- -
- 100%
- +
– А тебя беспокоит, что меня это может беспокоить?
– Есть немного.
– Рекурсия, однако… Да не парься. Вон Меладзе в своих песнях такие перлы выдаёт, что твоя… м-м… чудесатость просто мелочь.
– Что у Меладзе не так?
– А ты прислушивался к тому, что он поёт?
– Скорее нет, чем да. Мелодию намурлыкать могу, а про что песня – даже не скажу.
– Вот-вот. А там интересно иногда бывает.
– Например?
– Даже не знаю, надо ли тебе говорить? А то всё уйдёт в твой подсознательный арсенал.
– Слушай, но любопытно же! Говори!
– В одной из песен у него цыганка «увезла счастье» в арбе. Я понимаю – рифма, поэтическая условность, но…
– А чем тебе арба не нравится?
– Константин, у цыган кибитки. Арба – это среднеазиатская двухколёсная телега.
– И что?
– Костя! Двухколёсная! А у цыган повозки всегда на четырёх колесах! Надеюсь, не надо объяснять – почему?
– Мне кажется, ты придираешься. Арба, кибитка, телега… какая разница, главное песня душевная.
– Кстати, о душе, как тебе: «душа – это сердце моё»?
– В какой это песне?
– Там, где она красиво вошла и красиво ушла. И разбила ему душу, ла-ла-ла, а «это сердце моё». Как вообще можно разбить душу?
– Твоя логичность не мешает тебе жить?
– Совершенно не мешает! – с видом триумфального победителя улыбнулась Олька.
– А наслаждаться разными пустяками?
– Тоже нет. Например, я обожаю романы Хмелевской. Это такие замечательные пустяки, причем, вполне логично написанные, заметь!
Инна забавлялась. Ей было известно Олино мнение по поводу текстов современных песен.
– Костя, я знаю, что у тебя в анамнезе ещё и географический кретинизм? – невинно спросила Оля.
Инна укоризненно посмотрела на подругу: зачем уж так-то?
– Да, – согласился Костя. – Дубай от Домбая раньше не отличал. Где находится остров Святой Елены выучил только после фильма «Сибирский цирюльник», до прошлого года думал, что Португалия находится в Южной Америке. И долго не понимал, как до Нижнего Новгорода можно добраться вверх по Волге.
– Но это же очевидно! – Инна недоумевала, как такие элементарные знания кто-то не мог понять.
– Не всё, что кажется очевидным, является таковым, – заступилась за Костю Оля. – Например, линия скорейшего невертикального спуска с верхней точки до нижней не прямолинейная, а кривая. Циклоидой называется.
– А разве кратчайшее расстояние между двумя точками это не отрезок прямой?
Костя легко вёл машину и получал видимое наслаждение от болтовни с Олей. И вот это было Инне совершенно очевидно.
– Ты как в анекдоте: от забора до обеда. Задача ставится найти не кратчайшее расстояние, а путь, по которому спуск произойдёт в кратчайшее время. Поиск брахистохроны. – Оля объясняла Косте терпеливо, как первокласснику.
– Всё-таки интересно, как ты в школе географию-то учил? – вклинилась Инна.
– По картинам великих художников.
– А материки как запомнил?
– У бати есть карта старинная. Красивая, похожа на гобелен – так и выучил.
– Покажешь карту? – у Инны проснулся профессиональный интерес.
– Мы едем в студию, не домой.
В студию! – чудеса продолжаются.
– Ты там живёшь?
– Нет, живу я с родителями, за рекой. А работаю в центре.
– Это прямо в том доме? – догадалась Инна.
– В каком?
– Ну, у которого весь пятый этаж это мансарды для художников. Белый такой…
– Да, в нём.
– Я думала, что они только для заслуженных деятелей, – задумчиво заметила Оля.
– Так я, в некотором роде, заслуженный. Но ты права, при советской власти они были только для членов союза. А позднее уже для тех, кто смог купить.
– Ты, значит, смог, – не усомнилась Инна.
– Смог. В рассрочку, правда.
– А в каком подъезде твоя студия?
Оля спросила странным тоном: безразличный голос совершенно не вязался с подтекстом. Инна знала, что Олежа никогда не задавала «лишних» вопросов. В каком подъезде у Кости студия они выяснят минут через пятнадцать. Зачем спрашивать о том, что станет сейчас известно? Такие вопросы может задавать девушка, которая кокетничает с парнем, а значит, совершает массу бездумных действий и произносит кучу бессмысленных слов. Но тогда не с таким же равнодушием!
– В первом от въезда во двор.
Инна резко повернулась к Оле – настолько этот вопрос показался необычным, – и увидела, как та прикрыла глаза. Черты лица обострились, между бровей легла лёгкая морщинка.
– Тебе плохо? – встревожился Костя, взглянув на Ольгу в зеркало заднего вида.
– Нет, всё нормально, – она открыла глаза, лицо её было прежним, но каким-то отстранённым.
– Сейчас приедем, – Костя лихо свернул с центральной дороги в проулок.
И правда, дворами доехали за семь минут.
– Боже, как вы живёте на этих пятых этажах! – стонала Инна, поднимаясь.
– Нормально, я привык.
– Я тоже, – поддакнула Оля.
Поднялись. Костя открыл замок:
– Прошу!
Оля поднялась первой, Инна покоряла последний пролёт.
– Еду на кухню? – из недр студии послышался голос Ольги.
– Ага!
Инна вошла в прихожую. Костя возился с дверями сзади, а Оля входила в крохотную кухню, которая была прямо по коридору. Уверенным жестом Оля включила там свет.
– О! Ты нашла, где на кухне выключатель!
– В таких планировках они всегда в одном и том же стандартном месте.
– А ты бывала в такой студии? – удивилась Инна.
– Я бывала в похожей квартире, – ответила Олька с беспечной улыбкой.
Инне показалось, что Костя хочет что-то возразить.
Он даже головой начал движение, будто сейчас помотает ею из стороны в сторону, когда с чем-то не согласен. Но «на полпути» передумал и промолчал.
– Проходите сюда, – секунду спустя пригласил Костя, открыв двустворчатую дверь из коридора в большой холл.
Да нет, не холл – мастерскую!
В мастерской было, как в мастерской.
Хоть тут сегодня совпали ожидания и реальность.
На высоких стенах висели портреты. Огромное количество всяких портретов. Приглядевшись, Инна поняла, что в каждом из горизонтальных рядов были расположены изображения одного и того же человека. Но при этом все они отличались. Иногда чем-то неуловимым. А порой очень даже существенно.
Внимание Инны привлёк стоящий на полу около двери портрет юноши, почти подростка. Лицо, если не всматриваться в детали, было невзрачным. Но антураж картины – яркая длинная змея на плече, лес на заднем плане – делали этого паренька романтическим героем фантастического боевика.
Память всполошилась и забурлила – что-то было в её жизни очень похожее. Было…
Подошла Оля.
– Очень эффектно, согласись! – спросила Инна, кивая на портрет юного мачо. Та не ответила.
– Красиво, правда? – повторила Инна, поворачиваясь к подруге. Та смотрела на портрет не мигая. Лицо застыло.
Что с ней сегодня такое?
Оля медленно перевела глаза на Инну.
– Да, правда красиво и очень эффектно. – Оля резко развернулась, отошла от Инны. – Эпично тут у тебя, Костя. Это всё итоги твоего хобби?
– Ты когда об этом узнать успела? – удивился Костя.
– Извини, это я разболтала, – Инна смутилась.
– А ты когда успела?
– Ты же сам мне рассказал!
– Нет, не узнать. Разболтать когда успела?
– Ну, мы это умеем! – оживилась вдруг Олька. – Скажи, Костя, а на заказ ты что рисуешь?
– Пишу, – как будто на автомате поправил Костя. – Тоже портреты. Чаще всего. Иногда эскизы театральных декораций. Бывает, что пейзажи, но редко.
– А портреты рису… прости! пишешь в своём же стиле?
– Да. Образ на выбор клиента. Но и консультирую, разумеется, чтобы чудовища на полотне не вышло.
– А эти работы, которые у тебя получаются как результат хобби, ты выставляешь?
– Да.
– Продаёшь?
– Если кому-то понравится, то почему – нет?
– Но ведь это… комплект, серия своего рода. Причём, абсолютно уникальная. А без одной-двух картин не полная.
– Так она изначально не полная. – Костя сел на тахту и посмотрел на почти законченную картину в подрамнике около окна. – Эта полнота практически недостижима. Ты же математик. Скажи, сколько существует комбинаций, если только типов внешности по Кибби тринадцать, плюс все оттенки цвета волос, плюс цвет глаз и цвет кожи, а ещё форма причёски или стрижки… А теперь все социальные атрибуты, которым несть числа, включая одежду и тип ткани, из которой она сшита… жизни не хватит всё написать.
Костя помолчал.
– Да и не жалко, если честно. Эти портреты, скорее выброс энергии, которая мешает жить.
– Не поняла…
– Неважно, долгая история. И неинтересная. Может, стол накроем? Я сейчас тут всё устрою, а вы с кухни несите сюда посуду, еду… разберётесь, в общем.
Костя решительно встал и открыл встроенный шкаф, в котором стояла складная мебель.
Сидели хорошо.
Костя угостил Инну с Олей модным вермутом. Инна попробовала, Оля отказалась. Она совсем не пила алкоголь.
Сам Костя тоже не стал пить под предлогом «за рулём», но Инна подначила:
– Нет, ты боишься, что афоризмами говорить начнёшь!
– Не без этого, – согласился Костя, потёр руки и откинулся на спинку дивана. – Ну, девушки? Чем будете заниматься, когда закончите вуз?
– Это ты коллекцию пополняешь? – уточнила Оля.
– Да.
– Я хочу заняться организацией туризма, – с воодушевлением начала Инна.
– Экстремального?
– Нет. Я люблю комфорт: дома отдыха, круизы на теплоходах, автобусные путешествия…
– А как же без палатки у костра? У тебя ж отец геолог! – Костя весело смотрел на Инну. – Сандра как-то говорила, что ты тоже этой романтикой болела.
– Было такое, – согласилась Инна. – Ну, во-первых, папа всё-таки мужчина. А во-вторых, глядя на маму, которая постоянно его ждала, я поняла, что не хочу доставлять близким таких переживаний. А респектабельный туризм – это, в основном, совместный семейный отпуск. Так что…
– А если вдруг случится так, что тебе надо будет выбирать: семья или работа? Ты чем будешь жертвовать?
– Работой. Семья дороже!
– А ты? – Костя повернулся к Олеже.
– Передо мной выбор точно не стоит, я для себя в семейной жизни не вижу смысла. Во всяком случае, пока. Поэтому мой вектор жизни направлен… не на карьеру в традиционном понимании… на любимое дело.
– А как же отрицательное отношение общества к такой позиции? Не смущает?
– Меня смущает только одно отрицательное отношение – тангенс тупого угла, если он стоит под квадратным корнем. Всё остальное – моё личное дело.
– А родители как на это смотрят? Они кто у тебя?
– Папенька токарь, матушка инженер. А на желание, точнее нежелание выходить замуж, они смотрят нормально. Если человек ответственно и аргументированно подходит к выбору стиля жизни, что в этом плохого? Они уважают моё решение. Я в принципе не предназначена для семейной жизни, зачем делать несчастным и себя, и другого человека?
– Понятно, на нашем заводе брак не в моде… Жаль. А я хотел замуж тебя позвать, – на полном серьёзе сказал Костя, глядя прямо в лицо Оле. – Ты имей это в виду, когда поймёшь, что пришло время. А ещё подумай над тем, чтобы стать моей натурщицей. Я бы тебя как гетеру написал, тебе очень походит этот образ. Причём не портрет, а в полный рост. Ты вызываешь мужской интерес и неудержимое влечение.
– Ты здесь и с натуры пишешь? – спросила Оля, ни на секунду не смутившись ни от Костиной тирады про замужество, ни от смелого предложения.
– Да, вон и подиум есть, – Костя кивнул в угол.
– И натурщицы у тебя тут часто бывают… – не столько спросила, сколько почти констатировала Оля.
– В том смысле, который ты сейчас вкладываешь, пока не было ни одной. Ты будешь первая, если захочешь.
– Опять, если захочешь… – вздохнула Ольга.
– Что значит опять?
– Не бери в голову.
– Примешь положительное решение, дай знать.
– Я подумаю, – Оля внимательно смотрела на Костю.
А Инна боялась шелохнуться от такой неслыханной откровенности. В голове пульсировало, она чуть не задохнулась от нарастающего волнения. И только молча переводила глаза с Оли на Костю и обратно.
– Подумай, – кивнул Костя. – Так каким любимым делом ты хочешь заниматься?
– С помощью математики улучшать жизнь людей.
– Ого! А такое возможно? – удивился Костя.
– Можно, – уверенно ответила Оля. – Методик – море, разных и на все случаи жизни. Но честно – не знаю, как всё это лучше организовать. Поэтому, пока думаю. Скажи, Костя, ты, как я поняла, сейчас не учишься. А учился?
– Разумеется. Три года в художке.
– Почему три, а не четыре?
– Я экстерном закончил. Мне там особо учиться-то нечему было. К тому времени я почти всё знал и умел. Разве что какие-то совсем редкие нюансы.
– Хочешь сказать, что тебе некуда расти?
– Нет, ты неправильно поняла. Традиционное обучение предполагает определённый круг базовых классических знаний и формирование опыта на заданном уровне. Сложно в четыре года впихнуть изучение и освоение всех существующих на сегодняшний день инструментов художественного изображения. Но базой я владел годам к двенадцати. А совершенствоваться, постигать или даже изобретать что-то новое, как ты понимаешь, можно всю жизнь.
– А высшее почему не хочешь получать? Или хочешь?
– Не хочу. Зачем? Всё, что надо, у меня есть. Высшее образование необходимо для статуса «профессиональный художник». Так мне этот официоз никуда не упёрся. А что по этому поводу думает кто-то левый, для меня также важно, как для тебя твоё замужество.
Костя говорил без бравады. Это вызывало уважение.
– Ты в Испанию и Францию ездил, – внезапно вспомнила Инна, – а где ещё был?
– Да что ж такое! Всё обо мне да обо мне! Давайте про вас, девочки!
– Нет, Костя, мы с Инной обыкновенные.
– Так и я обыкновенный.
– Нет, ты загадочный! Так где же ты был?
– Да много где. Европу, пожалуй, почти всю исколесил.
– А что ты там делаешь в своих поездках?
– Смотря где. В Париже, например, живёт кутюрье знакомый. Мы с ним разрабатываем дизайн тканей для его коллекций. Иногда я консультируюсь у него при создании театральных костюмов. В Абхазии изучаю творчество Александра Шервашидзе. В других местах по обстоятельствам: или выставки, или заказы.
– Как же скучно я живу, – с лёгкой завистью протянула Инна, – ты путешествуешь, картины такие замечательные пишешь, Оля в студсовете тусуется, постоянно занята, то одно мероприятие, то другое…
– Да нет, всё, – очень решительно заявила Оля, глядя при этом почему-то на Костю с каким-то необычным выражением лица. – Навеселилась, хватит.
Костя после Олиных слов тоже странно на неё смотрел.
– А в Америку ты ездил? – Инна хотела перетянуть Костино внимание.
– Нет, там пока не был. Зато бывал в Японии. Хватит обо мне. Расскажите, какие увлечения есть у вас? Инна?
– Нет, у меня нет особых увлечений. У Олежи есть.
– Да? И какое?
– Я замечаю интересные номера автомобилей: репдигиты, палиндромы…
– Ох, ты ж, ёжики колючие! У тебя профдеформация, Оль.
– Как и у тебя.
– Согласен.
Память у Инны опять вдруг всколыхнулась.
– Костя, а мы с тобой в кафе говорили о неправде. Мне показалось это интересным. Расскажи подробней. Я раньше не слышала об этом.
Оля заинтересованно подняла бровь, Костя улыбнулся.
– Извольте. На самом деле мысль не моя и не новая. Она описана в узкоспециализированных книжках. Психологи о ней знают. Если коротко, то любое искажение действительности… не важно, враньё это или утаивание чего-то, то есть ложь и секрет, очень напрягают психику человека. Чтобы снизить психологическую нагрузку, человек подсознательно старается минимизировать источники раздражения. Начинает сторониться конкретных людей или перестаёт ездить в некоторые места. В горы там или к морю, с чем у него ассоциируется эта тайна. Избегает разговоров на определённую тему. Всё это и приводит к разным по сложности последствиям.
– Короче, сбивается система координат. – Оля понимающе кивнула.
– Можно и так сказать. В повседневной жизни, как минимум, необходимо напрягать память, чтобы помнить, что и кому ты соврал. Это утомительно. Поэтому я предпочитаю всегда всё говорить прямо, как есть.
…Время пролетело быстро, как взмах ресниц.
– Костя, спасибо за вечер, нам пора, – Оля встала. Её слова прозвучали для Инны неожиданно.
Для Кости, кажется тоже.
– Оставайся. – Костя поднялся следом и взял Олю за руку. – Я напишу вас более похожим, чем вы есть…
Да что же это происходит!
– Костя, ты не волнуйся пока. Сегодня я не останусь. – Оля отказалась мягко, но твёрдо.
– Ну нет так нет, – легко отступил Костя после секундного молчания. – Я отвезу…
Но Оля возразила:
– Нет, мы сами доберёмся.
– Боишься, что всё-таки уговорю тебя вернуться и остаться на ночь?
– Не боюсь. Я решения редко меняю. Или не сразу.
– Машину я всё-таки вам поймаю, – тоном строгого родителя сказал Костя.
– Ладно, но заплатим мы тоже сами.
– Как скажешь, логичная и симпатичная… Оставьте здесь всё, я сам потом уберу.
***
Сентябрь, поначалу робко входя в город, к десятому числу захватил всё пространство. То, что недавно было лето, прочно забылось. Пары, пары, пары…
– Внимание, студенты! – замдекана географического факультета постучала по столу ручкой, хрестоматийный учительский жест. – В учебном плане третьего курса произошли изменения. В этом семестре вам будет читаться педагогическая психология, всё-таки не исключено, что некоторые из вас в будущем пойдут работать в учебные заведения. Практика переносится с декабря на май. Лекции будут три раза в неделю, в конференц-зале. В том, где ряды полукругом, не перепутайте. Преподаватель приходящий, из другого вуза. Не копите долгов, в конце семестра не набегаетесь сдавать.
Как потом выяснила староста третьего курса, лекции по этой самой педагогической психологии читать им будут одновременно с четвёртым курсом. Именно из-за него была такая интенсивность – выпускников надо было обязательно отправить на полевую практику в декабре, потому что с февраля уже начиналась преддипломная… И понятно, почему в конференц-зале: ни в одну нормальную аудиторию они в таком количестве не вошли бы.
– Там что-то напутали в прошлом году. Или что-то изменилось… Короче, я не вникала, – стрекотала староста. – А чтобы не перегружать преподавателя нас объединили.
Инна без эмоций отнеслась к этой ситуации. Ну как это могло повлиять на её жизнь? Понятно, что никак. Подумаешь, новая дисциплина. Да и объединение с другими курсами и даже факультетами тоже не новость. Всякое бывало.
Лекции по педагогической психологии неожиданно очень понравились.
Лектор – Денис Олегович, доцент и кандидат психологических наук – оказался интересным человеком и компетентным преподавателем. Он не отчитывал информацию, а беседовал со студентами.
Наверное, в его родном вузе так было принято. А может, это был его индивидуальный педагогический стиль.
Инна с ответами на вопросы лектора не лезла, хотя мысленно всегда на них отвечала. И ей было приятно, что в большинстве случаев она была очень близка к правильному ответу.
– Запомните, молодёжь, абсолютно истинного ответа не может быть ни на какой вопрос! Всегда надо помнить о контексте, невысказанных условиях, которые понимаются вроде как «по умолчанию», но воспринимаются разными людьми совершенно неоднозначно. Надо помнить о подмене понятий, намеренной или неосознанной, о том, что все мы разные, в конце концов. Но есть некоторая степень приближения к истине. Кстати, сокращать дистанцию между истиной и собой не всегда является благом, учтите это.
Такие мимолётные «уроки жизни» возникали частенько и вызывали у студентов географического факультета детский восторг. Может потому, что лекции Дениса Олеговича очень отличались по характеру от всех тех, которые у них до сих пор были. А может это было личное обаяние преподавателя.
Одним из самых активных участников возникающих на лекциях разговоров был какой-то четверокурсник. На третьем курсе парней Инна знала всех. А голос был незнакомым.
Инна не видела того, кто говорил – он всегда сидел на самых дальних рядах амфитеатра у стены слева. Она же любила первые места и центр: и видно всё, и слышно. Ответы этого четверокурсника были очень созвучны тем, которые появлялись в голове у Инны. Она даже иногда удивлялась: просто слово в слово её мысли повторял чужой мужской голос.
Неужели такое бывает?
Через месяц Инне казалось, что она этого человека знает давным-давно. Она воспринимала его, как «второе я». Временами создавалось впечатление, что какая-то часть её души отделилась в далёком прошлом, до появления Инны на свет, и начала жить своей жизнью.
Это было странно, нереально и волнительно.
Был случай на лекции по мотивации поведения подростков.
– Денис Олегович, – раздался знакомый голос, уверенный в праве быть в этом мире. – А можно избежать педагогической ошибки, если понимать истинные причины действий ребёнка?
– Не только педагогической, не только ребёнка. Можно избежать любой ошибки в жизни, если знать причины, побуждающие человека действовать определённым образом. Проблема в том, что, как правило, любая человеческая активность полимотивирована. То есть к конкретному результату – действию, поступку, речевой коммуникации – нас с вами приводит не один конкретный мотив, а система взаимодействующих мотивов. В этой системе что-то имеет приоритетное влияние, а что-то – фоновое. Но, как бы то ни было, все мелочи, так или иначе, являются причинами того, что с нами происходит. Причина – это начало всех начал. Причины есть у всего: у облачной погоды и пробки на дороге, хорошего настроения и сломанного пальца. Причина есть даже у географии месторождений нефти.
В аудитории засмеялись.
– Поэтому, чисто теоретически, ответ на ваш вопрос – да. Зная мотив, можно избежать педагогической ошибки. Но это всё равно трудно. Потому что в бой дополнительно вступают сопутствующие факторы. Например, состояние педагога или родителя в данной конкретной ситуации. И у этого состояния, и у этой ситуации в свою очередь тоже есть определённые причины. Кроме того, необходимо учитывать различные обстоятельства времени и пространства, включая окружающих людей или состояние природы.
«И тем не менее, надо стараться понять ребёнка!»
– Всё же мне кажется, что педагоги и родители должны пытаться понимать, почему ребёнок совершает какие-то поступки, пусть даже и… не совсем благовидные, – было понятно, что этого студента в самом деле волнует обсуждаемый вопрос.
– Абсолютно согласен, именно поэтому вы все и слушаете мою дисциплину!
Студенты опять засмеялись.
Как-то раз на лекции вдруг возникла дискуссия о том, как реагировать на то, что ученик на уроке отвлекается, например, складывает из бумаги лягушек.
Посыпались ответы:
– Удалить с урока…
– Вызвать родителей…
– Отправить к директору или завучу…
«Глупости какие!» – раздражилась Инна. Сегодня она задержалась у научного руководителя и не успела занять место в первых рядах. Поэтому сидела очень высоко, что вызывало у неё дискомфорт.
«Какие родители, какой директор? Урок хотят сорвать? Пока учитель занимается одним учеником, урок пропадёт для всего класса. Надо попросить этого ребёнка сделать этих лягушек на весь класс, штук сто! И сказать, что за это ему будет поставлена оценка в журнал».
– Я бы подошёл к нему и тихо, чтобы никто больше не услышал, попросил сделать сто штук таких лягушек. И что за эти сто лягушек ему будет пятёрка в журнал. За пятьдесят – только четвёрка, а будет меньше тридцати, то двойка. Надо посчитать, какова там скорость изготовления этих лягушек, что бы точно не смог сделать…
До боли узнаваемым голосом говорил русоголовый парень, тремя рядами ниже. Инна его хорошо разглядела, потому что сегодня сидела у окна, а он – у противоположной стены. На нём был модный светло-серый свитер с оленями. По внешности же молодой человек был ничем не примечателен. Совсем ничем. По улице Инна прошла бы и внимания не обратила.
– Кто это? – ошеломлённо спросила Инна у сидевшей рядом однокурсницы.
Из недр души поднимался сладостный страх.
Неожиданно Инна поняла, что Олька была абсолютно права, и уже догадывалась, что именно ответит соседка.
– Ты чего, Горова? – удивилась та. – Это же Пашечка Курган!
Пары закончились.
Инна вышла из корпуса.
В ярком солнечном свете качались быстро – в раз! – облетевшие к началу октября деревья. Перед корпусом была отличная лужайка, на которой группками там и тут росли красивые плакучие берёзки. Инна любила там сидеть на лавочке в летнюю сессию: уютно и удобно.
Неподалёку стояла яркая, экзотическая – знакомая! – машина. Костина.