Глава 1
Я никогда не задумывалась над тем, как одна единственная случайная встреча может так сильно изменить твою жизнь. И не только жизнь. Весь твой мир может перевернуться с ног на голову в одночасье лишь из-за неё.
Хотя, по сути, вся жизнь – череда случайностей. Случайных выборов, шагов и поворотов. Каждое утро ты просыпаешься и решаешь, каким будет твой день. Какую рубашку надеть, какую дорогу выбрать, кому улыбнуться. И каждая из этих, казалось бы, незначительных мелочей, может привести к чему-то невероятному. К встрече, которая станет началом новой главы.
Хорошая ли это будет глава? Или плохая?
Ты не знаешь. Просто… Просто живёшь и с интересом наблюдаешь за последствиями того или иного решения. А порой, шучу, скорее всего, часто, вспоминаешь о том, что было «до». Из раза в раз прокручиваешь все те моменты, случайности, решения и повороты, которые привели тебя сюда.
Каждый так делает, а тот, кто яростно отрицает данный факт – скорее всего, кривит душой. Ведь так мы устроены, вспоминаем чаще всего о том, о чём в итоге сожалеем или о том, чего нам теперь уже не хватает.
Я так делаю. Даже сейчас, пока трясусь в третьем по счёту автобусе, уносящем меня подальше из Нью-Йорка, где закончилась длинная глава под названием «Прошлое».
Самое забавное, что мой багаж ничуть не изменился за всё это время. Со мной всё та же акустическая «Yamaha» с кучей потёртых наклеек на корпусе, старая спортивная сумка отчима с минимальным запасом одежды и рюкзак. И, как и пять лет назад, я бегу. Но уже не навстречу своей мечте, а от неё, потому что я уже другая. Меня сделали другой.
5 лет назад
Бурлящая энергия жизни – вот что всегда манило меня в этот яркий и будто бы недосягаемый город. Нью-Йорк – это целая симфония шумов, запахов и лиц, мелодия, которая никогда не умолкает.
Я помню, как впервые приехала сюда, и как мою горящую жаждой жизни душу сразу же пленили ослепительные огни Таймс-сквер и звуки этого места. Все мои мысли пели о том, как же здесь потрясающе! Как же я хочу быть частью этого! Хочу так же, как все эти талантливые артисты показать себя именно здесь, чтобы вокруг меня тоже собиралась толпа, чтобы на меня смотрели, чтобы я могла точно так же кого-то вдохновить на шаг к новой жизни».
Тогда я и подумать не могла, что смогу привлечь взгляд такого человека, как Дамиан.
Этот мужчина был олицетворением всего, что мне нравилось в мужчинах: пылкий взгляд карих глаз, способный вскружить голову любой девушке; обольстительная улыбка, от которой подгибались коленки; и бабочки.. эти бабочки, взмывающие всей бурной стаей от низа живота к грудной клетке, чтобы устроить там головокружительные танцы появлялись каждый раз, стоило лишь услышать его глубокий тембр голоса. В Дамиане чувствовался бунтарский дух, близкий мне, сила и манящая энергетика, которой было крайне сложно противостоять. Собственно, я и не пыталась.
Наши отношения завязались так быстро и развивались настолько стремительно и бурно, что я, будучи наивной девчонкой, которой каких-то пару недель назад стукнуло всего восемнадцать, с головой нырнула в то, что казалось мне таким настоящим и вечным. Таким искренним.
Я, не раздумывая согласилась переехать к нему, стоило ему только предложить.
Ну ещё бы.
Взрослый, двадцативосьмилетний мужчина, с собственным жильём и твёрдо стоящий на ногах, который, к тому же, просто Бог в постели. А в противовес ему обшарпанная комната в общежитии, где обычный сон был настоящим везением из-за бесконечных вечеринок и оглушительной ругани соседей. Выбор очевиден. Не правда ли?
И вот мы вместе.
Я самая счастливая и любимая на свете. Дамиан поддерживает меня в моём стремлении пробиться в музыкальной индустрии в Нью-Йорке, даёт кров над головой, обожает меня, а я взамен отдаю ему всю себя.
В какой же момент всё это изменилось? Что я сделала не так? Когда?
Как мы из чего-то столь прекрасного превратились в «это»?
Я думаю об этом и думаю, не переставая прокручиваю в голове все эти картинки разноцветного калейдоскопа памяти, пока меня не пихает локтем в бок тучный мужчина, угнездившийся на соседнем сидении. Мысли мгновенно испаряются, и я, закусив губу, всеми силами сдерживаю себя, чтобы не взвыть на весь автобус от боли в рёбрах.
Сморгнув подступившие слёзы, повернула голову в направлении мирно посапывающего мужичка, каждый выдох которого заканчивался протяжным «пф-ф-ф», и отодвинулась подальше, практически впечатываясь в прохладное окно. Очередного рукоприкладства моё уставшее тело на сегодня больше не выдержит.
По стеклу быстрыми дорожками скатывались крупные капли сентябрьского дождя, а за ним мелькали силуэты размытых деревьев. Серый полумрак в салоне развеивали огни фар встречных автомобилей и свет неоновых вывесок, которые с каждой милей встречались всё реже и реже.
На удивление, эта мрачноватая картина и неизвестный путь в никуда не вселяли в меня ни тревоги, ни страха. Даже наоборот, казалось, что некие цепи, обвивавшие мою грудную клетку своими жестокими объятиями, ослабли. Поводок порвался. Птичка выпорхнула из клетки и вновь ощутила вкус призрачной свободы.
Весь путь до следующей остановки прошёл в полудрёме под мерное покачивание автобуса и убаюкивающий стук капель. Когда на горизонте замаячили огни города, я подобралась и вытащила из-под сиденья сумку.
Мужчина рядом засопел и медленно разлепил веки. Проморгавшись, рассеянно уставился на меня:
– А? Где я?
– Блэкфут. – В тон буркнула я, но затем быстро добавила, – моя остановка.
Мужчина кивнул и вяло встал с насиженного места, давая мне протиснуться в узкий проход. Кое-как выудив чехол с гитарой с верхней полки, я поплелась к выходу, извиняясь каждый раз, когда задевала чьи-то плечи, руки или вывалившиеся ноги.
Автостанция встретила меня влажным воздухом, в котором витала дымка едва уловимого тумана. Город всё ещё спал, отчего гул изредка проезжающих по трассе машин разносился эхом по пустынным улицам. В самом здании приглушённо горел свет, освещая силуэты немногочисленных путешественников, которые, как и я, нашли своё пристанище здесь на ближайшие несколько часов. До прибытия ближайших рейсовых автобусов.
Я слонялась перед окнами станции, сжимая в холодных пальцах предоплаченный телефон, но так и не решаясь нажать на кнопку вызова уже знакомого номера. И хоть я знала, что это необходимо сделать для полного успокоения, не могла найти в себе смелость признать очередное поражение. Услышать его в единственном родном голосе, оставшимся у меня на этом свете.
Замерев перед панорамным окном, я уставилась на собственное отражение.
Щуплую фигуру, словно кокон, скрывал безразмерный серый свитер крупной вязки – единственная тёплая вещь, что удалось захватить второпях; узкие чёрные джинсы лишь подчёркивали излишнюю худобу, как и высокие ботинки «Dr. Martens».
Палец дрогнул и из трубки послышался гудок. Я поднесла телефон к уху. Ещё гудок. Облизнула пересохшие губы, а затем слегка закусила нижнюю, на которой всё ещё ощущался металлический привкус. Гудок.
Я знала, что с Мичиганом у нас разница в пару часов, а это значило, что там сейчас раннее утро и что наверняка есть кому ответить на мой вызов, но вместо сонного сипения, мне ответил серьёзный женский голос:
– Вы позвонили Саманте Пирс. Можете оставить мне голосовое сообщение, которое я не буду слушать.
Длинный гудок.
Я затаила дыхание, затем прочистив горло, проговорила:
– Привет, мам. Это я, Мэй. Я… – Я встретила свой измученный взгляд в пыльном отражении. – Я звоню сказать тебе, что это мой новый номер. – Поджала губы и, слегка усмехнувшись, покачала головой, ощущая, как все мои защитные стены рушатся под натиском эмоций. – Знаю, он тебе без надобности, как и мой прошлый, ну а вдруг, правда? Вдруг ты вспомнишь, что я всё-таки твоя дочь, что я всё ещё существую в этой вселенной… – По щеке скатилась слеза, которую я тут же гневно вытерла рукавом. – Не важно. Просто хочу сказать, что у меня всё хорошо.
От этих слов горло сдавило, и я поморщилась, словно откусила половинку лимона. Мне было горько врать ей, но, вопреки всему, я позволяла этой лжи слетать с языка. Казалось, если буду звучать достаточно убедительно, то поверит не только она, но и я сама. Мне хотелось обмануться, дать этому сказочному обману защитить всё то, что от меня осталось. Но… Но осталось ли хоть что-то? Уцелело ли?
Я запрокинула голову, проморгалась, не давая новому потоку слёз выступить наружу, и медленно выдохнула.
– В общем. Я уже не в Нью-Йорке. И тот парень, Дамиан… Тот, о котором я тебе писала как-то, не знаю, помнишь ли ты, мы с ним больше не вместе. Так что… Если вдруг, каким-то образом, он выйдет на тебя, скажи, что не знаешь где я. – Из меня вырвался горький смешок. – Хотя ты и так не знаешь. – Долгий выдох. Я пыталась подобрать крупицы самообладания и слов, которые бы не выдали всю прискорбность ситуации. Ей бы было плевать, а для меня это как соль на открытую рану. Больно. – Я… Я люблю тебя, мам. Позвони мне, если вдруг это услышишь. Я скуча… – Звуковой сигнал оповестил о том, что сообщение записано ещё до того, как последнее слово было сказано.
Понурив голову, я в прострации поплелась в туалет, где, закрывшись на замок, плюхнулась на крышку унитаза. Руки нервно тряслись, тело била мелкая дрожь. Зябкое чувство одиночества и отрицания постепенно расползалось по венам, укореняясь там и покрывая всё внутри тонкой коркой льда.
Я так хочу найти в себе силы снова быть счастливой. Найти в себе силы двигаться дальше. И пусть я горжусь тем, что пытаюсь. Но будет ли этих попыток достаточно? Разгорится ли во мне снова тот яркий огонь, который указывал путь даже в самые тёмные времена? А их за двадцать два года выдалось не мало.
Упёршись локтями в колени, я принялась раскачиваться, будто это поможет хотя бы немного успокоиться. Пальцы погрузились в спутанные волосы, ещё больше ероша их, отчего несколько прядей упали на лицо. Пустой желудок скрутило спазмом.
– Люблю твои волосы. Они так вкусно пахнут. – Дамиан собрал в кулак мои длинные волосы и, переложив их на другое плечо, медленно поцеловал в шею. Его тёмный взгляд не отрывался от моего, заворожённо смотрящего на нас в зеркало. На то, как он возвышался надо мной, как искусно касался везде, где только пожелает, как вдыхал меня. – Моя рыжая бестия. – От лёгкого укуса по коже побежали мурашки, и я всем телом подалась назад, позволяя крупным рукам моего мужчины скользить по плечам, бокам и животу.