- -
- 100%
- +
Я никогда не была трусихой, всегда старалась заступаться за друзей и младшую сестру, так почему при гипотетической встрече с директором у меня внутри все дрожит и пересыхает в горле? Он вчера был пьян, может, даже не вспомнит меня, а я опять себя зря накручиваю. Не такая уж я и особенная ведь…
На обеденном перерыве я отдаю заявление. Ну все. Процесс уже запущен, отступать больше некуда.
Буду относиться к этому, как к новому этапу, который поможет мне наладить жизнь.
***
Мой мозг определенно занят исключительно переживаниями. Смотрю в экран компьютера и не могу сосредоточиться ни на одной строчке документа. Мне позвонят? Или нужно будет подойти в отдел кадров снова самой? Будет ли подписывать заявление Борис или хватит подписи моей начальницы?
Может, сослаться на болезнь и уйти сегодня домой? Или вообще забрать заявление и сделать вид, что ничего не было?
– Арсеньева Ева Сергеевна здесь? – вдруг раздается четкий и громкий голос у двери. Я от неожиданности чуть не подпрыгиваю на своем стуле и неохотно поднимаю голову. – К Борису Гранову. Быстро.
Да как так-то?! Прошла ведь только парочка часов… Почему так быстро?! Я чувствую, как кровь отливает от моего лица. Встаю на ватных ногах и выхожу из офиса под подозрительные взгляды притихших коллег.
Может, это стандартная процедура в современных компаниях, они по-другому не делают? Как бы мне ни хотелось провалиться сквозь землю, отступать некуда: передо мной только прямой коридор с парочкой помещений для особо важных начальников. Не убьет же он меня?..
Иду к дверям его офиса, где в приемной встречаю улыбчивую секретаршу. Ну, раз она улыбается, может, у Бориса тоже отличное расположение духа?
– Проходите.
Я киваю и открываю дверь. За ней – просторный светлый офис и сидящий за большим рабочим столом Гранов. Я даже заставляю себя улыбнуться и неловко переминаюсь с ноги на ногу на одном месте, как нахулиганивший школьник перед завучем. Вряд ли он в своем пьяном угаре запомнил, что это была именно я. Ведь так?
– Здравствуйте. Вы вызывали.
– Да, вызывал, – Борис широко улыбается, а мне на мгновение даже кажется, что он меня узнал. – Присаживайтесь, Ева Сергеевна.
Выбираю глазами самый дальний от него стул и аккуратно присаживаюсь на его краешек. Борис ждет несколько секунд, а после поднимает бумажку со своего стола и разворачивает ее исписанной стороной ко мне.
– Вот. Ваше заявление?
– Я не вижу, – наклоняюсь и слегка прищуриваюсь, стараясь разглядеть, что там такого интересного написано. Как будто я не подозреваю вовсе. – Могу предположить, что оно действительно мое.
– А причина увольнения? – Борис возвращает заявление на стол и складывает на нем руки.
– Это личное. Семейные обстоятельства, – я сжимаю кулаки и смотрю ему прямо в глаза. Я не сделала ничего плохого, чтобы чувствовать сейчас себя перед ним провинившейся школьницей. Он – тот, кому должно быть стыдно, если вообще понятия стыда и совести присутствуют в его лексиконе. Об этом я уже начинаю сомневаться, когда он задает следующий вопрос:
– Насколько личное?
Он издевается надо мной? Воспоминания вчерашнего вечера внезапно возникают в памяти, отчего тело слегка обдает жаром. Я машинально тянусь рукой к воротнику рубашки и расстегиваю верхнюю пуговицу.
– Почему вы задаете такие вопросы? Я же сказала, семейные обстоятельства.
Будь сильной, подружка, это не ты приставала к нему, а он к тебе!
– Не хочу отпускать столь ценного работника, – Борис берет ручку и ставит прочерк на моем заявлении. – А еще…
Он делает загадочную паузу и снова обольстительно улыбается:
– Хочу узнать конкретную причину.
– А я не могу вам ее назвать, – возмущенно отвечаю я, но замечаю его строгий взгляд, натренированный годами работы с другими людьми, отчего прыти во мне как-то резко убавляется. Словно шарик, который проткнули иголкой – бах, и я снова могу только краснеть и тихонько пищать, как мышка. – Простите.
– Я его не подпишу, – резюмирует Борис этот нелепый разговор, тыча пальцем в мое заявление.
От удивления и злости, вспыхнувшей ярким пламенем в груди, я даже теряюсь, не зная, что ответить боссу. Это вообще законно?! А Борис спокойно откладывает бумагу в сторону ненужных документов на край дорогущего дубового рабочего стола. Спасибо, что хоть в корзину для мусора не выкинул демонстративно.
– Почему не подпишете? – наконец отмираю я, внимательно отследив траекторию движения моего заявления об увольнении. Перевожу взгляд на эту самодовольную рожу и не понимаю, чего хочется больше: затолкать бумаги ему в нахальный рот или выпрыгнуть из большого панорамного окна, чтобы это раз и навсегда наконец закончилось.
– Я же сказал: хочу знать причину, из-за которой увольняется Арсеньева Ева, сотрудник отдела аудита.
В этот момент я вдруг понимаю, что он, черт побери, все знал. Он знал, что это я вчера позволила ему… Всякое. Мои щеки мгновенно краснеют, я не представляю, куда перевести взгляд, поэтому просто опускаю его в пол.
Боковым зрением замечаю, как Борис Гранов тянется к телефону на столе.
– Мария, меня ни для кого нет до тех пор, пока я не скажу вам обратное.
Борис встает со своего места, изящно поправив полы пиджака, а мне становится не по себе. Он подходит к двери и запирает ее на замок. С этим звуком обрывается и мое ошалело колотящееся сердце. Ну, приехали.
– Что происходит… – я инстинктивно подрываюсь со стула, едва не запутавшись в собственных ногах. Борису хватает двух широких шагов, чтобы оказаться прямиком рядом со мной.
– Мама не говорила тебе, что неприлично уходить, не попрощавшись? – намекает на вчерашнее Гранов.
– Я очень торопилась!
– А мне очень хотелось закончить то, что мы начали. Не люблю оставаться в дураках, знаешь ли.
Борис резко притягивает меня к себе. Опять он делает то, к чему невозможно быть готовой. Дерзко, властно, неожиданно.
– Отпустите! – возмущенно толкаю его руками в широкие плечи, зная, что это бесполезно. И в противовес своим же словам добавляю уже тише: – Или я буду кричать.
– Ну так кричи. Думаю, что Мария расскажет об этом всей компании за пару минут. Все сразу узнают, что ты спишь с начальником.
– В смысле? Я не сплю с вами!
– Теперь будешь.
– Что? – я перестаю трепыхаться в его крепких руках и от этой наглости не могу подобрать подходящих слов, чтобы выразить все то, что сейчас творится у меня внутри. – Не бу…
Вместо какого-либо вразумительного ответа он просто усаживает меня на свой стол – я успеваю только охнуть и вцепиться в его пиджак. Борис ведет рукой по моему бедру, а я вспоминаю, каким он был вчера. Разница лишь в том, что вчера от него пахло алкоголем, а сегодня – дорогим соблазнительным парфюмом. Ну и в том, что вчера он лапал меня из-за повышенного градуса алкоголя в организме, а сегодня завалил на стол и сминает ткань моих брюк трезвым. Наверное. Я даже не сразу осознаю, что он стоит между моих разведенных ног, явно намереваясь добраться до пуговиц на моей рубашке. Опять.
– Да какой мне смысл с вами спать! – вскрикиваю я и все-таки отпихиваю нахала от себя. – Вы все не так поняли… Вчера.
Борис вскидывает бровь и удивленно смотрит на мое раскрасневшееся лицо. Его пальцы замирают у кромки моей рубашки. Сердце бешено колотится, я сглатываю и поднимаю голову.
– Я не хотела с вами спать.
– Врешь, – Борис усмехается. – Вчера ты была более сговорчивая.
– А вы были более пьяным.
– Но ты была не против, – как бы между делом замечает Гранов, расстегивает нижнюю пуговицу и проскальзывает теплой ладонью под ткань.
– Не совсем так, – выдыхаю я вместе с тем, как его руки жадно сминают мои бока.
– Не ври себе, – Борис буквально шепчет это в мое возмущенное лицо и снова целует. Не так напористо, как в первый раз.
Он слегка оттягивает мою губу, я чувствую его горячее дыхание, аромат парфюма и нестерпимое желание ответить на поцелуй. Я уже почти готова обнять этого странного мужчину и показать ему, чем именно я намеревалась вчера с ним заняться, как…
Резко раздается звонок телефона. Борис намеренно игнорирует его, продолжая исследовать руками мое тело в районе талии, а поцелуем отвлекать от всех возможных сомнений и аргументов, почему нам нельзя этим заниматься. Вслед за звонком я слышу настойчивый стук в дверь.
– Директор Гранов, – раздается голос секретарши. – Это очень срочно.
– Твою мать, – шепчет Борис и с разочарованным вздохом отстраняется от меня. – Какого черта?! Я сказал, меня ни для кого нет!
– Это директор Васнецов из компании Риэль.
Борис переводит взгляд на меня, и я представляю, как это выглядит. Он между моих ног, рубашка расстегнута… Да и, впрочем, я была бы может и не против продолжить, но не теперь, когда до меня доходит абсурдность происходящего. А еще то, что Борис Гранов второй день подряд умудряется склонить меня к сексу буквально парой горячих и страстных поцелуев.
– Соедини через 2 минуты! – рыкает он на секретаря и окончательно отстраняется от меня на приемлемое расстояние, забирая запах и жар своего разгоряченного тела.
– Слушаюсь.
Я буквально замираю на этом чертовом столе, ожидая его реакции. Борис вдруг улыбается каким-то своим мыслям и наклоняется к моему красному уху (я буквально ощущаю, как все горит под этим теплым дыханием):
– Значит так. С увольнением мы не закончили. Пропадать не советую, – ухо ожидаемо обдает температурой его дыхания, а слова звучат, словно приговор на суде. – Пока можешь быть свободна.
Я машинально киваю, вскакиваю со стула и направляюсь к двери, застегивая на ходу рубашку. Спасибо, директор Васнецов, кем бы вы ни были! Сейчас я готова расцеловать совершенно незнакомого мне мужчину за то, что не позволил ошибке случиться второй раз.
Выхожу из кабинета, громко хлопая дверью, и испуганной ланью несусь к своему рабочему месту. И мне плевать, что подумает о нас секретарша. Сейчас главное – это то, что я чувствую себя… Паршиво. Глупо и дешево. Повелась, как юная и наивная девчонка.
Если Гранов думает, что он может решать за меня, то сильно ошибается. Беру свое пальто и ручку Виктора со стола: не уволит самостоятельно – значит, уволят по статье, мне уже плевать. Я не буду играть по его идиотским правилам.
Больше мне не по себе от того, что поцелуи Бориса каким-то волшебным образом влияют на мое тело. Я же действительно была готова… Прямо в офисе, господи, ЕВА!
Трясу головой, отгоняя развратные мысли, кинолентой проносящиеся в распаленном воображении.
Выхожу из здания и, сделав пару уверенных шагов, поднимаю голову, ища глазами нужное окно. Мне все равно, стоит он там или нет. От всей души вскидываю вверх руку и показываю средний палец.
Выкуси, Борис Гранов. Я с тобой спать не буду. Даже если ты классно целуешься.
Глава 3
Утром я просыпаюсь от ненавистного сигнала будильника, с превеликим удовольствием выключаю его и не могу поверить, что мне никуда не надо. Вообще. От этой мысли хочется улыбаться и кататься по кровати в обнимку с подушкой, тихонько повизгивая.
Нет у меня больше работы, нет мужчины, даже собаки какой-нибудь или кошечки. У меня никого не осталось. Удивительно, что из-за Гранова я даже перестала ежесекундно думать о своем бывшем – Викторе.
Лениво просматриваю новостную ленту в социальной сети на смартфоне и громко зеваю.
Обещаю дать себе несколько незапланированных выходных, а потом заняться поисками новой работы. Как бы мне ни нравилось прокрастинировать дольше – а кушать все равно хочется.
Алиса пишет в мессенджере, все еще до конца не веря, что я внезапно решила уйти. Я отписываюсь парочкой стандартных фраз и обещаю ей все рассказать как-нибудь при встрече. К тому же, формально я просто «прогуливаю» работу на личных основаниях.
Чувство это довольно странное, но приятное. Я должна быть благодарна Борису за решение уволиться: давно пора сделать решительный шаг вперед, выбравшись из этого унылого болота. После расставания с Виктором единственными моими занятиями были монотонная работа и самобичевание.
А сегодня я проснулась совершенно другим человеком.
Теперь я Ева, которая гордо отказала в сексе красавцу директору, да еще и показала ему крайне неприличный жест (хоть он его и не видел). Я хмыкаю, вспоминая множество романтических фильмов. Да уж, я не та красивая и жеманная главная героиня, в которую можно влюбиться с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь.
Да и что скрывать, если бы Борис Гранов попался мне в качестве любовника в другом месте и в другое время, кто знает…
Вспоминаю, как мы едва не занялись сексом у него дома и вздыхаю. Ну да, тут ответ очевиден.
Из мыслей меня выбивает звонок с корпоративного номера нашей фирмы. Я удивленно смотрю на него, ощущая все еще какую-то необъяснимую нервозность.
– Да?
– Ева Сергеевна? – раздается из динамика незнакомый голос. – Это Владимир Викторович, я юрист компании. Можете ответить мне на несколько вопросов?
– Конечно, – удивленно соглашаюсь. Зачем мне звонит юрист?
– Скажите, вы должны были позавчера отвезти Борису Гранову подарок от акционеров?
– Ну да…
– Вы знаете, что было в пакете? – заинтересованно спрашивает юрист.
– Часы какие-то… Все видели, – я сглатываю, предчувствуя какое-то недоброе дерьмо.
– Скажите, где они сейчас?
– Я отвезла их Борису Гранову.
– Он утверждает, что в тот день вы не приходили к нему домой. На следующий день вы пишете заявление на увольнение. Вам не кажется это подозрительным?
– Да вы шутите? – от нервов и возмущения у меня даже сдавливает в горле. – Я отвезла ему часы в тот же вечер.
– Так почему Борис Андреевич утверждает обратное, а вы пишете заявление и больше не выходите на работу?
– Ну… Потому что… – я хаотично осматриваю собственную комнату, надеясь выдумать хоть какую-то адекватную причину, чтобы не называть настоящую. Не особо хочется рассказывать о том, что я чуть не переспала с Борисом, когда он принял меня за девушку по вызову. А потом еще раз, но в его офисе. А увольняюсь, потому что мне стыдно и вообще какое кому дело. – Послушайте, я отдала ему его часы. Он был пьян, может, просто не помнит, где они лежат.
– Ева Сергеевна, вы можете подъехать в офис и написать объяснение? Мы будем разбираться в этом деле. Не вынуждайте нас идти на крайние меры.
– Конечно, я могу! – резко встаю с кровати и несусь в душ.
Во всей этой истории у меня в голове никак не укладывается одна очень странная вещь: что ему от меня нужно и почему, черт возьми, он просто не уволит меня с концами? Не такой уж я ценный сотрудник, которому не найти замену в кратчайшие сроки.
Я прибегаю в офис буквально через час. Детально рассказываю, как в дверях его квартиры отдала ему коробку и радушно передела поздравления. Уверяю, что мои слова может подтвердить вахтер в его доме, который тогда пропустил меня внутрь.
– Мы проверим, – кивает Владимир Викторович и наклоняет голову. – Но если часы чисто случайно затерялись где-то у вас в сумке или дома, то директор Гранов готов закрыть глаза на… Задержку с доставкой.
– А директор не готов вспомнить, сколько виски выпил в тот день? – злобно бормочу я.
Юрист удивленно смотрит мне в глаза, а потом постукивает ручкой по каким-то бумагам.
– Вы же понимаете, что я зафиксирую это высказывание, а оно дойдет до его ушей?
– Простите, – легко ладошкой бью себя по губам и виновато улыбаюсь. – Я просто очень разозлилась, так как эти обвинения совершенно необоснованны. Позовите директора, возможно, он увидит меня, а в его воспоминаниях кое-что прояснится.
Я делаю красочный акцент на «кое-что» и улыбаюсь самой обольстительной улыбкой, на которую только способна этим странным утром.
– Вас никто ни в чем не обвиняет. Пока что, – юрист недовольно покачивает головой. – Просто настоятельно рекомендуем поискать часы. А директора Гранова сегодня нет.
О да, и я знаю, где мне их искать.
Я настолько зла и возмущена, что готова всеми правдами и неправдами доказать свою невиновность. Вызываю такси на уже знакомый адрес. Пока мы мчимся по светящимся гирляндами улицам Москвы, я ерзаю на пассажирском сидении от нетерпения поскорее высказать Гранову все, что я о нем думаю. В красках и не жалея эпитетов, раз уж по-хорошему у нас никак не получается.
Несусь мимо вахтера с такой скоростью, что он даже не успевает меня окрикнуть. О нет, дедуль, меня сейчас остановит лишь внезапный сердечный приступ, так что даже не пытайтесь встать у меня на пути. Благо, возникновение приступа практически исключено – я с детства была относительно здоровым ребенком без хронических заболеваний или аллергии. Поэтому Бориса Гранова определенно настигнет ураган имени меня.
Добегаю до нужной двери и нажимаю на звонок, не убирая палец ровно до тех пор, пока удивленный моим стремительным появлением (и злющим взглядом) Борис не появляется на пороге.
Но он тут же вскидывает бровь и улыбается в своей похабной манере. Мне хочется со всей силы треснуть ему по голове, чтобы он прекратил лыбиться и доводить меня до трясучки за последние пару дней.
– По-вашему, это весело? – злобно шиплю я, буквально тыкая в грудь Бориса указательным пальцем с каждым новым словом. – Вы обвинили меня в воровстве! Да как вы вообще посмели?!
– Нет, я просто сказал, что не получал подарка, – Борис пожимает плечами. – Если хочешь обсудить, то проходи. Но учти, что я не обсуждаю дела во время ужина, от которого ты меня отвлекла. Придется подождать.
Я хочу ответить ему что-то крайне грубое и непристойное, но успеваю во время себя одернуть. Поэтому лишь киваю, соглашаясь на очередную авантюру. Что ж, значит, будем играть по его правилам. Пока что.
Борис отходит от двери, позволяя мне пройти внутрь, и направляется прямиком на кухню. Как будто ему все равно, что я так бесцеремонно ворвалась в его квартиру с намерениями разобраться в столь неприятной для моего имиджа ситуации. Я нервно оглядываюсь, но все же понимаю: если я хочу добиться правды, нужно быть смелой до конца. Снимаю плащ и прохожу вслед за боссом.
– Так зачем вы… – начинаю я, замирая на пороге в светлую кухню.
– Дела – только после ужина, – перебивает меня Борис и указывает на стул напротив. – Я же сказал, придется подождать.
– Ну конечно, – я с громким звуком отодвигаю стул и вовсе не элегантно усаживаюсь на него, откинувшись на спинку и скрестив руки на груди.
Борис оценивающе проводит по мне взглядом и медленно берет вилку и нож. Перед ним на тарелке какой-то стейк и овощи, а рядом – бутылка виски и стакан. Я с сомнением поглядываю на нее, надеясь, что за время ужина он не накидается. А мне не придется тащиться сюда еще раз – раз уж я стала свидетелем того, как Борис проводит свободное время после хорошей дозы алкоголя.
Постукиваю ногой по сверкающей чистотой плитке на полу и слежу за его томными движениями. Он специально ест так, словно его показывают в роскошной рекламе алкоголя или пафосного ресторана. Тщательно отрезает каждый кусочек мяса и жует его минуту, не меньше.
У меня есть время рассмотреть его. Хоть я и зла до чертиков, но отрицать его привлекательность нет никакого смысла. Мне с какой-то стороны даже льстит, что я нахожусь здесь рядом с ним, а он совершенно очевидно играет со мной. Все эти улыбки, ужин и обвинения происходят не просто так. Вопрос только в том, что ему от меня нужно.
Неужели его бесит сам факт, что он так и не переспал со мной? Упорный красавчик, такие всем нравятся, и я не исключение, чего уж там.
Борис продолжает это издевательски медленное расчленение куска мяса, а меня порядком бесит смотреть за тем, как он уже минут пятнадцать в наглую ковыряется в тарелке. Я успела рассмотреть всю кухню, специи, стоящие за его спиной, оценить посуду, из которой он ест, обои и плитку. Успела сосчитать до ста и обратно, а еще сменить несколько поз из-за затекшей спины.
Я даже невольно вздыхаю, когда Борис встает. Наконец-то! Но он берет с полки еще один стакан, а потом открывает морозилку и достает оттуда контейнер с мороженым.
– Так и знал, что пригодится. Десерт, – широко улыбается он, словно мы тут на свидании. Я второй раз за вечер готова ему откровенно втащить.
– Вы издеваетесь?
– Ни в коем случае, – Борис наливает напиток в стакан и пододвигает его ко мне. – Пей.
– Еще чего, – я возмущенно фыркаю. – Давайте просто решим все вопросы и разойдемся. Мирно.
– Пока не выпьешь, мы ничего не начнем решать.
– Тогда, – упираюсь руками в стол и резко подскакиваю. – Я ухожу.
– Я поговорю с Владимиром Викторовичем, скажу, что ты отказываешься идти на контакт, – флегматично пожимает плечами Борис и отковыривает кусочек мороженного из контейнера. – Если надумаешь исправиться, в следующий раз ждать надо будет гораздо дольше. И далеко не окончания ужина.
Я прикусываю губу. Потратила деньги на такси, сижу и смотрю, как он трапезничает уже битый час… Ну нет, я тут явно не для этого задницу просиживаю.
– Ладно, – беру стакан и залпом его опустошаю. – Боже…
Крепость алкоголя буквально обжигает рот и горло. Я выхватываю ложку с мороженным из его рук и заедаю терпкий обжигающий виски.
– Послушная девочка, – Борис улыбается и наливает еще порцию виски. – Теперь можем поговорить.
– Зачем вы соврали? – я снова скрещиваю руки на груди.
– Я предупреждал, что уходить бесполезно. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что я не блефую, – Борис делает глоток виски и внимательно следит за моей реакцией.
– Я ничего вам не сделала, почему издеваетесь надо мной? – нервно спрашиваю я, на что Борис лишь пожимает плечами и пальцем придвигает ко мне мой сткан.
– Пей.
– Да бросьте, просто объясните мне!
– Один вопрос – один бокал. Или уходи.
– Ведете себя, как ребенок, – выпаливаю я и снова одним глотком выпиваю алкоголь.
Крепко. Я уже чувствую легкое тепло, расползающееся под кожей, и опьянение, поэтому понимаю: если собираюсь добиться от него адекватного ответа, решения проблемы и уйти отсюда на своих двоих, вопросы стоит подбирать очень аккуратно.
– Хочу закончить то, что мы начали. Еще вопросы?
– Слушайте, это была чудовищная ошибка. Причем не только с моей стороны, – пока я говорю это, Борис снова разливает виски. Осознаю свою участь и тяжело вздыхаю, поглядывая на стакан, как на бомбу замедленного действия. – Вы меня перепутали с той… Девушкой.
– Но тебе понравилось. Ты была не против.
– Потому что… – о боже, я краснею от того, что хочу сказать. Чтобы как-то растянуть собственные слова, я хватаюсь за стакан и уже отточенным движением опрокидываю в себя выпивку. – Вы красивый и всем нравитесь, я надеялась, что вы не узнаете обо мне.
– Хотела мной воспользоваться? – усмехается Борис. – Как грубо с твоей стороны.
– Это же вы все не так поняли! – от возмущения и быстро выпитого алкоголя в моем организме растет градус не только опьянения, но и храбрости. – Вы были пьяны!
– И ты хотела со мной переспать.
– Потому что вы красивый, но я ведь уже исправила собственную опрометчивость и написала заявление. Почему вы не подписали его?
Борис уверенными движениями снова наливает мне алкоголь, который вполне может стать причиной очередных необдуманных поступков в ближайшем будущем. Я предусмотрительно отодвигаю его подальше указательным и большим пальцами.
– Я уже выпила третий, а вопрос не задавала. Вы что, споить меня пытаетесь?
– Да, и это, – Борис хмыкает и двигает стакан в мою сторону, упрямый засранец не собирается сдаваться просто так. Это не в характере целеустремленного начальника, хотя сейчас мы находимся за пределами фирмы и явно не обсуждаем рабочие моменты. Я не обязана молча выполнять все эти идиотские указания, но не могу встать и уйти. Вижу в его глазах хитринку – он явно не отпустит меня, пока не добьется своего. – Был ответ за последний стакан. Если хочешь узнать больше – пей.
– Да вы издеваетесь! Давайте просто поговорим, – не выдерживаю и импульсивно хлопаю ладонями по столу, из-за чего столовые приборы озорно позвякивают. Чувствую, как опьянение подбирается все ближе, а вместе с ним – отчаяние. – Я не могу так быстро и много пить.
– Ладно, – как-то быстро соглашается Борис и кивает, заметив мое состояние. Я лишь облегченно выдыхаю и украдкой бросаю взгляд на нетронутый бокал. – Отвечу тебе авансом. Я не подписал твое заявление, потому что мне интересно.
– Что интересно? – спрашиваю я и, кажется, уже с трудом понимаю логическую связь между словами Гранова. Как будто мне снова три года и я пытаюсь вставить кубик в отверстие треугольной формы – естественно, у меня ничего не получается.
Борис слащаво улыбается и вопросительно приподнимает бровь:
– Это следующий вопрос, Ева?
Я внезапно ощущаю сильный прилив храбрости и решаю озвучить посетившую голову мысль: