Нирвана чувств

– Карли! – громко обратился к вокалистке Мэтт, завершив исполнение яростным глиссандо[14].

Мы с Джаспером так и замерли в комичной позе: он поймал мою ногу, а я практически полностью сползла с комбика и сохраняла равновесие, держась ладонями за корпус усилителя и упираясь свободной ногой в пол. Спасибо, Мэтт! Если бы не он, то наши игры с другом барабанщиком закончились громким падением комбика, после которого его работоспособность стояла бы под большим вопросом.

– Ты брала паузу для связок, – констатировал Мэттью, бросив осуждающий взгляд на опешившую Карли, – так какого хрена ты тогда не затыкаешься уже десять минут?

Джаспер аккуратно отпустил мою лодыжку, не отводя взгляда от клавишника и вокалистки, и решил вмешаться в их разговор.

Барабанщик встрепенулся, поднялся со стула во все свои шесть футов[15].

– Я тебя понял, Карли, – объявил Джас и постучал палочками по хай-хэту[16], перебивая на полуслове вокалистку, которая так хотела ответить Мэттью.

Джаспер как лидер группы всегда пытается поддерживать дружескую атмосферу и предотвращать ссоры музыкантов.

– Мэтт, бери микрофон в руки, будем играть «Thunderstruck», – скомандовал барабанщик, – раз Карли нужно отдохнуть и помолчать.

– Ну и пошли вы, придурки! – обиженно выплюнула Карли и уселась на стул в углу гаража, скрестив руки на груди.

Мэтт, обрадовавшийся, что выиграл битву, но не войну за микрофон, напялил на кудрявую белокурую голову кепку, почти как у Брайана Джонсона[17], и довольно направился в сторону стойки.

– О, класс! – вышел из транса Уилл. – Такое я люблю!

Зажав медиатор зубами и пританцовывая, он набросил на себя ремень от гитары. Мне тоже пришлось встать с насиженного комбика и снарядиться по примеру Уилла. Правда, в отличие от его огромной и сложной партии, моя задача заключалась в том, чтобы теребить одну струну половину композиции.

Джаспер заправил рыжие локоны за уши и сел за установку с вытянутыми и чуть согнутыми в локтях руками в ожидании готовности остальных. Мы с ним заговорщически обменялись улыбками, потому что знали, какое шоу нас ожидает.

– Готовы? – спросил Уилл, обернувшись на нас.

Джас махнул палочкой, а я головой в знак согласия.

– Погнали! – взвизгнул Мэттью, слегка подпрыгнув в предвкушении номера.

Уилл проверил звук, проведя по струнам пальцами.

– Раз, два, три, четыре, – сосчитал барабанщик, и он, Уилл и я вступили.

Мэттью, слегка ссутулившись, начал носиться по гаражу, периодически прыгая и поднимая руки вверх, как будто заводил невидимую толпу. Я и Джаспер завывали на бэках «на-на-на-нааа» и кричали слово «гром». Карли, забыв про уязвленное самолюбие, заулыбалась и принялась стучать ботинком в такт музыке. Мэттью запел, максимально напрягая мышцы гортани, чтобы получился, как говорит моя мама, поросячий визг, а не вокал. Полностью войдя в образ, он сделал выпад в мою сторону и подмигнул мне, а после повторил то же самое с Карли. Обмениваясь понимающими взглядами с друзьями, я услышала повторяющийся и выбивающийся из созданной нами роковой симфонии стук; он был похож на слабый удар камня по внешней части рольставен гаража. Уилл, войдя в раж и покачивая головой, легендарной утиной походкой направился навстречу Мэттью, который, трясясь, медленно описывал круги всем туловищем и извлекал изо рта звуки ада в микрофон. От такого представления мы с Джаспером, продолжая играть, из последних сил сдерживали рвущийся наружу смех, и от этого белоснежная кожа лица друга стала багровой. Эпичности картине добавили рольставни – они начали подниматься, словно занавес. Видимо, Карли, сидящая рядом с кнопкой открытия, тоже услышала стук и решила проверить, кто или что его издает, и заодно явить всей округе наших парней, бьющихся в музыкальном припадке.

Занавес неспешно поднимался, а с ним открывался обзор на знакомую фигуру моего одноклассника. Взъерошенный Сэм стоял с камнем в одной руке и смятым букетом пионов в другой. Он улыбался и смотрел не на концерт, а куда-то сквозь стену гаража. Тут парни опомнились и открыли глаза, прикрытые от удовольствия. Уилл, не закончив шаг, застыл с поднятой ногой, а Мэтт от неожиданности крякнул что-то нечленораздельное в микрофон. Сэм не растерялся и проорал пьяным голосом недопетую строчку, ни разу не попав в ноты. Все замерли, кроме Оливера: он выронил камень и двинулся в мою сторону.

– Я, – Сэм обратился к Уиллу, который так и не опустил ногу на пол, – к Никки. На-надеюсь, не помешал…

После сказанных слов Оливер сделал еще один шаг и, запнувшись о черную лиану моей гитары, упал на бетонный пол. Выйдя наконец из оцепенения, Уилл попытался помочь нежданному гостю встать, но тот лишь отмахнулся и справился самостоятельно, правда, попытки так с третьей. Одержав маленькую победу над гравитацией, Оливер молча протянул мне букет. Все, что я смогла из себя выдавить, так это нервную улыбку и слово «спасибо». Сэму и этого было достаточно, он улыбнулся в ответ и побрел восвояси, высоко задирая ноги, чтобы снова не запнуться о провода. Когда гость благополучно покинул нашу репетиционную, я посмотрела на Джаспера. Мой друг все еще провожал взглядом слегка качающегося Сэма. Как только плохо стоящий на ногах Оливер скрылся из виду, Джас всем корпусом повернулся в мою сторону.

– Че это сейчас было? – Он сохранял удивленное выражение лица и туда-сюда проводил палочкой невидимую линию между мной и улицей.

– Это мой одноклассник, – растерянно сказала я, залившись краской, – его зовут Сэм Оливер.

– Никки, я про цветы, – уточнил Джас, сменив удивление на радость, и включил свой игривый тон. – Часто он к тебе так подкатывает?

– Нет, первый раз, – ответила я и все еще не могла осознать, что этим пьяным действом хотел сказать Сэм. – Может, он прикололся?

– Вероника, сам Оливер принес тебе пионы, – воскликнула Карли, театрально вознося руки вверх, будто Аполлон, или, лучше, Зевс Громовержец завалился к нам на репетицию на призывы грома, – да ты крутая, подруга!

– Карли права, – согласился Джаспер, – но ты и без подкатов Сэма крутая.

– Ну, дрепнулся он, конечно, ржачно! – растягивая каждое слово, выдал Мэттью.

– Ага, – задумчиво подтвердил Уилл, по выражению лица которого можно было сказать, что его дух отлетел куда-то в небеса, но оказалось, что он вспоминал.

– Кстати, по поводу смеха, – резко опомнившись, гитарист одарил пристальным и немного прищуренным взглядом сначала меня, а потом Джаспера. – Если вы, черти, думаете, что я не слышу сзади ваши сдавленные смешки, то вы глубоко ошибаетесь!

Джас не смог долго держаться и начал хохотать. Видимо, восстановил в памяти то, что тут творилось пару минут назад. Я тоже сдерживалась из последних сил, чтобы не свалиться от смеха.

– Он еще и ржет, – закатил глаза Уилл. – В тебя первого полетит бутылка из зала!

– А потом ты у меня на нее…

– Эй, красивый мальчик, – из воспоминаний меня выдернул крик, который перекрыл играющую в наушниках музыку.

Это Джаспер подметил мой сегодняшний внешний вид и решил так ко мне обратиться. Я вытащила наушники и сглотнула подступивший к горлу ком.

– Ты сейчас взглядом дыру прожжешь в рольставнях, – не унимался Джас, и я поплелась в его сторону.

Ох, Джаспер, мой Джаспер, мой Мальчик-солнечный зайчик. Длинные рыжие волосы, сегодня небрежно завязанные в низкий хвост, выбивающимися прядями обрамляли фарфоровую кожу с отметками солнца – веснушками. Иногда так и хочется немедленно затащить его в тень, иначе он обуглится, подобно вампирам из голливудских мистических фильмов. Как и полагается киношным дракулам, он прекрасен. Даже сейчас, облокотившись всем своим стройным телом о дверной косяк и шаря в карманах оригинальных брюк в поисках зажигалки, мой друг держал осанку и расправлял непроизвольно плечи в черной, полностью расстегнутой рубашке. Помимо того, что Джас талантливый барабанщик, так он еще и рукодельник – сам сшил себе штаны из лоскутов бандан и джинсов. Они мне нравятся, по ним очень легко найти Джаспера в толпе.

– Ты там че, проверяла свои способности в телекинезе, пыталась силой мысли открыть гараж?

– Да, где твои салфетки и перекись? Вдруг бы у меня сейчас вовсю хлестала кровь из носа и ушей от напряжения, – подыграла я.

– Мигом, – Джас повернулся к дверному проему лицом и изобразил походку на месте.

– Эх, друг еще называется! – в шутку пожурила Джаса.

Я хотела остановить его, но друг при повороте схватил меня одной рукой за талию и прижал к себе. Порой координация его движений поражала, ровно как сейчас. Не обращая внимания на мои возмущенные трепыхания в образовавшемся кольце из рук Джаса, легким движением он скинул с меня капюшон и поджег пагубный источник никотина, бережно зажатый у него в зубах.

– Оди, Оди[18], не умирай, – лепетал Джаспер, выдыхая ядовитый дым мне в затылок.

По спине побежали мурашки, но друг не дал насладиться моментом и отстранился. Мы, как самые настоящие фанаты сериала «Очень странные дела», часто с ним обыгрывали некоторые реплики персонажей. А лет пять назад, посмотрев вместе первый сезон, я и Джаспер настолько вдохновились сериалом, что нашли на кухне пустую банку из-под Колы и часа два или три надеялись сдвинуть ее с места одним лишь сосредоточенным взглядом. Моя сестра Виктория снимала нас на камеру мобильника и дико хохотала над нашей глупостью. Но это еще что, год назад, при традиционном совместном просмотре четверного сезона, мы подняли в доме Джаспера жуткий шум на эпичной сцене, где Эдди привлекал внимание летающих тварей с помощью игры на электрогитаре песни Metallica «Master of Puppets». Дело было ночью на летних каникулах, но это не удержало нас от того, чтобы запрыгнуть на диван с ногами, взяться за руки и, тряся головой в разные стороны, орать наизусть выученные слова. Наши крики разбудили спящих родителей, и Джасперу потом нехило влетело, но зато как было весело, и теперь есть, что вспомнить.

– Реально, – от смеха поперхнувшись дымом, я закашлялась, – сейчас прям тут помру, Джас, только выплюну легкие, подожди!

Друг постучал меня по спине, как будто это поможет, наивный.

– Красивый мальчик, может, в дом пойдем?

– Замерз? Правильно, нечего тут светить своим голым белым пузом, – съязвила я в отместку за дурацкое прозвище и ткнула Джаспера в живот. – Заболеешь к субботнему выступлению, кто тогда будет делать «тыщ», «туц», «бах», «бум», «фигак»?

– Тебе нравится мое голое белое пузо, – напрягая кубики пресса, заулыбался Джаспер. – А с «фигак» вы и без меня хорошо справляетесь! Кстати, по поводу выступления, – затягивая меня в дом, начал Джаспер. – Все накрылось, у управляющего день рождения, но предлагаю по такому поводу потусить в пятницу здесь.

– Кайф! – ляпнула я, чуть не выдав себя. Ведь у меня не было денег, чтобы скинуться вместе с остальными. – Жаль насчет выступления, но кайф по поводу пятницы. Тебе не показалось странным, что они сразу нас не предупредили о намеченном дне рождения, могли бы другую дату, что ли, предложить?..

Не закончив мысль, я растерянно оглянулась по сторонам. Оказалось, что мою отвлекающую от сути речь уже никто не слушал. Пока я снимала с себя бомбер, Джаспер ретировался на кухню и решил перекрикиваться со мной из соседней комнаты.

– Никки, ты есть будешь? Я тут завтрак сварганил, и он еще не превратился в холодную резину.

– Завтрак? – громко переспросила друга и посмотрела на часы, которые показывали без двадцати четыре.

– Ну, да, – подтвердил Джаспер, выходя из кухни с двумя тарелками. – Я так-то с ночной, полчаса назад только проснулся. Ты там что-то говорила, повтори…

Джас после окончания школы устроился работать кассиром в продуктовый магазин. Мой друг-мечтатель все еще верил, что сможет зарабатывать в будущем на жизнь любимым делом – музыкой. Иногда получалось, но заработок очень уж нестабилен, зато от должности кассира так и веяло стабильностью, ага.

– Про странности с субботой. Почему они не предложили другую дату, если знали про мероприятие? – спросила я и рухнула на диван, который выжил. Выжил после наших прыжков год назад.

– Никки, честно? Вообще не хочу сейчас об этом задумываться, – простонал Джаспер.

– Иди сюда, трудяга, – я похлопала ладонью по дивану.

Джаспер, не задумываясь, плюхнулся рядом, едва не выронив тарелки из рук, и закинул ноги в вишневых потертых конверсах на журнальный столик. Я забрала у него одну тарелку и принялась активно жевать яичницу, внимая жалобам друга.

– Знаешь, я убежден, что с наступлением темноты на улицу выползают крысы, кошки и уроды. На последних мне особенно везет, потому что они решают показать себя во всей красе именно в мою ночную смену, – Джаспер сделал паузу, чтобы прожевать кусочек сосиски, но желание выговориться пересилило, и он продолжил с набитым ртом: – Как-то раз приперся чудик с пистолетом и без маски, давай тыкать в меня им, чтобы я отдал деньги из кассы. Ну я такой: «Мужик, ты – без маски! Твое лицо снимает камера уже несколько минут, вон в том углу. Я сейчас нажму красную кнопку под кассой, и через полторы минуты приедут копы, а если ты сейчас решишь выстрелить в меня, то мигом подприсядешь на семь лет минимум. У них твое лицо, приятель! Поэтому можно не бегать по всем штатам, они тебя примут прямо за углом. Не, ну если ты за полторы минуты успеешь домчаться до мексиканкой границы, то пожалуйста! Шмаляй!» Мужик, осознав ситуацию и наложив в штаны, побежал прочь и чуть не снес лбом автоматические двери…

– Ой, да ладно, прям так и сказал ему? – перебила я, почти доев содержимое тарелки. – Опять сочиняешь!

– Нет, кстати, про эти злосчастные двери, – закинув очередной кусок сосиски в рот, настаивал Джас. – На прошлой неделе какая-то пьяная женщина в шляпе с большими полями решила прогуляться ночью до магазина. Луна, видимо, ей припекала. Она пыталась зайти в дверь и тут же от нее отбегала, и так несколько раз, пока дверь не прижала ей ногу. «Прижала» – это громко сказано, просто дотронулась, но на камерах выглядит как кадр из «Пункта назначения». «Скорая». Плач. Оры и крики. Минус из зарплаты. А сегодня пацан чуть младше меня, твоего возраста, решил записать видео для своего блога, как он руками проводит по полкам и сметает все содержимое с них на пол…

– Джас, ты настоящий магнит для фриков! Ник его не спросил? Хотелось бы посмотреть на твое недовольное лицо в интернете, – рассмеялась я.

Джаспер резко поставил тарелку на журнальный столик и накинулся на меня с объятиями борца.

– Как тебе мое недовольное лицо? Достаточно суровое? – гримасничал Джаспер.

– На миллион лайков, Джас, даже на два, – толкаясь, я пыталась освободиться от захвата друга. Джас наконец-то разжал сильные руки и откинулся на спинку дивана.

– Никки, так что с прикидом? – Джаспер оглядел меня с ног до головы, почесав огненно-рыжую голову. – Погоди, сегодня же понедельник. До тебя обычно не дозвонишься, не допишешься…

– Что с ним не так? – я не дала договорить Джасперу и изобразила непонимание. – Кстати, если еще раз меня назовешь «красивым мальчиком», то я тебя чем-нибудь долбану, Джас!

Друг задумался и, кажется, догадался, что я пытаюсь утаить. До отъезда Сэма Джаспер относился к нему в целом нормально. Иногда даже хвалил Оливера после рассказов о положительных проявлениях в мою сторону. Однако спустя два месяца отношений на расстоянии Джаспер начал испытывать к Сэму скрытую неприязнь, а иногда вовсе выдавал себя при обсуждении, непроизвольно вкручивая оскорбления в адрес моего теперь уже бывшего парня.

– А, опять твой нью-йоркский мудак что-то натворил, – высказал предположение Джас. Ответа от меня не последовало, и друг продолжил строить теории. – Раз меня еще не избили до полусмерти за слово «мудак», значит, там совсем все плохо…

Я сохраняла молчание, но Солнечный зайчик, не дождавшись ответа, снова сгреб меня в охапку так, что мой нос уткнулся в оголенный участок белоснежной кожи на груди Джаспера.

– Рассказывай! – мягко скомандовал друг, и вся его несерьезность вмиг улетучилась.

– Меня бросили по смске, – собравшись с духом, выдавила я.

– Начиналось так комично, а закончилось трагично, – вздохнул Джаспер и прижал к себе еще сильнее.

Я нервно крутила пальцами пуговицу на рубашке Джаса и старалась не разреветься не потому, что боялась показать слезы другу. Нет, меня сдерживала мысль о предстоящей встрече с Эшли и ребятами.

– Сильно плакала? – спросил Джаспер и, утешая, начал аккуратно поглаживать меня по каштановым волосам.

– Нет! – моментально соврала я: очень уж не хотелось заставлять переживать Джаспера.

– Ну ты и врушка, Никки, – усмехнулся с нотками сожаления Джас.

Я ничего не ответила на обвинение друга и постаралась расслабиться в его объятьях, изучая родинки и знакомые татухи на груди Джаспера. Отсутствие зрительного контакта во время разговоров по душам было обычной практикой для нас. Одно время мы садились на моей кровати спинами друг к другу и делились переживаниями. Джаспер называл это «исповедью». И ведь действительно, похоже: ты не смотришь в глаза собеседнику, а он как будто находится за решетчатой стенкой католической исповедальни и слушает. Тебя не отвлекает его мимика, и пристальный взгляд не сбивает с мысли. Единственное отличие от настоящей исповеди заключается в тактильном контакте. Тысячи слов не заменят той поддержки и тепла, что несет одно прикосновение.

– Малыш, потерпи немного, скоро станет легче, – произнеся эти слова, Джас немного отстранился и нежно дотронулся губами до моего лба.

Поцелуй моего Солнечного зайчика поселил в душе умиротворение и спокойствие. К сожалению, нирвана не может длиться вечно, но я благодарна небесам за то, что у меня есть Джаспер, способный одним лишь своим дыханием у лба вселить веру в лучшее и отвести любые нависшие невзгоды. Несбыточная мечта – навсегда задержаться в объятиях лучшего друга, в этой колыбели тепла, любви и поддержки – на то и несбыточная, чтобы продолжать жить и идти дальше в горе или в радости…