Сырок I

Значит, тот гигантский меч не весил как автомобиль. Значит, он весил идеально для Зэйна.

«Интересно… а я, значит тоже смог бы…»

– Эй, парень, там тикалка скоро сработает, определись уже с внешним видом. За дополнительные камни придётся платить.

Рома глянул на простой и «никакой» одноручный клинок.

«Значит, это просто болванка и я…» – он зажмурился, пытаясь вспомнить что-то. Не хотелось увеличивать свой долг перед друзьями. Нужно было думать о том, как расплачиваться.

Рома закрыл глаза и случился тот самый момент, когда у меломана-интроверта спрашивают совета о том, что бы послушать. В сознании была пустота. Он столько времени размышлял о том, как художники ошибались, столько вспоминал. Ничего.

Пустота.

– Быстрее, парень, чего ты ждёшь? – голос Зэйна.

«Ну, давай!» – Рома напряг всё своё естество, что аж пот проступил на лбу.

Глядя на резные изгибы металлических рогов, чуть оборачивающих гарду и голубое сияние, исходившее из глазных отверстий козлиного черепа, украшавшего сочленение лезвия и рукояти, Рома не верил в происходящее.

– В темноте заметно будет, – прокомментировала Креа, – зачем все эти сияния?

– Зато не потеряется, – парировал Зэйн.

– Можем камень заменить, чтобы получше выбрать, – сказал Слакс, – что скажешь, парень?

Рома заворожено провёл лезвием, ощущая каждое движение будто бы за несколько мгновений до того, как оно будет совершено.

Голубоватый свет и, едва уловимый, ледяной пар, что лился из глаз козьей морды, вкупе со светящимися рунами на лезвии, смысл которых Роме был не известен, оставляли в воздухе неуловимые узоры.

Рома обернулся к ждущей его реакции троице и, единственное, что он смог сказать в тот момент, было:

– Я получил власть, которая и не снилась моему отцу, – он не был уверен, что смог воспроизвести интонацию падшего принца должным образом.

Никто его не понял, но даже Креа кивнула, соглашаясь с его восторгом.

***

– ДА ХВАТИТ УЖЕ ОРАТЬ! СТОЙ СПОКОЙНО! – орал Зэйн в ухо Роме, но тому было плевать.

Многоножка, ползающая по нему была отвратительна, страшна, чудовищна и ему просто хотелось вырубиться, но Зэйн держал крепкий захват в подмышках, а Креа, лёжа на полу, обхватила обе ноги.

Сама процедура была неясна. Страшна. Омерзительна до одури.

Есть же линейки, измерительные ленты.

«ПОЧЕМУ МЕРКИ ДЛЯ ОДЕЖДЫ СНИМАЛИСЬ ГРЭНЧЕВОЙ ЧЛЕНИСТОНОГОЙ ТВАРЬЮ???»

Рома почти потерял сознание – надеялся на это – когда тварь проползла по его лицу.

Но, нет, не вышло.

– ПРОСТО ДЫШИ, ПРОСТО ПОДУМАЙ О ЧЁМ-ТО, СКОРО ВСЁ ЗАКОНЧИТСЯ, – продолжал орать Зэйн.

«Так, думай. Лапки, она не укусит, дыши»

Рома дышал, не думая о жутких клацающих жвалах, похожих на ножи, для резки стали, и о том, как у него зудело всё. Вообще всё – многоножка даже в паху прошлась.

«ЗАЧЕМ??? ТАЛИЯ, ПЛЕЧИ, ДОСТАТОЧНО!» – мысленно орал Рома, надеясь, что, в тот момент он дышал, а не позорился, визжа на весь торговый уровень, перед портнихой преклонного возраста и своими спутниками.

Пытка продолжалась – он не знал сколько. Его не предупредили. Его просто завели в кабинку и схватили. Обездвижили. Потом на него усадили это чудовище, издающее стрекочущие звуки. Они даже не сговаривались, не шептались. Будто бы заранее всё спланировали.

Многоножка по спирали двигалась по его талии, затем выше. Рома ощущал каждую лапку, мелким крючком цепляющую кожу, даже сквозь одежду.

«Вырубись!»

Сознание тоже его предало и не отпускало. Дрожь в теле возрастала, а сердце, казалось, уже давно должно было разорваться.

Но тоже, абсолютно предательски, продолжало гонять кровь по телу.

Когда хитиновые лапы замельтешили на шее и лице, он заверещал, ощутив что-то влажное и прохладное, капнувшее на лоб. Зэйн не сдержался и затрясся от хохота, но хватку так и не ослабил.

– Ну, вот и всё, – прокомментировал он вид задницы гигантской мокрицы-переростка, с торчащими из неё тонкими шипами и усиками, скользившей перед остекленевшими глазами Ромы.

Оно ушло, судя по всему, по плечу Зэйна, который мгновенно чуть ослабил хватку.

Колени подкосило, и Рома рухнул на пол примерочной, тяжело дыша.

***

Выбравшись из кошмарного магазина одежды, Рома, успевший подавить приступ паники, не обнаружив своих компаньонов внутри, нашёл их у стоявшего напротив торговца чем-то съестным.

Зэйн громко убеждал того, что тот должен продать ему охотничьи колбаски за полцены.

От упоминания их у парня заурчало в животе, ведь прошло достаточно времени с тех пор, когда они завтракали на той скале.

Креа, заметив его, чуть подняла руку.

«Она что… улыбнулась?» – Рома даже оглянулся, чтобы проверить, что сзади нет какого-то его старого знакомого. Никого там не оказалось. Или ему просто показалось? Или ей было совестно за то, что ему пришлось пережить, и к чему она была непосредственно причастна?

Оставалось лишь теряться в догадках.

– А вот и наш храбрый Сырок! Надо подкрепиться перед дорогой, – сказал Зэйн, когда Рома подошёл к прилавку, источавшему такой восторг, что рот его мгновенно заполонило слюной, которую он не успевал сглатывать.

Аромат копчёностей был таким ярким, что хотелось накинуться на всё, чтобы прочувствовать каждый кубический миллиметр этой выставки деликатесов. Вспоминая ночную фасолевую похлёбку, парень искал глазами что-то знакомое, но не находил. Ничего похожего на земные копчёности. Точнее на обычные московские – в экзотических странах ему бывать не доводилось, потому за всю планету, хоть он и был единственным её представителем, говорить не хотелось.

Хотя, откуда ему было знать, что он тут был единственным, Рома рассуждать не стал и обратился к Зэйну:

– Я сожрал бы всё, честно.

– Вот это подход! Только не выйдет, а то нам по делам ещё надо, – напомнил он и откусил кусок от чего-то, что, судя по всему, и было той самой «охотничьей колбаской», но напоминало, скорее, мясной стручок гороха размером с добрую такую шаверму-макс.

Он так аппетитно ей хрустнул, что Рома, стараясь удерживать слюни во рту, указал на такую же и чуть жалобно спросил:

– Можно мне такую?

– Не советую, – хрустя такой же точно «колбаской», сказала Креа.

– Да пусть попробует, – Зэйн побегал глазами по выставленному букету колбасок, нанизанных на шпашки, и указал на ту, что, на его взгляд, была самой достойной.

Продавец вручил её Роме вместе с салфеткой – как дома.

Голыми руками – не как дома.

Рома лишь секунду удержался, чтобы не показаться диким, и вгрызся в угощение, застонав от яркого вкуса и аромата, заполонивших всё его существо. Ощущения были такими яркими, будто бы он был веганом, которому впервые дали попробовать домашний сервелат. Не магазинный, а именно с домашней коптильни. Единственное, что пришло ему на ум в тот момент, ведь посол и специи ощущались не по ГОСТу, а по старому семейному рецепту. Да и консистенция – нежные волокна, которые не застревали в зубах, а хрустящая корочка не прилипала к нёбу.

– Нравится? – поинтересовался Зэйн.

– Угу! – кивнул Рома так усердно, что чуть не поперхнулся, добавив с набитым ртом, – вушшее фо я ел.

– Только не спрашивай что это.

– ЗЭЙН! – ударила его по спине Креа.

«Охотничьи…» – Рома застыл, меняясь в лице. Дошло.

Челюсти, работавшие, словно промышленный измельчитель, замедляли свой ход. Что-то лопнуло, брызнув, раздавленное зубами.

– Это из охотников, да? – пролепетал он, понимая, очевидность того, что гигантских сороконожек-убийц, заполонивших пустоши, просто обязаны были встроить в пищевые цепочки. Люди так делают обычно.

– Угу. В пустошах они почти на каждом столе, потому…

– Да и грэнч с ним, – совладал с лицом Рома, пожал плечами и откусил ещё кусок, стараясь не подпрыгнуть от радости, увидев, как парочка синхронно выпучила на него глаза.

«Главное не думай о чёртовых жуках. Оно и вправду вкусно»

– Это же я его жру, а не он меня, – закончил Рома, прожевав.

Для усиления эффекта, можно было бы попросить добавки, ведь его напарники продолжали пялиться на него и переглядываться, но он правда наелся.

– Грэнч, да ты издеваешься! Да на нём же трещина, вот!

– Ладно, скину пару гильдов, – согласился ростовщик, чуть поморщившись от зоркости зрения Зэйна.

– Нет, ты скинешь пять. Там ещё потёртое у крепления, вот, смотри сам…

Креа молча ходила, у витрин, заваленных всяким барахлом, пока Зэйн воевал за скидку на браслетик, который, по его мнению, обязательно нужен был Роме.

А Рома уже настолько вымотался, что лишь молча перебирал ногами, которые просто отваливались, в том направлении, куда его тащил Зэйн. Стопы уже даже не пульсировали, а, скорее, превратились в два раздутых стейка с пальцами-сардельками – примерно так. Даже точно так.

А ведь им ещё предстояло отправиться в дорогу «на задание».

«Пощады…»

– А, может, мне тебе ещё докинуть парочку гильдов, в подарок?! – взорвался ростовщик, гневной тирадой. Видимо ушлость Зэйна шокировала даже его, – убирайтесь отсюда!

Креа, оторвавшись от изучения ассортимента, быстро подошла к Зэйну и, чуть подпрыгнув, обхватила рукой за шею и привлекла к себе, зашептав что-то на ухо. В процессе она выглядывала, с извиняющимся видом кивая ростовщику.

– Ладно, грэнч тебя подери, – Зэйн, внезапно сменил гнев на милость, – возьму за три гильда, вместе с теми стельками, которые по акции.

– По рукам, только они без пропитки, – торговец очень быстро сменил гнев на милость.

– И чек гони. Если браслет нерабочий, пожалуюсь куда надо, – пробурчал Зэйн, отсчитывая три металлических жетончика.

Рома поймал себя на мысли, что готов в любую секунду открыть глаза, а потом стоять с чашкой кофе у окна, глядя на привычный пейзаж и пытаться осмыслить всё, что с ним происходило во время этого сна, который не собирался заканчиваться. То есть, он уже даже смирился, когда стрела абсурдометра сорвала лимитер и пустилась в бесконечное вращение, наматывая десятки полных оборотов в секунду. Смирился, но, в какие-то моменты, накатывало внезапное ощущение, что он услышит звук будильника и всё вернётся в норму.

Сможет ли он сам вернуться в норму после всего этого – он уже не знал.

– Ну как? Лучше?

Рома, удивлённо хлопая глазами, перетаптываясь с ноги на ногу, перемещал взгляд между кроссовками, Зэйном и Креей.

Те стельки, которые углядела Креа…

– Могу кросс бежать, – сделал вывод Рома, не обнаружив ни сдавленности, ни тяжести, ни даже малого признака усталости в ногах. Пульсирующие тупой болью стопы отпустило сразу, как он надел обратно кроссовки, куда засунули те стельки «по акции».

– У вас дома таких нет? – спросил Зэйн совершенно серьёзным тоном, глядя, как Рома менялся в лице, не понимая, что происходит. Ему же не объяснили.

Так же здоровяк пообещал сюрприз, когда их пропитают амортизационным маслом. Объяснять не стал, но Рома сам задал вопрос.

– Ну, не со скалы… хотя… увидишь потом… только напомни, а то могу забыть, пошли тряпьё твоё забирать, Сырок, – было ответом.

По пути в магазин одежды, купили такую же перекидную ленту, что он видел в офисах. Отделений было много, но они были маленькими. Креа уже начинала ворчать, да и Зэйн уже начал торопиться – видимо, лимит времени на сборы первоклассника подходил к концу.

Шагалось легко и, казалось, Рома готов был шагать весь день.

Ему было страшно услышать, сколько он будет должен ребятам, но, когда ноги перестали ныть от каждого шага, он стал ощущать благодарность – ведь Креа могла бы свалить по своим делам, да и Зэйн… он, будто бы, верил, что Рома проживёт тут столько времени, что его действительно необходимо было снаряжать.

Хотя… если чёртовы стельки снимали столько проблем, то, кто знает, может быть Зэйн, и впрямь, делал ставку?

– Креа, метнись за леденцами, встретимся в ангаре, – сказал Зэйн, – а мы с Сырком подойдём и сразу отправляемся.

Он кинул ей связку железяк, которую она поймала почти не глядя.

– Позаботься, чтобы тачки были готовы к старту.

– Ты ему так много должен?

«Красс…»

– Нет, но… эй… причём тут он?! – Зэйн возмутился так, будто бы действительно не понимал о чём речь.

Рома стоял перед зеркалом, разглядывая своё отражение.

В новой одежде он выглядел обычно.

Ну, то есть, он, будучи обитателем пустынного краулера-города, не обратил бы внимания на себя самого. Тёмная однотонная одежда. Максимально подогнанная. Настолько, что, будто бы, не ощущалась вовсе. Ткань – будто вторая кожа. Мягко, легко, нигде не давило и не тёрло. Если не смотреть в зеркало, то одежда даже не ощущалась, что было немного странно.

Цвет был – Рома пытался вспомнить, но, вроде бы, никто не спрашивал, а, когда он был в полуобмороке в примерочной, он не кричал «свинцовый индиго». Он кричал другое. Да и сам оттенок – глядя на него, он понимал. Что то был «свинцовый индиго», но был ли такой оттенок хоть в какой-то палитре?

Наверное, нет. Как и всё, что происходило с ним в последние сутки. Нигде такого не могло быть.

– Вам очень идёт, – сказала пожилая портниха, поглаживая чудовищную многоножку, которая, как-то, не только мерки сняла, но и цвет угадала. Наверное, и шила тоже. Рома б не удивился. Или нет… удивился бы, но принял.

– Спасибо, мэм. Очень идёт, – сказал Рома и сороконожка издала череду щёлканий, будто принимая хороший отзыв на свой счёт.

«Ну, в путь…» – глянув на себя ещё раз, подумал парень и вышел из кабинки.

На выходе, он внезапно провёл ладонью по спине инсектоида, который даже чуть изогнулся под его ладонью. Не испугался. Потянулся.

«Спасибо и прости, что орал…» – подумал Рома, не глядя на членистоногое, и лишь совсем немного передёрнул плечами. Скорее инстинктивно.

– Идём? – сказал он ждущему его у выхода Зэйну.

– Ба, Сырок, да ты посмотри на себя! На человека похож стал.

Кажется, что так оно и было. Проходящие мимо люди совершенно не обращали на него внимания.