Невольный носитель

Олег.

Негромко работал телевизионный приемник, удобно разместившийся на тумбочке кухонного гарнитура, стоявшего возле холодильника. Вечерело. На улице шел легкий осенний дождик. Капли еле слышно барабанили по подоконнику за окном, и от этого было еще уютнее в теплом помещении.

За столом сидели двое. Перед каждым стояли небольшая тарелка со свежеотваренной картошечкой, политой растительным маслом, рюмка с водкой, стаканчик с непонятной газированной жидкостью. В центре стола расположились банка с селедкой, кабачковая икра в глубокой посудине, хлебница с нарезанным бородинским хлебом.

– Ну что, Серега, давай выпьем за мой начинающийся отпуск? – произнес хозяин, поднимая рюмку правой рукой.

– Давай, Валерич, – поднял свою рюмку гость, – За твой отпуск.

Они чокнулись и быстрым движением опрокинули рюмки. Крякнули, запили газировкой, взяли в руки вилки и насадили на них селедку, отщипнули по кусочку хлеба. Закусили. Олег, хозяин квартиры, тут же разлил водку по новой.

– Так, ну, как говорится, между первой и второй – перерывчик небольшой. Давай, повторим.

– Не возражаю против сложившейся традиции, – произнес Сергей. Выпили снова, закусили уже основательнее картошкой, икрой. Помолчали, пережевывая пищу.

– Чем займешься в отпуске? – нарушил молчание Сергей.

– Да черт его знает, – протянул Олег, – Денег особо на поездки нет. Да и куда сейчас поедешь, осенью то? Да и не хочу никуда.

– Ну, а что не попробуешь съездить на какой-нибудь из наших новоприобретенных курортов на море?

– Говорю же, что денег для таких поездок особо нет. Заграницу не хочу, а на наши курорты принципиально не желаю ездить.

– Эт-то почему же? Давай, наливай еще по одной.

Олег снова наполнил рюмки, они выпили, закусили.

– Ну, так что у тебя за принципы? – пережевывая закусь, спросил Сергей.

– Обидно за себя и немного стыдно за соотечественников, – ответил Олег.

– Это как?

– Как-как? А так. За себя стыдно, что, дожив до сорока с небольшим, так и не сумел как следует на ноги встать. Капиталов не накопил, будущее не обеспечил. Понятно, сам виноват, не сумел зацепиться, как говорится, за синюю птицу-удачу. Да ты и сам такой. Что, нет, скажешь?

– В общем-то, так и есть. А куда деваться? Не всем суждено миллионерами быть.

– Вот, и я о том. А за соотечественников стыдно, что вот, казалось бы, живем в одной стране, имеем, вроде бы (заметь, я сказал, вроде бы), равные права и возможности, а нет их, этих прав и возможностей на самом то деле, нету. Что, те люди, соотечественники наши, кто принимают нас на курортах, не в курсе того, как живется-можется основной массе населения? В курсе. И, тем не менее, задирают для нас такие цены, что проще действительно один раз в год заграницу съездить, чем до нитки своими же, россиянами, быть обчищенными. Понимаю, они это тоже не от легкой жизни делают, но все же. Нет, конечно, к ним кто-то приезжает, кто может себе это позволить. Но едут, в основном, из определенных, центральных регионов, оттуда, где зарплаты намного больше, чем в целом по стране. Да, страна то у нас одна, но почему-то доходы в разных регионах очень сильно различаются, очень. Одни зарабатывают столько, что могут себе позволить провести свой отпуск, где захотят, а другим остается только дома сидеть и никуда не высовываться. Получается, что все мы люди разного сорта, различающиеся по месту проживания? Я вот, например, видимо, человек второго, а то и третьего сорта, поскольку не могу позволить себе даже к сестре на дальний восток в гости съездить, да и она тоже не может приехать ко мне. Билеты стоят туда-обратно больше моей зарплаты. Что же это такое? А ведь больше двадцати лет не виделись. Хорошо еще, с развитием мобильной связи, проще дозвониться друг до друга стало. А ведь, заметь, я работаю, зарабатываю, как и ты тоже, на всякие глупости деньги не трачу. Выпиваю? Да. С тобой раз в неделю. Не теряя при этом человеческого лица, я замечу. А что-либо маломальское накопить все равно не получается. Все средства уходят на оплату коммунальных диких услуг, да на какую-никакую жрачку. Вот и все. Что, не так?

– Так-то оно так… Ладно, давай, еще по одной.

Они снова выпили.

– Так зачем в отпуск тогда пошел? – спросил Сергей.

– А чтоб не «сгорел» в этом году. Ничего делать не буду. Отваляюсь, отосплюсь. С тобой чаще по вечерам будем встречаться, пиво пить. Водку – нет. Не замечу, как время и пролетит. А там – опять на работу…

– Н-да… – Сергей наполнил рюмки водкой, – Во дожили. Ничего неохота, никуда не съездить… Ну, давай…

Снова выпили, закусили.

– Вот, если бы за «нечего делать» еще и зарплату платили… – помечтал Сергей.

– Хотя – и я тебе не один раз об этом говорил – сами виноваты в том, что с нами творится, – произнес Олег, не обратив внимание на шутку друга – Нет в нас чего-то такого, что позволило бы деньги лопатой грести, нету. Все бы, вроде, ничего. И мозги есть, и руки растут откуда надо, а вот жилки какой-то нет.

Хмель уже начал ударять в голову, беседа приобретала более оживленный характер.

– Да хрень все это, – встрепенулся Сергей, – При «совке» наши профессии ценились на вес золота, да и вообще рабочий человек везде был нужен. А что щас? Предприятия позакрывали, народ разогнали. Устроишься к какому-нибудь дяде в фирму и «режешь» за гроши. Или калым какой подвернется у того же дяди. А в дом к нему придешь – мама родная! Хоромы, обстановка, машины такие, какие нам с тобой и в жисть не заработать. А он что, честным трудом все это приобрел? Нет, я тебя спрашиваю?

– Ну, да… – промямлим Олег, ковыряя вилкой в своей тарелке.

– Воруют все и везде. Таких, как мы нае.…ют. Я, может, тоже бы воровал, Валерич. Но не умею, не могу, да и не хочу. Не по моему нутру все это. Если хочешь, назови это совестью. Я (да и ты такой же) сам себя «съем» потом… Давай, наливай…

Бутылка водки понемногу опустошалась. Еще не до конца прожевав, Сергей продолжил разговор.

– А бабы?.. Ну, вот скажи, Валерич. Че им всем надо? Им обычный, скромный мужик не интересен. Им олигарха подавай, с машиной, с квартирой, с яхтой.

– Да, нет, – встрепенулся Олег, – Тут-то все ясно, как день. Пойми, дружище, им самой природой вложено на уровне инстинктов ощущение, осознание, не знаю, как еще сказать, того, что необходим наилучший самец, который в будущем сможет полностью обеспечить их потомство. Чтобы был лучший кусок мяса, более теплый дом. Раньше, в первобытные времена, это был просто самый сильный и удачливый охотник. Сейчас это более или менее (лучше, конечно, более) обеспеченный с точки зрения материальных благ «бизнесьмен». Вот и ищут, что получше нас с тобой. Здесь все правильно.

– А ниче, ежли на всех то… ик… богатеньких не хватит? А? Че молчишь? Валерич?

– Ясное дело. Не хватит.

Олег встал из-за стола, взял опустевшую бутылку и выкинул ее в мусорное ведро, стоящее под кухонной раковиной. Также молча подошел к холодильнику и достал из морозилки вторую бутылку.

– Во-от. Это дело, – заулыбался Сергей, – Давай, еще немножечко выпьем, расслабимся, – сказал он.

Олег наполнил рюмки, сел за стол. Друзья снова чокнулось.

– Ну, за что? – рюмка еле подрагивала в руке Сергея.

– Давай, за нас с тобой, за нас, за рабочий класс, – рассеянно произнес Олег.

Они вновь выпили. По телу пронеслось приятное тепло, голова была уже несколько затуманена. Продолжили беседу.

– Так что ты мне скажешь, Валерич? Не хватит-то всем бабам богатеев, не хватит. Глядишь, и выведется весь род человеческий, – Сергей решил обсудить последнюю тему.

– Да не знаю я, как оно на самом деле все обстоит. Но мне видится примерно так. Искать-то они ищут все время. Понятное дело, не все могут найти. А пока молодые, срабатывает опять-таки инстинкт продолжения рода. Тут тебе и сексуальное влечение, и влюбленность. Парни молодые видные есть. Порой, сразу и не угадать, что ему на роду там дальше написано. А ну как на золотую жилу нападет в будущем? Многие девки и рискуют. Замуж выходят, детей рожают. А как в большинстве случаев и бывает, ожидания, мечты не сбываются. Вот они и начинают беситься. Тут и ссоры семейные и… В общем, и так далее. Вот и доходит до разводов. Вот, как у нас с тобой в наших жизнях.

– Ты что-то очень серьезно к этому относишься, – сделал замечание Сергей.

– Вот и получается, – продолжал Олег, не обратив внимание на сарказм друга, – Население не уменьшается, а число недовольных собой, своей жизнью растет. А больше всех страдают наши дети. Растут без отцов, укрепляя в своих маленьких головенках сознание брошенности, пустоты. Вырастают, не осознавая это умом, либо закомплексованными бедолагами, либо раскованными отморозками… А, че говорить?

– Н-да-а, – протянул Сергей, —Ладно, наливай давай…

За окном полностью стемнело. На часах, что висели на стене, стрелки показывали полвосьмого вечера. Дождь за окном пошел немного сильнее.

Вторая бутылка водки почти закончилась, и ребята были уж вовсе навеселе, хотя разговор их был не очень веселым. Они все «пережевывали» свои судьбы, недостаток средств, неудачи с женщинами, непонимание родными, своими детьми, неуверенность в завтрашнем дне.

В это время по телевизору началась какая-то криминальная программа, в которой в очередной раз мусолилась тема судебного процесса над одним известным актером, в пьяном состоянии совершившим наезд со смертельным исходом на мужчину, отца двух несовершеннолетних детей, единственного добытчика средств к существованию семьи. В основном, показывали адвокатов с обвиняемой и с потерпевшей сторон, которые своим подвешенным языком доказывали правоту своих подопечных, подспудно вываливая разную грязь друг на друга. Зрелище было омерзительное.

– Нет, Валерич, ты погляди, что по этому долбаному «зомбоящику» показывают. На какой канал не включи, везде какая-то хрень с трупами, ворами, катастрофами, эпидемиями. Нет, чтобы показать какую-нибудь доярку Марусю в-о-от с такими дойками, – Сергей выразительно обвел пространство вокруг своей груди, – и рассказать о ее высоких надоях… Хе-хе… Ее надоях. Я хотел сказать «о надоях коров», конечно, – пьяно захихикал Сергей.

Олег тоже посмеялся над оговоркой друга. Затем, тяжело переведя дух, он начал говорить:

– Да, ты прав, Сереж. Выливают на нас каждый день чернуху. И просвета не видать, не видать. И-и-к… Ой… А самое главное, вот сам посуди, хотя бы вот на эту историю посмотреть, – он указал рукой на телевизор, – Эту тварь ведь отмажут его долбаные адвокаты дьявола. По любому. Максимум ему дадут пять лет, через год выпустят условно. А ведь человека, которого он убил, уже не вернешь. Даже если его семье откупные дадут. Что получается? У кого больше денег, тот и перед законом краше? Сделал бы простой работяга такое, ну, сбил бы того мужика, никто этого работягу отмазывать даже и пытаться бы не стал. А все потому, что нет у него средств заплатить хорошему, грамотному адвокату за свою защиту, нет и все. А ведь они, эти твари (я говорю про адвокатов) так могут перевернуть все с ног на голову, что, глядишь, тот покойник сам станет во всем виноват. Ух, ненавижу таких.

– Ты прав, Валерич. Какой-нибудь бродяга за какую-то хрень всегда получит по максимуму, а те же мафиози за кучу трупов могут отделаться «условкой». Все зависит от грамотности того же адвоката да от «бабок», которые ему могут заплатить…

Они одновременно тяжело вздохнули.

– Ладно, давай по последней и в расход… – сказал Олег.

Олег провожал Сергея до автобусной остановки, на которой тот решил заказать такси.

Диспетчер пообещала машину минут через десять. Пьяные друзья устроились под крышей остановки, прячась от усилившегося дождя.

– Я вот что думаю, – заговорил Олег, – Я все про этого мудилу с его адвокатом. Ведь не получит, гад, по заслугам. А в природе все должно компенсироваться. Верю, что есть какая-то сила, должна быть, которая так или иначе, пусть и не сразу, но должна, должна как-то вернуть бумерангом всякому за содеянное им. Сделал хорошее дело – получишь что-то, что душу порадует, сделал гадость – неприятности обеспечены.

– Это все надуманное, – сделал заключение Сергей.

– Почему надуманное? – встрепенулся Олег, – Ничего не надуманное. Даже нас возьми. Ничего с нами особого не случается потому, что никому особо ни добра, ни зла не принесли. Вот. А если что и случалось, то не очень приметное, потому что своими поступками ничего не совершали из того, чтобы потом либо совесть мучала, либо сердце радовало сильно. Обычные среднестатистические люди, даже ниже среднего, так, обыденно, без эмоциональных всплесков жизнь проживающие. Ничего не создаем, ни к чему не стремимся. И в этом сами виноваты. Ленивые что ли? Бесталанные, вот.

– Ну, не скажи…

– Да ладно, надо просто самим в этом признаться. А вот глядишь, не знаю, когда, тем гадам, – Олег вернулся к теме актера с его адвокатом, – аукнется. Вот, например, этого актеришку кто-то кирпичом по голове стукнет, или этот самый кирпич с крыши на него сам упадет, когда он этого и ждать не будет, а адвокатишку того током убьет, к примеру…

– Нет, ну ты завернул, – поморщился Сергей. – Хорош такие вещи думать. Сам говоришь, что за поступки «возвратка» прийти может, даже за мысли…

Подошла машина такси. Друзья обнялись, и Сергей уехал. Олег медленно побрел домой.

Возле его подъезда под козырьком стояла группа молодых парней. Они пили пиво и что-то оживленно обсуждали. Не очень ровным шагом Олег попытался пройти мимо них, но случайно несильно задел одного из парней плечом.

– Э, дядя, места мало? – вызывающе пробасил тот, – Че, ходить разучился?

Олег остановился и обернулся. Молодые парни лет по восемнадцать, но уже плечистые и рослые. От них так и пахло дерзкой агрессией.

В молодости Олег занимался боксом. Особых результатов не достиг, но мало-мало драться научился. Стычек старался всегда избегать, но при их неизбежности всегда достойно мог за себя постоять. Мальчишки вызвали у него неприятное ощущение. В дети ему годятся, а задирают взрослого сорокатрехлетнего мужика.

– Сынок, а тебя батька в детстве не учил взрослых уважать?

Он сделал шаг к говорившему с ним задире, не зная, что будет делать дальше. И в этот момент пропустил хлесткий и крепкий удар в лицо. Олег пошатнулся, но устоял на ногах. Нахлынуло возмущение ситуацией.

– Ах ты щенок перерослый. Да я сейчас тебе…

Следующий, более мощный удар точно в челюсть погасил его сознание…

Жизнь Олега Волкова протекала без особых потрясений. Нет, они, конечно, были, но так, чтобы вызвать полное уныние, равнодушие к маленьким радостям, изредка подкидываемым судьбой, – такого не было.

Закончив институт радиоэлектроники, отслужив в армии, так и не сумев устроиться по специальности, Олег влачил свое существование, работая в небольших фирмочках, обслуживая радиоэлектронную аппаратуру. Денег больших это не приносило, но он особо и не стремился как-то улучшить, укрепить свои позиции в качестве классного специалиста. Довольствовался малым. Хватает на хлеб, и ладно.

Он всегда был хорошим другом, охотно, порой в ущерб себе, откликался на нужды друзей. Впрочем, со временем число этих «друзей» свелось к минимуму. А оставшиеся искренне радовались тому, что он есть вообще. Хороший собутыльник (без ненужных излишеств), хороший собеседник, просто приятный, спокойный человек. Да, если что-то и случалось, Олег всегда, не раздумывая, приходил на выручку: то деньжат каких-никаких даст в долг, то поможет физически с какой-либо работенкой, то просто поддержит морально, внимательно выслушав собеседника и дав ему подобающий в той или иной ситуации совет. В неприятные истории старался не попадать, но и чего-то выдающегося сделать не стремился.

Почти сразу после армии Олег женился на смазливой девчонке, через год у них родился сын. Назвали Александром. Жена Вера оказалась очень деятельной особой, по-своему талантливым человеком и достаточно амбициозной, стремящейся к карьерному росту и укреплению материального благосостояния семьи. Через два года совместной жизни Вера поняла, что муж ее достаточно инертная личность, не желающая надрывать жилы, чтобы как-то ее поддержать в ее же устремлениях. Начались затяжные ссоры, в которых каждый считал, как обычно, правой именно свою сторону. Доходило до того, что после очередной перепалки могли не разговаривать друг с другом с месяц. В конце концов, обоим это надоело, и они решили развестись после четырех лет совместной жизни. Вера забрала сына Александра и уехала к родителям, оставив Олега в его двушке, доставшейся ему в наследство от любящей бабушки. Через полгода Вера сошлась, а затем и вышла замуж за достойного человека, руководителя какой-то небольшой фирмы, приносящей не баснословный, но приличный доход. Надо отметить, что муж ее оказался порядочным человеком, принял как родного сына Олега и воспитывал его. Олегу же было дозволено раз в неделю встречаться с Александром. Но чем старше становился Александр, тем реже стали случаться их встречи. Мальчик вырастал в мужчину и постепенно начал понимать разницу между отцом и отчимом, которая была не в пользу первого. Олег становился ему неинтересен, особенно в сравнении с новым папой, который действительно любил Сашу и воспитывал его в соответствии со своим пониманием жизни, которая, как казалось парню, была не в пример ярче и насыщеннее скучной жизни отца. Да и мама, вероятно, прикладывала к их взаимоотношениям свою руку. Постепенно отец с сыном отдалялись друг от друга и лишь изредка созванивались, чтобы дежурным тоном поинтересоваться состоянием дел каждого. Олег первое время очень переживал по этому поводу, но время, как говорится, лечит, и постепенно все начало восприниматься как должное и неотвратимое, обыденное.

Со временем Олег превратился из молодого, веселого, жизнерадостного парня в серенького человечка средних лет. Правда, выглядел он моложе своего возраста. И если бы не редкие проблески седины в русых волосах, не скучающее выражение в грустных глазах, ему можно б было дать лет на десять меньше, чем было на самом деле, тем более фигуру он сохранил подтянутую, спортивную. Два-три раза в неделю Олег совершал пробежки на школьном стадионе, что располагался возле его дома. Лишь встречи с самыми близкими друзьями вновь оживляли его взор, но это было не так уж и часто.

Дверь палаты номер пять третьей клинической больницы маленького, но славного городка Эн отворилась и внутрь впорхнула молоденькая, миленькая медсестричка Варенька. Кивнув обрадовавшимся ее появлению пациентам, она подошла к кровати, на которой лежал Олег. Его голова была плотно перебинтована, левая рука была в гипсе.

– Здравствуйте, Олег Валерьевич. Как ваше самочувствие? – напустив на себя строгий вид, пропела Варенька.

– Спасибо, Варенька. Сегодня все хорошо. И голова ясная.

– Вот и чудненько.

– Варенька, а мне бы какую-нибудь микстурку из ваших нежных ручек для укрепления здоровья, – шутливо-жалобно произнес один из временных соседей Олега по палате.

– А вам, Илья Петрович, лекарств хватит. Сегодня – на выписку.

– О как… Ну, и хорошо. На выписку, так на выписку… – зашевелился на своей койке пациент.

– Олег Валерьевич, вы правда себя хорошо чувствуете? А то к вам тут из полиции пришли, поговорить с вами хотят.

– Так что? Пусть заходят, если им от меня что надо.

Олегу стало не по себе. Не любил он внимания властей к собственной персоне. Редкие, по случаю, встречи с представителями власти, случавшиеся в прошлом, всегда вызывали у него внутренний дискомфорт, он начинал прерывисто дышать и немного заикаться.

Варенька выглянула за дверь и кого-то пригласила внутрь:

– Проходите, пожалуйста. Только не очень долго. Пациент только три дня назад пришел в себя и еще очень слаб. Доктор просил передать вам, чтобы не больше пятнадцати минут.

– Хорошо-хорошо, – ответили ей и в палату вошел молодой человек в накинутом на плечи медицинском халате. Под ним угадывалась форменная одежда. В руках полицейский держал папку с документами. Он взял стул, стоящий возле двери, и поставил его рядом с койкой Олега, присел на него, достал чистый лист протокола и разместил его на папке. Разместив папку на своих коленях, полицейский обратился к Олегу:

– Здравствуйте. Старший лейтенант полиции Краснов Андрей Павлович. Я ваш участковый. Вы позволите задать вам несколько вопросов?

– Да-да, конечно.

– Вы в состоянии говорить со мной?

– Да, все нормально. Я вас слушаю.

– Ну, тогда начнем, пожалуй. Ваши имя, фамилия? – приготовился писать старший лейтенант.

– Волков Олег, Олег Валерьевич.

– Та-ак, хорошо. Дата, место рождения.

Олег назвал, Краснов зафиксировал показания в протоколе.

– Та-ак. Значит, полных вам лет…

– Сорок три.

– Да-а. Сорок три… Олег Валерьевич, вы помните, при каких обстоятельствах попали в больницу, что с вами произошло?

Олег поерзал на кровати. Было видно, что он испытывает чувство неловкости. Лицо его залила краска смущения.

– Понимаете, стыдно признаться, но я в тот вечер немного выпил с другом и…

– Что пили? – оборвал его Краснов.

– Ну, водку, – неуверенно ответил Олег.

– Та-ак, – протянул Краснов, – И много выпили, Олег Валерьевич?

– Пр-прилично, – помялся Олег.

– А точнее?

– Литр на двоих.

– Ага. Значит, были изрядно пьяны, – резюмировал участковый, продолжая что-то писать в протоколе.

– Ну, нет. Точнее, да, был пьян, но мы хорошо закусили, и я все окружающее воспринимал четко и ясно. Все помню…

– Та-ак. И что же с вами произошло и во сколько, позвольте узнать?

– Мы с другом закончили посиделки около десяти вечера, – уверенно заговорил Олег, – Я пошел его провожать до автобусной остановки, там мы вызвали ему такси, и он уехал домой. Я же пошел к себе. А возле подъезда случайно столкнулся с хулиганами, получил удар в лицо, а дальше… Потом ничего не помню. Очнулся уже в больнице.

– Вы сможете опознать нападавших?

– Пожалуй, вряд ли. Темно было, и парни незнакомые…

Старший лейтенант еще минут десять опрашивал Олега, затем встал, поставил стул на место и попрощался:

– Олег Валерьевич, как выпишитесь из больницы, найдите времечко зайти ко мне. Вот вам визитка, там адрес, телефон. Не переживайте. Просто кое-какие формальности…

Он ушел, Олег облегченно вздохнул. Он и вправду ничего не помнил из того, что было после нападения на него. Но судя по тому, что он узнал о своем состоянии, очнувшись три дня назад, били его изрядно, сломав левую руку, пять ребер, нос. Плюс сильное сотрясение мозга и бесчисленные гематомы на теле, плюс два дня без сознания. Хорошо, жив остался.

– Что за мир? – приподнялся со своей кровати сосед по палате, – По ночам ходить даже возле дома уже страшно.

Олег ничего не ответил, собрался уже отвернуться к стенке, но тут дверь в палату приоткрылась, и в проеме образовалась голова Сергея. Он обвел взглядом помещение и, заметив Олега, подмигнул ему, а затем словно вплыл внутрь.

– Здорово, дружище! Валерич, ты как? Как себя чувствуешь?

– Уже лучше, – улыбнулся Олег.

– Я тут почти неделю пытаюсь до тебя добраться, и только сегодня разрешили повидаться, – Сергей присел на стул возле кровати Олега, – Я, как мы разошлись тогда, звоню тебе на следующий день, ну, значит, чтоб справиться о здоровье там, не надо ли похмелиться, все такое… А ты трубку не берешь. Звонил-звонил, потом «абонент недоступен». Это телефон, значит, разрядился. Ну, я и заволновался. Прямиком – к тебе. И тут от соседей узнаю такое… Ты как? Я тут, смотри, принес тебе витамины всякие, яблочки, апельсинчики…

– Да успокойся ты. Со мной все будет в порядке. Спасибо, что пришел, дружище. Вот, прям перед тобой участковый был.

– И че хотел?

– Да записал с моих слов, что было в тот вечер. А я и вправду ничего не помню. Как били, кто бил? Вырубили меня классно, вот и все. Вот, здесь валяюсь. Думаю, что хорошо так все обошлось, не убили. А могли…

Друзья помолчали. Потом Сергей, виновато отводя глаза в сторону, тихо произнес:

– Слушай, Валерич, тут такое дело… А мы могли бы выйти в коридор, там поговорить. А то здесь люди… Просто чертовщина какая-то…

– Да нет пока. Ноги плохо слушаются, голова кружится. А что, здесь сказать, что хочешь, никак?

– Да не знаю я… Ладно. Давай, я через пару деньков зайду, поболтаем.

Они еще минут двадцать говорили о процедурах, кухне, обсудили прелести Вареньки, затем Сергей ушел, пообещав зайти послезавтра. Олег обратил внимание, что во время их беседы его друг все время отводил от него взгляд, будто был в чем-то перед ним виноват. Но после ухода Сергея он быстро об этом забыл.

На послезавтра Олега выписали из больницы. Он сумел убедить лечащего врача в том, что сам справится с дальнейшим лечением в домашних условиях, наврал ему про свое намного улучшившееся состояние, отсутствие головокружения и болей, собрал свои вещи, и уже в три часа после полудня вышел из больницы. Зашел в ближайший магазин и на деньги, оставленные ему позавчера Сергеем, купил красивую коробку конфет. Вернулся в больницу и, поднявшись на второй этаж в отделение, где его выхаживали, вручил конфеты Вареньке, сопровождая это бесконечными благодарностями. Пообещав всячески себя беречь, он вновь попрощался со всеми и отправился домой.