ХРАНИТЕЛИ СЛОВ. Последняя осень маленькой библиотеки

– А чего в обязанностях библиотекарей изменилось?

– Не знаю, наверно, просто даты и фамилия нового начальника. Почитай, время будет, сравни, потом мне скажешь, если они что-то серьёзное там переменили…

За время такого неожиданного и так необходимого чаепития никто в библиотеку так и не пришёл, всё получилось у них спокойно и вкусно.

Таня отнесла помыть чашки и тарелки, Зинаида Николаевна протёрла тряпочкой подоконник, подмела пол под ним веником.

Приехала ровно в одиннадцать Наталья.

Поставила на улице, около перил, велосипед, прикрепила его там замком.

Прикрыла за собой дверь, сняла наушники, с улыбкой поздоровалась.

– Да, коллеги, чуть не забыла… Привет, Наташа!

Заведующая вышла из своего уголка с блокнотом и карандашом.

– Туалетную бумагу я вчера купила, принесла, она лежит на полке. Решайте, кто в этом месяце покупает мыло, кто питьевую воду. И ещё…

Посмотрела блокнот.

– Методисты настойчиво просят нас больше внимания обращать на правильность оформления записей в формулярах, поэтому пишем разборчиво! И боремся с задолжниками. Особо – учёт по электронным ресурсам, не забываем фиксировать консультации.

– Сделаем! А где мой торт? Съели?!

Наталья вышла к стойке, вытирая мокрые руки бумажным полотенцем.

– В холодильнике, разведчица. Кстати, а ты помнишь, что на следующей неделе твоё первое занятие по каллиграфии? Готовишься?

– Конечно! Тезисы, основные термины, таблицы и схемы.

– Не шути, я серьёзно. Объявление на дверь сделаешь сама, как договаривались?

– Уже.

– Что уже?

– Сделала.

– Молодец! Принеси, пожалуйста, завтра, я сосканирую его и размещу на нашу страничку, ладно?

– Да, конечно, принесу.

– Та-ак, что ещё? А, спроси там Таню, когда придёт этот, Валентин, оформлять выставку про своих драгоценных битлов? Хочу с ним сама поговорить, уточнить кое-что.

– Хорошо.

– Да, и ещё. Сегодня поэты собираются, в три. Скажи девчонкам, напомни. Пусть кто-нибудь там для порядка поприсутствует. Я тоже зайду к ним потом, поздороваюсь.

– Напомню.

Поэты начали собираться почти вовремя, робко, но с шумом, происходящим от неуверенности в доброжелательности окружающего их мира.

Заведующая, занятая делами, здоровалась, поднимая голову, почти с каждым, кто проходил мимо её стола по коридорчику в дальнюю комнату. Поэты ей не мешали, но после одного особо громкого лозунга она всё-таки встала из-за стола и вышла поприветствовать гостей.

Нужно же было показать, кто в домике хозяин.

Кто-то весело крикнул там ещё раз.

– Мы сделаем рок в вашей дыре!

– Здравствуйте, господа поэты!

Господа разом притихли.

Широко улыбнулся высокий худощавый мужчина.

– Не сдавлю обузою, стань моею музою!

Обернулась симпатичная блондинка.

– Елена Александровна, не ругайтесь! Я тоже пытаюсь их успокоить!

Светлана, руководительница местного поэтического объединения, никогда не ругала своих коллег, смеялась она и в этот раз.

– Некоторые пытаются не согласиться со мной, спорят!

– О чём спор? О рифмах?

– О предназначении! Я каждый раз напоминаю им, что нас мало, зато какие мы были в самом начале, когда выдумали себя, «Пиратов пера»! Мы были тогда простыми и свободными, открытыми и честными! Слово для нас казалось настоящим богатством, клад, ища и добывая который, мы чувствовали себя пиратами. При этом мы никого и ничего не грабили! Этот словесный клад был нужен нам для того, чтобы писать, говорить и самовыражаться. И мне тогда тоже казалось, что придуманное название поэтического объединения очень удачно подчёркивает степень потенциала и нашей внутренней свободы. Сейчас это совсем не так… Вот об этом и спорим.

– Рукоприкладства сегодня не предвидится?

Парни захохотали.

– Мы мирные люди! Наше оружие – слово!

Эдик поднялся со стула, стараясь не дышать на заведующую.

– … Вот я и говорю. Я же рассказывал, что в прошлом месяце школьные друзья пригласили меня в Питер, на юбилей …

Светлана погрозила Эдику пальцем, показала на маленькие песочные часы, которые стояли на полу рядом с ней.

– Пять минут.

– Да помню, помню! Так вот, зашёл я там на книжную выставку, время было. Побродил по залам, поговорил с товарищами. Унылое зрелище. В принципе, сошлись с коллегами на том, что это конец такой литературы, какой мы её помним и в какую стремились попасть. Поэтов и прозаиков у нас в стране, как чупа-чупсов, но литература с полностью разрушенными книжными и журнальными форматами, с придушенными библиотеками и, вообще, с отсутствием всей той инфраструктуры, которая есть и чудесно работает в других странах, существовать не способна! Вместо этого – какие-то дебильные изобретения в виде книжных салонов и местечковых золотых перьев! Больше для нас с вами в поэзии нормальной жизни не будет. Увы, шала-ла, шала-ла! Короче говоря, собираем рюкзачки и на выход. Крупные вещи оставляем, мелкие пихаем по карманам.

Эдик пожал плечами, посмотрел на песочные часы.

– Четыре с половиной минуты, регламент соблюдён…

Заорали почти все.

Елена Александровна со смешной гримасой зажала уши.

– Чушь!

– Паникёров – к стенке!

Молодая толстенькая поэтесса едва не бросилась на Эдика со сжатыми кулачками.

– Какая ещё поэзия тебе нужна?! Забудь про своё дурацкое окно возможностей! Не нужны мы современным чиновникам, ну и бог с ними! Сейчас снова приходит время малых частных литературных инициатив, нужно просто знать об этом и работать! Но, пока мы по-настоящему не соберемся и не возьмем жопы в руки – ничего не сдвинется!

Пристыженный Эдик приложил палец к губам.

– Не выражайся – выгонят.

– А что, молчать?! Позабыть тех, кто учил нас восхищаться простыми словами и наполнять их смыслами?

– Кстати, ведь через неделю очередная годовщина! Собираемся?

– Какая годовщина?

– Ты чего?! Позабыл?! Мы же каждый год в этот день на могилу Сэма ходим!

– Ч-чёрт! Извини…

В углу поднял руку, взглянул на Светлану, предупреждая, что сейчас выступит, поэт постарше, в пиджаке, в очках.

– Да, жаль, что некоторые из вас, друзья, уже не знают и не помнят Сэма, никогда не здоровались с ним, не слышали его голоса. Наш литературный мир стал пресным без него. Скучно в мире, где поэзия уходит в квартиры поэтов и только громче звучат вокруг нас разговоры о дерьмовых деньгах. Никто нам не вернет того времени, когда поэзия собирала стадионы. Когда мы с Сэмом могли помчаться куда угодно в ночи, чтобы возвестить нашему городу о рождении нового стиха. Или шагали по улицам с флагом, увлекая за собой непризнанных гениев, его учеников. Мы, открытые Сэмом поэты, за годы спаслись не все. Но те, кто уцелел, остался верен поэзии. Но вы не переживайте, в конце концов сойдемся все вместе там, за горизонтом, таковы жизненные законы. И образуется целый материк нашей поэзии, население которого будет всё равно приветствовать нас, не очень удачливых при жизни поэтов! И хочется верить, что предсказанный в наших стихах, и в стихах Сэма город обретёт свои лучшие черты, и поэзия в нём обретёт признание.

– Во даёт!

Эдик вскочил и, путаясь длинными ногами в ножках стульев, просился жать руку очкастому поэту.

– Короче, без всяких отмазок, все идём в четверг к Сэму! Собираемся здесь! Денег на цветы я достану! Ясно?!

С предстоящим походом на кладбище разобрались, Светлана подняла руку, успокаивая собратьев.

– Внимание, ещё объявление! Послезавтра, в субботу, в наш город приезжают московские гости! Нас, участников объединения «Пираты пера», организаторы тоже приглашают на литературный вечер в бар «Дредноут», будет обсуждаться современная проза, гарантирован розыгрыш пряников!

Зашумели и в этот раз, заулыбались

Как-то нечаянно заговорили о рекламе.

Не выступая, а просто так, коротко, с мест, что-то говорили, что-то доказывали.

– Рекламу сейчас пишут бараны!

– Послушайте, а вот слоган «Лучше гор могут быть только проценты по вкладу!» написал искусственный интеллект или естественный?!

– Естественно, естественный, но с грандиозного бодуна!

– У них же в рекламе руки думают, а волосы что-то едят!

Потом заговорили о бумажных книгах и о библиотеках.

Елена Александровна с интересом обернулась на мельком произнесённые слова.

– Книги как долги, их нужно возвращать вовремя…

Очень похожий на Эдика поэт, такой же, весь в чёрном, только без очков, но зато в короткой бархатной жилетке, рассказывал о трудном решении своего иногороднего друга.

– … Когда Граф-синичка, городская весёлая птичка, переезжал на новую квартиру, то книги с собой решил не брать. От родителей их осталось у него много, да и сам Граф с женой тоже литературу собирали, короче, тридцать картонных коробок набралось. Посмотрели они на это дело и вместе, одновременно, сказали, что, нет, ребята, вы в нашем новом и чистом жилье не поместитесь, придётся расставаться. Граф рассказывал, что, когда он вёз свою библиотеку в гараж дальнего родственника, то был уверен, что совершает ошибку. Поначалу казалось, что он просто не сможет жить без этих книг! Некоторые сопровождали его с детства, многие были куплены на последние студенческие деньги и много раз перечитывались. Потом, совсем скоро, Графу стало смешно вспоминать этот собственный мильон терзаний. За семь следующих лет он не купил ни одной бумажной книги! Говорит, что совсем не скучает по друзьям, которых предал, и не хочет к ним возвращаться. И, собственно, пожалуй, не сильно расстроится, узнав, что они все сгнили за это время. Когда же я пробовал возразить, говорил ему, что не понимаю, как можно читать электронные книги, ведь тогда не чувствуешь запах типографской краски, не слышишь звука перелистываемых страниц. Граф с улыбкой соглашался и говорил, что книжная пыль меня ещё по-настоящему не затрахала.

– Скотина твой Граф…

– Прагматик.

– Но, согласись, не все подряд бумажные книги нужно печатать и читать! Знаете же все, что наш культурный областной предводитель получил на издание своего толстенного, никому не нужного, опуса полмиллиона казённых денег! На публичные призывы не праздновать это событие, оставить литературу в покое, освободить место другим и вернуть народу напрасно потраченные деньги он никак не отреагировал. Молчит. Наверно, что-то новое пишет…

Елена Александровна подняла руку.

Замолчали.

– А можно мне кое-что на эту тему рассказать?

– Конечно, конечно!

Светлана незаметно пнула песочные часы себе под стул.

– Вы слышали историю о том, как несколько лет назад в Иркутске оштрафовали основателя знаменитого книжного приюта?

– Нет.

– Не-ет. А где это?

– Я сама родом из тех мест, поэтому знакома с подробностями. Хорошего человека, основателя социального проекта "Книжный приют", оштрафовали за нецелевое использование земельного участка. Так чиновники расценили хранение им книг, ставших ненужными, и участие в общественных акциях по сбору макулатуры. Лет пять назад на участке Евгения, где стоит его дом и где хранятся собранные книги, прошли две проверки, устроенные областными чиновниками. Потом, никак не предупредив, с его счёта в банке по исполнительному листу Росреестра сняли шесть тысяч! Евгений убеждал всех, что Книжный приют – это его детище, и он считает, что этот проект нужен городу Иркутску! Он везде писал о том, что книга должна жить, и что делает правильное дело. Евгений оправдывался, что сберегал бумажные издания у себя в ограде, на участке, на законно оформленной территории, и делал всё возможное для сохранения литературы. Он несколько лет принимал книги от людей, которые от них избавлялись, а чиновники решили признать его виновным в совершении административного правонарушения, ссылаясь на то, что Евгений использует землю не по назначению, не выращивает там картошку и не складирует навоз! На странице своего проекта Евгений пишет, что он проживает на своём участке и не нарушает установленные порядки…

– И что, в Иркутске никаких митингов по этому поводу не устраивали?! Или никто просто об этом малохольном Евгении там не знал?

– Знали. Проект был известен не только в Иркутске. Всего через год после создания портал «Год литературы» признал Евгения персоной года, включив в список из двенадцати человек, "без которых мы не могли представить себе "Год Литературы" и весь литературный год ". А ещё через год администрация Иркутска наградила Евгения и его проект за вклад в развитие гражданского общества.

– И щедрое финансирование, небось, выделили? Ради этого парень старался?!

– Никаких денег Евгению тогда не дали. Проект до сих существует на собственные средства основателя, на деньги, вырученные от продажи книг и на средства, собранные сторонниками Книжного приюта.

– По какой цене он старые книжки там продаёт?

– По пятьдесят рублей за любой том.

Елена Александровна улыбнулась, покачала в руке карандаш.

– Вот если бы ваш Граф хоть чуточку был похож на этого иркутского Евгения…

ВНЕЗАПНОЕ БОГАТСТВО И «ДАРЫ ВОЛХВОВ»

Тихо.

Понедельник.

Дел на день хватало, но, когда ей никто не мешал, не отвлекал, всё обычно получалось быстро и просто.

Телефон.

Она чертыхнулась шёпотом, потом, рассмотрев номер, улыбнулась.

– Да, слушаю вас, Василий! Нет, библиотека сегодня не работает, выходной. Зайти? А вы сейчас где? Что, на каком газоне?! Подойти к окну?

Обернулась, раздвинула цветочные заросли на подоконнике.

Весёлый жизнерадостный человек подпрыгивал на траве, извинялся, пожимая плечами.

Она спохватилась, показала Василию связку ключей, махнула рукой к двери.

– А почему вы закрываетесь? Вы здесь одна?

Заведующая, по-домашнему в вязаной кофточке, в широких джинсах, не могла остановиться, смеялась.

– Да, одна. Пытаюсь работать, но которые писатели мне мешают…

– Извините, Елена Александровна, извините! Я на минуту всего к вам заглянул! Вчера тоже заходил, но Зинаида Николаевна сказала, что у вас выходные, а у них – в понедельник. И вся библиотека в понедельник не работает, а вы – здесь… Вот, держите.

– Что это?

– Две с половиной тысячи.

– Зачем?!

– Ну, вы же угощали нас, заплатили за всех в кафе. Я потом чек там попросил. Вот, это вам… Спасибо большое!

– Нет, Василий! Не надо никаких денег и не выдумывай!

– Я уже выдумал.

Василий улыбался.

Когда отдают долги, то обычно не улыбаются.

А он просто делал правильное дело.

– Вы сказали, чтобы вернул, когда буду богатым. Вот я в субботу и стал богатым, нам по субботам зарплату за неделю выдают, вот…

– Чай будешь?

– Буду. Кофе.

Тихо.

Из хозяйственной комнатки доносились звуки посуды.

Василий привычно бродил у входа, у библиотечной стойки, рассматривал цитаты на стене.

– Присаживайся. Держи чашку.

– А что это у вас тут за цифры такие большие, непонятные? Я на них внимание обратил ещё, когда в первый раз в вашу библиотеку пришёл, да всё позабывал спросить.

– Эти?

На большом кругляше светло-синей бумаги, прикреплённом кнопками к стене, выделялись три красиво нарисованные цифры, разделённые запятой.

Единица, запятая, восемь и семь.

– А, это мы не убрали ещё! Мероприятие в тот день проводили, вот, для иллюстрации и повесили. Мы каждый год эту дату отмечаем.

– Какую?

– День рождения О`Генри.

– А что означают эти цифры?

– Ты не знаешь?!

– Нет.

– На самом деле не знаешь?!

Василий замотал головой.

Елена Александровна как учительница встала у стены под плакатом с таинственными цифрами, приготовилась объяснять, но замешкалась.