Арис. Игра Тенсвиля

– О да! – добавил Фрэнк, – Представляешь, пчелы и правда узнают своего хозяина! За последний год ни одного укуса! – хвалясь и с ноткой гордости воскликнул хозяин дома.

– Я бы на месте пчел тоже не стал бы связываться со старым доходягой! Не знаю, что у него там на уме! – улыбаясь ответил Тэд, еле скрывая всю тревогу что привезли они с собой вместе с внуком.

–Мэри! Ты так же прекрасна. – добавил комплимент Тэд.

Кевин, все еще бледный, машинально взял печенье. Они уселись за большой дубовый стол, сделанный явно на заказ. Тед нервно вертел в руках кружку с чаем

– Фрэнк, рад тебя видеть, но… дело не из приятных.

Фрэнк, уловив тон, кивнул и махнул рукой Мэри. Та понимающе удалилась на кухню.

– Говори, Тед. Что случилось?

Тед глубоко вздохнул и достал планшет.

– Мы ходили в лес, к границам зоны «NW». И нашли… кое-что. – Он открыл фотографии. – Смотри сам. Только… Кевин, отойди.

Фрэнк взял планшет. Его добродушное выражение лица медленно угасло, сменяясь каменной маской профессионала. Он молча пролистал снимки, его пальцы сжали край планшета так, что кости побелели.

– Господи… – выдохнул он. – Тед, что ты наделал? Зачем ты туда полез? И ребенка с собой взял?

– Джерри там пропал, Фрэнк! – голос Теда дрогнул. – Два года прошло! Я должен был что-то делать!

– Я знаю, друг, знаю. И что ты собираешься делать с этим? – Фрэнк ткнул пальцем в экран. – В полицию? Ты думаешь, они не в доле? Половина участка у них на зарплате!

– Я не знаю! – Тед с отчаянием провел рукой по лицу. – Я думал, ты… ты знаешь, что делать. Ты всегда знал.

Фрэнк отложил планшет и тяжело облокотился на стол.

– Я знаю одно – тебе нужно забыть дорогу к той зоне. И забыть навсегда. И ради себя, и ради мальчика. То, что вы видели… это не просто убийство. Это послание. Всем, кто сует нос не в свое дело.

– Они уже выследили нас, Фрэнк, – тихо сказал Тед. – По дороге сюда за нами шел серый седан. Мы еле ушли от них в кафе.

Лицо Френка стало серьезным, как во времена его службы.

– Значит, они уже в курсе. – Он встал и прошелся к окну, незаметно отодвинув занавеску. – Слушай меня, Тед, и запомни раз и навсегда. Ты не сможешь с ними бороться в одиночку. Но и сидеть сложа руки нельзя.

Он вернулся к столу, нашел клочок бумаги и что-то быстро нацарапал.

– Вот. Капитан Том Иствуд. Он не куплен. Старого закала, как и я. Найди его. Покажи ему это. Только ему и никому больше. Понял?

В этот момент Фрэнк снова взглянул в окно и резко выпрямился.

– Тед… Твой седан. Серый. Он только что припарковался в конце улицы.

Ледяной ужас сковал гостиную.

– О, нет… – прошептал Кевин.

Фрэнк действовал мгновенно, без суеты.

– Слушай! Через кухню – во двор. За моим сараем – калитка к соседям. У них на заднем дворе стоит мой старый пикап, зеленый. Ключи под левым колесом. Езжайте. Сейчас же!

Тед схватил планшет и потянул Кевина за руку.

– Прости, Фрэнк… Я втянул тебя в это.

– Вспомни, сколько раз ты меня вытаскивал, – отрезал Фрэнк, толкая их в сторону кухни. – Теперь моя очередь. Валите!

Они проскочили кухню, где перепуганная Мэри молча указала им на заднюю дверь, и выскочили во двор. Через минуту они уже были в кабине старого пикапа. Фрэнк остался стоять в гостиной, глядя, как два человека в строгой одежде вышли из седана и направились к его калитке. Он глубоко вздохнул, и его взгляд упал на старую фотографию на камине – он, молодой Тед и их товарищи по службе. «Доживай счастливые дни», – говорил он себе. Но долг и дружба оказались сильнее покоя. Он повернулся и медленно пошел к своей спальне, где в шкафу, под стопкой белья, лежала его старая, добротная кобура.

Спокойная жизнь закончилась. Пришло время снова стать офицером Лансом.

ТОМ ИСТВУД.

Машина Френка, проржавевший зеленый пикап, пыхтела на холостом ходу в глухом переулке на окраине Тенсвиля. Казалось, каждый его вибрирующий болт кричал о том, что они беглецы. Воздух в кабине был густым от страха и пота. Тед, не выпуская из рук планшета, как святыню, набрал номер, который ему дал Фрэнк.

Трубку взяли на третьем гудке.

– Иствуд, – прозвучал спокойный, низкий голос, лишенный всяких эмоций.

– Капитан… Меня зовут Тед. Мне Фрэнк Ланс сказал позвонить. У нас… проблема. Большая.

На том конце короткая пауза.

– Фрэнк? Понял. Где вы?

– За городом. Едем. За нами охотятся.

– Адрес мой: Вуд стрит, 18. Через час. Следите за хвостом. Связь прервалась.

Следующие сорок минут были сплошной пыткой. Тед петлял по незнакомым улицам, заезжал в чужие дворы, на несколько минут заглушал двигатель и сидел в тишине, вслушиваясь в звуки города. Кевин притих, вжавшись в сиденье, его взгляд метался по зеркалам, выискивая преследователей.

Вуд Стрит оказался тихим, респектабельным районом. Дом 18 – аккуратный двухэтажный особняк с ухоженным палисадником. Выглядел как крепость спокойствия. Тед заглушил двигатель за углом, и они пешком, стараясь не бежать, подошли к парадной двери. Дверь открылась еще до того, как Тед успел нажать кнопку звонка. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, подтянутый, в простой домашней футболке и камуфляжных штанах. Его лицо было изрезано морщинами, а глаза, холодные и внимательные, за долю секунды оценили их обоих, задержавшись на бледном, испуганном лице Кевина.

– Заходите. Быстро.

Они проскользнули внутрь. Прихожая была аскетичной: вешалка, тумба для обуви, никаких лишних деталей. Запах кофе и старой бумаги.

– Фрэнк передавал, что вы в беде, – Иствуд провел их в кабинет, заваленный папками и с огромной старой картой Тенсвиля на стене. – Что у вас есть?

Тед, не говоря ни слова, протянул ему планшет. Его руки слегка дрожали. Иствуд взял устройство, уселся в кресло и начал листать фотографии. Его лицо оставалось каменным, но мышцы на скулах напряглись. Он смотрел долго, увеличивая детали, изучая каждую травинку на том жутком кадре с телом женщины.

– Черт возьми… – наконец прошептал он, откладывая планшет. Он поднял на Теда тяжелый взгляд. – Фрэнк был прав. Вы сунулись в самое пекло.

– Мой сын там пропал! – голос Теда сорвался. – Джерри. Он шахтер. Был шахтером. Последнее время она вел себя очень странно, затем он стал реже приходить домой, позже пропал бесследно. И все.

– Знаю, -коротко кивнул Иствуд. – Его дело у меня в архиве. Как и дела еще двадцати семи пропавших за последний год. Все так или иначе связаны с «NW».

Он тяжело вздохнул и прошелся к стеллажу с папками.

– У меня досье на них, – он стукнул костяшками пальцев по толстой картонной папке. – Полдюйма бумаг. Нарушения техники безопасности, исчезновения, «несчастные случаи». Но все это – пыль. У них лучшие юристы, все свидетели молчат или исчезают. Даже родственники пропавших и погибших просто молчат. То, что принесли вы… Это уже откровенная наглость. Война. Но одними фотографиями их не возьмешь. Нужен свидетель. Нужен человек изнутри. Иствуд схватил свой телефон, набрал номер и включил громкую связь. Раздались длинные гудки.

– Алло? – послышался хриплый, настороженный голос. Голос Мориса.

– Морис, это Том.

– Брат? – в голосе Мориса послышалось удивление, тут же сменившееся раздражением. – Что надо? Звонишь редко. Говори по делу.

– Мне нужна твоя помощь. Информация. По «NW».

На том конце воцарилась мертвая тишина.

–Ты с ума сошел? – прошипел Морис. – Я тебе ничего не говорил. И ты мне ничего не говори. Уяснил?

–Люди гибнут, Морис! Пропадают! Я не могу это доказать без помощи изнутри!

– А я что, похож на героя? – голос Мориса зазвучал резко, в нем слышалась паника. – Я тебе однажды сказал – не лезь. Я сам по уши в этом дерьме сижу. Я и так слишком много знаю. Чувствую, скоро и за мной придут. Я просто хочу зарабатывать деньги, понимаешь? Сидеть тихо и делать вид, что я никто!

– Они убьют и тебя, когда ты станешь не нужен! – Том сжал кулак.

– Может, и убьют. Но сегодня – не убили. А если я буду с тобой болтать, завтра меня найдут в шахте, где-то на самом низу. В другой раз, Том. Не звони больше. И.… береги себя, брат. – Последние слова прозвучали с странной, горькой нежностью.

Щелчок. Тишина.

Том с силой швырнул телефон на стол.

– Ничего не изменилось. Трусит. Как мышь.

Он повернулся к Теду и Кевину.

– Ладно. Значит, будем действовать без него. Вам нужно исчезнуть. У меня есть место. Маленькая квартира в районе Старых Складов. Ее не внесли ни в один реестр, покупал через подставное лицо. Никто о ней не знает.

Он оценивающе посмотрел на них.

– Вас уже, возможно, ищут по приметам. Нужно сменить внешность. Хоть как-то. – Он открыл шкаф и достал две бейсболки, темные очки и две простые ветровки. – Это пока все, что я могу. Поезжайте по этому адресу. – Он нацарапал адрес на клочке бумаги. – Ключ под ковриком. Никуда не выходите. Не подходите к окнам. Вечером, после смены, я приеду к вам с едой и новой одеждой. Понятно?

Тед молча кивнул. Силы, казалось, покидали его. Они проигрывали по всем фронтам.

– Спасибо, капитан, – хрипло сказал он.

– Не благодарите. Фрэнк рискнул для вас головой. Теперь моя очередь. Теперь уезжайте. И будьте бдительны.

Через пять минут они снова были в пикапе. Тед надел бейсболку, натянул ее на глаза. Кевин последовал его примеру. Проспект был пуст. Но чувство, что за ними наблюдают из-за каждой шторы, каждого окна, не покидало их ни на секунду. Они уезжали от единственного союзника, чтобы заточить себя в новой, неизвестной клетке. Надежда теплилась лишь в том, что капитан Иствуд знал, что делал. И что вечером он действительно приедет…

ТОМ.РАБОЧИЙ ДЕНЬ.

Утро в участке встретило Тома Иствуда привычным гулом принтеров и запахом пережаренного кофе. Но стоило ему переступить порог, как воздух изменился. Не то чтобы он стал другим – он стал плотнее, тяжелее. И несколько пар глаз, мельком встретившись с его взглядом, тут же отвели его в сторону. Он еще не дошел до своего кабинета, когда к нему подошел молодой сержант Гибсон, его лицо было бледным и растерянным.

– Капитан… – парень пробормотал, озираясь по сторонам. – Вы слышали?

– Слышал, что? – Том остановился, его внутренний компас тревоги уже зашкаливал.

– Про Ланса. Френка Ланса. Его вчера вечером взяла наша же группа быстрого реагирования. По заявлению из прокуратуры.

Том почувствовал, как пол уходит из-под ног.

– Взяли? За что?

– Говорят… – Гибсон понизил голос до шепота, – за соучастие в похищениях людей. Якобы он спонсировал и прикрывал какую-то преступную группировку. Нашли у него на счетах непонятные переводы, какие-то улики в доме…

Иствуд не слушал дальше. Он прошел сквозь отдел, как сквозь строй. Шепотки затихали, когда он приближался. Коллеги, с которыми он делил пайки и пули, теперь смотрели на него сквозь непроницаемую стену подозрения. Он был другом обвиняемого в ужасном преступлении. Он стал чужим.

Он влетел в свой кабинет и тут же попытался поднять дело на своем компьютере. Доступ запрещен. Красный штамп «ЗАСЕКРЕЧЕНО. ДЕЛО ВЕДЕТ ОТДЕЛ ВНУТРЕННИХ РАССЛЕДОВАНИЙ».

Он рванулся к начальнику отдела, но тот лишь развел руками, его лицо выражало показное сожаление.

–Том, я ничего не могу сделать. Дело очень грязное. Тебе же самому не нужны проблемы. Держись от этого подальше. Тебе до пенсии два года.

«Держись подальше». От человека, который вытащил его с того света пятнадцать лет назад. Чья честность была для него аксиомой.

Он метался по участку, пытаясь найти зацепку, кого-то, кто видел задержание, кто мог бы сказать хоть слово в защиту Фрэнка. Но везде натыкался на глухую стену. Двери захлопывались, трубки бросали, разговоры замирали. Система, которой он служил двадцать пять лет, внезапно развернулась к нему своим безликим, жестоким бюрократическим лицом и сказала: «Стой. Не двигайся. Ты следующий».

В ярости, от которой тряслись руки, он собрал несколько личных вещей со стола, швырнув их в портфель. Последним, что он забрал, была та самая толстая папка с досье на «NW». Он вышел из участка, чувствуя на спине десятки колючих взглядов. Его карьера, его репутация – все это рухнуло в одночасье. Но сейчас его это волновало меньше всего. Он сел в свою машину, несколько минут просто сидел, сжимая руль так, что пальцы затекли. Затем резко завел двигатель и поехал, не имея цели, кроме одной – выйти из-под прицела. Он заехал в супермаркет на другом конце города, набрал еды, которая долго не портится – консервы, хлеб, воду. Потом зашел в дешевый магазин одежды и наугад купил две пары джинсов, несколько простых футболок и толстовок – все на размер больше, чтобы сидело мешковато и не бросалось в глаза. Все это он свалил в багажник и направился в район Старых Складов.

Квартира встретила его гробовой тишиной. Тед сидел на единственном стуле, выглядел постаревшим на десять лет. Кевин дремал на узком диване, но его сон был беспокойным, веки подрагивали. Том молча поставил на стол пакеты с едой и одеждой.

– Меняйте это, – сказал он коротко. Голос его был хриплым от усталости и сдержанной ярости.

Тед поднял на него вопросительный взгляд.

– Что случилось, капитан?

Иствуд тяжело опустился на коробки у стены.

– Френка арестовали. Вчера вечером.

Тед замер, его лицо вытянулось.

– За что? – прошептал он.

– За соучастие в похищениях. Якобы он прикрывал и финансировал банду похитителей.

В комнате повисло тягостное молчание. Абсурдность обвинения была настолько чудовищной, что даже не требовала комментариев.

– Это они, – тихо сказал Тед. – Они его убрали. Потому что мы к нему поехали.

– Они не просто убрали, – Том с силой провел ладонью по лицу. – Они его очернили. Сделали из героя монстра. И теперь я для своих – прокаженный. Досье на «NW» у меня заблокировали. Каналы перекрыли.

Он посмотрел на Теда, и в его глазах горел холодный огонь.

– Сидеть сложа руки больше нельзя. Официально я ничего сделать не могу. Значит, будем действовать неофициально.

Он достал свой личный, старый телефон, на котором еще оставались контакты из другой жизни. Он пролистал список, останавливаясь на именах, которые давно не тревожил. Бывшие коллеги, ушедшие на пенсию или в частный сектор. Информанты. Все они были ненадежны. Или уже куплены.

Пальцы замерли на одном имени. Энди Криас. Гениальный, но неуправляемый хакер, отсидевший два года за взлом банковской системы. Том был тем, кто его поймал, и тем, кто помог ему сократить срок, разглядев в нем не злоумышленника, а заблудившегося гения. С тех пор Энди Криас был должен ему.

С невероятной неуверенностью, словно от шага, который уже нельзя будет отменить, Том нажал кнопку вызова.

Трубку взяли после пятого гудка.

– Алло? – голос был молодым, настороженным и полным сонного раздражения.

– Энди. Это Иствуд.

На том конце воцарилась пауза, такая долгая, что Том подумал, что связь прервалась.

– Капитан? – наконец произнес Энди. – Вы… с какого числа?

– С того самого. Слушай, нам нужно встретиться. Срочно.

– Встретиться? – в голосе Энди послышалась тревога. – Капитан, я… я завязал со всем этим. У меня теперь чистая работа. Легальная.

– Это не про твое прошлое, – голос Тома стал жестким, как сталь. – Это про будущее. Про будущее этого города, как бы тупо это не звучало. Мне нужна твоя помощь. Больше просить не у кого.

Еще одна пауза. Том слышал тяжелое дыхание Энди на том конце.

– Насколько это опасно? – наконец спросил он.

– Хуже не бывает, – честно ответил Иствуд. – «Next World».

Тишина в трубке стала абсолютной. Потом послышался глубокий, смиренный выдох.

– Черт. Где и когда?

....Свист закипающего чайника в крошечной кухне Тома был единственным звуком, нарушавшим гнетущее молчание. Надежда, хрупкая, как паутина, теперь висела на тонкой ниточке телефонного звонка....

ЭНДИ. ДОБРОЕ УТРО

За пятьсот километров от Тенсвиля, в хаотичной и яркой квартире, пахнущей дешевым пивом, дорогими духами и вчерашней пиццей, раздался тот самый звонок. Энди Криас, 30 -летний виртуоз клавиатуры и асфальта, с трудом вынырнул из объятий тяжелого сна. Он был худощав, как гончая, а его тело с головы до ног было историей его жизни, выведенной чернилами татуировок – от глупых цитат из песен до сложных линий кода.

Он мутно посмотрел на потолок, потом на спящую девушку с растрепанными рыжими волосами рядом. Красивая. Как ее звали? Лора? Лена? Неважно.

Разговор с Иствудом был коротким и тревожным. Положив телефон, Энди тяжело вздохнул. Он давно умыл руки, сбежал из Тенсвиля, чтобы начать все с чистого листа. Пусть и на этом помятом, замусоренном листе.

– Эй, Спящая Красавица, – он ткнул девушку в бок. – Подъем. Эвакуация.

Та протестующе замычала.

– Энди… какой еще подъем? Сейчас ночь…

– Уже утро, принцесса. И у меня дел по горло. Собирай свои вещи и проваливай. Вежливо прошу.

Он встал с кровати и тут же споткнулся о пустую бутылку. Проклиная, посмотрел под кровать. Ага. Еще одна. С темноволосой. Отличная вечеринка.

– Эй, ты! – крикнул он под кровать. – Тоже вставай. Автобус для Золушек отбывает.

Из-под кровати послышался возмущенный возглас. Две полуголые, сонные и недовольные девушки выползли из спальни, осыпая его градом упреков.

– Ты вообще нормальный? В девять утра выгонять!

– Я думала, ты крутой парень, Энди, а ты просто свинья!

– Где моя туфля?!

Энди, игнорируя их, прошел в гостиную, переступая через горы одежды и мусора. На диване, под мерцающим экраном телевизора, с открытым ртом и в обнимку с гитарой спал его друг Лего. Энди пнул диван ногой.

– Лего! Вставай, соня! Объявляется всеобщая тревога!

Лего только глубже зарылся в подушку. Решив действовать радикально, Энди дотянулся до колонки и выкрутил на полную громкость оглушительный хард-рок. Комната наполнилась визгом гитар и грохотом барабанов.

– ВСЕ, ВЫСЕЛЕНИЕ! – заорал он поверх музыки. – КВАРТИРА ЗАКРЫТА НА САНКТИРНОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ! УНОСИТЕ СВОИ ПРЕЛЕСТНЫЕ ЗАДНИЦЫ, ПОКА Я НЕ ВЗЯЛСЯ ЗА ПЫЛЕСОС!

Девушки, ворча и посылая ему в спину не самые лестные эпитеты, кое-как оделись и с грохотом хлопнули дверью. Лего так и не проснулся.

Энди выключил музыку и в наступившей тишине побрел в ванную. Он плеснул ледяной воды в лицо, глядя на свое отражение в зеркале, заляпанном зубной пастой. Его окружал привычный хаос, но внутри все застыло.

– Так и знал, – прошипел он своему отражению, вытираясь. – Этот старый мент-упрямец от меня не отстанет. Черт его побери.

Он посмотрел на татуировку на предплечье – стилизованный щит с цифрами «1187». Номер дела, по которому его поймал Иствуд. Капитан мог сдать его под суд по всей строгости, но вместо этого дал шанс. Вытащил со дна, когда Энди был еще сопливым гопником с иглой в вене и манией величия.

– И сейчас он не приказывает. Он просит о помощи, – продолжил он вслух, собирая разбросанные по полу флешки и провода. – И говорит про «NW». Боже… Тенсвиль. Опять этот душный, гнилой город.

Мысль о возвращении в место, откуда он сбежал, вызывала тошноту. Но долг – странная штука. Особенно когда ты должен свою свободу, а возможно, и жизнь, одному-единственному честному копу в нечестной системе. Он вышел из ванной и начал наводить минимальный порядок, сгребая мусор в кучу. Нужно было собрать оборудование, проверить анонимные каналы, продумать маршрут. И главное – найти в этом бардаке хоть что-то чистое.

– Лего, ты остаешься сторожить крепость, – бросил он в сторону неподвижного друга на диване. – А мне, похоже, снова предстоит спасать мир. Или хотя бы его маленький, чертовски неприятный кусок под названием Тенсвиль.

Он потянулся за своим потертым кожаным курткой, пахшей бензином и свободой. Кажется, его мотоциклу сегодня предстоит долгая дорога. Обратно в прошлое, которое он так старался оставить позади.

МОРИС.НАРУЩЕНИЕ ПРАВИЛ.

Машина Мориса с глухим урчанием остановилась у его подъезда в том самом сером, безликом комплексе. Словно панцирь, она до этого момента хоть как-то защищала его от внешнего мира. Но теперь, после того звонка… Он выключил зажигание, и в наступившей тишине его накрыла волна тяжелого, липкого предчувствия.

«Береги себя, брат».

Черт. Зачем я это сказал? Это прозвучало как прощание. Как последнее, что он вообще от меня услышит.

Морис провел ладонью по лицу, смахивая несуществующую грязь и накопившуюся усталость. В горле пересохло, внутри все сжалось в один тугой, тревожный узел. Ему нужно было отвлечься. Хотя бы на минуту. Он потянулся к бардачку, выудил помятую пачку сигарет и зажигалку. Одну единственную, последнюю. Выйдя из машины, он прислонился к холодному металлу двери, чиркнул колесиком. Пламя дрогнуло на ветру, осветив его нервные пальцы. Он затянулся глубоко, до хрипоты, пытаясь прогнать внутреннюю дрожь. Едкий дым заполнил легкие, но обещанного успокоения не принес. Только горький привкус страха.

Оттолкнувшись от машины, он медленно побрел к подъезду. Шаги его были тяжелыми, будто ноги были налиты свинцом. Он не глядел по сторонам – что ему было бояться в своем же дворе? Его мысли были там, в Зоне, в том бардаке, в который вляпался его болтливый брат.

Именно поэтому он почти не обратил внимания на одинокую фигуру на скамейке, напротив. Старик. В простой кепке и поношенном пальто, опираясь на трость с простой пластиковой ручкой. Сидел неподвижно, вглядываясь в пустоту. Таких в округе были десятки – пенсионеры, коротающие свои дни на лавочках. Ничего необычного. Морис прошел мимо, сделав еще одну затяжку. Он уже почти дошел до тротуара, ведущего прямо к его подъезду. Щелчок. Тихий, почти механический. Как будто сработала зажигалка или отскочила дверная защелка. Но Морис замер. Его спина, вся его кожа, вдруг ощетинились тысячью невидимых игл. Это был не звук улицы. Это был звук прибора. Оружия. Он начал медленно, мучительно медленно поворачиваться, сигарета так и застыла в его пальцах. Но было поздно. Глухой, приглушенный хлопок. Не громкий, не оглушительный. Скорее похожий на удар увесистого камня по мокрой земле. Острая, обжигающая волна прошла сквозь него, выбив воздух из легких одним махом. Он не упал сразу. Стоял, качаясь, глядя на свою грудь, где на дешевой ветровке проступили капли пота, постепенно заполняя все больше пространства. Сигарета выпала из ослабевших пальцев и с шипением угасла в луже. Морис рухнул на колени, потом на бок. Асфальт был холодным и шершавым. Он видел его в упор – каждую трещинку, каждую выщерблину. В ушах стоял оглушительный звон, сквозь который он услышал лишь мерные, неторопливые шаги. Старик прошел мимо него, не склонив головы, не изменив темпа. Его трость отстукивала по асфальту ровный ритм. Он лишь на секунду бросил беглый, оценивающий взгляд по сторонам – проверяя, нет ли свидетелей. Убедившись, что двор пуст, он растворился в сумерках, словно его и не было. Морис лежал. Он пытался дышать, но получалось только хрипеть, с каждым выдохом чувствуя, как жизнь уходит из него.

Сознание начало уплывать. Последнее, что он увидел, – это две пары начищенных черных ботинок, подошедшие к нему с двух сторон.

– «Контракт расторгнут, перевожу в другую группу», – прошептал кто-то чужим, безразличным голосом сверху.

Он почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватывают его под мышки и за колени. Последнее усилие, последняя попытка сопротивления – судорожный вздох, и все. Его оторвали от земли, легко, как пустую оболочку, и понесли к поджидавшему в тени темному фургону с потушенными фарами. Через минуту фургон тронулся и скрылся за поворотом. На асфальте осталась лишь недокуренная сигарета. Двор снова погрузился в свою обычную, безразличную тишину. Словно ничего и не произошло.

ЭНДИ. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ТЕНСВИЛЬ.

Ветер свистел в ушах, выдувая из головы остатки вчерашнего похмелья и навязчивые аккорды чужой гитары. Мотоцикл Энди, огненно-рыжий «Ямаха», с ревом рассекал подступающую к дороге сырую хвою. Воздух уже пах иначе. Не свободой и дешевым пивом, а Тенсвилем.

«Чертова нора», – мысленно выругался Энди, но пальцы в перчатках лишь крепче сжали руль.

Пейзаж за окном менялся, как кадры из старого, забытого кошмара. Вот поворот, где он в шестнадцать впервые разбил коленку, убегая от владельца ларька с крадеными сигаретами. Вот забор завода, на котором они с пацанами рисовали нелепые граффити, пока их не гоняла какая-нибудь охрана. А вот и та самая обшарпанная пятиэтажка, где его мать пыталась вырастить из него «нормального человека». Не вышло, к счастью.

Воспоминания накатывали волной – горькие, пьяные, беспорядочные. Школьная драка за то, что обозвали его мать. Первый взлом школьного сервера, чтобы исправить себе оценки. Лицо отца, бледное и испуганное, в последний раз, перед тем как его увезли люди в строгих костюмах. Официальная версия – «несчастный случай на старой, еще не национализированной шахте». Но Энди-то знал. Его отец, талантливый геолог, слишком много знал про Арис и слишком громко выступал против сделки с «NW». А мать… мать просто сломалась после его пропажи. Ее забрала сестра, в другой город, подальше от этого ада. Их связь давно оборвалась.