Часть 1: Падение
Пролог
"Семь клинков и сломанная клятва" В темных кузницах Вечного Города раздавался шум, когда Кузнец в последний раз поднял свой молот. Небо над башнями было черным не от ночи, а от бесконечно сыпящегося пепла, который продолжался уже три поколения. Каждый удар по семи клинкам на базальтовой наковальне оставлял за собой золотистый след, словно молот ковал саму тьму. "Они не выдержат." Голос донесся из угла кузницы, где стоял Последний Страж. Его плащ колыхался, как живой, а лица не было – лишь маска из черного металла с двумя прорезями, из которых струился голубой свет. Кузнец оскалил зубы, похожие на железные штыри: "Выдержат. Потому что должны." Он провел пальцем по седьмому клинку – тому, что превышал длину остальных. Его сталь, казалось, дышала, впитывая пепел с неба. Руны на лезвии пульсировали золотым светом. "Почему этот другой?" – спросил Страж, его голос напоминал скрежет металла по камню. "Потому что он первый." – Кузнец ударил молотом так, что треснула наковальня. "И последний." В этот момент земля дрогнула, будто огромное существо под городом перевернулось во сне. Из глубины донесся звук, от которого у Кузнеца пошла кровь из ушей. "Оно проснулось," – прошептал Страж. "Нет. Оно почуяло их." – Кузнец схватил первый меч. "Давай имена." Один за другим, шесть клинков получили свои имена, выгравированные кровью Кузнеца. Но когда дошла очередь до седьмого… "Его имя напишет тот, кто его поднимет." Кузница погрузилась в тишину. Даже пепел перестал падать. Затем первый меч треснул. Трещина чернее самой тьмы ползла по клинку, и из нее вырвался шепот из тысячи голосов: "Мы… помним…" Кузнец успел сделать шаг назад, когда шесть мечей взвились в воздух, кружась в смертоносном танце. Они вонзились в стены, пол и потолок – везде, кроме седьмого, который оставался неподвижным. "Ты ошибся," – сказал Страж, отступая к двери. Кузнец посмотрел на свой молот, покрытый трещинами. "Нет. Я дал им шанс." Снаружи завыл ветер. Город начал рушиться. А седьмой клинок… Седьмой клинок наконец-то пошевелился. Он издал звук, словно звенящий колокол. Его лезвие медленно поднялось с наковальни, словно невидимая рука взялась за рукоять. Кузнец замер, чувствуя ледяные мурашки по спине. Он знал, как ковал этот меч – из сплава звездной пыли и тьмы между мирами. Но сейчас клинок вел себя так, словно в нем проснулось что-то древнее. – Ты… Прежде чем он закончил мысль, меч рванулся вперед – не к Кузнецу, а к Последнему Стражу. Тот смирился с ситуацией и поднял руку в защитном жесте. Лезвие пронзило его ладонь насквозь. Но крови не было. Только черный дым, выбившийся из раны. – Так вот твой выбор, – прошипел Страж, глядя на дрожащий клинок. – Ты хочешь быть свободным. Кузнец сделал шаг вперед, его молот засветился тревожным золотым светом: – Нет! Он не должен… Страж резко дернул руку, и меч вырвался из его хватки, описав дугу в воздухе. На мгновение он замер – острием к Кузнецу. Затем развернулся – и вонзился в пол у самых ног мастера. Тишина. Пепел снова начал падать с неба, покрывая клинок серым налетом. – Что это значит? – Кузнец не сводил глаз с меча. Страж медленно покачал головой: – Он не выбрал меня. Но и тебя не убил. – Голубой свет в его глазницах потускнел. – Он ждет кого-то другого. Где-то в глубине города раздался грохот – словно огромные ворота начинают открываться. Страж вздрогнул. – Оно проснулось по-настоящему. Кузнец схватил молот и повернулся к двери: – Тогда нам пора. – А меч? – Он найдет своего хозяина сам. Они выбежали на улицу, оставив седьмой клинок стоять посреди разрушающейся кузницы. Пепел покрывал его лезвие, но руны по-прежнему светились – то золотым, то черным светом. Словно две силы боролись внутри него. А далеко за стенами города, в мире, который еще не знал, что древние боги начинают просыпаться… Родился мальчик с глазами цвета тёмной стали.
Глава 1: Пепел рассвета
Долина Эльдарина оживала, напоминая смущённую невесту, стремящуюся скрыть свои синяки под фатой. Туманный и влажный покров окутывал сосны, превращая их в безликих стражей, застывших на склонах холмов. Артан стоял на краю обрыва, его доспехи – поношенное наследие отца – тянули его вниз, словно тяжёлый свинец. Он вспомнил, как отец вернулся с пограничья и бросил свои доспехи в угол со словами: «Носи их, когда поймёшь, что честь не в блеске металла, а в тишине, следующей за битвой». В ту пору Артан не понимал этих слов, но, глядя на дым, поднимающийся над Брэкенхольмом, стал постигать их значение.
Спуск к деревне казался бесконечным. Каждый шаг отдавался звоном в висках – не от усталости, а от подавленного гнева, который он не решался признать своим. Под ногами хрустел иней, но земля уже оттаивала, открывая грязь. Брэкенхольм расстилался перед ним, как раскрытое брюхо: соломенные крыши горели, искры взлетали к звёздам, смешиваясь с ними. Крики. Не молитвы, а вопли. Артан замедлил шаг, прислушиваясь.
– Отдай, старая карга, или сожгу твою хижину вместе с тобой! – хриплый голос раздался из-за забора.
Артан заглянул за изгородь. Бандит, коренастый с лицом, изуродованным оспой, тряс за плечи старуху, которая молча сжимала в руках мешок, так пустой, что пальцы просвечивали сквозь ткань.
– Последнее зерно… для внука… – прошептала она.
– Внук сдохнет завтра, а я хочу жрать сегодня! – закричал бандит, вынув нож.
Артан не позволил лезвию опуститься. Его меч пронзил бандита ниже лопатки и вышел через грудь. Тот захрипел, опускаясь на колени, и Артан увидел в его глазах не страх, а недоумение. «Он не ожидал, что смерть придёт к нему в таком месте», – подумал он, выдергивая клинок. Старуха не шевелилась, её мутные глаза смотрели мимо него.
– Спасибо, – проговорила она, но Артан уже двигался дальше.
У колодца трое бандитов разбивали бочки с вином. Один, юный с лицом мальчишки, жадно лакал из горсти, смеясь через кашель. Двое других, потные и с красными лицами, тащили за волосы девушку в порванном платье. Артан остановился. В её глазах не было слёз – только пустота, как у старухи.
– Эй, красавчик в металле! – один из бандитов осклабился, поднимая топор. – Хочешь присоединиться? Девчонки на троих хватит!
Артан ударил первым. Лезвие перерезало бандиту горло, и он захлебнулся смехом, который превратился в кровавый пузырь. Второй, матерый, с рубцами на руках, бросился на него с криком. Артан парировал удар топора, чувствую, как вибрации от стали проходят по его костям. Слишком медленно. Он сделал шаг вбок, позволив противнику упасть вперёд, и вонзил меч под лопатку. Тело рухнуло, обрызгав его сапоги.
– Пожалуйста… – девушка прижалась к колодцу, обнимая себя. – Не трогайте меня…
Артан отвернулся. Третий бандит, мальчишка, уронил вино. Его руки дрожали.
– Я… я не хотел… – заикался он, отступая. – Они сказали, что просто возьмём еду…
– Убирайся, – перебил его Артан. – И если вернёшься, я отрублю тебе ноги, чтобы ты полз к умиранию в свою нору.
Мальчишка сбежал, спотыкаясь. Артан смотрел ему вслед, сжимая рукоятку меча. Почему я его отпустил? Потому что увидел в нём себя десять лет назад – голодного, дрожащего от страха перед отцом, который бил его за слёзы?
В центре деревни, у горящей мельницы, женщина прижимала к себе ребёнка. Её платье тлело, волосы пахли гарью, но она не двигалась, словно стала статуей скорби. Артан подошёл, снял плащ и накрыл её.
– Они убили его, – прошептала она, не глядя на него. – Моего мужа. Зарезали, как свинью, за то, что спрятал мешок муки…
Артан хотел сказать, что всё прошло, что бандиты убегают. Но слова застряли в горле. Вместо этого он протянул ей флягу с водой. Женщина отпила, а затем резко выплюнула жидкость, как будто это был яд.
– Это кровь, – сказала она, тыча пальцем во флягу – ваша или их?
Он забрал флягу, ничего не ответив. Её хриплый смех преследовал его, пока он удалялся.
На краю, у покосившейся часовни, его ждал юноша в рваном капюшоне. Парень, лет шестнадцати, держал нож, как священное орудие, отгоняющее демонов.
– Ты… ты их всех перебил? – спросил он, и в его голосе звучал страх, а не благодарность.
– Большинство. Некоторые сбежали.
– Почему? – голос дрогнул. – Почему ты не добил их всех?!
Артан пригляделся. В глазах парня горело то, чего не было у бандитов – не жадность, а чистая ярость, как пламя.
– Они убили Лису. Мою сестру. – Парень сжал нож. – Она просила о пощаде. Они смеялись.
– Месть не вернёт её, – произнёс Артан, но это прозвучало не искренне, даже для него.
– Нет! – парень бросился вперёд. – Но она услышит, как я перережу им глотки!
Артан отбил нож ударом гарды. Парень упал в грязь, всхлипывая.
– Учись сражаться, прежде чем нести смерть, – проворчал Артан, но юноша уже вскочил, вытирая лицо.
– Я научусь! – прошипел он. – И вернусь. Для них. Для тебя.
Артан не остановил его, когда тот скрылся в тумане. В груди защемило – словно он выпустил на свободу зверя, которого уже не сможет поймать.
Возвращаясь к холму, он услышал за спиной шепот. Жители начали выходить из укрытий, указывая на него пальцами. «Клинок Короны», «Посланник богов», «Убийца…». Он ускорил шаг.
На вершине, под сосной, его ожидал ворон. Птица сидела на обугленной ветке, сверкая глазами-бусинами.
– Что на меня смотришь? – пробормотал Артан. – Искал падаль? Проспал.
Ворон каркнул, расправил крылья и исчез в сером небе. Артан взглянул на долину. Туман рассеялся, но солнце не пробивалось сквозь пепел, который застрял над Брэкенхольмом. Свет был грязно-жёлтым, как страницы старой книги, застрявшей в сырости.
Он потрогал рукоять меча. Сталь молчала. Но где-то в глубине, под слоем крови и пыли, он уловил шепот: «Это только начало».
Глава 2 Кровь на мраморе
Лунный свет струился по мраморным плитам дворца, превращая их в молочные потоки. Артан шёл, как блуждающий путник, осторожно, стараясь не нарушить тишину, словно шагал по руслу высохшей реки. Его тень искажалась на стенах, напоминая о призраках, возникших в его снах. Он инстинктивно потянулся к Тираннуру. Меч, который обычно согревал его руку, теперь был холодным, как лёд. «Он чувствует это», – подумал Артан. «Он знает, что мы идём на войну, где не будет славы».
Лорд Каэль вызвал его после полуночи, не через слуг, а лично, прошептав на ухо во время пиршества: «Жди знака у восточных конюшен». Артан ждал. Знаком стал крик совы – трижды с интервалами, как учили в детстве. Теперь он двигался по тайному ходу за статуей короля-основателя, глаза которого казались наблюдающими за каждым его шагом. «Каэль никогда не скрывался раньше», – шептал внутренний голос. «Почему сейчас?».