. Живопись. Изд. 2-е. М.: Букс Март, 2018. Арендт Х. Пленков О. Ю. Он же. Дятлова Г. В. Туровская М. Рудницкий Е. Н Маркин Ю. П.

[12] См. подробнее: Метафора власти. Литература сталинской эпохи в историческом освещении. Verlag Otto Sagner, München: Abteilung der Firma Kubon & Sagncr, 1993; . Тоталитарное искусство. М.: Галарт, 1994; Соцреалистический канон / Под общ. ред. Х. Гюнтера и Е. Добренко. Москва: Акад. проект, 2000. Добренко Е. Голомшток И. Н

[13] См. подробнее:  Власть и наука: История разгрома генетики в СССР. М.: Лазурь, 1993; Сталин и мошенники в науке. М.: Добросвет, 2012. Сойфер В. Н. он же.