- -
- 100%
- +
– И что они хотят? – взволнованно спросил начальник особого отдела. Он давно знал начальника разведки отряда. Они много лет назад лейтенантами начинали службу на границе большой страны под названием СССР. В Афганистане в то время стояли советские войска. Воевать там пришлось не только офицерам и солдатам Ограниченного контингента, но досталось и пограничникам. Будущий начальник разведотдела отряда ещё тогда проявил себя с самой лучшей стороны. Он несколько раз с пограничным спецназом ходил на сопредельную территорию и принимал участие в ликвидации бандформирований, действовавших рядом с нашей границей. Афганские мятежники даже назначали большое денежное вознаграждение за голову разведчика. Это был достойный и честный офицер, которого уважали и командиры, и подчинённые. Поэтому просьба полковника из Москвы буквально ошеломила осрбиста: «Надо арестовать начальника отдела и его заместителя!»
– Как арестовать? – переспросил начальник особого отдела. Он не мог поверить тому, что услышал. – Как арестовать? Это боевые офицеры. Начотдела награждён орденами Красного Знамени, Красной Звезды, и орденом Мужества, его заместитель имеет два ордена Мужества. Я не понимаю!
– А Вам не следует ничего понимать! Вы должны выполнить приказ! Они превысили служебные полномочия и должны нести ответственность за свои действия. Понятно? Здесь разберутся, что и как!
– Вы понимаете, что это такое? Отдел фактически будет обезглавлен и не сможет нормально работать!
– Повторяю, Ваше дело, товарищ полковник, выполнить приказ! – резко ответили на том конце провода.
– Устный приказ выполнять не буду! – решительно ответил особист.
– Хорошо! Вам по телексу вышлют соответствующий ордер. После ареста и начальника отдела и его зама надо немедленно этапировать в Москву.
В трубке раздались короткие гудки. На том конце провода отключились. Начальник особого отдела ещё долго сидел за столом с телефонной трубкой в руке. Приказ об аресте офицеров пришёл буквально через четверть часа.
АФГАНИСТАН. ПРОВИНЦИЯ ГИЛЬМЕНД. ЗАБРОШЕННЫЙ КИШЛАК СИЙАХ-АБ. 2007 ГОД. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА МАЯ.
Провинция Гильменд – одна из 34 провинций Афганистана, находится в юго-западном регионе страны. Площадь 58 584 км². Административный центр провинции – город Лашкаргах. Численность населения 859 600 человек. Плотность 14,67 чел./км². Провинция Гильменд является крупнейшим производителем опиума. Как сообщается в ежегодном докладе о производстве опиумного мака в Афганистане Комитета ООН по наркотикам (UNODC) за 2007 год, площадь посадок опиумного мака в провинции составила 103 тыс. га.
До ввода американских войск в Афганистан традиционно производство опийных наркотиков было сосредоточено в трех районах: Золотой полумесяц – Афганистан, Пакистан и Иран;, Золотой треугольнике – Мьянма, Таиланд и Лаос и Центральная Америка – Колумбия, Венесуэла, Боливия. Если регион Центральной Америки никогда не играл лидирующей роли в мировом производстве опия-сырца и героина, сосредоточившись на выращивании куста коки и экстрагировании кокаина и крэка, то Золотой полумесяц и Золотой треугольник на протяжении всей второй половины XX века оспаривали сомнительное первенство в объемах производства опийных наркотиков.
Оккупация Афганистана войсками США и их союзников по НАТО после проведении операции «Несокрушимая свобода» привела к астрономическому увеличению производства наркотических средств.. По данным ООН с 2001 по 2006 год, то есть, за пять лет, этот рост составил 3200%! Здесь нет ошибки. Именно эта цифра содержится в докладе ООН.
К 2007 году культивируемые под посевы опийного мака площади достигли почти 200 000 гектаров. В 2001 году, на момент вторжения, они составляли 7 706 гектаров. В феврале 2004 года «Голос Америки» со ссылкой на Госдепартамент США привёл данные о том, что «афганский героин на международном рынке продаётся в 100 раз дороже, чем та цена, за которую его продают афганские крестьяне», то есть, таким образом, доходы от этого бизнеса составляют уже сотни миллиардов долларов.
Интенсивный рост посевов опийного мака и производства героина в Афганистане разорил производителей опийных наркотиков в странах Золотого треугольника (Мьянме, Таиланде и Лаосе). Объяснение этого феномена лежит в чисто экономической плоскости. В начале 2000-х годов оптовая цена героина в Бангкоке – крупнейшем торгово-расчетном центре азиатского наркобизнеса – составлял 10.000 долларов за килограмм, а в Читрале (перевалочный пункт на афгано-пакистанской границе) и Карачи (транзитный узел перед отправкой героина морем по "южному пути") – 650 долларов за килограмм. К осени 2003 года в Афганистане функционировало около 400 лабораторий и заводов по переработке опиума в героин. Таким образом, можно со всей уверенностью утверждать, что Афганистан стал мировым монополистом в производстве героина.
Известно, что по прибылям торговля наркотиками занимает третье место после торговли нефтью и оружием. И весь этот гигантский наркоресурс находится на территории страны, где присутствует большой контингент войск США и НАТО.
***
Кишлак Сийах-Аб уже давно был покинут его жителями. Причину не знал никто. Говорили, что тому поспособствовало название самого кишлака, означавшее в переводе с местного языка: «чёрная вода». И в этом была доля правды. Действительно вода очень тёмного цвета в ближайших колодцах имела солоноватый вкус и крайне неприятный запах, что пить её отказывались даже верблюды. Небольшая речка, более похожая на ручей, текущая с гор, настолько часто пересыхала, что живительной влаги не хватало для хорошего урожая зерна и овощей.
К тому же, много лет назад возле кишлака стали разрабатывать карьер, в котором брали камень и щебень для строительства водоотводных каналов оросительной системы. В провинции в 60-х годах прошлого века активно проводились мелиоративные работы. Видимо, все эти сложившиеся обстоятельства: непригодная для питья вода, скудные урожаи, да ещё взрывные работы в карьере, шум работавших экскаваторов и самосвалов, – окончательно поломали устоявшийся быт дехкан и заставили их навсегда уйти из родных мест. За прошедшие десятилетия ветер, солнце и редкие для этих мест дожди превратили глинобитные хижины в обычные развалины. А вскоре после начала гражданской войны были остановлены работы и по добыче строительного камня.
Заброшенный карьер имел внушительные размеры: более тысячи метров в диаметре и около тридцати в глубину. Склоны его за десятилетие простоя успели основательно покрыться зарослями густых колючих кустарников . От карьера в направлении на юг вела довольно хорошо укатанная грунтовая дорога. Через 12 километров она упиралась в автомагистраль Кандагар-Гиришк, связывавшую два главных города соседних провинций.
Въезд в карьер закрывала основательно проржавевшая металлическая конструкция, много лет назад бывшая шлагбаумом. Здесь же в окружении низкорослых деревьев стояла единственная уцелевшая глинобитная хижина. Её окружал высокий дувал2. Выглядела хижина довольно ухоженной, будто в ней кто-то постоянно проживал. Большой внутренний двор между хижиной и дувалом сверху был затянут армейской маскировочной сетью, которая днём создавала тень от жарких полуденных лучей солнца. Недалеко от глинобитной стены лежала большая груда дров. Там же ровным рядком выстроилась целая батарея двадцатилитровых пластиковых канистр, наполненных или водой, или какой-тот другой прозрачной жидкостью.
Было около четырёх часов утра. В округе царило полное безмолвие, какое обычно бывает на исходе ночи. Солнце только-только начало подниматься из-за горной гряды хребта Шах-Максуд3, озаряя первыми лучами безжизненную каменистую пустыню с редкими чахлыми одиночными кустами и низкорослыми деревьями.
Утреннюю тишину неожиданно нарушил скрип открываемой двери. Но из хижины никто не вышел. Прошли минуты две-три, прежде чем на пороге глинобитной лачуги появился человек. Он был в типичной для афганца одежде: широкие, похожие на шаровары, белые штаны, длинная почти до колен белая рубаха, чёрная жилетка. Человек внимательно осмотрелся, затем потянулся, сделал несколько энергичных движений руками вверх-вниз, пару раз присел и только после этой короткой разминки подошёл к выстроившимся около дров канистрам. Он с трудом поднял одну из них и скрылся в мазанке. Внутри было темно, так как единственное отверстие в потолке, служившее днём для освещения и одновременно дымоходом, когда разжигался очаг, было закрыто ржавым железным листом. Афганец поставил на земляной пол канистру с водой, встал на скамейку и открыл отверстие в потолке хижины. Внутри сразу стало светло от проникшего в лачугу утреннего света.
– Собх бахайр4, сахеб5! – сказал афганец лежавшему на тростниковом лежаке человеку и замер в ожидании.
– Доброе утро, Афзаль! – пробурчал тот в ответ. После чего буквально вскочил с лежака, бодрым шагом подошёл к висевшему на верёвке медному кувшину с водой и стал энергично умываться. Плескался он недолго, минуту или две.
– Буди остальных! – командным тоном сказал человек, закончив свой утренний моцион.
– Все уже встали, Моманд сахеб! Ждут Ваших распоряжений! – учтиво ответил тот, которого звали Афзаль. По манере разговора этих двух афганцев, и по их поведению без труда можно было понять, что старшим является тот, кого звали Моманд.
– Который час? – спросил он.
– Через пятнадцать минут будет ровно четыре!
– Скоро прибудет транспорт, Афзаль. У нас осталось ещё много сырья и сегодня его надо обязательно вывезти. Да, и смени охрану! Ночная смена пусть отдохнёт пару часов, а потом подключается к погрузке. Хозяин приказал как можно быстрее доставить груз!
– Хорошо, сахеб! – Афзаль чуть поклонился и вышел во внутренний двор. Там под чахлыми деревьями на пожухлой траве сидели и лежали человек двадцать-двадцать пять. Они были очень разнообразно одеты: кто-то – в национальной афганской одежде, кто-то – в армейском камуфляже, некоторые – в обычных гражданских костюмах. Объединяло их то, что они все имели при себе автоматы. Недалеко на земле лежали заряженные ручные гранатомёты РПГ-76.
– Твоя группа, Шервали, – обратился помощник Моманда к сидевшему на циновке афганцу, – идёт в охранение. Остальные на погрузку. Сейчас должны подойти машины!
– Понятно! – коротко ответил человек по имени Шервали. Он встал. Вслед за ним с земли тут же поднялись двенадцать человек. Они взяли в руки автоматы и группами по трое, молча, разошлись по постам, которые располагались вокруг карьера на возвышенных местах. С них просматривались почти вся округа, за исключением небольшой полоски низкорослого и густого кустарника, росшего вдоль русла высохшей речки. Невысокие деревца подступали почти к самым развалинам кишлака Сийах-Аб. Афганские бойцы охранения хорошо оборудовали и тщательно замаскировали свои позиции. Даже с воздуха их было невозможно увидеть. На каждом посту находились крупнокалиберные пулемёты с большим запасом патронов. Там же имелось достаточное количество ручных гранат и зарядов для гранатомётов. Как правило, столь серьёзными силами и средствами охранялись очень важные объекты. Кишлак Сийах-Аб относился именно к таким объектам, но особенно карьер, расположенный рядом с ним, так как в течение нескольких лет эта заброшенная выработка использовалась как перевалочный склад хранения опиума-сырца. Мешки с наркотическим сырьём хранились под навесами, изготовленными кустарным способом: обычные деревянные столбы с натянутым между ними брезентом. Серого одного цвета с землёй материал надёжно укрывал от «постороннего глаза» воздушной разведки склад с опиумом. Сырья для производства героина здесь было очень много. Мешки в несколько рядов лежали на дне карьера, площадь которого составляла более одного джериба7. Опиум сюда свозили не только со всей провинции Гильменд, но и из соседних провинций Нимроз и Фаррах.
Было около четверти пятого утра, когда на грунтовой дороге, ведущей к кишлаку Сийах-Аб, показалась колонна автомобилей. Вернее вначале появилась пыль. Она поднималась высоко в воздух, поэтому ещё, не видя сами автомобили, Ахмад Моманд понял, что транспорт прибывает точно в назначенное время.
– Афзаль! – окликнул он своего помощника, – зови всех, сейчас начнём погрузку, – и, немного подумав, добавил, – да, и охрану сними! Оставь по одному человеку на каждом посту, остальные пусть идут сюда!
– Господин, может не стоит снимать охрану? Мало ли что? – начал возражать афганец своему хозяину, но…
– Делай, что я сказал! – резко оборвал его Ахмад Моманд.
– Хорошо, кумондон сахеб, под Вашу ответственность! – афганец чуть поклонился, взял портативную радиостанцию и передал распоряжение старшему группы охраны Шервали, чтобы тот снял по два человека с каждого поста и отправил на погрузку мешков с опиумом.
«Кумондон», так обращались все охранники к Ахмаду Моманду, и что переводилось с местного языка как «командир», недовольно посмотрел вслед своему помощнику. «Сейчас доложит хозяину. Давно подсиживает меня, шакал», – неприязненно подумал он, искоса поглядывая на разговаривавшего по радиостанции помощника.
Автомобильная колонна тем временем продолжала движение и спустя четверть часа после первых признаком её появления, в виде тучи поднимавшейся вверх пыли, она уже въезжала в кишлак. Прибывшие автомобили представляли собой огромные трёхосные грузовики «Мерседес», оборудованные в типично афганском стиле: с высокими деревянными бортами, раскрашенными восточными узорами и расписанные арабской вязью.
Грузовики остановились возле ржавого шлагбаума. Всего прибыло шесть автомобилей и охрана из десяти человек на трёх пикапах, в каждом кузове которого были установлены крупнокалиберные пулемёты.
– Салам алейкум! – поприветствовал Ахмад Моманд соплеменников. Он с каждым поздоровался за руку, при этом, как полагается по обычаю, прибывшие афганцы и Моманд трижды соприкоснулись щёками. Закончив церемонию встречи, Ахмад Моманд несколько удивлённо и вместе с тем недовольно спросил: «А почему всего шесть грузовиков? У нас здесь весь опий, собранный в уезде за последние два месяца. Это почти пятьсот тонн! Хозяин приказал вывезти всё к пятнице!»
– Успеем, кумондон сахеб! Успеем! – ответил один из прибывших афганцев
– За один день успеешь? Ты что, Гользай, с ума сошёл? – возмутился Ахмад Моманд.
– Так всё равно больше машин нет! Из других районов также надо вывозить сырьё. Большой заказ поступил. Хозяин решил выполнить его любой ценой, а цена очень хорошая! – засмеялся Гользай. – Мы по двадцать тонн забросим в каждую машину. Ну и в пикапы, если что…, положим по четыреста килограммов, итого: 120 тонн. За четыре рейса вывезем! Сутки и опорожним твой склад! Не волнуйся!
– Ты оптимист! А если какие-то непредвиденные обстоятельства?
– Какие, какие там ещё обстоятельства? Кто создаст тебе эти обстоятельства? Американцы? Не смеши меня, кумондон! Они сейчас сидят в Кандагарском аэропорту и носа из него не кажут. Эти вояки так напуганы последними потерями под Гардезом и в Лашкарге, что теперь вообще никогда и нигде не станут проводить операции. Это тебе, брат, не шаурави8! Помнишь, как их кандаке махсус9 гонял нас по провинции?
– Не помню! Я тогда под Джелалабадом воевал в районе Хайберского перевала10! – коротко бросил Моманд.
– Да…было время. Жить было интересно, воевать было интересно. Шаурави были настоящими воинами, а американцы так….
– Ладно, потом будем предаваться воспоминаниям! После погрузки ты будешь отвечать за опиум. Моё дело – покупать у крестьян сырьё, складировать его и охранять здесь, – усмехнулся Моманд. Воспоминания Голзая были ему близки и понятны. Ахмад был из большого пуштунского племени моманд. Правда его племя после Апрельской революции признало правительство, но у него и его рода на этот счёт было своё мнение, а они тогда не приняли новую афганскую власть. «Да, русские воевать умели!» – только успел подумать Ахмад Моманд, но его размышления прервал старший конвоя.
– Бесйор хуб11! Тогда начнём погрузку! – весело прокричал Голзай и дружески хлопнул Ахмада по плечу. – Отправлять будем попарно. Две машины загружаем, и они уходят в Кандагар. Один пикап идёт в охране. Я пойду во второй паре. Третью ты отправишь сам! Согласен? – Моманд ничего не стал говорить, только кивнул в ответ.
Гользай подал знак рукой, и тут же два первых «Мерседеса» начали разворачиваться. Они не стали съезжать вниз к самому складу, так как потом, перегруженным сверх всякой нормы, им было бы очень трудно взобраться по крутому подъёму наверх. Водители открыли задний борт кузова, и работа закипела. Афганцы почти бегом стали переносить мешки с опиумом-сырцом в грузовые машины. Они трудились словно муравьи, не останавливаясь для отдыха ни на минуту. Через полчаса работы первый грузовик до самого верха был забит мешками с опиумом. Ещё полчаса спустя люди Моманда и Гользая загрузили вторую машину.
– Давай, пошёл! – крикнул начальник охраны Гользай. Водители первых двух загруженных «Мерседесов» тут же заняли свои места в кабинах. Автомобили, надрывно взревев двигателями и выбросив из выхлопных труб в воздух облака чёрного дыма, с трудом тронулись с места. Они двигались очень медленно и осторожно, сильно раскачиваясь даже на очень маленьких ямках и колдобинках. У Моманда сердце замирало, когда он увидел, какой опасности подвергается груз, ведь в любой момент перегруженные автомобили могли завалиться на бок или перевернуться.
– Довезли бы без происшествий! – подумал Ахмад Моманд, – до Кандагара путь не близкий. Ну, Бог не оставит нас!
К шести часам утрам ещё два грузовика покинули склад. Под загрузкой оставалась последняя пара «Мерседесов». Два предпоследних уже пылили в пару километрах от кишлака. Они ехали друг за другом на расстоянии не более ста метров. За ними следовали пикап охраны, также набитый мешками с наркотическим сырьём. С этими грузовиками уехал и начальник охраны Гользай.
Когда «Мерседесы» скрылись из виду, Ахмад Моманд потёр руки от удовольствия, так как задание хозяина было практически выполнено на треть.
– Теперь можно немного и отдохнуть! – подумал он, – после такой напряжённой работы я и мои люди заслужили съесть немного плова с бараниной и выпить по пиале горячего чая! Сделаем перерыв на полчаса, а потом закончим! В график мы укладываемся!
За два часа безостановочной работы люди очень устали, и им был просто необходим отдых. Моманд подал знак рукой.
– Перерыв!
Все, кто занимался погрузкой, закончили работу. Афганцы из карьера поднялись наверх, и расселись на, заранее расстеленные на земле, циновки и ковры. Помощник Моманда, единственный кто не занимался погрузкой, бегом принёс большой котёл с пловом и отдельное блюдо для своего «кумондона». Приятный аромат приготовленного риса и варёной баранины распространился по двору. Афганцы радостно зашумели и быстро расселись по кругу на расстеленных на земле коврах и циновках. Ахмад Моманд даже не успел притронуться к рису, как к нему подошёл Афзаль с телефоном в руке: «Кумондон, сахеб, хозяин звонит».
– Салам алейкум, ака12! Слушаюсь, ака! – с некоторым подобострастием в голосе залепетал Ахмад Моманд в трубку мобильного телефона.
– Салам, Ахмад, салам! Гользай доложил, что он в пути. Всё нормально?– раздался в трубке голос хозяина
– Да, ака! Думаю, к утру вывезем всё!
– Хорошо! Завтра к тебе прибудет мой помощник. Он привезёт деньги для расчёта с охраной! И готовьтесь принимать сырьё! – в трубке раздались короткие гудки.
Моманд передал телефон Афзалю и хотел уже продолжить прерванную трапезу, но не успел, так как…
*****
Около двух часов утра четыре десантно-транспортных вертолёта «Блэк Хок» вылетели с военной базы американских войск, дислоцирующихся на аэродроме под Кандагаром. Двумя группами по две машины, набрав высоту около двухсот пятидесяти метров, они взяли курс в западном направлении. Почти на максимальной скорости, держа дистанцию между бортами в пятьсот метров, вертолёты неслись над кишлаками, тонувшими в густой растительности и потому с высоты птичьего полёта практически невидимыми в ночной темноте.
В вертолётах находились военнослужащие 82-й воздушно-десантной дивизии армии США, вернее солдаты первой роты дивизионного разведывательного батальона. Хотя разведчики находились в Афганистане уже второй год, но никто из них не имел практического опыта участия в боевых действиях, кроме командира роты капитана Клауса Рейли. Этот офицер успел поучаствовать в операции «Буря в пустыне», но тогда он был всего лишь молодым лейтенантом, только закончивший престижный Вест-Пойнт,13 и командовал взводом.
Однако, не смотря на отсутствие реального боевого опыта, солдаты разведбата пребывали в приподнятом настроении. Им надоело сидеть без дела, надоело смотреть фильмы, надоели ежедневные занятия по тактической и физической подготовке, надоели пустые разговоры о жизни и службе. Десантникам хотелось настоящего боя, хотелось проявить себя в деле, которому долго и основательно обучались. Им всегда говорили, что они суперсолдаты лучшей армии мира, самой оснащённой, самой современной и оттого непобедимой, а потому бойцы разведбата и считали себя эдакими «киборгами». По причине своих амбиций они не видели в лице местного населения достойного противника.
Предстоящая операция воспринималась разведчиками 82-й воздушно-десантной дивизии США не как боевая, но чуть ли не обычной прогулкой, даже скорее развлекательной. Никто из них не думал о смертельной опасности, которая может подстерегать любого из них в настоящем бою. Никто не помышлял о том, что может не вернуться из этой «прогулки».
Накануне вылета на задание командира роты вызвали в штаб дивизии. Капитан Клаус Рейли прибыл точно в назначенное время. Дежурный сержант проводил его в комнату, где над разложенной на большом столе картой стояли, склонившись, несколько офицеров. Командир роты знал только двух из них: это – начальника разведки дивизии подполковника Генри Шорта и его помощника майора Фишера, а вот полковника, внимательно изучавшего карту предстоящих боевых действий, он видел впервые. Как потом оказалось, это был представитель Разведывательного управления Министерства обороны США полковник Дэвид Фрост. Капитан громко поздоровался со всеми присутствовавшими в кабинете офицерами и замер в ожидании.
– Подойдите к карте! – обратился начальник разведки дивизии к командиру роты. Капитан Рейли сделал пару шагов, встал около стола и приготовился слушать.
– По данным, полученным из вышестоящего штаба, – подполковник Шорт сделал уважительный поворот головой в сторону незнакомого полковника, – в провинции Гильменд в районе нежилого кишлака Сийах-Аб у афганцев имеется большой склад с опиумом и, возможно, с оружием и боеприпасами. Склад расположен в заброшенном карьере. Он тщательно замаскирован и хорошо охраняется. Местонахождение склада: 92-й километр кандагарской трассы, 14 километров северо-восточнее развилки дорог Лашкаргах и Гиришк, – начальник разведки кончиком карандаша указал на карте перекрёсток дорог, и затем расположение склада. После этого он включил проектор и вывел на большой белый экран крупным планом карту местности. – Рассмотрим более подробно рельеф района, в котором предстоит работать, капитан, нашим парням.
В этот момент в кабинет начальника разведки без стука вошёл полковник Клиффорд, начальник гарнизона американских войск, дислоцирующихся в провинции Кандагар.
– Добрый вечер, господа! Удивлён, что мне становится известно о планируемой операции в последнюю очередь. Всё-таки я командир военной базы. Вертолётчики готовятся к вылету, а у меня никаких сведений. Всё-таки я отвечаю за солдат гарнизона, и вы, джентльмены, так же находитесь в моём подчинении.
– Простите, сэр! Это моя недоработка! – ответил подполковник Шорт. Офицеры дивизии с неприязнью относились к начальнику гарнизона полковнику Расселу Клиффорду за его высокомерие и грубость. Многие видели, что полковник более всего обеспокоен личными интересами, чем выполнением своих прямых служебных обязанностей. Среди солдат и офицеров военной базы даже ходили слухи, что полковник Клиффорд занимается контрабандой чего-то, но вот чего и с кем об этом каких-либо доказательств ни у кого не имелось. К тому же, представитель Разведуправления попросил начальника разведки дивизии не ставить в известность полковника Клиффорда о планируемой операции. Эту странную свою просьбу он никак не обосновывал, но офицер Шорт долго служил в армии и привык не задавать лишние вопросы вышестоящему начальнику, если тот не считает нужным аргументировать свой необычный поступок.
– Ладно, подполковник, не оправдывайтесь! – грубо буркнул в ответ Клиффорд. – Продолжайте!
Почти полчаса командир роты и офицеры штаба дивизии изучали район предстоящих боевых действий. Полковник Клиффорд также внимательно слушал и даже иногда задавал уточняющие вопросы относительно время вылета, начала операции, численности посылаемой на операцию группы десантников.