ХРАНИТЕЛИ СЛОВ. Последняя осень маленькой библиотеки

Александр ВИН

ХРАНИТЕЛИ СЛОВ

последняя осень маленькой библиотеки

Всегда будут те, кому ты не нравишься.

Всегда будут те, кто с тобой не согласен.

Всегда будут те, кто тебя не любит.

Но твоя главная задача – пробиться к тем, кому ты интересен.

ДОЖДЬ И СТОРОЖ-ВОЛШЕБНИК

Сентябрьский дождь понемногу шумел на улице, никому не мешая здесь, в этих небольших тихих комнатах.

Человек вошёл, аккуратно прикрыл за собой наполовину стеклянную дверь.

Звон трамвая остался там, вдалеке.

Поставил у порога чёрный рабочий рюкзак.

Потоптался мокрыми башмаками, не решаясь идти дальше, в чистоту.

Улыбнулся.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте. Что вам нужно?

Серьёзная женщина за стойкой поправила очки, нахмурилась.

– А с вашим директором можно поговорить?

– У нас не директор, у нас заведующая.

– Ну, тогда с ней, с заведующей…

– Её нет, она на совещании.

– А скоро придёт?

– Не знаю. Танюша, когда Елена Александровна обещала вернуться?

Хмурая женщина обернулась, громко спросила. Откуда-то, из тесных пространств книжных стеллажей, донеслось ответно и звонко.

– В два. Если их там начальство о чём-то важном не заговорит!

Библиотекарь за стойкой спокойно посмотрела на посетителя.

– Вот, примерно в два. А зачем она вам? По какому вопросу?

– Так, дело есть, важное. Посоветоваться нужно. Я обязательно зайду, попозже…

Дверь закрылась, у порога остались лишь нечаянные мокрые следы.

Молодая женщина, лёгкими шагами, почти бегом, выскочившая из-за стеллажей, с огорчением удивилась.

– Ох ты! Это этот оставил?! Который заведующую нашу спрашивал, да? Я сейчас протру.

– Оставь, Таня, скоро дождь закончится, подсохнет, потом всё и протрём.

Из крохотной каморки на входе Таня появилась уже со шваброй.

– Зинаида Николаевна, а кто сейчас приходил? Голос уж больно знакомый…

– Мужчина какой-то, не читатель. Ни разу его у нас не видала. Так, случайный…

К обеду дождь действительно закончился.

Сквозь большие оконные стёкла видны были растерянные облака, не очень горячо начинало светить солнце.

Зашевелились в углу, а потом и гулко пробили время оставленные за старым стулом деревянные напольные часы.

– Зинаида Николаевна, вам ваш чай заваривать?

– Да, Тань, я сейчас, через минуту, подойду. Позови там Наталью, пусть она меня подменит.

В этот раз стеклянная дверь библиотеки распахнулась уже увереннее.

В джинсах, в лёгкой куртке.

Не мокрый, не лохматый, причёсанный.

Утренний мужчина улыбался, в руке держал небольшой пакет.

– Ну как, отпустило начальство вашу заведующую?

Зинаида Николаевна кивнула.

Таня тоже замолчала, опустила голову, заметив посетителя, принялась внимательно перебирать стопку формуляров.

– А где её кабинет?

– Прямо, у окна, за стеллажами.

– А дверь какая?

– А у неё нет дверей. За столом, у компьютера, – это она.

– Понял. Я ненадолго!

Таня отложила в сторону формуляры, зашептала в сторону Зинаиды Николаевны, украдкой провожая посетителя взглядом.

– Это он?

– Кто?

– Ну, тот самый, утренний?

– Да.

Действительно, не кабинет.

Между книжных стеллажей, у окна, – уютный, с бумагами, книгами и раскрытыми толстыми тетрадями, рабочий стол. На полочке, чуть выше, – монитор компьютера.

Небольшая кудрявая женщина разговаривала по телефону, утвердительно кивала сама себе, рассматривая на листах бумаги какие-то нужные цифры.

– Ну, всё, ладно, потом ещё позвоню, ко мне пришли…

Удобней устроилась в кресле, улыбнулась.

Черноглазая.

Домашняя, на фоне густых красивых цветов на подоконнике.

– Вы ко мне?

– Да. У меня вопрос…

– Присаживайтесь, рассказывайте. Вы кто?

– Я? Василий. Я сторож, но пишу книжки, детские!

– Ого!

Заведующая почти смеялась.

– А меня звать Елена Александровна, так что будем знакомы! Что за вопрос у вас ко мне, сторож Василий?!

Посетитель не обиделся, сразу понял, разобрал доброту слов, тоже заулыбался.

– Вы, Елена Александровна, не сердитесь, но мне очень нужна ваша помощь!

– Какая же помощь нужна писателю от маленькой библиотеки?!

– Я живу рядом, комнату снимаю вот в той девятиэтажке.

Ткнул пальцем в окно.

Волновался.

– Почти месяц уже там живу, работаю на стройке, недавно устроился, вот, выбрал время, зашёл сюда, вы близко, я к вам к первым зашёл, вот…

– Не смущайтесь, Василий, рассказывайте по порядку.

– Я в библиотеках-то давно уже не был…

Поёрзал на офисном стуле.

Вежливо откашлялся.

– … В общем, недавно мы семьёй, ну, жена моя и сын, ему уже восемь, переехали сюда, в ваш город. Те квартиранты, которые долго жили у родителей жены здесь, уехали насовсем, вот они, тесть с тёщей, и позвали нас к себе. У них ещё своя квартира есть, а свободную, ту, двухкомнатную, нам приготовили, переписали на дочку.

– А до этого вы жили в другом городе?

– Да, да! Мы там и познакомились, сын там родился. Я работал, жена тоже, жилья своего не было, снимали, а тут такое… Приехали. Жена с сыном сейчас в посёлке живут, она там работает, а я – здесь. Работаю сторожем на стройке, каждый вечер и каждую ночь, я один всё охраняю, других сторожей нет. Утром прораб меня меняет, рабочие тоже приходят, а я ухожу. Моюсь, завтракаю, немного сплю. Потом снова на стройку.

– Каждый день?!

– Да. Так денег больше. Если работы на объекте у мужиков бывает много, до позднего вечера, то меня отпускают на лишние два, три часа. Тогда я успеваю к своим съездить, навестить. До посёлка автобус часто ходит. Вот…

– Ну, и что же? Вы пишете книжки? Детские, так?

Заведующая легонько постучала карандашом по столу.

– Да, верно. Я с детства любил читать, а потом и сам стал думать, что у меня тоже может получиться…

– Получается?

– Да, вроде как… Понемногу. Вот.

Василий поспешно развернул пакет, достал две большие, тоненькие и красивые книжки.

– Они одинаковые. Я вам два экземпляра захватил, на всякий случай.

Нормальные книжки.

«Ученик Аптекаря, волшебный кофе и высокая температура».

Интересная, качественная обложка – маленький смешной человечек в очках, в белом халатике и в шапочке с красным крестиком.

– Здорово! Вы сами обложку придумали?

– Да. И героев всех сам. Я их вижу, когда пишу, и слышу, как они разговаривают.

– Так в чём проблема?! У вас красивые книжки, наверно, и текст хороший, добрый. Обязательно прочитаю. Какой же совет вы хотите получить?

Василий качнул головой, скомкал пустой пакет, сунул его в карман, положил руки на стол.

– Мои книги никому не нужны… В книжные магазины их не берут.

– Как?! Они же существуют, кто-то же их издал, ваши книги читают. Читают же?

– Не знаю. Там, в том городе, где мы жили, говорили, что детям нравятся…

Улыбнулся так, словно с извинениями, вздохнул.

– Я ведь сам, за свои деньги «Ученика Аптекаря» в типографии напечатал. Вернее, знакомый помог, вместе ещё в школе учились. Дал денег на книжку, я пообещал ему, что верну. Понемногу возвращаю, с зарплаты.

– Рисковый вы человек, Василий…

Елена Александровна пристально смотрела на посетителя, после двух звонков невнимательно отложила свой телефон в сторону.

Покусывала кончик карандаша.

– Неужели вам это выгодно?!

– Пока без особой выгоды…

– А в издательства вы обращались?

– Там, в моём родном городе, их нет, совсем. Я пробовал письма посылать во все издательства, в Москву, в Питер. И в известные, и в другие, в разные, с просьбами напечатать мою книжку. Азартным тогда был, хотелось быстрее стать настоящим писателем. Составил список, адреса, нашёл их электронные почты – штук двести! Несколько ночей просидел, пока не сообщил всем о себе и о своей книжке.

– Ответы были?

– Да…

– Какие?

– Почти все просто молчали! Бывали, конечно, редкие и скучные ответы о том, что, мол, их великое издательство страшно загружено и сможет рассмотреть меня примерно через полгода. А некоторых редакциях просто врали, что читали присланные мной рукописи. Я страдал от всего этого…

– Просто страдали?

– Нет, я ещё и рассказы в это время писал. Почти весь тираж «Ученика Аптекаря» я на прежнем месте жительства оставил, вот взял с собой, когда переезжали, две упаковки, надеялся, что пригодятся. Ваш город большой, возможностей много, думал, с настоящими писателями здесь познакомлюсь, помогут, посоветуют.

– Ну, мы же не издательство, мы просто обычная библиотека…

Василий поднял руки, взмолился.

– Так и я же к вам только за пониманием! Можно мне перед вашими читателями выступить, рассказать им про мою книжку?! Если даже пять, десять человек придут, то всё равно получится здорово! Мне бы только послушать, что про меня и про мои книжки люди говорят!

Заведующая с удивлением покачала головой.

Полистала свой разноцветно исчерканный ежедневник.

Приняла решение.

– Та-ак, у нас тут читательница одна, мастерица, макраме занимается, приболела, позвонила, что не сможет провести свой мастер-класс для наших пенсионерок. В среду…

Прикусила губу, покатала пальцами карандаш по столу.

– Василий, а вы сможете выступить у нас в среду, на следующей неделе?

– Да, да!

Едва не подпрыгнул от восторга, еле сдержался.

– Смогу! Только не позже двух! Мне на работу ещё нужно успеть к пяти вечера.

– Хорошо. Девочки сделают объявление на дверь, мы так всегда на свои мероприятия читателей приглашаем. С картинкой, с обложкой вашей книжки. И я ещё на страничке нашей библиотеки напишу пост с таким же текстом.

– Здорово!

Всё-таки вскочил, не удержался в азарте.

– А можно я и завтра к вам сюда ненадолго забегу?! Принесу ещё несколько экземпляров, пусть посетители, ну, те, кто в среду соберётся приходить, почитают. Заранее, чтобы знали, о чём речь, а?

– Правильно. Будут знать, какие вопросы вам задавать.

Елена Александровна встала из-за своего рабочего стола, привычно обошла ближний стеллаж, встала перед Василием.

– Не подведите читателей и наш коллектив.

– Нет, нет! Что вы?!

– У нас Татьяна всем краеведением занимается, она и будет ответственной за ваше выступление.

– Спасибо! Так я завтра зайду, ладно? Здесь так интересно…

Засмеялась.

Широким шагом, бодро, Василий ринулся к двери, но спохватился, обернулся на ходу, попрощался уже со всеми.

– До свиданья! Спасибо!

– До свиданья.

Почти споткнулся, с удивлением оглянулся ещё раз.

Голос глубокий, спокойный.

А сама молодая женщина, сидевшая за стойкой в передней комнате, – тоненькая, светловолосая.

Глаза синие, смотрела на него спокойно, без любопытства и поспешности.

– Да, да, до свиданья… Спасибо.

Елена Александровна подошла к окну, в дневном свете ещё раз, внимательнее, полистала тоненькие разноцветные книжки, улыбнулась.

– Девочки! А мне чай вы сделали?!

– Ждём!

За крохотным кухонным столиком сидели тесно, но с привычным уютом.

– … Не мальчишка, семейный вроде.

– Тёпа какой-то!

Таня взяла сухарик.

– Разговаривает как-то непривычно, странными словами.

– И в книжке предложения у него интересно разделены, диалогами…

Зинаида Николаевна перебирала страницы, рассматривала иллюстрации.

– Надо же всё это выдумать! Не у всякого такие сюжеты могут сложиться…

– Так, Танюша, действуй! Я обещала ему, что соберём наших ветеранов, кого успеем, в следующую среду. Он выступит, расскажет о себе. Поспрашивают его обо всём, познакомятся. Сами побольше о нём узнаем, человек новый, неравнодушный, может, что интересное с его книжками и получится.

– Вместо макраме его ставим?

– Да, на половину второго. Ему вечером на работу нужно успеть.

– А звать его как?

– Василий.

– Здорово!

Таня подняла чашку.

– Ну, за сказочного сторожа Василия!

ЗЕМЛЮ ПОПАШЕТ, ПОПИШЕТ СТИХИ

Следующий ранний день был таким же хорошим и правильным.

Без солнца, но и совсем без дождя.

– Елена Александровна занята?

– Да, у неё посетитель.

– А скоро она освободится?

– Нужно подождать.

С Василием разговаривала Таня, у другого компьютера за стойкой молча сидела другая вчерашняя сотрудница, синеглазая Наталья. Глянула на него только раз и снова принялась перебирать формуляры.

– А вы что, меняетесь? По очереди работаете? Вчера же в это время здесь женщина постарше была…

– Зинаида Николаевна.

– Прошу извинить, не запомнил ещё.

– В нашей библиотеке такой график, кто-то пораньше приходит и раньше уходит, другие позже. Выходные тоже по-разному разнесены, чтобы читателям удобно было.

Василий с любопытством ходил у стены за стойкой, присматривался к картинкам и портретам, к высоким, и к тем, что пониже.

– А можно я кое-что отсюда перепишу? Тут такие интересные высказывания есть!

Таня фыркнула.

– Так вы сфотографируйте, что нужно, на телефон. Так ведь проще!

– Но я же в библиотеке, а эти слова когда-то были написаны умными людьми. Не нарисованы, не нацарапаны, не выложены камушками, а именно написаны! Вот и я их запишу. Думаю, что так правильно.

Зашумели деревянные часы.

– Двенадцать.

Василий спрятал блокнот в карман куртки.

Пояснил Татьяне и Наталье.

– Я всегда записываю хорошие мысли, которые попадаются в книгах, или которые слышу где, или вижу, например такие, как у вас.

– У нас Зинаида Николаевна тоже цитаты иногда выписывает.

– Здорово! А вот эти слова, на круглой табличке, я давно уже запомнил, ещё в школе. Я тогда очень много читал, записал их даже на обложке своего учебника алгебры, внутри, чтобы не позабыть. Вот, Бредбери. «Я получил образование в библиотеке. Совершенно бесплатно».

– Многие в такое не верят.

– Я верю.

Высокий пожилой мужчина вошёл не робко, с улыбкой.

Представительный, с фасонистой тростью.

В лёгком шарфе.

Таня вскочила навстречу ему, тоже заулыбалась.

– Здравствуйте, Борис Аркадьевич! А Зинаиды Николаевны ещё нет, она должна ещё в отдел комплектации по пути зайти, скоро будет!

– Здравствуйте, девочки, здравствуйте! Я знаю, Зинаида звонила мне, просила, если что, то подождать. О, вот и наша пропажа!

Входная стеклянная дверь блеснула, торопливо распахнутая.

Разрумянившаяся, немного смущённая, Зинаида Николаевна поставила сумку на стул.

– Чуть не опоздала, спешила!

Разговаривали.

Негромко.

Таня что-то спрашивала у Натальи, показывала той какую-то книгу.

Зинаида Николаевна старательно и чётко диктовала кому-то по телефону.

Борис Аркадьевич стоял у стойки рядом с ней, с привычным вниманием рассматривая морскую картинку на стене.

Василий, не отвлекая никого от дел, бродил у книжных шкафов.

Борис Аркадьевич подошёл, солидно кашлянул.

– Вы, любезнейший, тот самый, приезжий писатель?

– Да. А откуда вы…?!

– Вчера тут коллеги рассказали мне, что вы пишете. Так?

– Да…

– Стихи? Проза? Романы? Триллеры?

– Детские книжки. Волшебные.

– Ого!

– Я немного всего успел, только начал. Одну книжку напечатал, вот, принёс сюда, в библиотеку, показать…

– И никого из пишущих людей в нашем городе ещё не знаете, правильно я понял?

– Никого.

– Хорошо, можно предметно поговорить на эту тему, чтобы избежать неминуемых ошибок и разочарований… Только чуть позже, сейчас я немного занят! Прошу прощения!

Совсем не пользуясь своей красивой тростью, Борис Аркадьевич поспешил к стойке, заметив, что Зинаида Николаевна закончила разговаривать по телефону.

Таня и Наталья переглянулись, Таня незаметно хихикнула в ладошку.

Борис Аркадьевич говорил громко, рассчитывая на общее внимание.

Василий отвлёкся от цитат, прислушивался.

– … Вчера моя прогулка по улицам города закончилась неким происшествием.

– На вас напали разбойники?!

– Нет, нет, что вы, Танюша! Совсем нет…

Борис Аркадьевич продолжил.

– … Послушав местных поэтов на площади возле драмтеатра, там же, на аллейке, я заметил книжный развал с Чеховым, Джеромом, Марком Твеном. Рядом, три мима в блестящих одеждах предлагали гуляющим горожанам выбрать книгу для себя. Я с удовольствием взял Джерома и тут увидел весь их перфоманс целиком. Оказывается, молчаливые и улыбающиеся артисты не просто раздавали людям понравившиеся им книги, а призывали немедленно сжигать те произведения, которые прохожим совершенно не понравились!

– Ох, как же это?!

Зинаида Николаевна охнула, прикрыла рот ладошкой.

– Да, да, не сомневайтесь, милые дамы, всё происходило на самом деле именно так! На дорожке стояло ведро, в котором сжигали книги, полное пепла и обгорелых страниц. Мимы работали очень активно, если не сказать шустро. Я настойчиво попросил уличных артистов прекратить варварство! Но они не хотели меня слушать, тем более понимать. Один из них тут же взял книгу Твена, облил её из бутылки горючей жидкостью и стал поджигать в ведре. Мне пришлось забрать у него ведро с горящими книгами и выбросить его в кусты! Потом я собирал обгорелые страницы, двое прохожих, добрые юноши, помогали мне. После этого инцидента я долго шёл по улице и сердился на себя. Может я не совсем удачно вмешался в некий акт неизвестного мне великого творчества?! Может я чем-то даже обидел этих талантливых уличных художников? К тому же обжёг пальцы, испортил свой зонт, да и собравшихся прохожих оставил в недоумении…

– Чушь!

Василий крикнул, осёкся, но не остановился.

– Был бы я тогда рядом с вами, эти уроды пожалели бы, что так издеваются над книгами!

– Что за шум?

По коридорчику шла заведующая, провожая к выходу нарядно одетую старушку.

– Я больше не буду. Так получилось…

Василий стоял перед Еленой Александровной с опушенной головой, Борис Александрович по-доброму улыбался, а девчонки и Зинаида Николаевна с восторгом переглядывались.

– Позвольте пожать вашу мужественную руку!

Борис Александрович протянул Василию широкую ладонь.

– Ценю вашу решимость! Располагайте мной в решении любых местных литературных вопросов! С удовольствием познакомлю вас, Василий, с совсем не бурной жизнью писательского сообщества нашего города!

Всем было видно, что Елене Александровне хотелось рассердиться, но она только забавно недоумевала.

– Что тут у вас такое произошло? Немедленно рассказывайте!

Не вставая с места, Татьяна пояснила.

– Василий хочет быть героем! Настоящим!

Засмеялись.

Борис Аркадьевич похлопал Василия по плечу.

– Сработаемся.

Заведующая поняла не всё, мило нахмурилась, обернулась к Василию.

– Вы ко мне?

– Да, да, Елена Александровна, к вам! Я четыре свои книжки принёс, для читателей, чтобы познакомились… И ещё кое-что спросить у вас хочу.

– Минут десять у меня есть.

– Хорошо.

Борис Аркадьевич трагически склонил голову, рассчитывая на внимание оставшихся за стойкой дам.

– И на расстрел повели…

Зинаида Николаевна пожала плечами.

– Ну и что такого? Может они жгли старые книги, ненужные?

Тут же ответила ей Наталья, спокойно, не пытаясь спорить, не отвлекаясь от статистики.

– Им – не нужные, а кому-то, может, необходимые. Не клоунам такое решать…

– Книги жгли всегда и везде.

– Но какие люди делали это?!

Зинаида Николаевна хмыкнула.

– Крупская, например.

Тут уж и Таня не выдержала.

– Не может такого быть! Это при царском режиме массы держались умышленно в темноте, а потом началась борьба за грамотность! Крупская как раз такой деятельностью и занималась!

– Ага, как бы не так!

Закончив разбирать бумаги в толстой папке, Зинаида Николаевна обернулась и, не вставая со стула, точно поставила папку на полку в ближнем шкафу

– … Когда-то в институте я готовила курсовую работу о начале библиотечного дела в России после революции. Прочитала все выступления твоей любимой Надежды Константиновны на эту тему на всероссийских пленумах, на совещаниях. Кое-что запомнилось надолго.

Таня и Наталья переглянулись.

Слова старшего библиотекаря звучали убедительно.

– Точно сейчас уже и не вспомню, но она говорила, что классики, вообще-то, вещь подозрительная и, хотя о сожжении всех подряд книг, вышедших до Октябрьской революции, всерьёз никто не говорит, но это логический вывод из всех пожеланий, чтобы до рабочего доходила только агитационная литература…

Молчали.

Борис Аркадьевич с уважением поклонился Зинаиде Николаевне.

Та улыбнулась.

Наталья ответила негромко, не споря.

– А чего так сильно обижаться? Рассуждать, обвинять. И ведь мы тоже совсем старые книги списываем, уничтожаем, забываем. Как судьбы умирающих людей. Во многих городских библиотеках сейчас их отбирают в коробки и отправляют на мусорку. Раньше хоть сжигали….

И снова – добрый закуток, стол у окна, закрытый от посторонних взглядов с одной стороны цветами на подоконнике, с другой – книжным стеллажом; открытый для всех, кто проходил мимо по коридорчику.

– Вот, как и обещал, мои книжки. Четыре экземпляра. Передайте, пожалуйста, их вашим читателям, ну, тем, кто захочет прийти на встречу. Текст небольшой, они быстро с ним справятся. Я сам читаю моего «Аптекаря» всего за двадцать минут!

– Так вы – автор…

Елена Александровна слушала посетителя, по-прежнему пристально рассматривая страницы своего ежедневника.

Василий смутился, замялся, даже тихо кашлянул.

– Вот, ещё книжки…

– Да, да, вижу!

– И ещё. Скажите, пожалуйста, я ничего не требую, но для меня это важно…

– О чём это вы?

Василий решился, двинул стул ближе.

– А если на моём выступлении кто-то из читателей захочет купить мою книжку, то как мне тогда поступать?

Заведующая даже не взглянула на Василия после его слов, ответила упрямо, негромко, не поднимая глаз.

– Мы не торговая лавка.

– Да, конечно, понимаю… Но как мне тогда быть? Отказывать им – невежливо, а раздавать свои книги… Не хочу, это же совсем не профессионально. Как же тогда быть?

Елена Александровна отложила карандаш и ежедневник, посмотрела на Василия с каким-то новым интересом.

– Вы, что, серьёзно хотите стать профессиональным писателем?!

– Конечно! Иначе это просто бессмысленно! Любая работа должна кормить своего исполнителя, в другом случае нет никакой ответственности, ни перед собой, ни перед теми людьми, для кого работа предназначена. Это честно, я так живу. Сделал свою работу хорошо – получи обед, сделал плохо – сиди голодным…

– Василий, и вы, в самом деле, так считаете?!

– Я не вру. Я хочу жить именно так.

– То есть не так, как говорил Маяковский?

– Не знаю.… А как он говорил?

– «Землю попашет, попишет стихи».

– Нет, нет, что вы?! Совсем не так! Нужно или только землю пахать хорошо, или стихи писать замечательные, иначе какой-то мутный компот получается!

– Ладно, с продажей ваших книжек, уважаемый Василий, мы что-нибудь придумаем. Деньги вам сейчас крайне нужны, семья, я понимаю. Но… Не пытайтесь убеждать меня, что это не так. В общем, ничего не обещаю, но буду думать.

– Здорово!

– Только вы не расстраивайтесь, Василий, если наши пожилые читатели не купят ни одной вашей книжки, они ведь тоже не очень богатые люди.

– Что вы, Елена Александровна, какие обиды?!

Василий стоял перед заведующей радостный, лохматый, собравшийся уже уходить.

– Это раньше я расстраивался из-за каждого дурацкого ответа из издательства или если кто-то невнимательно относился к моим книжкам. А сейчас – всё, без обид! Как отрезало! Я придумал принцип одного процента – очень помогает мне в литературном творчестве.

– Что это за принцип? Любопытно.

– Я его для себя выдумал, чтобы всё по-честному понимать! Как в арифметике – без всяких сложных глупостей и отговорок. В нашей стране живёт примерно сто сорок миллионов людей…

– Примерно так, да.

– Допустим, что читать у нас умеют, за вычетом грудных детей, очень больных граждан и блогеров, сто миллионов.

Заведующая тихо хохотала, с восторгом рассматривая горячившегося Василия.

– Ну, блогеров-то вы так за что?! Они же безобидные.

– Не уважаю. Дискредитируют наше дело… Ну вот, остаётся всего сто миллионов умеющих читать. Дальше. Пусть из этих грамотных людей настоящие книги любит читать только один процент! Один процент! Вы же согласны со мной?!