Пристанище дикого кабана

Октобр

– Навеки избавить тебя от забот и получить вознаграждение в пять тысяч золотников1, ИЛИ… отвезти тебя живого лорду Монгору, пусть его величество вершит твою никчёмную судьбу, и получить десять тысяч золотников? Не буду говорить, каков его нрав. Поговаривают, что его излюбленное блюдо – это когда он накормит твой живот до отвала, напоит пойлом из гадюшной забегаловки. Наутро, когда отходняк даст о себе знать, в горле будешь чувствовать, точно туда песок с пустыни насыпали, а его надсмотрщик за отъявленными заключёнными принесёт свои инструменты, которые одному его величеству лорду известны, и начнёт ошкуривать добычу слой за слоем. Он профессионал в своём ремесле. Как именно он это делает, оставлю на твоё воображение. Вот тогда ты заговоришь обо всём. Заметь, это всё ещё описание его излюбленного блюда. А про его нрав я не сказал ни слова… – подмигнул законник с кривой довольной улыбкой.

– А-а-а… – орк попытался произнести что-то, но получился звук, похожий на стон, который был прерван в тот же миг.

Оплеуху я дал с душой, аж зубы затрещали.

– Давай условимся: ты молчишь, покуда говорит исполнитель правосудия. Когда разрешу, скажешь, – строгим и в то же время довольным голосом озвучил я правила «хорошего тона».

– … – орк смотрел исподлобья, стиснув пасть. Он правильно понял фразу, которую я не закончил.

– Видишь, как просто. Сегодня хороший день, я в настроении проявить благородство, поэтому дам тебе решить свою судьбу. Так что ты выбираешь? Теперь можешь говорить, – я добродушно улыбнулся уродливой морде орка. После небольшой паузы, видимо, собравшись с мыслями и силами, он произнёс:

– Тяжело назвать благородством жалкое подобие воли твоей, пёс ты смердящий на привязи у лорда. Пока на тебе цепь его, ты не более чем слуга, подносчик.

Лишь краешек оплеухи пришёлся на его потную морду, в отличие от прошлого раза, когда его скудная рожа приняла удар полностью. Но я решил, и такой достаточно.

– Ты когда-нибудь видел кобру? Язык у неё раздваивается. Хочешь, попрактикуемся на твоём? Наверняка пойдёт тебе на пользу или мне, – язвительным тоном добавил я к предыдущему унижению, окинув пленного властным взглядом.

– … – орк презрительно вскинул подбородок, выдвинув нижнюю челюсть вперёд.

– Отвечай на поставленный вопрос! – закричал я. – Покуда есть такая возможность, падаль! – глубоко вздохнув, я продолжил спокойным тоном: – Даю минуту, от твоего решения зависит, каким ты будешь грузом: ходячим или как мешок. Говори…

– Десять тысяч твои мне отяготят мешочек на поясе, но как-нибудь справлюсь, – равнодушно ответил орк, как будто это не было внушительной суммой.

– А-ха-ха-ха, – сопроводив смех церемонными неспешными аплодисментами, я продолжил: – С таким чувством юмора ты позабавишь зевак возле виселицы. Будь по-твоему, отвезу твоё дышащее тело лорду Монгору.

Орк – груз не из тех, кого можно привязать бечёвкой и тащить на своих двоих возле лошади. В отличие от людей, эльфов, гномов, ящеров, полуросликов и другой добычи, орки крепкие, грузные ребята, могут перегрызть бечёвку или вовсе разорвать. Я позаботился, чтобы мои монеты не убежали. Орка потрепал, конечно, как без этого, два зуба выбито. Наручи помогли сохранить мои костяшки в целости.

Зелёный нацепил кожаные сапоги, непонятно, с кого он их стащил и как умудрился натянуть. Ничего не имею против представителей особей с зелёной грубой толстой кожей, уродливыми мордами и крошечным мозгом размером с большой палец. Но данный представитель пошёл против Империи. Против Империи! Притащился в земли лорда Мантикоры. Подумать только, какой же болван, не иначе. Да и к лучшему, а то не было бы такого жирного заказа. Он мне обеспечит живот, набитый кабанятиной или другим добротным мясом, которое подают в местной таверне, пьяную голову, чистую постель в собственном небольшом доме на многие годы. Да и кто он – шваль, отребье. Таким положено гнить в темнице или радовать глаз честного народа Старограда на центральной площади на виселице. Одним словом – груз, но дорогой, других у меня и не бывает.

Я сплюнул и презрительно посмотрел на орка, закованного в цепь и кандалы. Они представляют собой металлические кольца, соединённые цепью, которые надевают на запястья, на ногах также оковы. Орк был в потрёпанной бежевой одежде с прорехами, со вставками и нитями из серебра или другого благородного металла, заклёпки все в царапинах, одеяние с запёкшейся чёрной кровью. Он весил, как целый валун. Скотина, придётся повозиться. Я затащил его на кожаные носилки из двух длинных прутьев, привязанных к седлу коня с обеих сторон. Посмотрел в налитые кровью глаза орка и с брезгливым выражением лица сказал:

– Зелёный, тебе осталось недолго.

Убедившись, что груз не вывалится при всём его желании, я пришпорил коня и поскакал по Восточному тракту на запад, к трактиру «Дикий кабан». Переночую там или нет, на месте решу, оттуда уже до Старограда рукой подать. В Старограде замок лорда Монгора и мои золотники.

Утро началось как никогда хорошо. Я цел, сыт, бодр, солнечные лучи освещают Восточный тракт. Не холодно, не жарко. На мне шлем, стёганка, латный доспех, на груди герб. На нём нарисован щит цвета летней травы, на щите гордый бурый мантикора с расправленными крыльями и оскалом величественного мифического хищного плотоядного зверя. Латы уже не блестят, в поход отправляюсь один. Он недолгий, так что слово «поход» не подходит, задание – вот правильное. У меня «белый доспех»: на нём нет никакой атрибутики, кроме герба. Такой дорого обходится, но я могу себе позволить, так как лорд Монгор щедр не только на слуг, но и на то, что требуется для поддержания такого рода доспехов. По приезде слуги натрут броню пемзой до нужного мне блеска, что также защитит от появления ржавчины. Я с арбалетом на спине, с мечом-полуторником «Госпожа» на поясе, на коне. Шлем не снимаю, пока нахожусь в пути на задании, разве что иногда, чтобы показать своё презрение добыче. Именно поэтому я жив, в отличие от тех, кто самонадеян и не следует простым правилам выживания на земле не дикой, но с диким нравом. Я напевал балладу себе под нос:

Жизнь мила благородным господам.

Люд, что радуется солнцу поутру,

Прожигает этот миг в земле Родной.

Копошась в земле, которая не так мила им порой,

Воин, чей щит украшает герб Мантикоров,

Славен, смел, великодушен.

Меч, блестя под солнечным лучом,

Вершит судьбы Мантикоров правосудия.

Сон

Переночевал на дереве. Мы, эльфы, дети леса. Спать так, конечно, никому не удобно, разве что диким зверям. Я ещё не нашёл места, где безопасно для таких, как я, поэтому маскироваться приходится пуще прежнего. С первыми лучами солнца отправился в путь. До гор рукой подать, ущелье точно где-то рядом! Всё время двигался по лесу, теперь пора бы и на Восточный тракт выходить. Ползать по горам как горный козёл я не собирался, путь через ущелье – самый быстрый и простой, оттуда до трактира пара-тройка часов. Раньше эльфу на тракте делать было нечего! Никто не посмотрел бы на то, есть ли у меня с собой право прохода или нет, накормили бы ударом меча или ещё чем похуже.

Двигаясь на юг, я вышел на тракт, но пошёл не по дороге, а по кромке леса. Увидел перед ущельем двоих. Походу, берут медяки с торговцев. Жадность – обычная черта людей, и владельцы земель не откажутся от такого дохода. К тому же на этом узком месте могут проверить всех, кого следует, и не только, – здесь один из постов для крохобора владений лорда Мантикоры. Видимо, силовых стычек давно не было, поэтому и решили не тратиться на полноценный пост. Полюбовно с такими не получится. Захотят убить из страха, что накажут за пропуск эльфа через ущелье, или от страха, что перед ними эльф-воин, раз пробрался так далеко.

Последняя война между Домами эльфов и Империей была пару веков назад, с тех пор границы контролируют пусканием крови с обеих сторон. Ущелье находится практически в центральной части Империи. На эту землю нога эльфа давно не ступала. Никто за его убийство не осудит, могут даже поощрить медяками, а то и серебряками, поэтому варианта счастливого мирного исхода моей встречи со стражниками практически не существует. Тем более грядёт война Империи с великими Домами эльфов. Люди землю называют Империей, поработители, угнетатели, точно паразиты этого мира, считают себя выше всего, даже природы. Дети леса хотели мирно существовать, но этих аморальных узурпаторов более ничего не интересует, кроме животов, набитых едой и пойлом. Люди не будут думать, а рефлекторно попытаются убить эльфов всеми доступными способами. Ладно бы сиськи были и декольте поглубже, возможно, повелись бы, но я не девица. С её убийством они могли бы повременить, порезвиться, не каждый год увидишь эльфийку, а того и ни разу за всю жизнь. Да и я не хочу оставлять таких сладких мишеней в живых. В любом случае в эту вылазку надо быть предельно осторожным, мне не стоит из-за мелочей привлекать внимание. Незаметно не получится проскользнуть, слишком узкий проход, а в тень я превращаться не умею.

Один в кольчуге, другой в доспехах, первый дурак, поленился надеть латы. Сопротивления кольчуги моя стрела даже не почувствует. Не буду с ними долго возиться, лёгкие цели. Оба с пиками, стража несёт наряд на пропускном пункте, никто из них не покинет его, пока не придёт смена. Надо стрелять в того, кто в кольчуге, потом разберусь со вторым. Стражники мне не ровня, даже с учётом того, что я буду с кинжалом, а они с пиками. Права на ошибку нет, первый должен упасть с одного выстрела.

Я подошёл к ним на расстояние, которое позволит стреле попасть прямо в грудь, в сердце, в десяти случаях из десяти. Чуть вышел на тракт, высунулся из-за дерева, натянул тетиву. У меня острое зрение, словно у кота, который видит жертву. Точное выверенное расстояние, сила, направление ветра, плотность воздуха не подводит. Пам-м-м, стрела улетела, разрезая ещё влажный воздух, и попала в цель. Упал, не встаёт. Готов. Второй понял, что случилось, и дал дёру в лес. Трус покинул пост, он такой же глупец. В лесу я хозяин. Выследил, догнал, пятнадцать шагов до цели, не стал танцевать с кинжалом вокруг него, тем более пика длинная, с такого расстояния легко попаду куда захочу, благо шлем без забрала. Экономят на страже – будет им уроком. Я не спеша достал стрелу из колчана и натянул тетиву, караульный спрятался за дерево. Начал обходить его и, как только любопытство дало о себе знать, высунулся посмотреть. Пам-м-м, стрела прошила голову насквозь, через глазное яблоко. Забрал шлем, засунул в мешок. Он мне ещё понадобится. Оперения стрел, которые сделали своё дело, я пометил кровью глупцов и не стал забирать. Это исключительный обряд, который обязателен для моего тщеславия, даже если чреват провалом задания. Замечу, что значение слова «провал» меня преследует уже не первый год, но никак не догонит.

Я вернулся на тракт, к пункту стражи, и утащил труп в лес. Итого – дурак и трус отправились к праотцам. Поделом, такие не имеют права на долгую счастливую жизнь и на короткую тоже. Прошёл через ущелье. Спустя время пришёл к трактиру. Ох, вода, еда, эль – то что надо лесному эльфу, редкое удовольствие. Вывеска «Дикий кабан». Трактир из брёвен сосны. Излучает атмосферу уюта и тепла. Его деревянные стены, покрытые местным мхом, словно обнимают путешественников, приветствуют их своим мягким светом. На входе украшенные резьбой двухстворчатые двери. Заведение двухэтажное, на втором этаже терраса из потрескавшейся древесины. Несмотря на это, видно, что хозяин следит за порядком: все повреждения от времени и сил природы залатаны. На входе лежит что-то в потрёпанной одежде, мычит под нос, жутко воняет, ну и урод. С террасы хороший обзор на Восточный тракт и на вход. Уже неплохо, можно там устроиться.

Я не стал заходить, вернулся на тракт и в ста шагах от трактира оставил шлем труса. Приманка: если объект моего задания будет идти, они остановятся, а в такую цель мне не составит труда попасть с террасы в десяти случаях из десяти. Одного или двоих без раздумий положу прямо там, возле шлема. Троих и более не буду, риски высоки – кто-то убежит, будет орать, привлечёт внимание, и тогда уже мне придётся бежать, а это провал. Пойду туда, где разливают эль.

Лаванда

Северный тракт. По правую руку простор: там, словно алое море, простираются маковые поля. Ранним утром это море похоже на кровавое, будто солнечные лучи поджигают каждый бутон тысячами огоньков. По левую руку точно кто-то построил стену из деревьев, а за ними величественные заснеженные вершины гор – бывшей обители не менее величественных, ужасающих, плотоядных хищных мантикоров.

– Поговаривают, маки кроваво-красные из-за того, что это бывшее излюбленное место охоты на людей. Почему бывшее? К сожалению, Создатель не милостив к ним. Люди, казалось бы, – любимое лакомство крылатых львов с хвостом скорпиона, но заразы живучи и как муравьи заполнили эти земли мантикоров.

– Учитель, я чувствую души, – Сардоникс прервал мой рассказ, округлив затуманенные оранжевые, ближе к морковному, глаза без радужки и зрачка.

– Живые иль мёртвые? – поинтересовалась я.

Мой ученик имеет отличительные раздражающие таланты. Такие почти все, но есть особенно раздражающие, например, он чувствует души за сто шагов. Сардоникс открыл свой тяжёлый, недурного размера фолиант, созданный древним могущественным пиромантом. Подобные артефакты, появившиеся век или несколько веков назад, всё ещё хранят знания и мудрость, которые имеют силу в настоящее время. Их можно получить, если убить владельца, или же по наследству. Для Сардоникса сыграл второй вариант. Фолио пироманта словно связывает прошлое и настоящее, древние силы увеличивают мастерство и обогащают ум владельца заклинаниями. Его переплёт выполнен из толстой кожи с неровностями, обвит кожаным ремнём с застёжкой. Кожа, разумеется, человеческая.

Сардоникс открыл фолиант, неспешно нашёл необходимую страницу. Произнёс пару слов на старом наречии, проводя пальцем по светло-коричневым от времени листам. После недолгой паузы, во время которой фолио будто забрал его душу из тела и вернул обратно, произнёс:

– Впереди, трое, люди, жадные, живые, – не поворачивая ко мне головы, отчитался Сардоникс.

Впереди виднелась повозка, деревянная, на двух колёсах, в неё запряжена лошадь, на ней тучный невысокий мужчина с короткой козьей бородкой. Каштановые волосы, широкие густые брови того же цвета, нос картошкой, апельсиновое одеяние с белым воротником пилигрима. На седле висит мешок угловатой формы. По бокам конная охрана в количестве двух стражников, наёмники торговца. Оба в кольчугах, один грузный, с коротким луком и такой же длины мечом на поясе, второй худой, как гусиная шея в голодный год, с длинным тонким копьём. Оружие каждого стражника формами отдалённо напоминало своих владельцев.

Торговец и охрана сразу распознали в нас магов. Ещё бы, я брюнетка с оттенком фиолетового, в мантии с вороньими перьями. Её основа выполнена из плотной, но лёгкой ткани цвета моего имени, что символизирует принадлежность к некромантии. Особенностью мантии являются вороньи перья, которые вшиты в ткань вдоль рукавов и по подолу. Перья выбраны неслучайно – ворон считается символом мудрости, долголетия и магии. Они придают мантии объём и динамику, создают впечатление, будто маг окружён стаей воронов. Мантия имеет свободный крой, что обеспечивает её владельцу комфорт и возможность беспрепятственно двигаться во время ритуалов. Рукава длинные и широкие, с манжетами, украшенными мелкими чёрными бусинами. Подол мантии также широкий и слегка расклешённый, что добавляет образу изысканности и шарма. Высокие кожаные сапоги на плоской подошве обвязаны в хаотичном порядке ничем не выделяющейся серой тканью. Широкий капюшон, который откинут с лица. Он украшен несколькими крупными вороньими перьями. В целом, сложно не признать того, кто такое носит. В левой руке у меня извивающийся небольшой скипетр, искривлённый к концу по спирали, с наконечником в виде чёрного черепа, который насажен на жезл затылком. В его глазницы вставлены крупные огранённые аметисты. У магов низших кругов черепа насаживают подбородком. Данный же экземпляр моментально выдавал во мне искусного творца и владельца скипетра, способного усилить и наслать особо опасные, сложные, витиеватые заклинания. На моих руках сетчатые митенки.

Я – ведьма шестого круга. Сардоникс, мой ученик и заноза в заднице, брюнет, на нём мантия пироманта, вся рваная, намотана в несколько слоёв, чтобы владельца не было видно под ней. Несмотря на потрёпанный вид, она сохраняет свою ценность и значимость благодаря истории, через которую прошёл предыдущий владелец. Грёбаный наследник, ничего своего, кроме мозгов обсохших. Основа мантии выполнена из грубой, но прочной ткани, которая со временем стала ещё крепче благодаря воздействию огня и дыма. Ткань окрашена в цвет венозной крови. Мантия вся в пятнах и подпалинах, неоднократно подвергалась воздействию высоких температур. Края мантии неровные и потрёпанные, как будто её разорвали в бою или во время выполнения опасных заданий. Они также могут служить напоминанием о том, через что прошёл дальний родственник владельца мантии. Она свободного кроя. Рукава длинные и широкие, что позволяет легко двигать руками во время огненных заклинаний. Подол мантии, широкий и слегка расклешённый, добавляет узнаваемости образу мага. Высокие, из плотной тряпичной ткани сапоги на плоской подошве перевязаны верёвкой непонятного плетения. Широкий капюшон также откинут с лица. Впрочем, Сардоникс его не накидывает, потому что его волосы у корней торчат, как куст, от слоя грязи, и свисают под её тяжестью на спину. В одной руке у него фолио, в другой – мешок с нашими вещами. Сардоникс – пиромант третьего круга.

Лошади приближаясь к нам, начали вставать на дыбы и ржать.

– Бр-бр-р, сто-о-ой! Да чтоб тебя! – торговец пытался удержать поводья.

Охрана тоже пыталась усмирить беспокойство коней. Я выставила руку перед собой, сделала круговое движение ладонью, а затем сжала её в кулак. Лошади мгновенно остановились.

– Торговец, доброго утра! – мило вымолвила я.

– Доброго, незнакомка и… незнакомец… – торговец безуспешно пытался скрыть страх.

– Говоря «незнакомка» и «незнакомец», ты хочешь продать товар, или дать понять, что тебя не заботит, кто встретился по пути? – я решила не спешить расходиться с этими людьми.

– Госпожа, я и мои наёмники к вашим услугам, – торговец сделал лёгкий поклон.

Я подошла к коню грузного телохранителя. Погладила животину по морде. Она неодобрительно фыркнула и отвернулась.

– Как тебя зовут, молодой человек? – спросила я телохранителя с луком в руках. Кстати, ещё он держал две стрелы: одна для меня, вторая для моего спутника. Это означало, что он отличный стрелок, который знает своё дело.

– Я… я… я Нулан, госпожа, – дрожащим голосом ответил он, глядя на меня с высоты седла. Судя по нервозности, он не спешил показывать своё мастерство стрельбы.

– Нулан, сын… – я попросила уточнения, а затем сделала пазу, что тот продолжил.

– Нулан, сын Доглтома, я простолюдин, – справившись с внутренней тревогой, назвался грузный охранник.

– Ты знаешь, кто я и мой спутник? – я не отводила от собеседника изучающий душу взгляд, чуть наклоняя голову то влево, то вправо, как делают собаки, но я не собака.

– Я, конечно, безграмотный, но отец меня научил не лезть не в свои дела, – уже более уверенно ответил грузный простолюдин, по совместительству охранник.

Я оставила его, но на время. Подошла к коню второго, тощего охранника, погладила морду. Животное фыркнуло, но морду не отвело.

– Как твоё имя, муж? – спросила я с не меньшим любопытством.

– Дорб… – спокойным голосом произнёс второй охранник, но его глаз нервно дёргался.

Я наклонила голову, не отрывая взгляда от собеседника, и ждала окончания ответа.

– Дорб, сын Доглтома, – уверенно представился тощий охранник.

Оставаясь на месте, я обратилась к тому, кто нанял этих телохранителей.

– Торговец, ты понимаешь, что я хочу услышать? – моё любопытство уже начало угасать.

– Госпожа, я… я… я их нанял в Старограде, кто они, откуда и кто их отец – последнее, что меня интересует. В Торговом союзе не состою. Я всего лишь торговец, который кочует, покупает, продаёт, снова покупает, снова продаёт, – начал отвечать торгаш, заикаясь.

– Будь любезен, покажи товар, а то вдруг чего продашь по выгодной цене, – я добродушно улыбнулась мужчине.

– О-о-о… Этого добра у меня хватает, а есть уникальные ювелирные изделия, – засиял в улыбке торговец, подмигнул, впопыхах спрыгнул со своей лошади, споткнулся об кочку и упал, как мешок с навозом.

– Дорогой мой, покажи товар, который в мешке на твоей лошади, а не в повозке. Будь любезен, – я улыбнулась ещё шире.

Торговец встал, отряхиваясь. Улыбку смыло с его лица, как волна смывает рисунок на песчаном берегу.

– Так товар мой в повозке, – озадаченно ответил торгаш.

– Голубчик откормленный, мешок во-о-он тот, – я указала на котомку на лошади.

– Как скажешь, госпожа…

Торговец потянулся за мешком, схватился за него, помедлил, обернулся, взглянул на Сардоникса, потом на меня и застыл. Я ответила добродушным кивком. Он решительно раскрыл мешок. Там был арбалет.

– Вот, на случай важных переговоров, – небрежно прокомментировал торговец.

– Сколько стоит? – я подняла одну бровь.

– Сорок золотников, – с недовольством озвучил цену жадный торгаш.

– Сардоникс, сколько у нас останется монет, если мы приобретём столь хороший инструмент для важных переговоров? – не спуская взгляд с торговца, спросила я у ученика.

– Более чем предостаточно, – послушно ответил он.

– Нет, он не продаётся, – жёстко отрезал тощий охранник. – Это мой арбалет, и я не торговец.

– Вы всё ещё думаете, что нам и вправду интересен арбалет? – я ещё раз взглянула на оружие и тяжело вздохнула, словно работала целый день. – Сардоникс, я утомилась, давая тебе урок, продолжи сам, – я небрежно махнула рукой ученику.

– Это торговец и два его телохранителя. Тощий – неудачник и лжец, который решил подкалымить. Его лошадь обучена видеть таких, как мы. Торговец – трус, но жадный, а жадный трус больше всего на свете боится потерять свои золотники. Поэтому решил, что обманет учителя и скроет законника, который стоил ему жалкие пару золотников, ох и болван. Это худшая твоя сделка: продать здоровье за два золотника… – Сардоникс будто ждал, когда ему дадут слово, поэтому заговорил и с удовольствием начал выдавать всё, что накопилось за время короткой беседы.

– Продолжай… – довольным тоном приказала я ученику.

– Арбалет, тот что был в мешке, выдают городской страже, его нельзя продавать, это собственность Старограда, а значит, того тощего законника. Что до толстяка с луком, то он и вправду из простолюдинов, ему посчастливилось попасть в эскорт по прошению брата.

– Благодарю, ученик, – с тяжёлым вздохом, не отводя глаза от торговца, я признательно кивнула Сардониксу. – Теперь ты видишь, СУКА! – я с презрением заорала на ошарашенного торговца и навела скипетр на тощего охранника. Аметисты безразлично смотрели из черепа, но из контуров глазниц начал появляться леденящий душу фиолетовый дымок. Тощий попытался отмахиваться:

– Госпожа, я ничего не скажу, у меня семья и дети, пятеро… пожалуйста… я сделаю всё, что скажете… – охранник виновато поднял руки, показывая ладони, и замахал ими в разные стороны.

Торгаш зарыдал:

– Госпожа, я ни при чём, я торговец и только, госпожа, пожалуйста… – с мольбой проговорил он.

– Не пытайтесь меня разжалобить, – равнодушно ответила я.

Череп налился фиолетово-чёрным дымом, после чего из него, словно молния, вырвался чёрный луч. Дым спиралью закружился вокруг него. Касание дымного луча испарило то, что было внутри кольчуги тощего. Я высушила из него жизнь, от тела мужчины остался только прах, который посыпался из брони, будто песок. Кольчуга, одежда и копьё стражника повалились на землю возле коня. Конь заржал.

Торговец закрыл лицо ладонями и съёжился:

– Госпожа, я не законник, мне незачем докладывать о вас…