АИСТЫ. КУРС НА ВОСТОК

Романцев вздохнул.

– Потом британское правительство официально назвало разрушение Кенигсберга в августе сорок четвёртого блестящей авиационой атакой!

Гости молчали.

Галина Ильинична старательно тянула вверх руку с вопросом.

Романцев увереным жестом успокоил её.

– Понимаю, понимаю вас! Вы все хотите узнать, зачем бритиша угробили город?! Очень хорошо, отвечу. Уважаемые друзья, можете мне не верить, но я читал, подробно читал об этом, потому знаю, что говорю… Главное – на конференции в Тегеране в сорок третьем году Рузвельт и Черчилль согласились с предложением Сталина о передаче Кенигсберга нам, город после освобождения должен был отойти русским! Почему же англичане бомбили только исторический центр Кенигсберга, а не вокзалы, казармы, портовые сооружения и другие военные объекты? Почему налёты проводились в тот момент, когда наша доблестная Красная армия уже находилась на подступах к границам Восточной Пруссии? Это и есть тер-ро-ризм! Государственный терроризм! Англйские министры считали, что ковровые бомбардировки немецких городов должны быть направлены на подрыв морального духа гражданского населения, особенно у рабочих промышленных предприятий, а целью таких бомбардировок обязаны стать жилые районы, а не военные верфи или скажем, авиационный завод! Особенно радовался и пыхтел своей сигарой Черчилль, он так и говорил про уничтожение старинного Кёнигсберга, что, мол, никогда еще не было принесено столько успешных разрушений на такой огромной дистанции и в такое короткое время! А через полгода они дорвались и до Дрездена…

Нахмурившись, Романцев невнимательно хлебнул из своей поднятой рюмки.

– …. Один поляк потом уже, после войны, писал в своей книге, что английские бомбёжки Кёнигсберга были террористическим абсурдом, дорогостоящей антирусской атакой.

Тихий голос Олеси испугал всех.

– Чего мы тут всё про войну, да про войну?! Мир же сейчас, а у Тани сегодня день рождения! Давайте за неё выпьем!

Романцев согласился легко, остыл от своих речей мгновенно.

– За нашу милую Танюшу – с радостью!

Почти сразу же после исторического выступления Романцева к Олесе подошла Агнесса.

– Поможешь с посудой?

– Конечно, конечно!

Суетливый Шурик с удовольствием занялся приготовлением кофе для гостей, а Олеся с Агнессой отнесли подносы с посудой на кухоньку.

– Ты верующая?

Олеся пожала плечами.

– Не знаю…. Отец партийный.

– Ну, когда это было, в прошлой жизни! А здесь ты в церковь ходишь?

– Нет, я даже не знаю, где она.

– А мы с мужем храм посещаем. На службы разные ходим, и по воскресеньям. Всё на душе полегче каждый раз становится…

Махнула посудной тряпкой в сторону окна.

– Это рядом с центральным железнодорожным вокзалом, храм Святых Константина и Елены.

– Там на русском всё?

– В конце девяностых в храме ввели второй язык, церковнославянский.

Привычная работа.

Посуды немного, светло.

Агнесса с одобрением посмотрела на ловкую Олесю.

– Ты не куришь?

– Нет.

– А я подымлю…

Открыла форточку

– Извини, что интересуюсь. Как у тебя с личной жизнью? Кто-нибудь есть?

Олеся пожала плечами, посмотрела в пол, промолчала.

– А чего ты с Романцевым не встречаешься? Он же ёщё крепкий мужик, хорошо зарабатывает, за ним не пропадёшь. Читает много. Правда после третьей рюмки почти всегда начинает топить за монархию.

– У него своё счастье. А я не диверсант какой, не террорист, чтобы чужую жизнь рушить.

– Ладно, проехали.

Агнесса крепко затянулась напоследок, размышляя.

Прикрыла окно.

Вытерла бумажным полотенцем руки.

Решительно загасила сигарету в мойке, выбросила в мусорное ведро.

– Та-ак, что мы имеем? Молодая, несчастная на сегодня в личной жизни Олеся…. Варианты? Вариантов пока нет. Это плохо, совсем никуда…. Тогда давай по ликёрчику, подружка?! За знакомство?

Олеся улыбнулась, махнула рукой.

– А-а, давай!

Агнесса, тоже с улыбкой, подняла рюмку.

– Мы тут с сыновьями собираемся на экскурсию в музей шоколада. Можем и тебя с дочкой прихватить, а?

Когда Олеся приехала домой, дети ещё не спали.

Выскочила из комнаты навстречу Галка, смешная, лохматая, в пижамке.

– Мама, мама пришла! Там, на дне рождения было хорошо?!

– Хорошо. Тебе привет от тёти Тани, от Толича. И брату твоему тоже…

Сын вышел из своей комнаты заспанный, тоже улыбался.

– Всё в порядке, мам?

– Всё, всё, не волнуйтесь. Дайте, я пальто сниму, переоденусь, умоюсь и всё про всех вам расскажу!

Шумела прохладная вода.

Олеся задумчиво смотрелась в зеркало.

В ванную прибежала, постучалась, Галка.

– Мама, тебе телефон звонит!

Наскоро вытерла полотенцем лицо.

– Да, слушаю.

– Олеся, не беспокойся! Это я, Таня! Ты же у нас подарок для дочки позабыла! Агнесса приготовила для твоих детей сладости, шоколад там всякий, кексики, упаковала, а ты так быстро выскочила на такси!

– Ничего, не волнуйтесь, я смогу на неделе к ним в кафе зайти…

– Не надо, не надо тебе беспокоиться! Мы тут ещё сидим с гостями за столом, просто Макс только что подъехал, он опоздал, на работе задержали, на минутку заглянул к нам поздравить меня, спешит! Мы попросили его отвезти коробку тебе, ему по пути, через пять минут будет у твоего дома, он на машине.

– Что за Макс?

– Я тебе что, о нём не рассказывала?! Макс наш, русский, из Москвы, лет пять уже здесь с семьёй живёт. Он нормальный, спокойный такой. Бывший военный, сейчас в Бонне, в гражданском аэропорту самолёты ремонтирует, ещё чего-то там охраняет, не знаю…. Выскочи на улицу, встреть, он подниматься к вам не будет. Спасибо, Олеся, ты такая хорошая!

Выглянула в окно.

Худощавый парень стоял у машины, смотрел себе под ноги.

– Вы Олеся?

– Да.

Запыхалась, сбегая по подъездной лестнице.

– Вот, это вам. Велели передать.

– Да, знаю, Таня уже звонила.

Высокий, жилистый.

Взгляд глубокий, пристальный.

Спереди на тёмной чёлке забавное седое пятнышко…

Как у милого, смешного жеребёнка.

– Спасибо.

Галка ждала её у окна.

– Мама, а с кем ты сейчас разговаривала на улице? Это же не наш папа, да?!

– Почему?

– Наш настоящий папа толще, я помню. А этот худой и седой какой-то…

– Зато он хороший человек.

– А как его зовут?

– Макс.

– Правда?! Честно?

– Пока не знаю…

Ночью Олеся никак не могла уснуть, долго и тихо ревела в подушку.

В следующую субботу за Галкой с утра заехал автомобиль.

Красивый, серебристый.

Агнесса вышла из машины важно, но одета была по-простому, в джинсах, кроссовках и в куртке. Её сыновья, два высоких паренька, стояли на тротуаре молча, в одинаковых свитерах и ветровках.

– Мои богатыри!

Обнялись.

Олеся выскочила на осеннюю улицу в домашнем халатике, Галку она одела потеплее, с запасом.

Улыбаясь и вздыхая, Олеся радостно подталкивала дочку к Агнессе, Галка смущённо не отходила от мамы.

– Не беспокойся, подруга, мы недолго, до обеда обязательно верну твою красавицу домой! Никаких неожиданностей на экскурсии не будет, мы-то уже в этом шоколадном музее несколько раз были, там всё достойно, уютно, детям нравится.

– Нет, нет, ты что! Я нисколько не переживаю! Жалко только, что у меня сегодня времени нет, вместе с вами туда съездить…

– Ничего, какие наши годы! Как-нибудь мы с тобой без детишек туда закатимся, всяких вкусных штучек наедимся!

Агнесса весело подмигнула Олесе, обернулась к сыновьям.

– Ну что, поехали! Усаживайте маленькую подружку с собой, берегите!

Олеся помахала вслед отъезжающей машине и, стараясь не плакать, всё-таки прижала ладошку к губам.

Ну вот, всё правильно, всё получается…

Хорошо.

А через час, уже в дороге, когда Олеся собралась и шла на свой первый в этот день рабочий адрес, позвонила Татьяна.

– Привет! Я совсем коротко, не буду тебя отвлекать. У меня радость – только что сообщили, что через две недели будет моя персональная выставка! Да, фотографии природы! В городском зале, в небольшом таком, ты его не знаешь…. Так что готовься, обязательно приходи на открытие! Двадцать первого ноября, в двенадцать дня. Адрес? Да я его и сама ещё толком не запомнила, перезвоню позже… Ура, ура! Жду. Целую тебя, Олеська!

И это правильно.

И это – хорошо.

Действительно, ещё не стемнело, вернулась Агнесса с детьми.

– Принимай товар, в целости и сохранности! Удивительная у тебя девчонка! Умница и спокойная.

Ужин Олеся уже успела приготовить, ждала и сына с учёбы, но тот задерживался.

Галка махнула рукой.

– Не хочу я ужинать! Они меня там всем сладким та-ак наугощали, я просто лопаюсь! И тебе, мамочка, я гостинцев привезла, смотри, вот…

Из карманов куртки Галка начала торопливо вытаскивать пакетики, конфеты, шоколадки.

– Агнесса всем нам это всё покупала, а я тебе берегла! И ещё я вот эти зефирки в шоколаде в викторине выиграла! Я там два вопроса отгадала!

– Понравилось?

– Очень-преочень! Давай, потом, когда у тебя работы не будет, мы туда съездим ещё раз, все вместе, ладно, мамочка?! Я запомнила, куда ехать.

– Обязательно.

За столом Олеся невнимательно ела привычный суп, а Галка пила чай со своими трудовыми зефирками и громко рассказывала про такой хороший шоколадный музей.

– … Там столько много людей! Вокруг река, а музей похож на корабль! Там всех нас учили, рассказывали, как делают шоколад! Сначала в дальних странах выращивают специальные тропические растения, а в музее они растут в больших теплицах. Потом это всё смешивают и делают шоколадки! Тётя в белом колпаке прямо перед нами делала такие шоколадки и угощала всех! А ещё там есть сладкий фонтан! Он высоченный, в него можно обмакивать вафли, чтобы они получались шоколадными…

Олеся улыбнуласЬ, отнесла уставшую дочку умыться, раздела, уложила в кровать.

Сонная Галка успела прошептать:

– …И они там делаются такими вкусными…

До воскресенья была только работа.

С утра Олеся предупредила детей, что идёт на выставку к тёте Тане и стала собираться.

Галка старалась быть серьёзной и взрослой.

– Тебе сегодня нужно отдыхать, ты и отдыхай, не думай ни о чём трудном, мы здесь сами со всем справимся. Отдыхать надо, я знаю! Я ведь тогда в шоколадном музее так здорово отдохнула, теперь твоя очередь! Ещё передавай от меня привет тёте Тане и Толичу, обязательно скажи, что они хорошие, и мы их очень любим!

– Обязательно.

Здание выставочного зала – совсем не в центре.

Другие люди, другие стены, свет, запах.

Выставка фотографий казалась не очень большой, людей было немного, после речей открытия – только тихие разговоры и восклицания.

Дышалось легко.

Свободно.

Без ежеминутного тягостного осознания, что прямо сейчас нужно делать что-то неминуемое, неприятное, грязное, обязательное.

Не нужно было думать о деньгах.

Таня сияла.

Толич стоял в углу, за ней, в тёмном строгом костюме и в галстуке, а Таня…

Она была счастлива!

И в минуты торжественных официальных речей, когда звучало её имя, и позже, когда к ней подходили люди и о чём-то почтительно, с интересом спрашивали.

По-русски, на немецком.

Олеся не хотела никому мешать, поэтому решила начать смотреть фотографии с правой стороны от дверей, где было поменьше людей, но неожиданно её негромко окликнул Толич.

– Привет.

– Привет! Как у вас тут всё здорово!

– Не спеши, начни смотреть вот отсюда…. Пошли, покажу.

Может, где-то чудеса когда-то и бывали, но Олеся уже отвыкла думать о них.

А тут…

Мгновение – и она снова начала верить.

Главная фотография, самая большая.

Рядом стояла Таня, что-то объясняя какому-то представительному господину в очках, с тростью, в галстуке-бабочке. Его спутница, пожилая дама, внимательно слушала их и тоже улыбалась.

А на фотографии…

Оксана охнула.

Галка! Её маленькая, такая родная Галка!

Милая, смешная…

Личико в профиль, у окна.

Галка восторженно, нагнувшись вперёд и приоткрыв в восторге рот, смотрит на клетку с разноцветным попугаем, сидящим там на жёрдочке. И попугай, точно также, внимательно опустив головку навстречу Галке, с раскрытым клювом, смотрит на неё.

Почти вплотную, через прутья, птица и маленькая девочка касаются друг друга взглядами.

– Может, присядешь?

Толич аккуратно тронул Оксану за плечо.

– Да, да…. Где тут можно посидеть, мне чего-то…

Присела.

Не слышно никого.

Не видно никого.

Только маленькая счастливая девочка и разноцветный попугай.

Толич позвал Таню, принёс в стаканчиках всем кофе.

Олеся ревела, не стесняясь.

– Таня, Танюша, милая…. Теперь я поверила, теперь я точно знаю, что нужно делать для моих детей…. Я всё смогу! Я всё сделаю! Я буду ещё больше работать, я, я…

– Успокойся, пожалуйста!

Таня присела рядом, обняла Олесю, принялась вытирать платочком ей лицо.

– Всё у тебя получится! Ведь ты у нас, Олеська, такая…

Пили кофе.

Олеся улыбалась сквозь слёзы.

Таня смотрела на неё и тоже качала головой.

Толич, отвернувшись, молчал рядом, у окна, никак не выпуская из руки давно пустой бумажный стаканчик.

– Олеся, ты посидишь ещё здесь несколько минуток? Мне нужно с организаторами по одной теме немного поговорить, а?

– Да, да, конечно! Не волнуйся – я в порядке.

Таня шутливо погрозила пальцем.

– Смотри, без меня не плачь!

– Не буду. У меня запас слёз маленький, весь уже закончился….

На прощанье, по итогам выставки, седой господин произнёс речь.

Улыбался, говорил только хорошие слова о Татьяне, восхищался её мастерством.

Совсем скоро всё закончилось.

Олеся уже оделась, ждала на улице у выхода Таню и Толича.

– Ты чего такая хмурая? Со здоровьем что?

Таня взяла Олесю за руки, внимательно посмотрела в глаза.

– Нет, со мной всё хорошо. Просто сейчас, в холле, пока вас ждала, по телевизору новости были. Я заметила картинку, там Киев показывали! Постояла, послушала…

– И чего?

– А-а! Наши президенты там опять гавкаются, власть делят. Сегодня же у нас на Украине выборы, один кандидат уже радуется, второй недоволен, людей зовёт на Майдан Незалежности, протестовать. Как бы там чего плохого не получилось…

– Не переживай! Они – там, а ты – здесь! Тебя же дома дочка ждёт, она у тебя такая милая!

Галка почти плакала, но держалась.

Испуганная, с грязной посудной тряпкой в руке, с испачканным копотью носом.

В квартире страшно пахло каким-то неприятным дымом, Галка носилась от одного открытого окна, в кухне, к другому, в комнате, вовсю махала там тряпкой, выгоняя из комнат дым.

– Что тут у вас произошло?! Где брат?

– Мамочка, ты его не ругай, это я немножко виновата…

– Где он?!

– Они ушли. Он с друзьями делал у нас на кухне опыты, они спорили, изобретали какой-то новый, очень прочный, пластилин! Вот. Поставили в ковшике на плиту какие разноцветные шарики разогреваться, а сами ушли в его комнату снова спорить. Меня попросили смотреть за опытом, а потом, как будет всё кипеть, их предупредить…

– А ты?

– А я…

Галка наклонила голову, вытерла под носом тряпкой.

– А я играла в Золушку в нашей с тобой комнате, шила ей новую юбку…. Когда дым везде повалил, то мальчишки кричать стали.

– Не ругали тебя?

– Нет, смеялись. Потом они собрали свои горячие пластилиновые шарики, и ушли куда-то, снова обсуждать…

– Куда?

– Не знаю. Наверно туда, где дыма нет.

– Ладно, давай закрывай окна, а то на улице холодно.

На следующий день, в понедельник, Олеся ухитрилась так спланировать свои разные работы, что утром оставила Галку у Толичей, договорилась, что вечером зайдёт за дочкой, и они все вместе сходят в кафе к Агнессе.

Так и получилось.

– Не устала?

– Нет. Пока на ногах – не устаю, только вечером тягость наваливается, спать очень хочется.

Постороннего народу в кафе было немного, они втроём сели пить кофе.

Олеся рассказывала про своих изобретателей пластилина, смешно изображала растерянную, чумазую Галку.

Все хохотали, угощали отважную Галку печеньем.

Олеся попросила Агнессу включить телевизор за стойкой.

– Негромко так, я тихонько посмотрю новости и всё.

– А чего там такого?

– Я уже говорила Тане, что в Киеве вчера начались какие-то скандалы, забастовки, политики из-за власти грызутся. Как бы не перекинулось это всё дальше, я за родителей беспокоюсь…

Ничего не понятно.

Толпа людей на Майдане Незалежности, все кричат, машут оранжевыми флагами, ставят зачем-то прямо на асфальт палатки, немецкий диктор в телевизоре орёт, что выборы на Украине неправильные, что народ там требует новых выборов.

А ну их…

Олеся накинула пальто, вышла на улицу с телефоном.

До своих дозвонилась быстро.

– Мама, мама, здравствуй! Да это я! Нет, у нас ещё не вечер, мы тут с Галкой у друзей в гостях, кофе пьём. Мам, как у вас там дела, я смотрела новости по телевизору, в Киеве какая-то непонятная заваруха на улицах происходит. Как у вас, в Днепропетровсе, всё спокойно? Че-го?! Студенты бастуют? Вот дураки маленькие! Ничего, скоро перебесятся. Чего ещё?

Олеся захохотала, оглянулась по сторонам.

– Ну, мама, это полная ерунда! Никаких танков никто в Киев не пошлёт! Чушь это всё! Ты лучше отца береги, чтобы он сердце себе не беспокоил. Всё, всё, мам, меня уже ждут, позвоню завтра!

Пока разговаривала по телефону на улице, не заметила, как в кафе появился Романцев.

Захохотал, бросился к Олесе обниматься.

– О, хохлушка наша! Привет! Ты чего там, у себя на Украине, беспорядки такие допускаешь, а?!

Она не успела ответить, Романцев поднял рюмку.

– Мы-то уже всё это проходили. Я же всё прекрасно помню, сам в девяносто девятом Ельцину импичент объявлял!

Слушатели заулыбались.

– Да, да, было такое! Коммунисты жёстко тогда прессовали Бориса Николаевича, начали даже собирать голоса за его отставку. Я тоже подписался! После дефолта в августе на улицах носили плакаты «Ельцина в отставку!». Обвиняли его и в Беловежских соглашениях, в расстреле Белого дома, и в чеченском бардаке. Боря тогда ещё ненадолго удержался, а я вот, несогласный с ним, сюда свалил…

Романцев резко закончил свою взволнованую речь, хватанул рюмку и жестом попросил Шурика наполнить её ещё раз.

Сморщился, откашлялся.

– … А у вас, Олеся, похуже нашего скоро будет! Знаю, хохлы люди упёртые, себе на уме, а ум не у всех их всегда правильный. Вот так.

И всё равно Олесе было хорошо.

И с работами вовремя она справилась, и с мамой поговорила, и люди вокруг сидят добрые, не противные, и Галка рядом смеётся.

Поболтали с Таней

Подсел к ним Толич.

– Послушай, Леся, давайте съездим на следующих выходных на канатную дорогу, покатаемся, а?! Ты детей возьмёшь, Таня пофотографирует, в зоологичекий сад вместе сходим! Давай, соглашайся?!

Таня молчала, таинственно улыбалась.

– Так это ты придумала, а мужа заставила меня уговаривать?! Коварная!

Толичи дружно расхохотались.

– Не сердись, Олеся! Давай, взаправду, ты с детьми на природу выберешься?! Осень же вокруг, красота сплошная!

– Ну, хитрецы…

Олеся задумалась.

– Сын вряд ли согласится, он мне уже сказал, что их класс в следующее воскресенье учителя везут на автобусе в Бонн, на какую-то интересную химическую лекцию для школьников и что ему отказываться крайне неразумно…

– Так прямо и сказал?! Такими словами?

– Да, он так всегда у нас говорит.

– Грамотный парень! Далеко пойдёт.

Сунулась за общий стол Галка, отвлекшись от своего мороженого.

– Он у нас ещё негорючий пластилин скоро изобретёт, вот!

Потом, когда все уже отсмеялись, Олеся незаметно наклонилась к Тане.

– Вряд ли и я поеду с вами, самочувствие не то…

– Что-то серьёзное?

– Нет, так… Женские дела. Возьмите с собой Галку, она будет рада.

– Хорошо.

Посидели, начали собираться.

Первыми попрощались, ушли Толичи.

Галка сидела в зале за столиком, смотрела мультики по телевизору.

Агнесса занималась вечерними посетителями, там заказала кофе немолодая пара, сел за столик изучать меню приличный, тоже в возрасте, мужчина.

– Болгарин.

Агнесса кивнула на посетителя.

– … Ходит пить кофе только к нам. Молчит всегда, читает газеты.

Олеся задумчиво крутила в пальцах бумажную салфетку.

Агнесса приобняла её.

– Ты сильно-то не грусти, я вот что подумала…

– О чём подумала?

– О тебе! Тебе, подружка, нужно срочно социализироваться!

– Чего это такое?! Зачем?

– Жизнь проходит, а ты, судя по всему, так с тряпкой и ведром в руках свои годы закончить и хочешь! Германия – страна больших возможностей, но здесь нужно уметь находить информацию и действительно хотеть чего-то большего, чем корячиться за копейки в грязных коридорах.

– Я хочу, но….

– А чего тогда не действуешь?!

– А как?

– Слушай, я придумала.

Агнесса подсела ближе к Олесе.

– Нужно двигаться, чего-то добиваться, чего-то хотеть! Ты вот как-то говорила, что родители против воли засунули тебя в этот чёртов бухгалтерский техникум, так ведь?

– Так.

– И что ты хотела быть или учителем, или врачом, так?

– Да.

Олеся грустно улыбнулась.

– В моём ракетном колледже всё знали, что если ссадина какая у кого, то это ко мне в первую очередь нужно бежать! Мальчишки, особено на занятиях по металлообработке, часто пальцы нечаянно инструментом кровянили, с непривычки, а я их лечила. У меня в сумочке всегда бинт был, йод, нашатырь и валокардин.

– Вот, видишь! И получать в медицине будешь больше, чем сейчас, махая по вечерам мокрой шваброй! Капельницы будешь ставить, уколы делать и всё такое прочее!

Агнесса запросто, легко матюгнулась, перешла в наступление.

– Короче, хочешь прямо сейчас стать врачом?! Ну, не профессором, конечно, каким знаменитым, а простой медсестрой, допустим?

– Разве такое возможно?!

Олеся закусила губу.

– Да у меня и денег таких нет, переучиваться, и возраст не тот, не девчонка. Работать надо, деньги для детей зарабатывать…

– Дура! Извини, я это любя.

Агнесса снова обняла Олесю.

– Знаю, что не со зла….

– Не грусти, я всё узнала. Слушай, имеется хороший вариант. У моего Шурика есть знакомый немец, жена которого работает в медицинской фирме. Она ведёт курсы подготовки амбулантов, так они у них называются. Ищут среди приезжих, среди наших, но берут не всех, только по рекомендации! Сделаем тебе рекомендацию, поучишься немного, будешь работать доктором!

– Не смешно…

– Зато денежно. Раза в три будешь больше получать, чем сейчас! Всегда в чистом, работа по графику, к клиентам возят на машинах фирмы!

– А что за работа?

– Ага, проснулась!

Агнесса засмеялась, быстро сбегала в зал, обслужила болгарина, принесла ещё кофе себе и Олесе.

– Уход за пожилыми людьми на дому! Уборка их жилья, приготовление пищи, мелкая помошь в быту. Надеть чулки, носки, уколоть инсулин. Перебинтовать, если врач такое прописал. Одеть, накормить, измерить сахар, давление. Старики и старушки здесь обычно не вредные, у них всё есть, они своей государственной системой выдрессированные, живут и тихо радуются!

Столько всего в голове…

Она молчала.

Продолжала напористо говорить, не убеждать, а как о решённом деле, Агнесса.

– В крайнем случае, если тебе когда денег нужно будет перехватить, заплатить за учёбу, то я помогу. Решайся! Новые люди, круг общения другой, уважение. Дети тобой ещё больше гордиться будут, для них, в этом возрасте, красивая и очень уверенная в себе мама – это очень, очень важно!

Олеся недавно ошиблась – слёзы у неё ещё не кончились.

Заревела опять.

– Ты это всё серьёзно мне говоришь?!

– Серьёзнее не бывает.

Агнесса снова бдительно прошлась по залу, собрала пустые тарелки, чашки.

Вернулась.

– Машину водить умеешь?

– Нет.

– Нужно учиться! На курсы записаться, здесь это просто.

– Как?! За такие курсы тоже ведь нужно платить…

– Ничего страшного! Шперлинг подскажет, где лучше, где выгоднее, он всё про это знает!

– Кто такой Шперлинг?

– Так это же Игорь наш, ну, мужик такой молчаливый, у нас в кафе часто бывает. Он ещё на дне рождения у Татьяны тогда был! Автомобильный перегонщик!

– Тот Игорь?! Какой он воробей! Он же здоровенный, как бык какой-то!