Актёр говорит. За кулисами театра и студии дубляжа

Вышел я играть первое произведение и сыграл его ужасно плохо, просто отвратительно, так плохо, как я ещё никогда не играл… Настолько всё было кошмарно, что после этого выступления уже за кулисами я так сильно на себя разозлился, что стал ругать себя же самыми последними словами. Мне было и больно, и обидно, и от злости я в итоге даже трястись перестал (а не наоборот, как могло бы показаться).

В итоге второе произведение, как сейчас помню это был Жорж Бизе, я сыграл потрясающе! И мне даже дали специальный приз за лучшее исполнение Бизе!

Мои мысли и эмоции по отношению к своему же выступлению я не смогу описать приличными словами.

Но хочу отметить, что такие качества, как злость (на самого себя прежде всего) и дьявольское упрямство, ещё сыграют свои важные роли в моём дальнейшем творческом становлении.

А пока – вот так я и жил до 9 класса: лицей, музыкальная школа, театр, вокал – и всё по кругу.

Так получилось, что я ещё и учился в одном классе ещё с двумя ребятами, с которыми мы ходили на театральное отделение. И как раз эти дополнительные занятия по актёрскому мастерству, а также хоровое пение сыграли одну из главных ролей в моём фильме «Борьба со страхом сцены». Ведь когда ты на этой сцене не один, когда рядом с тобой плечи товарищей, это очень помогает справиться с любыми страхами и волнениями. Как в одной старой песне поётся: «Без друзей меня чуть-чуть, а с друзьями – много».

В то лицейское время я попробовал на вкус не только дух студийности, но и дух преемственности поколений. Они стали для меня теми ценностями, которые я потом искал везде, куда бы не заносила меня жизнь. И, как оказалось, они остаются непоколебимыми ценностями и для вахтанговской актёрской школы, выпускником которой уже на текущий момент я являюсь.

В нашем театральном кружке была старшая группа, которая очень лояльно относилась к нам, младшей группе, передавала нам опыт и знания так, как могла.

А я и мои лучшие друзья не только отжигали в этом кружке, но и в лицее быстро стали популярными парнями, которые и учатся хорошо, и песни поют, и в театре играют, и на конкурсы по Европе катаются (а это всегда выглядело как «Нифига себе, круто!»).

Болтуном, конечно, я был просто ужасным! Не в том смысле, что кому-то что-то мог разболтать: кодекс чести и верности был уже вшит в мою подкорку благодаря большому количеству соответствующей литературы. Я просто сразу понял, что разговорный жанр и работа голосом во всех смыслах – это прям моё. И иногда не замолкал даже тогда, когда можно было промолчать. Но надо же мне было выступать за те самые честь и справедливость! Поэтому «двойки» по поведению переехали вместе со мной из Борисоглебской гимназии в Орехово-Зуевский лицей.

И почему-то тот факт, что я был всегда балаболом с подвешенным языком, перекрыл факт моих многолетних занятий музыкой, вокалом и театром – я решил поступать после 9 класса в дипломатический колледж с прицелом на будущее – не абы куда, а в МГИМО.

Мне ещё хорошо давались иностранные языки благодаря моему слуховому восприятию. Сейчас я уже откровенно могу заявить, что слышу больше и лучше среднестатистического человека. Возможно, были какие-то данные и от рождения. Но занятия музыкой очень хорошо прокачали этот врожденный дар. А любовь к чтению развила хорошую память.

Поэтому выбор дипломатического направления в карьере казался и мне, и моим родным довольно неплохим и логичным.

Когда я пришёл в этот колледж на день открытых дверей, то в меня сразу вцепился директор. Потому что подавляющее большинство учащихся там были девочки, и им очень не хватало парней. Узнав, что средний балл аттестата у меня будет «5», он вообще растаял и подтвердил, что бюджет в их колледже мне обеспечен.

Мы с матушкой обрадовались, потому что платное образование мы не могли себе позволить.

Также я тогда рассматривал финансовый колледж, где тоже легко проходил на бюджет.

А ещё были академии МВД и ФСБ. Просто я всегда был по складу характера как будто немного военный из силовой структуры, и годами выработанная дисциплина играла мне только на руку.

К тому моменту я уже успел поинтересоваться своей родословной, найдя информацию о том, что моим предкам дали дворянство именно за военную службу. Меня тогда это очень поддержало морально в плане верности выбора пути. И всегда я уважительно относился к системе «приказ-подчинение»: несмотря на мои постоянные озорные и выпендрежные выходки, я умел выполнять приказы и умел их отдавать. Для меня не представляло сложностей быть как исполнителем, так и руководителем: в зависимости от задач и обстоятельств я спокойно был частью команды или её координатором. Поэтому выбор военного пути казался мне таким же логичным вариантом, как попробоваться в дипломаты.

Но тут в моей жизни состоялся разговор с моим театральным педагогом, Ольгой Алексеевной, который изменил все мои планы и, не побоюсь этого выражения, всю мою жизнь.

Спросив меня о том, куда я собираюсь поступать, и услышав вот все эти мои «логические рассуждения», она вдруг сказала: «Знаешь, а твои друзья готовятся сейчас, чтобы пробовать поступить в колледж Табакова. Может быть, ты тоже попробуешь туда поступить?»

На тот момент это был именно колледж, который давал среднеспециальное образование. Поступить туда можно было только один раз как раз после девяти классов общеобразовательной школьной программы. Сейчас это уже театральная школа Олега Павловича Табакова, где по итогу можно получить высшее образование.

Тогда я сначала ответил Ольге Алексеевне: «Ну разве это профессия? Вот мои варианты – вот это профессии!»

На что она парировала: «Ты просто попробуй. Это точно твоё! Ну а если не получится, то пойдешь в свои запланированные колледжи. Но а вдруг это судьба? Попробуй, пожалуйста».

Примечания