- -
- 100%
- +
Инна не застала таких танцев, но на том месте постоянно что-то проходило. То какие-то мероприятия и праздники, то собрания жителей деревни по важным вопросам. Находиться днём на пустой танцплощадке было как-то особенно, как будто запретно, а потому притягательно.
Оля собирала сосновые шишки для вечернего чаепития, а Инна сосновые иголки для своих процедур с волосами.
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь крону сосен, создавали узнаваемые черты полотен Шишкина. Становилось даже нереально, словно находишься внутри картины «Корабельная роща». Инне отчаянно захотелось, чтобы всё у всех было хорошо.
– Олежа, но ведь ты даже не пыталась!
Оля оглянулась
– Ты опять про Пашу? – Вздохнула. – Да пыталась я, Ин, пыталась. Я даже знаю, какого цвета у него глаза.
– Ого! Когда это ты успела?
Ещё лет с шестнадцати для них с Олькой знать цвет глаз парня означало сокровенность и высокую степень близости.
Рост, телосложение и цвет волос всем видно. А чтобы узнать цвет глаз, надо и подойти близко, и прямо в лицо посмотреть.
На всё это решиться надо!
– Готовились нынче к студвесне – к вузовскому концерту, всем табором ночь провели в актовом зале: декорации готовили, костюмы шили, репетировали… К пяти утра все никакие были. Стали расходиться по домам. И Паша вдруг позвал меня с собой. Вроде как к другу, который жил недалеко, но сегодня не ночевал дома. Ну, понимаешь… Но между нами не было ничего. Мы пили чай и разговаривали. Кухонька там совсем малюсенькая была. Поэтому сидели очень близко. И я всё время смотрела ему в глаза. Они у него интересные: на сером фоне жёлтые кляксы…
Дурёха Олька!
Зря, что «не было ничего», надо – чтобы было.
Оля задумчиво пробормотала:
– … ты чужая дорога, ты счастье чужое… И вроде всё так замечательно начиналось, я уж думала, что… а он вдруг ни с того ни с сего стал рассказывать о себе. Что рос без матери, с отцом и бабушкой. Что у мамы были роскошные волосы. Хотя может это и не так, потому что совсем маленький был и вряд ли помнит, какие волосы были у мамы на самом деле. Но что с тех пор любовь, счастье, семья и уют в его представлении прочно связаны с красивыми женскими волосами.
– Олежа, так он тебе специально это говорил! Он тебе намекал, чтобы ты волосы отрастила!
– Да конечно, Инна! Конечно! Говорил он мне всё это специально. Но для того, чтобы объяснить, почему он… почему мы не можем быть вместе.
– Ты его неправильно поняла!
– Я его правильно поняла, – усмехнулась Оля.
– И всё равно, – упрямо возразила Инна, – надо было бороться за любовь!
– Я тогда вдруг поняла, что у меня нет шансов удержать его рядом с собой. Если бы я вас познакомила, Паша точно ушёл бы к тебе. Зачем усложнять ситуацию?
– Ты моя подруга, Олежа, неужели ты думаешь, что я смогла бы у тебя парня увести?
– Поверь, когда вы встретитесь, ты перед ним не устоишь. И сердце твоё разобьётся как хрустальная ваза, которую мы с тобой уронили с балкона в шестом классе. Хотя… думается мне, именно у тебя есть все шансы прибрать Пашу к рукам.
Вечером бабушка лихо управлялась на кухне с ужином: одновременно готовила жарёху, варила грибовницу и пекла пироги с грибной начинкой. Мама с Олей перебирали грибы. Папа разжигал самовар. Все были при деле. Кроме Инки.
Она пыталась кому-нибудь составить компанию, но от её помощи все отказались. К Ольге и маме было не подсесть, бабушке она мешала перемещаться от стола к печке. Папа вообще над ней посмеялся.
Инна пошла к любимым деревьям. Скоро уезжать, надо насмотреться на них, наполниться их любовью друг к другу и миру.
Для Инны деревья стали символом самоотверженной любви. Ни больше, ни меньше. Сюда Инна приходила думать. Размышлять о прошлом, делать выводы из происходящих событий.
Глядя на ясень с разными листьями – своими и кленовыми – Инна думала о том, как в жизни всё просто и непросто одновременно. Одно дерево помогло другому в трудную минуту, а два человека из-за какой-то ерунды (подумаешь, короткие волосы!) не могут быть вместе.
Инке проще – она знает, что такое любовь без взаимности. С первого класса так. Если ей нравился мальчик, то ему нравилась другая девочка. Если мальчик оказывал знаки внимание Инне, то ей самой он был совершенно не интересен. Поэтому Инна привыкла.
А Оля всегда успешно строила отношения. Поэтому Инна понимала, что фактически отказ пресловутого Павла больно ранил её подругу.
– Принцесса-Инесса! – раздался громкий окрик папы. – Иди к нам, ужин готов, самовар на подходе.
За три дня до начала учебного года стали собираться домой в город.
Больше всех хлопотала бабушка.
– Я приготовила гостинцы Сане. Привет ей от нас передай. Пусть в гости приезжает на мой юбилей. Господи, до шестидесяти дожила… Олюшка, тут вот твоим. Сможете дотащить-то?
– Вряд ли, баб-Тась, – Оля оглядывала гору котомок, которая к моменту отъезда приобрела устрашающие размеры. – Может, я родителей попрошу нас встретить на вокзале? Но отсюда нас придётся дяде Вите провожать.
– У меня есть идея, – вдруг придумала Инна. – Я бабе Шуре позвоню. У неё есть знакомый с машиной, пусть он нас встретит в городе.
Но всё устроилось лучше, местный папин друг как раз ехал в город и согласился довезти девчонок с поклажей от деревни прямо до Инкиного дома.
Бабе Шуре Инна всё-таки позвонила, потому что все сумки остались здесь, у неё в квартире. Олины тоже. До города они доехали к вечеру, и разъезжать по разным домам было поздно. Олька заночевала у Инны, а утром ускакала по каким-то делам, сказав, что всё добро заберёт как-нибудь позже.
– Там есть что-то скоропортящееся? – прежде всего спросила баба Шура. – Раньше, чем послезавтра с машиной не получится, мальчика нет в городе.
– Ничего страшного, бабуля, – сказала Инна. – Всё, что может испортиться, я пока убрала в холодильник.
– Тогда ты приходи ко мне послезавтра, Инна. Где-нибудь в районе обеда. Я познакомлю тебя с мальчиком, машина у него своя, он всё устроит. А Тасе я потом позвоню.
***
Через два дня, сразу после первых в этом году учебных занятий, Инна пришла к бабе Шуре в больницу.
Когда-то Александра Климентьевна была здесь главврачом. Сейчас трудилась доцентом на кафедре хирургии при клинике. Оперировать перестала, всё-таки ей было шестьдесят пять. Но часто консультировала по «интересным случаям».
Зайдя в приёмную перед кабинетом, Инна увидела молодого человека, темноволосого, худощавого, с тонкими чертами лица и серьгой в левом ухе. Скорее всего, сверстника Инны, плюс-минус пару лет. Тот сидел на кушетке и что-то рисовал карандашом в блокноте.
Парень поднял на Инну взгляд – ого! какая затягивающая чёрная бездна… – и спросил:
– Ты – Инна?
Инна кивнула.
– Александра занята сейчас, у неё там куча студентов. Поэтому ждать не будем, поехали.
Парень встал и направился к двери. Но внезапно остановился, как будто что-то вспомнил:
– А! Я – Костя, если что.
– Слушай, Костя Если Что, – удивилась Инна, – а ты кто?
– Пойдём, по дороге расскажу.
– Ну, пойдём…
Инна спускалась по служебной лестнице и гадала, откуда бабуля выкопала этого Костю. Когда они вышли из здания больницы, Костя направился к ярко синей машине. Цвет был необычным, и логотип на капоте – незнакомым…
– Что это за машина?
Костя остановился, повернулся к Инне и терпеливо произнёс:
– Ситроен эксара, хетчбэк 98-го года выпуска…
– Достаточно было сказать «Ситроен», из остального я всё равно ничего не поняла. Константин, будь проще, и люди к тебе потянутся…
– Боже сохрани! Я не дверная ручка при входе в супермаркет, чтобы ко мне тянулись. Садись давай, – Костя снисходительно вздохнул.
Сели в машину.
– Французская машина, вроде? – не смогла сдержать любопытства Инна.
– Да. Я во Франции её и купил. В Марселе.
– Прям в самом Марселе?! А ты что там делал?
– Там была моя выставка. Персональная. – Костя с усмешкой посмотрел на Инну. – Художник я. Что, Александра тебе про меня не рассказывала?
– Нет, – растерялась Инна.
Во даёт бабуля! Художник с персональной выставкой в Марселе у неё за личного водителя!
– Ты сейчас прямиком из Франции? – догадалась Инна, вспомнив разговор о том, что «мальчика нет в городе».
– Нет, во Франции я был весной, в марте. А сейчас я вернулся из Испании.
Бог ты мой! Этот «мальчик» колесил по свету, как Инна пешком по городу.
Она попыталась скрыть удивление и растерянность.
– А почему Ситроен? Почему не другую?
– А ты знаешь другие? Какие? – развеселился Костя.
– «Пежо», «Рено» … – начала перечислять Инна.
– Верю, знаешь, – издевательская улыбка исчезла. – Это образ из детства. Не знаю, слышала ты или нет песню Высоцкого «Баллада о машинах»? Мамуля очень эту песню любит. Там в самом начале перечисляются названия машин, последним упоминается «Ситроен». Мелким я запомнил только последнее слово. Когда понял, что песня про автомобили, залип именно на эту марку. А когда появилась возможность, сразу и купил.
– Просто купил? На свои?!
– Разумеется. Мои родители медики. Высококвалифицированные, глубоко профессиональные и широко востребованные. Но, всё равно, доход у них – сама понимаешь. Так что, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
– А откуда такие доходы у тебя?
– Выставки и заказы.
– И что, у нас художники миллионы зашибают?
– Не все. И не зашибают, а зарабатывают собственным творчеством и упорным трудом.
– Что и прошлогодний дефолт тебя не коснулся?
– Почти нет, у меня большая часть доходов в валюте.
Доехали до дома Инны, поднялись в квартиру.
– Квартирка знатная, – заметил Костя. – Я так понял, ты тут одна обитаешь?
– Да, мама с папой в деревню переехали, а баба Шура… в смысле, Александра Климентьевна, решила, что мне одной лучше будет.
– Ну да, ну да… – покивал головой Костя, – невеста с приданым. Так. Что грузим в первую очередь?
– Сейчас, – Инна начала выставлять на середину комнаты всё, что было приготовлено для бабули. На реплику про невесту решила пока не реагировать.
Наконец, всё было погружено.
– Нам надо на Красно… – начала было Инна.
– Я знаю, где живёт Александра, – быстро сказал Костя.
Пока машина выруливала со двора, Костя молчал. Но как только выехали на дорогу, сразу же взял Инну в оборот:
– Так, теперь ты рассказывай. Я знаю только то, что ты внучка Александры. И, вроде бы учишься на географическом. Я это запомнил, потому что мой друг там же учится.
– А что тогда рассказывать? Всё основное, мне кажется, ты и так знаешь.
– Ну… – стал размышлять Костя, сосредоточено глядя вперёд, – например, какие у тебя планы на будущее? Бизнес или семья-дети?
– Тебя бабуля подговорила? – засмеялась Инна, вспоминая традиционные семенные разговоры.
– Нет, хобби такое. У меня есть две коллекции: разнообразные внешности людей и личностные установки. Первое – профессиональное, второе – наследственное, моя мамуля клинический психолог. И на досуге я пытаюсь комбинировать внешность и какую-нибудь черту характера или мечту. А потом пишу портрет. И ты знаешь, молодая бизнесвумен с рыжими волосами выглядит совершенно не так же, как молодая рыжеволосая мамочка с двумя детьми.
Чем больше говорил Костя, тем больше изумлялась Инна. У неё до сих пор не было среди знакомых ни художников, имеющих собственные машины, ни сверстников, зарабатывающих на такие машины.
Да и вообще людей, собирающих «на досуге» необычные коллекции.
– Я пока особо ничего не планирую, мне вуз закончить надо, – начала Инна. – Но когда-нибудь – да, хочу иметь семью и детей. Очень хочу.
– Сколько детей хочешь?
– Старшего сына, потом близняшек-дочек. А потом, может быть ещё одного сыночка.
– На счёт близняшек уверена? Были в роду?
– Не знаю, может и были, – беспечно ответила Инна. – Но даже если и не было, то что? Если чего-то хотеть, то обязательно исполнится.
– Исполнится, – согласился Костя. – Если это зависит только от тебя.
Подъехали к дому, в котором жила баба Шура.
– Давай так, – предложил Костя. – Ты сейчас поднимешься, пусть двери откроют, а сама спускайся и машину карауль. А я сумки перетаскаю.
– Хорошо, – согласилась Инна.
Через полчаса всё было сделано.
– Теперь куда? – спросил Костя, усаживаясь в машину.
– Так всё, наверное…
– Сандра сказала, для подруги твоей надо что-то отвезти.
– А ты можешь? – обрадовалась Инна.
– Так в чём проблема? Не я ведь тащу – машина везёт.
– Погоди, – Инна задумалась. – Их, наверное, пока никого дома нет. Олежа хотела только вечером зайти.
– А куда спешить? Я до пятницы совершенно свободен… Поехали, поедим где-нибудь.
И, заметив смущение Инны, Костя успокоил:
– Угощаю.
– А почему Сандра?
– Её так все студенты называют.
Они сидели в кафе, ели и болтали.
Даже в выборе еды Костя оказался оригиналом – заказал долму. Инна ограничилась традиционным «Цезарем».
– Как случилось, что ты стал личным водителем бабули?
– Я в детстве руку правую ломал неудачно, перелом был сложный. Две операции делали. Первую там, где всё случилось. А потом здесь Александра всё исправляла. Словом, она мне руку спасла. Так что моё нынешнее профессиональное благополучие, в том числе, и её заслуга. Поэтому, когда я сел за руль, то сразу сообщил ей об этом: мол, если что надо, говорите.
– Представляю, сколько ты её возишь!
– Да нет, она не злоупотребляет этим.
Инна не заметила, в какой момент между ней и Костей рухнул барьер отчуждения. Невероятно, что ещё пару часов назад Инна даже не подозревала о существовании Кости. А сам Костя в начале знакомства, как показалось Инне, был снисходительным и немного надменным.
Сейчас же они непринуждённо говорили обо всём на свете: о новых книгах российской королевы детектива и отечественного фантаста, о Майкле Джексоне, Мадонне и Бритни Спирс, про новую моду на многослойную одежду и возвращающуюся популярность скандинавских свитеров с орнаментами…
Поспорили о грядущем через четыре месяца миллениуме – начинает ли он новое тысячелетие или завершает текущее?
Невообразимым образом, – как это всегда бывает в разговорах, – вышли на военные проблемы, мировые и внутренние.
– В Коста-Рике вообще нет регулярной армии…
– Это где?
– Ты что, – поразилась Инна, – там же «Парк юрского периода снимали»!
– Ну и что? – ответил Костя, не переставая есть. – Я не географ, не эколог и не политик, мне можно не знать. Так где находится Коста-Рика?
– Рядом с Никарагуа и Панамой.
Костя перестал жевать, глядя куда-то в пространство.
– Подожди, Никарагуа не в Африке что ли? А Панама вроде где-то в западном полушарии… Честно говоря, я вообще думал, что Коста-Рика – это часть Италии.
Инна хохотала так, что на них стали оборачиваться. Но Костя нисколько не смутился. Он спокойно и невозмутимо доедал свою долму.
Постепенно Инна успокоилась.
– Нет, Костя, – сказала Инна, утирая слёзы, – это всё находится в Центральной Америке.
– То есть с Панамой я угадал?
– Ну, разве что с Панамой. Ты же так много путешествуешь, как ты можешь географию не знать?!
– А зачем? Поезд или самолёт сами доставят до места назначения. Без моего участия.
– Ты как Митрофанушка: зачем знать, если куда надо извозчик довезёт.
– Типа того. Мне, правда, больше нравится фраза Аль Капоне «Я даже не знаю, на какой улице Канада». Тебя надо познакомить с моим другом, он тоже всё время ржёт надо мной. Будете вместе развлекаться.
Инна поскучнела: Костя был ей симпатичен. Очень. Но – видимо это её карма! – опять игра в одни ворота.
– Не страдай, – Костя внимательно посмотрел на Инну. – Ты не в моём вкусе. Говорю сразу, пока не влюбилась.
– А ты думаешь, я хочу в тебя влюбиться?
– Хочешь.
– Как ты это понял?
– Я же тебе говорил: мамуля психолог. Я вырос на психотипах и психопортретах. Можно сказать, я читать научился на маминых психологических статьях. Так вот желание в меня влюбиться у тебя есть, а шансов на взаимность нет.
– Скажи, а ты всегда такой прямолинейный?
– Всегда. В природе и так хватает неправды, зачем создавать лишнюю?
– Ты, наверное, хотел сказать в мире? В человеческом мире хватает неправды.
– Я хотел сказать именно то, что сказал. В природе.
– Мне всегда казалось, что ложь человеческое изобретение.
– Отнюдь. Во-первых, чтобы изобрести, нужны предпосылки для этого. Если мы врём, то где-то в глубинах ДНК у нас заложена способность к этому. А во-вторых, ты же знаешь про хамелеонов, зайцев, меняющих цвет. А птицы, притворяющиеся ранеными, чтобы отвлечь хищника от гнезда? Что это, если не ложь пусть и для выживания? То-то.
– Проехали. Давай вернёмся к твоим предпочтениям. Так кто в твоём вкусе?
– Мой женский идеал актриса Ирина Апексимова. Ей бы только стрижку покороче. Думаю, с возрастом она придёт к такому стилю, он соответствует её внутренней сущности.
Инну как подбросило.
– Слушай! А моя подруга, к которой мы едем, как раз такая! – воскликнула она. – Чёрные волосы, очень короткая стрижка…
У неё молниеносно возник план: знакомим Костю с Олежей, и та забывает обожаемого Павла.
– Стоп-стоп-стоп! – замахал руками Костя, – остановись в своих фантазиях.
– У меня что, на лбу всё написано?
– Нет, у тебя в глазах всё проносится, – засмеялся Костя. – Плюс мимика, эмоции, моторика… словом, догадаться нетрудно.
Где-то рядом что-то зазвонило.
Костя достал из кармана телефонную трубку, извинился и вышел из-за стола.
Однако!
Мобильные… или сотовые? – Инна не знала, как правильно – словом, такие навороченные телефоны были в её окружении экзотикой.
– Прости, – сказал Костя, через минуту усаживаясь обратно за стол, – агент звонил из Питера по поводу следующей выставки, не мог не ответить.
– У тебя, я смотрю, очень насыщенная жизнь!
– Да, на скуку не жалуюсь.
– Когда всё успеваешь?
– Это несложно, если заранее спланировать жизнь.
– И что, круглый год по жёсткому расписанию живёшь?
– Ну да, а что такого? Ты тоже так живёшь: семестр, сессия, каникулы. Потом по новой. Нельзя сказать, что я стопроцентно придерживаюсь графика. Бывает, что в разгар какой-нибудь поездки приходится срываться и возвращаться домой по всяким причинам. Или наоборот: сидишь на даче, и вдруг срочно просят приехать куда-нибудь в Новосибирск. Или в Калининград. Или, скажем, в Монголию. Но это редко бывает. В общем и целом, режим устоявшийся.
– Костя, сколько тебе лет?
– Как и тебе – девятнадцать.
– Когда ты успел сделать свою жизнь такой упорядоченной?
– Не знаю, само получилось.
– Слушай, а у тебя вообще есть недостатки? Ну, кроме географической безграмотности, – Инна находилась в каком-то прибабахнутом состоянии.
– Есть, – коротко ответил тот. – Я, когда волнуюсь или лишнего выпью, начинаю чушь нести.
– Какую?
– Разную.
– Ну какую – разную? Материшься? Или комплименты всем раздаёшь?
– Хуже. Я начинаю говорить афоризмами.
– Чем?!
– Афоризм – это…
– Костя, я знаю, что такое афоризм, – успокоила Инна, – я просто удивилась. И как это у тебя получается?
– Не знаю. Мамуля пыталась мне это объяснять, но я художник без высшего образования, а не её аспирант-психолог, поэтому не понял ничего. У меня это с детства, все близкие привыкли. Ну что? Поехали к твоей в моём вкусе подруге Олеже?
Но сначала, разумеется, заехали снова к Инне за вещами. Пока Костя с сумками спускался к машине, Инна позвонила Оле.
Задыхаясь и захлёбываясь от переизбытка впечатлений, Инна вкратце пересказала всё самое главное, что должна была знать подруга о новом знакомом. Та слушала не перебивая. И завершила хладнокровным:
– Жду.
Они почти подъезжали к Олиному дому, когда…
– Да твою ж!.. – процедил Костя, резко тормозя перед растрёпанной тёткой, которая внезапно выскочила на дорогу перед машиной откуда-то сбоку. – Без головы может быть всадник, но не лошадь!
Инна очумела сразу от всего: и от резкого торможения, и от осознания возможной, но не случившейся беды. И от странного возгласа Кости.
Вот о чём он говорил – афоризмы в минуты стресса!
– А ты каждый раз одно и то же говоришь? – еле шевеля губами, пробормотала Инна.
– Нет, лучше никогда, чем поздно… – Костя сделал три глубоких вдоха и три медленных выдоха. – Ты в норме?
– Оригинально – нет слов! Да, я в норме, бабуле только не говори ничего?
– Разумеется!
К Оле в квартиру поднимались вместе. Инна молча позвонила, также молча зашла в квартиру.
– Ин, ты чего?
– Погоди, она сейчас как котлета. – Костя зашёл следом. – У нас тут небольшое недоразумение произошло.
– Какая котлета?! – изумилась Оля.
– Оль, мы тётку чуть не сбили! Нормально? Недоразумение!
– А котлета при чём?!
– Забудь, – смущённо произнёс Костя. – Оля, срочно нужен горячий чай с коньяком.
Олька кивнула и быстро ушла в кухню.
– Коньяк-то есть? – громко спросил Костя. – А то я могу сбегать.
Он поставил всю поклажу в угол и подошёл к Инне, которая без сил упала в кресло.
– Есть, – ответила Оля. – У меня всё есть, включая счастье и желание работать.
Костя удивлённо повернулся в сторону кухни.
– Я в другом варианте эту фразу слышал.
– Знаю, – Олежа зашла в комнату с чашкой чая и бутылкой. – Держи, дозу сам определи.
Минут через десять Инну отпустило. Чай с коньяком растопили в ней любопытство.
– Костя, а ты часто попадаешь в стрессовые ситуации?
– Бывает, – флегматично отозвался тот, внимательно изучая книги по математике на Олином стеллаже.
– И что, каждый раз новыми фразами сыплешь?
– Наверное, да.
– Наверное?
– Ну, я сам не всегда всё помню, иногда совсем не помню. Но те, кто рядом в такие моменты, говорят, что я не повторяюсь.
– Откуда ты знаешь столько всяких афоризмов?!
– Это длинная история, как-нибудь потом. Ты как?
Инна подумала, что Костя не уходит из-за неё. Вроде все дела сделал, вещи довёз, первую психологическую помощь оказал…
Сказать, что с ней всё хорошо? Но тогда он уйдёт. И всё.
«А с Олежей я их так и не познакомила толком!»
– Если ты в порядке, – без паузы продолжил Костя, – то предлагаю поехать ко мне.
– Оля, это Костя, – не успев перестроить мысли, быстро сказала Инна.
– Я догадалась, – улыбнулась Оля.
– Не, не в порядке, – внимательно посмотрел Костя на Инну. – Иначе бы так не тормозила.
– Зато ты отлично тормозишь! – Инна не упустила случая поддеть Костю.
– Хорошая шутка, уже быстро реагируешь. Ну что, девчонки? Поехали?
– А не хватит ли эмоций на сегодня? – с сомнением покачала головой Олька.
– Нет-нет, Олежа! Поехали! Со мной всё нормально, а с Костей очень интересно! Поехали!
– Оля, почему Инна зовёт тебя Олежей? – очень по-деловому спросил Костя.
– Меня так папа зовёт.
– А он почему?
– Когда родители меня ждали, им все предрекали мальчика. И старые бабки-родственницы, и врачи с акушерками. Даже случайные люди в очереди за молоком. Папа придумал имя для сына, а родилась я. Но он не расстроился. Очень меня любит.
Что-то Оля разговорилась, это было ей несвойственно.
– Но зачем Олежей звать? Оля – и Оля.
– Он говорит, что называл меня Олежей до моего рождения, а значит, я привыкла к этому имени. Поэтому менять имя – это стресс для младенца. Ну что, я собралась. Поехали?
Инна была рада, что вечер не заканчивается, что и Олька, и Костя вместе с ней. Давненько она не была в таком приподнятом настроении!
Захватили кое-какие гостинцы из деревни. («И зачем я их на пятый этаж тащил?!»)
– Кстати, а тётка, которую вы чуть не сшибли, как выглядела? – садясь в машину, спросила Оля. – Крашеная блондинка в мелкую химию?
– Кажется да, – вспоминая, подтвердила Инна. – А ты что, её знаешь?
– Это наша местная городская сумасшедшая. Она всем под колёса бросается.
– Господи, зачем?!
Что за день-то такой: одно событие удивительнее другого!
– Да кто ж её знает? – Оля пожала плечами.
– Она в самом деле душевнобольная или баба со странностями? – уточнил Костя.
– А это не одно и то же? – спросила Инна.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – задумалась Оля, – но не смогу ответить тебе на этот вопрос. Я её не знаю.
– А тогда откуда знаешь, что она под машины бросается?
Инне показалось, или подруга от Костиного вопроса слегка смутилась?
Всё-таки показалось, потому что Оля безмятежно ответила:
– Соседи говорят…
– Оля, а тебя… мы ведь на ты?.. не беспокоит моя бессознательная реакция на стресс? – спросил Костя, когда они, отъехали от Олиного дома и повернули на дорогу, соединяющую этот район с центром города.