Я пою для вас – песню крови, песню вечности. Песню, которую пели для меня в темноте моей темницы. Вы слышите. Вы начинает понимать.
Пролог
Воздух в комнате пахнул ладаном и железом. Последний запах – мой любимый. Он въелся в стены, как клеймо в кожу еретика, смешался с ароматом гниющих роз в вазах. Священник, этот жирный шакал в сутане, даже не догадывался, что его потные ладони уже дрожат не от гнева, а от страха. Я видела, как зрачки его сузились, будто у кошки, загнанной в угол. Он боялся не меня – он боялся правды, что струилась по этим стенам алыми ручьями.
– Эржбет Батори… – голос его треснул, словно пересохшая ветка.
Он стоял на том самом месте, где всего неделю назад лежала Маргит. Помните её? Рыжеволосая, с родинкой на левой груди, похожей на крошечного паука. Она пела, когда я водила серебряным ножом по её рёбрам – словно ангел, упавший в камин.
– …обвиняетесь в дьяволопоклонничестве…
Перстни на его пальцах блестели тускло, как глаза мёртвой щуки. Я рассмеялась. Звук вышел хриплым – горло всё ещё саднило от вчерашнего крика. Их крика.
– Вы что-то хотели сказать, графиня? – священник сделал шаг назад, наступив на тень от решётки на окне. Тень лизнула его башмак, словно живая.
Я показала язык – медленно, как змея, демонстрирующая окрас. На кончике чёрнела засохшая капля. Не её. Её. Той, что привезли из Братиславы с глазами цвета штормового неба. Она умоляла меня остановиться, пока я…
– Ваше бессмертие – иллюзия! – взвыл он внезапно, и в голосе его заплясали истеричные нотки. – Вы сгниете здесь, как…
– Как ваша любовница в подвале епископского дворца? – перебила я. Его лицо стало цвета запёкшейся печени.
О, я знала их все секреты. Знаете, почему они боялись заколачивать окна? Не из-за призраков – из-за запаха. Шестьсот душ оставляют след крепче, чем вино на белой скатерти. Но я позаботилась о благоухании: в жаровнях тлели можжевельник и кора дуба, а под полом… Под полом лежали мешки с солью и травами, которые мне дала та цыганка с лицом ребёнка и руками старухи.
– …замуруем… заживо… – священник задыхался, будто воздух вдруг стал густым, как кровь.
Первый камень упал в проём с глухим стуком. Пыль взметнулась золотыми спиралями в луче света от факелов. Я прикрыла глаза, вдыхая знакомую горечь. Так пахли волосы Илоны, когда я их подожгла.
Они не понимали. Воды молодости не текут в купелях – они бьют ключом под кожей. Я просто… собирала дождь. Каждое вскрытое тело было кувшином, полным нектара. А крики? О, это был хор ангелов, воспевающих моё вознесение.
– Ваш Бог старик, – прошептала я, прижимая ладонь к последней щели в стене. – А дьявол… дьявол умеет ждать.
Тьма сомкнулась. Я провела языком по зубам – острым, белым, новым. Где-то за стеной заскулила собака. Или ребёнок. Неважно.
Они думали, что тюрьма – это камни. Наивные. Настоящая клетка была у меня внутри всё это время – ржавая, тесная, с обломками костей на дне. Я просто… выпустила её наружу.
А теперь слушайте внимательно. Слышите? Это не крысы скребутся под полом. Это они – мои девочки – смеются шепоточками, пока их ногти растут сквозь гнилые доски. Скоро. Очень скоро мы снова будем…
Купаться.
Глава 1
Вся моя жизнь была чередой желаний и путей их достижения. Я добивалась своего, не брезгуя даже самыми изощренными и сомнительными способами – в этом была моя избалованная дворянская натура, взращенная в мрачных стенах родового замка Эчед.
И сейчас, оглядываясь назад сквозь пелену времени, я могу с уверенностью заявить, что поступила бы точно так же. Жестокость совершенных мною поступков вполне оправданна, ведь я получила то, чего более всего желала… а средства… хм, средства не имеют значения, ведь жертвы есть всегда. Их кровь – лишь чернила в книге моей судьбы.
Я хочу поведать вам истинную историю моего нисхождения… Историю, не искривленную призмой чужой оценки или морали… историю прекрасную в своей жестокости и откровенности… Я расскажу вам историю своей жизни.
Эржбет подошла к окну и выглянула на улицу. Ференц отправлялся в очередной поход, снова оставляя ее одну в холодных объятиях каменных стен Чахтице. Его всегда больше интересовали военные заслуги, чем красавица жена, но Эржбет это вовсе не беспокоило. Наоборот она была довольна властью и свободой, которую ей предоставляло отсутствие супруга.
Как только «Черный герцог Венгрии» (так называли в народе Ференца) со своими людьми скрылся из виду, хозяйка замка позвала к себе слугу. Быстро написав послание, она отправила его к своему возлюбленному – Ладиславу. Он был соседским помещиком, прекрасным и неутомимым в любовных утехах, именно такой, какого могла пожелать прекрасная, но одинокая графиня. Однако, даже он не мог утолить ее главную страсть… страсть к мукам и крови… Хотя, видит Бог, он старался.
Графиня давно прославилась своей жестокостью и изощренностью фантазии в том, что касается пыток и наказания нерадивых служанок. За это она и получила прозвище «Волчица», которое далеким шепотом проносилось по темным закоулкам замка.
Ладислав прискакал, как всегда, очень быстро и пару часов любовники провели в покоях Эржбет. Когда же солнце склонилось к горизонту, они отправились на конную прогулку по укутанным сумраком полям и лесу. Мимо поселений, принадлежащих ее роду. «Милые агнцы».
Мчась по дороге навстречу ветру и тьме, графиня обдала грязью какую-то безобразную старуху и лишь задорно рассмеялась.
– Спеши, спеши, красавица! – крикнула та вслед – Скоро ты станешь такой же, как я!
Настроение Эржбет тут же изменилось. Она отослала любовника домой, а сама в гневе вернулась в замок. Слуги, почувствовав разительную перемену в хозяйке, разбежались кто куда, зная, чем для них грозит встреча с разъяренной Волчицей. Многие из них боялись даже думать о том, что ждет их, ведь слухи об увлечениях хозяйки и ее склонности к жестоким наказаниям ходили по всему замку. Но, одновременно с этим, большинство слуг поклонялись своей госпоже, ведь она давала им не только приют и пищу, но и уверенность в завтрашнем дне, избавляя от тягот, которые царили за стенами замка.
Ворвавшись в свои покои, графиня сбросила всю одежду и долго всматривалась в венецианское зеркало, окруженное рамой из черненого серебра. Ей было уже за 40, но несмотря на возраст и рождение четырех детей, Эржбет все еще оставалась прекрасной. Ее формы сохранили безупречность, а кожа упругость. Однако все же, что-то было не так… Вот в уголках рта просматриваются предательские морщинки, а в прекрасных черных, словно вороново крыло, густых кудрях виднеется седой волосок.
– Будь ты проклята, старая ведьма! – в ярости Эржбет схватила стоящий на столике ларец с драгоценностями и бросила его в зеркало. На пол тут же посыпались осколки вперемешку с драгоценными камнями и металлами, укрыв его сверкающим ковром. На шум прибежала служанка.
– Какого черта тебе здесь надо, дрянь! – крикнула на нее Волчица и со всей силы ударила бедняжку по лицу, разбив ей нос в кровь. Теплые капли упали на ладонь графини, и она брезгливо отерла их, но тут же замерла. Она была почти уверена, что кожа в тех местах, где только что была кровь, стала выглядеть лучше.
– Интересно… – прошептала Эржбет и вновь взглянула на служанку. В ее взгляде промелькнуло нечто такое, от чего девушка в ужасе попятилась назад, чувствуя, как ледяные пальцы страха сжимают ее сердце…
Глава 2
Как сейчас я помню ее… свою первую и прекрасную жертву. Это как первый опыт с мужчиной – невозможно забыть. После нее были сотни, возможно даже тысячи других, но лишь она запомнилась, именно с нее все началось…