Зин-Зулли

– Так не бывает, Мак, – продолжил Дэн, размешивая сахар в чашке, – поскольку овладеть такими силами природы, подчинить их себе в состоянии лишь общество с огромным творческим потенциалом.

– Конечно… – подтвердила Зина к чему-то прислушиваясь, – а что это за звуки?

Я подошёл к окну, за которым двое рабочих обрезали бензопилой высохшие ветки на старом тополе. Понаблюдав немного за их работой, я обернулся к Зине с намерением её успокоить. Однако, девушка опередила меня, отрицательно покачав головой и, указав пальцем в сторону другого окна. Бензопила умолкла, а Зина продолжала вслушиваться в уличный шум.

Вернувшись к окну, я открыл створку. Комната сразу наполнилась многочисленными привычными звуками, среди которых я не мог выделить ничего необычного.

– Закрой, пожалуйста, и отойди подальше. Лучше в этот угол.

Голос Дэна прозвучал довольно резко и я молча выполнил его требование. Ещё пару минут за окнами не было ничего особенного. Затем вдруг подул сильный ветер, который тут же превратился в ураган. Мимо окон полетели ветки и какие-то предметы, что-то стукнуло в стекло, не разбив его к счастью. А через минуту или меньше всё прекратилось также неожиданно, как и началось. Ветер вдруг стих, словно кто-то его выключил.

– Ушёл!

Констатировал Дэн, подойдя к окну и разглядывая последствия странного природного явления.

– Вы хотите сказать, что это и было высокоразвитое в культурном отношении существо?

– Само существо мы ещё не видели… пока, – произнес хмуро Дэн, – а вот признак его присутствия только что наблюдали.

– Как-то всё это диковато выглядит, а совсем не цивилизовано, – пробормотал я себе под нос.

– У вас, кажется, говорят в таких случаях: «Блажен, кто верует».

Дэн усмехнулся и пожал плечами. Зина же, взяв меня за руку и глядя прямо в глаза, произнесла строго и отчетливо, словно давая указание провинившемуся ребенку.

– Это уже далеко не шутки, Мак. Действовать отныне придётся только опираясь на понимание происходящего, а не на какие-либо домыслы и предположения.

– Да разве я против, Зин! Только хотелось бы увидеть какие-нибудь признаки разума…

– Конечно, хотелось бы. Только признаки разума не всегда так просто распознать.

И вновь несколько дней не происходило ровным счётом ничего особенного. Зина перебралась поближе, на съёмную квартиру, и теперь мы вместе ходили в институт, выполняли текущие учебные задания, работали над курсовым проектом. Вечерами иногда сидели втроём в соседнем кафе, а в выходной даже сходили в Пушкинский музей. Не было больше ни важных сообщений из центра, ни ураганных порывов ветра, ни других событий, которые следовало бы осмыслить. Наши попытки приблизиться хоть на шаг к пониманию ситуации оставались безуспешными.

Ни что не предвещало взрыва событий, сразу разрушивших нашу спокойную жизнь. Сообщение из Центра поступило в конце дня, когда мы с Дэном собирались пожелать друг другу спокойной ночи.

– Ну вот. Дождались таки. – произнёс Дэн, – Нужно быстро собираться. Зина тоже сейчас подойдёт.

– А как собираться? – уточнил я. – Мы надолго?

– Возможно, надолго. Но чемоданов с собой брать не будем. Всё, что потребуется дополнительно, купим.

Затем, немного подумав, добавил.

– Тебя, к сожалению, мы оставить не можем – опасность без нашей защиты теперь слишком велика.

– Да и куда мы без тебя! – Подхватила вошедшая в этот момент Зина.

Девушка старалась выглядеть бодро и даже весело, но это не слишком ей удавалось.

– Я и сам вас не брошу. Но может кто-нибудь объяснит мне почему, куда и зачем мы собираемся?

– Подробности потом, Мак. Поступила команда Центра быстро сменить местонахождение.

Дэн подошёл к окну и, вытянув перед собой руки некоторое время оставался неподвижным. Я заметил, как вокруг его запястий начали разгораться и расти два прозрачных голубоватых кольца. Когда свет их стал очень ярким, Дэн повернулся лицом к нам, вернее к Зине, вокруг рук которой уже разгорались такие же кольца.

– Мак, – тихо обратилась ко мне Зина, – стань между нами лицом ко мне и ни о чём старайся не думать. Глаза лучше закрыть.

Я молча подчинился и сначала не почувствовал ничего, кроме слабого тепла, постепенно окутавшего меня. Затем появилось очень странное и необычное ощущение того, что какая-то точка, в которой сосредоточен целый пучок моих чувств, постепенно движется по организму, делая каждый пройденный участок неожиданно лёгким.

– Повернись теперь лицом к Дэну, пожалуйста.

Я выполнил команду Зины и теперь тот же процесс вместо лёгкости создавал небольшое напряжение. Не знаю, сколько длилась странная процедура, но по её завершению все знакомые ощущения, связанные с деятельностью моего родного организма изменились или полностью исчезли. Вдохнув несколько раз воздух полной грудью и почувствовав мощную волну энергии, пробежавшую по телу, я осторожно сделал шаг к креслу. Ноги были лёгкими и будто не чувствовали моего собственного веса.

– Что со мной? – осторожно спросил я, глядя на своих друзей. – Так должно быть?

– Все в порядке, Макар. Мы немного подремонтировали и отрегулировали твой организм, затем активировали некоторые его скрытые способности. Это необходимо в нынешней ситуацией.

– А о чём именно идёт речь? Какие способности?

– Разберёшься по ходу дела! – заявил Дэн, крепко взяв меня за руку и увлекая к выходу, – Нужно спешить!

Быстро одевшись, мы сбежали вниз по лестнице и вышли из дома. Дэн шагал впереди, а я чуть замешкался, разглядывая свои запястья, которые вдруг разогрелись и порозовели.

– Не задерживайся, Мак! Это у тебя браслеты сформировались, такие же как у нас. – пояснила Зина, – Потом разберешься.

Мы быстро шагали вслед за Дэном, который уверенно вел нас по улицам, переулкам и дворам, сохраняя направление на север или северо-восток. В конце концов вышли на задний, сильно захламлённый двор какого-то старого производственного здания и уперлись в глухую кирпичную стену. Что сделал Дэн, стоявший передо мной лицом к стене, я не видел, но через несколько секунд меня подтолкнули сзади, и вся наша команда оказалась в темноте душного помещения. Зина крепко держала меня за руку, а Дэн что-то бормотал. Периодически в его руках вспыхивал неяркий свет и слышалось тихое шипение. Затем вдруг стало светло, и я с удивлением понял, что мы стоим в небольшой кабине с идеально гладкими серыми стенами и светящимся потолком.

– А теперь вниз! – почему-то весело скомандовал Дэн. – Этот приют явно в отличном состоянии!

– А откуда он здесь, Дэн? Судя по всему, он очень старый.

Кажется, Зина была удивлена не меньше меня и теперь ждала пояснений.

– Наши недавно засекли его с базы, когда он проводил очередное тестирование и обновление своих систем. Если бы не это, пришлось бы нам ещё долго кружить по городу в поисках подходящего приюта.

– А что вы называете приютом? – поинтересовался я.

– Это маленькая база, созданная специально для чрезвычайных ситуаций. Здесь можно укрыться от любых неприятностей, включая те, с которыми мы столкнулись. – пояснила Зина, – Причём основное пространство, куда мы похоже уже прибыли, это небольшое космическое судно.

– Но раза в четыре побольше нашей капсулы! – Радостно добавил Дэн и шагнул через беззвучно открывшийся проём в ровно освещенный зал.

Если бы я не знал, что мы находимся глубоко под землёй, то решил бы, что стою у большого окна на четвёртом или пятом этаже обычного здания. Конечно, это был экран, идеально имитирующий оконный проём, к которому можно было приблизиться, заглянув влево или вправо. Я видел, как по улице, освещённой фонарями, ехал трамвай и шли немногочисленные в этот поздний час пешеходы. Лёгкий снежок осторожно посыпал дорогу и тротуары, обещая к утру соткать сплошной белый наряд.

– Это камеры транслируют? Как же они сохранились за столько лет? А сколько, кстати, лет этому приюту?

– Столько же, сколько и зданию, – сказал Дэн, – лет около ста двадцати. И можно звук улицы включить, если нужно. Всё работает!

Следующие несколько часов мы осваивали новую территорию. Ребята с удовлетворением фиксировали прекрасное состояние станции, её отдельных блоков и систем. Я же постоянно открывал для себя что-то новое и не уставал удивляться.

Единственной проблемой, которая требовала теперь решения, была проблема свежей пищи. Моих друзей, правда, она не слишком волновала. А вот меня перспектива питаться искусственными стэйками или пластмассовыми котлетами не очень привлекала.

– Может я сгоняю в магазин за нормальными продуктами? – поинтересовался я, не обращаясь ни к кому конкретно. – Сейчас бы стейк настоящий или яичницу с беконом! Да кофейку сварить… можно со сливками.

Дэн бросил на меня короткий взгляд исподлобья. Зина, похоже, этот взгляд перехватила и сделала правильный вывод.

– Как ты считаешь, Дэн?

– Ты же знаешь, что Мак самый уязвимый из нас сейчас.

– Но и самый незаметный. К тому же после нашего перемещения никаких признаков опасности не было.

– Действительно, не было… Но ведь это не значит, что не было и самой опасности… А магазин отсюда далеко?

– Да нет! От стены минуты две или три, не больше! – со сдержанным энтузиазмом сообщил я.

– Покажи! – потребовал Дэн, быстро сформировав на большом виртуальном экране трёхмерную картину территории рядом с принявшей нас стеной.

Легко сориентировавшись, я указал на отдельный дом, в котором давно расположился хорошо знакомый мне магазин «Пятёрочка».

– Пошли, Мак! – Позвал меня Дэн, резко повернувшись, и решительно направился к шкафам с одеждой.

Как я и надеялся, наша вылазка за едой завершилась минут через сорок ко всеобщему удовольствию. Нагруженные продуктами и, кажется, никем не замеченные, мы вошли в лифт, где нас уже ждала Зина.

И снова наступили мирные будни, которые, в отличие от предыдущего периода, были наполнены важными занятиями. Дэн активно изучал различные данные о состоянии планеты, легко находя их в интернет-пространстве. В перерывах между этими занятиями он тестировал системы приюта, проверяя состояние разного оснащения, включая вооружение. Состояние же энергетической установки и двигателей было проверено в самом начале.

Зина тоже рылась в интернете. Но изучала она не природные катаклизмы, а идеологию разных стран, духовные ценности, объединяющие различные сообщества. При этом она успевала читать литературные произведения, о содержании которых часто эмоционально высказывалась, вызывая нас с Дэном на разговор, а иногда и на спор.

Начала Зина с России, упоминая зачастую знакомых или даже близких мне писателей, учёных и общественно-политических деятелях. Я же то и дело отключался от работы над дипломным проектом и с удовольствием слушал её рассуждения о жизни в средние века, затем о развитии здесь промышленного производства и новых, капиталистических отношений. Особенно интересными показались мне рассуждения Зины об идеологии, понятие которой в России двадцать первого века утратило своё истинное значение. Для многих людей по сей день этот термин сохраняет активный негативный смысл, о чём Зина говорила с большой тревогой.

– А почему ты считаешь, что неприятие термина «идеология» нынешним нашим обществом не просто неправильно, но даже опасно?

Услышав мой вопрос, Зина сразу отложила планшет, на котором что-то читала в этот момент, и развернулась ко мне с нескрываемым интересом. Дэн тоже повернулся, и заинтересованно посмотрел на меня и на Зину.

– Подошли к горячему? – спросил он совсем не шутливым тоном.

– А как же иначе! Рано или поздно вопрос о будущем обязательно оказывается в центре внимания людей, – уверенно произнесла Зина, глядя на меня своими насыщенными живой энергией карими глазами. – Ты сам, Мак, что думаешь об идеологии?

– Это что, экзамен?

Я чувствовал, что мои собеседники не просто заинтересованы в обсуждении затронутой темы, но придают разговору, вернее, моей позиции какое-то особое внимание.

– Нет, Мак, не экзамен. Нечто гораздо более важное.

Голос Дэна стал неожиданно серьёзным и даже строгим. В другой ситуации это могло бы меня даже позабавить. Сейчас же всем явно было не до шуток, и я попытался объяснить свою позицию.

– Когда негативное отношение к идеологии оказалось закреплено даже в новой конституции нашей страны, я попытался разобраться с тем, что это вообще такое. К сожалению, понятного и исчерпывающего определения идеала развития общества, которое бы меня самого удовлетворило, я так и не нашёл. Самые же близкие мне рассуждения обнаружил у Канта.

– Не худший вариант, – пробормотал Дэн, – но хорошо бы сделать ещё пару шагов. Как, Зин, поможешь немного нашему другу?

– Я попробую… Ты не против, Мак?

Зная способность Зины объяснять сложные вещи простым и понятным языком, я с удовольствием принялся слушать её рассуждения, всё более погружаясь в неожиданно раскрывшуюся новую картину мироздания простую и бесконечно сложную одновременно.

Начала она с утверждения, что развитие разумного мира можно представить себе как результат движения человеческой мысли в двух противоположных направлениях – от причины к закономерному результату и от цели к необходимым предпосылкам. Это утверждение требовало пояснения, но через некоторое время мне всё, кажется, стало понятно. Человек, отталкиваясь от идеи создания чего-то фантастического и чрезвычайно важного для людей, погружается вглубь познаваемой материи и, чтобы существенно расширить границы современных научных знаний, взламывает аксиомы и постулаты, лежащие в их основе. Вдохновлённый верой в важность и жизнеспособность своей фантастической идеи он находит таким образом способ её практического осуществления. В результате предмет веры, став реальностью, превращается в новый объект знания. Наука же, обретая новое основание, поднимается на качественно новый уровень.

Противоположный вектор начинается с прорыва вглубь материи и соответствующего научного открытия, меняющего научную картину мира и открывающего новые возможности реализации идей, казавшихся до того фантастическими.

Когда общая картина движения человека от веры к знанию и наоборот в общем улеглась в моём растревоженном сознании, я задал вопрос, который, как больной зуб, не давал перейти к дальнейшим рассуждениям.

– Логика движения человеческой мысли с опорой на научное основание явления мне в целом понятна. Но как можно продуктивно рассуждать, опираясь на фантастическую идею, воплощенную в некоем сказочном образе?

Зина выслушала мой вопрос с улыбкой, которая показалась мне немного снисходительной.

– Я спросил о чём-то смешном?

– Нет-нет! – энергично возразила девушка, – Вопрос правильный. Просто я вспомнила наши с Дэном весёлые дискуссии на эту тему… Дело в том, что мыслящий человек не просто видит фантастический образ, но воссоздаёт необычное явление в своём сознании. При этом он специально фиксирует те особенности, которым нет объяснения и которые можно назвать… чудом наверное. Затем выявляет известные закономерности, которым то или иное чудо противоречит, и рассматривает их природу, добираясь до того самого начала, той самой внутренней формы, которую нужно преодолеть.

Ещё несколько минут Зина поясняла свою мысль, приводя живые, часто весёлые примеры. Наконец она замолчала, ожидая моей реакции.

– Ну хорошо, – заявил я, – будем считать, что и с этим я почти разобрался. Но вот ещё какой вопрос. Можно ли сказать, что вектор, направленный в сторону цели, будущего – это и есть вектор развития людей? И как в этом случае быть с вектором, направленным к основам научных знаний, их началам в прошлом? Ведь движение к новым основаниям науки это тоже прорыв в будущее!

– Молодец Мак! – воскликнул Дэн, – Ты прямо таранишь проблему! Можно, я тоже поучаствую в разговоре?

Мы с Зиной дружно закивали, а Дэн поднялся и, по привычке широко расставив ноги в длинных тёмно-серых тайтсах, заговорил нарочито менторским тоном.

– Всё предельно просто. Векторы, которые вы рассмотрели, указывают направления, по которым разворачивается растущий и взрослеющий мир Земли. Он простирается за внешние пределы форм, из которых сегодня сложен, уходя в бесконечные просторы космической стихии, и внутрь этих форм, в столь же бесконечные глубины материи. Мечтатели и художники с одной стороны и учёные с инженерами с другой, упрямо держатся каждый за свой вектор. Но самое главное то, что есть люди, способные двигаться одновременно в обоих направлениях, не разделяя этих процессов. Подобную мысль, кстати, можно найти у вашего мыслителя пятнадцатого века Николая Кузанского. В каком-то из своих трудов он говорит: «Разум направляется верой, а вера раскрывается разумом». Так вот, способ деятельности таких людей – это истинное творчество. Их внутренний мир разворачивается между научными постулатами и самыми фантастическими образами, воссоздавая единое живое и прекрасное целое. Да, в человеческом мире всегда есть и будет место чудесам! А эти люди – основные субъекты культуры, поскольку именно творчество составляет основу человеческого способа жизни и, тем самым, сущность культуры.

Дэн на мгновение задумался, сменив позу и заложив руки за спину, и тут же решительно продолжил.

– Мак спросил о векторе развитии людей. Этот вопрос нужно обязательно обсудить подробнее.

Он говорил эмоционально и убедительно, хоть и не всегда понятно. Особенно тронула меня мысль Дэна о том, что люди ошибочно отождествляют вектор взросления человеческого организма с вектором развития субъекта человеческой культуры. Отдельный гражданин обязательно будет взрослеть, но при этом вовсе не обязательно будет развиваться как человек в истинном смысле слова. Он вообще может остановиться в своём становлении человеком!

– Разумный мир существует в двух тождественных и одновременно различных формах. – Рассуждал он, то обращаясь к нам с Зиной, то принимаясь шагать по гостиной. – Одна форма – это постигаемая нами и понемногу преобразуемая вселенная. Другая – индивидуальное сознание человека. Это та же вселенная, в той или иной степени повторяющая первую, но нередко полная как чудес и фантазий, так и различных заблуждений. Люди с их индивидуальными сознаниями это бесконечное количество вариантов будущего этой вселенной.

– А как связано с развитием общества разумное формообразование, в котором, собственно, и заключается развитие вселенной? – прервала Дэна Зина.

– Но это же очевидно! – воскликнул Дэн. – Вектор развития не коротких жизней отдельных людей, а всего общества, это вектор перехода человечества к каждой следующей ступени культурного становления. Правда, каждый шаг здесь совершают отнюдь не все члены общества. Некоторые остаются в культурном прошлом. Хотя всегда есть и те, кто вырываются вперед и становятся культурными маяками для остальных. И есть, конечно, идеал культурного развития, который можно понять как цель всего общества. Именно это его основа! То, что реально объединяет людей в культурно-историческую общность.

Чрезвычайно важно не путать цели конкретных людей, решающих текущие практические задачи, с общественным идеалом. В первом случае мы говорим о совершенствовании нашего окружения, придании ему разумной формы. Во втором – о совершенствовании самого человека. Суть процесса состоит в развитии его способа жизни, а значит самой сути человеческой культуры.

Разговор продолжался ещё долго, превратившись постепенно в диалог Зины и Дэна. Слушать мне было интересно, но уследить за ходом их мысли удавалось не всегда. В конце концов, потеряв нить рассуждений, я вовсе уснул.

* * *

Не знаю, сколько я спал и действительно ли проснулся. Темнота, окружавшая меня, была абсолютной в самом точном смысле этого слова. Тишина была такой же полной и окончательной. Рук и ног я не чувствовал, словно их никогда не было. Ни для меня, ни во мне не осталось ничего, кроме отчётливого, но совершенно пассивного и неподвижного «я». О времени тоже нечего было сказать. Попытка вновь отключить сознание, которую я предпринял, оказалась успешной и моё «я» начало угасать, растворяясь в пустоте и безмолвии.

Неожиданно вспыхнул свет и зазвучали живые голоса. На этот раз сознание вернулось вместе со всеми привычными ощущениями. Я без труда повернул голову и увидел Зину, которая, как и я, полулежала в удобном кресле. Чуть дальше в таком же положении был Дэн.

– Ты в порядке, Мак?

Дэн, приподнявшись, с тревогой посмотрел в мою сторону. Зина тоже повернулась и встретившись со мной глазами, улыбнулась.

– Мак в порядке, Дэн. Похоже, мы удачно стартовали, но вот где причалили пока не ясно.

Она легко выпорхнула из крепко обнимавшего её ложа и направилась к стене, на которой вдруг образовался большой экран с неустойчивым изображением то ли какой-то растительности, то ли чего-то ещё живого и подвижного. Зина немного поколдовала с пультом и перед нами возникло бурое, грубо исполненное скульптурное изображение какого-то странного существа, описать которое было трудно из-за его полной непохожести ни на что мне известное. Больше всего оно напоминало почти бесформенную каменную глыбу.

Зину картинка тоже, похоже, смутила. К тому же на её выразительном красивом лице явно теперь читалось огорчение. В этот момент мне живо вспомнилось лицо Зины перед появлением Дэна. Тогда оно тоже не светилось радостью, но, в то же время, было полно решительности и кипевшей в девушке энергии. И может быть впервые тогда я почувствовал, что этот человек мне не только не безразличен, но, кажется, дорог.

– Что это за монумент? – Попытался я пошутить. Но друзьям моим явно было не до смеха. Сосредоточенно глядя на небольшие экраны перед ними, Зина и Дэн пытались с чем-то разобраться.

– Они живые!

Лицо Дэна было хмурым и предельно озабоченным. Мне показалось даже, что наш друг чем-то испуган.

– Ты уверен? Хотя… да. Ты прав.

Упавшим голосом Зина подтвердила вывод Дэна. Маленький экран исчез, а обнаженные руки девушки безвольно, как мне показалось, опустились.

Несколько минут все молчали. Затем Дэн резко поднялся и принялся ходить вдоль стены с экраном. Растерянность прошлых минут уже исчезла и его вид был сосредоточен и решителен.

Да, Зин, выходит это совсем не миф. И похоже правда об этих тварях похуже домыслов, которые нас забавляли и казались выдумками. Ну не понимаю я, как они смогли нас посадить и изолировать! И главное то, что тут и намёка нет на интеллект!

– А мы где сейчас? – осторожно поинтересовался я, – Или этот вопрос пока не вполне ясен?

– Ну отчего же! – сердито отреагировал Дэн. – Вполне ясно! Неизвестно где!

– Ночью мы вынуждены были стартовать, – пояснила Зина. – Точнее, это сделали автоматы, из-за возникшей опасности.

Зина что-то рассказывала про то, как приборы зафиксировали сильный энергетический удар, разрушивший часть постройки над нами. Затем про то, как наша капсула вырвалась из под земли, но, как теперь выяснилось, осталась под влиянием неизвестного агрессора. Ещё она объяснила, что автоматы капсулы погрузили нас в особое состояние, необходимое при подобных манёврах.

– Я не понимаю, какие нужно иметь технические возможности, что бы не только не потерять нас в космосе, но и контролировать движение нашей капсулы.

Зина говорила упавшим голосом и казалась растерянной, что само по себе показалось мне удивительным.

– И, главное, зачем?! – воскликнула она уже с раздражением.

– Если я правильно понял, – спросил я осторожно, – нас насильно посадили на какой-то базе. И мы не знаем что это за база и где она находится. Так?

– Да. – подтвердил Дэн. – И это пока единственное, что мы знаем точно.

– Я так понимаю, – не унимался я, – что наши противники представляют какую-то цивилизацию. А то мне показалось, что это просто животные.

Я улыбнулся своей идее, а Зина и Дэн дружно посмотрели на меня с явным интересом,

– А что, может и действительно животные? Дикие обитатели космоса!

Видя, что мои друзья не улыбаются, я решил не развивать тему.

– Вот и Мак о том же… – пробормотал Дэн, – Но откуда тогда этот порт? Не понятно… И зачем было перекрывать все каналы?

– Что бы как-то разрядить обстановку, я предложил сварить кофе. Народ поддержал мою идею вялыми кивками. Когда же воздух наполнил знакомый аромат Дэн и Зина немного оживились.

Кофе показался необычно вкусным. Во всяком случае, приятная процедура несколько снизила напряжение, не покидавшее нас.

Несколько минут все сидели молча, растягивая удовольствие.

Я сидел лицом к большому экрану и потому первым заметил, как «скульптура» вдруг зашевелилась и стала двигаться в сторону экрана, всё больше заполняя его собой.

– Оно движется! – воскликнул я. – Эта каменюка ползёт в нашу сторону!

Дэн кинулся к пульту перед экраном и начал колдовать над разноцветными пиктограммами. Эффекта его усилий я не заметил. Всё оставалось по-прежнему, пока он случайно или специально не активировал какое-то оружие.