Красный бубен

Глава четвертая

Юрий вступает в случайную связь

На территории России затмение лучше всего проявит себя в зоне Черноземья – Тамбовской, Воронежской и Белгородской областях…

Юра Мешалкин отпросился с работы. Он должен ехать в деревню, забирать жену с детьми, которые все лето прожили там в доме ее родителей. Теща с тестем давно уже жили в Москве, а в Красный Бубен выезжали только на лето. Но в этом году они не поехали. Тестя не отпустили с работы. Мешалкин заехал к теще за мешками. Тестя, слава богу, не было. Старый осел работал. А то бы пришлось слушать, как надо жить, как себя вести, как к чему относиться, зачем он, Юра, занимается всякой ерундой, вместо того чтобы заниматься делом, и т. д. и т. п.

– Юрий! – Теща вытирала фартуком руки. – Здравствуй.

– Здравствуйте, Тамара Николаевна.

– Проходи. У меня как раз котлетки. Скушаешь пару штук, а?

– Нет, надо ехать. – Юра повесил кепку на крючок.

– Ну, тогда с собой возьми. Я тебе в фольгу заверну, чтобы не остыли.

Юра прошел в комнату, сел на диван-кровать. Работал телевизор.

– …Числа́, – говорил диктор, – ожидается полное солнечное затмение. Последнее в этом тысячелетии…

«Конец тысячелетия… а телевидение – говно… Я, когда был маленьким, думал, что в двухтысячном году у всех будут видеотелефоны, как в фильме „Солярис“. И телевидение какое было, такое и осталось… Даже хуже…»

– …Оно продлится, в зависимости от места наблюдения, от одной минуты до…

«Я в детстве даже с бо́льшим удовольствием смотрел телевизор, чем сейчас… А в журнале „Пионер“ какие иллюстрации были великолепные про двухтысячный год!.. Над многоуровневым городом летают воздушные такси с кнопками!.. Двухтысячный год – вот он, на носу! А где они, такси?»

– На территории России затмение лучше всего проявит себя в зоне Черноземья – Тамбовской, Воронежской и Белгородской областях…

– Вот, возьми, Юрий. – Вошла теща со свертком. – Поешь в дороге.

– Ага. А мешки приготовили?

– В коридоре.

– Ну, я поехал тогда.

Юра поднялся.

– Давай присядем на дорожку… Что-то я волнуюсь.

– Не волнуйтесь, Тамара Николаевна.

Юра присел.

Помолчали.

– Я поехал.

– С Богом…

Юра остановил «жигуль» и вышел купить сигарет в придорожном киоске. Небо синее и ясное, но в воздухе уже чувствовалась осенняя свежесть. Эх! Жалко лета! Это лето Мешалкин провожал с грустью. Он не ездил ни на юг, ни на север и вообще не был в отпуске, просто отправил своих в деревню и целых три месяца был предоставлен самому себе. Нельзя сказать, что Юра пустился в разгул. Нет, этого сказать нельзя. Конечно, он встретился с двумя-тремя давними подружками и приятно провел время. Но это не главное. Главное, наконец-то удалось спокойно позаниматься любимым делом – резьбой по дереву. Как же здорово сидеть и орудовать резцами, когда тебя никто не дергает за штаны, не кричит, что ты везде соришь стружкой! Как же здорово знать, что тебя не прервут на самом интересном месте, чтобы сообщить, что́ рассказала по телефону тетя Мотя про дядю Петю!.. За это лето Юра успел вырезать как никогда много. Два ряда полок плотно заставлены вкусно пахнущими фигурками. Сколько же он всего вырезал? Юра наморщил лоб: композиция «Три медведя ловят Машу»; кинетические игрушки «Куры клюющие» и «Как медведь с кузнецом долбят молотками по пеньку»; композиция из русской сказки «Волк ловит хвостом рыбу»; три африканские маски; подсвечник для жены; для детей семью Микки-Маусов (маму, папу, сына и дочку) и много другого.

Юра протянул в окошко купюру:

– Пачку «Удара по Америке»!

Рука из окошка взяла деньги и положила пачку «Золотой Явы». Рука была тонкая, белая и красивая. Аккуратное колечко с рубинчиком. Юра, как творец, знал толк в красивом, а красивые руки встречаются не часто. Он нагнулся и заглянул в окошко. Чувство прекрасного не подвело. Мешалкину стало приятно, что он угадал лицо по руке. По закону гармонии можно восстановить из маленького кусочка прекрасного большое прекрасное целое. «Если бы меня уполномочили реставратором, уж я бы точно показал, какие у Венеры Милосской были руки, а у Сфинкса лицо».

– Хороший денек, – сказал он, чтобы оправдать свое заглядывание внутрь. – Далеко до Красного Бубна?

– Километров двадцать, – ответила девушка.

Юра побарабанил пальцами по прилавку.

– Не страшно вам здесь одной?.. Вы такая красивая… Вас могут обидеть…

– А я не трусиха. У меня вот что есть, – девушка вытащила из-под прилавка пистолет.

– Ого! Настоящий?

– Газовый. Но с близкого расстояния можно глаз выбить.

– Приходилось уже?

– Нет, но если что – рука не дрогнет. Я в тире тренируюсь.

– Как успехи?

– Из пятидесяти выбиваю сорок пять.

– Как-то не вяжется пистолет с вашими руками.

– Это почему?

– У вас руки такие красивые и женственные.

– У меня?

– Я художник и кое-что в красоте понимаю. Я бы очень хотел вырезать вас из дерева.

– Вы скульптор?

– Минуточку. – Юра поднял руку.

Он вернулся к машине и достал из бардачка деревянную белку.

Девушка вышла из киоска и курила, прислонившись спиной к стенке. Короткая юбка и едва прикрывавшая живот белая маечка с надписью «Love». Ноги и грудь не хуже рук.

– Это вам. – Он протянул белку.

– Ой!.. Ну что вы… Мне неудобно.

– Такая красавица должна обладать красивыми вещами. Берите-берите!

– Шишку грызет! Какая прелесть!

– Строго говоря, она грызет не саму шишку, а орехи, которые в шишке находятся.

– Вы правда сами вырезали?

– Я вырезал ее вот этими самыми руками. И мне вдвойне приятно, что эта белка попала в хорошие руки.

– Надо же! Настоящий скульптор подарил мне свою скульптуру! Подруги не поверят!

– Вот тут на подставке – мои инициалы. И я вам дам свой рабочий телефон. Можно позвонить, и я подтвержу. Вот, видите, здесь написано: «Мешалкин Ю.». Мешалкин – это я. А зовут меня Юра.

– Света.

– Очень приятно. А нет ли у вас ручки – телефон записать?

– Пойдемте в киоск, там есть.

«Ага», – подумал Мешалкин и сказал:

– Ага.

В киоске Света вырвала листок из журнала учета проданного товара и протянула Юре вместе с привязанным к журналу карандашом.

Он написал телефон.

– Звоните, когда захотите. – Юра взял с витрины банку джин-тоника, повертел. – А вы здесь одна работаете?

– Сутки через двое. Нас всего два продавца.

– Понятно.

– А давайте за знакомство, – предложила Света, – выпьем по баночке джин-тоника!

– Я бы с огромным удовольствием, но я за рулем.

– Да ерунда! Вам ехать десять минут, а милиции здесь практически никакой. Раз – и готово!

– Да? – Мешалкину понравилось последнее замечание. – Ну давайте!

Юра открыл две банки, они чокнулись.

– За знакомство, – сказала Света.

– И за вас, за прекрасных дам. – Юра запрокинул голову, и в его рот потекла освежающая жидкость.

Пока его голова была запрокинута, Мешалкин обдумывал перспективы задержки в дороге, в смысле возможных подозрений жены.

– Хороший напиток, – сказал он. – Пьется, как лимонад, а вставляет, как крепкое пиво.

– Может, тогда еще по баночке?

– А не слишком?

Выпили еще по банке, и Юра почувствовал себя смелее. Поэтому, когда Светлана предложила выпить еще, он уже не сомневался. Он обнял ее и начал рассказывать о жизни скульптора, о том, как он работает, какие задумал новые композиции и о выставке своих работ во Дворце культуры металлургов. Света слушала, приоткрыв рот. Видно было, что ей не хватает культурной жизни. Мешалкин рассказал, что живет в одном подъезде с киноартистом Леонидом Куравлевым и часто встречается с ним в магазине. Иногда они даже запросто квасят с артистом в гараже.

– Вот так, – говорил Юра, – как мы с тобой. Простецкий мужик! Но не дурак! Голова у него на плечах! И режиссеры его ценят!

Так, слово за слово и жест за жестом, Юра поймал себя на том, что снял со Светланы трусики и отступать некуда. Да и незачем.

Секс в киоске получился космическим. Секс без неоправданных надежд и разочарований. Таких сексов бывает немного в жизни человека. Ну, от силы четыре.

Они улыбнулись друг другу, говоря глазами то, о чем не хотелось сейчас говорить словами. Слова не могли этого передать.

Завизжали тормоза, хлопнула дверца. Светлана вырвалась из его объятий.

– Прячься за коробками! Хозяин приехал!

Юра полез за коробки, застегивая по ходу штаны.

– Привет, детка, – голос с акцентом. – Как дела?

– Здравствуйте, Мурат Рашидович.

– Сколько раз я тебя просил, не зови меня Мурат Рашидович! Для тебя я просто Мурат. Как торговля?

– Плохо. Никто здесь не ездит. Вот если бы на перекрестке стояли.

– Там менты не пускают! Много денег хотят, шакалы!.. Это чей машина стоит?

– Да один сломался, попросил присмотреть, а сам за слесарем пошел.

– Куда пошел? В лес?

– В деревню пошел.

– Давно ходит?

– Не помню…

– Девичий память короткий. Сегодня помню, завтра – нет. Мина тоже забудешь.

– Как же можно?

– А вот сейчас посмотрим.

Хлопнула дверь, и Мешалкин понял, что сейчас будет. Ему захотелось встать из-под коробок и вырвать девушку из рук грязного предпринимателя, но у него жена, дети и свои проблемы. Да и девушке надо где-то работать, а он сейчас вылезет и испортит ей карьеру. Возможно, они попадут в милицию, а у него в крови алкоголь. А потом до жены дойдет, что он спутался с какой-то из киоска… Через полчаса Мурат Рашидович уехал.

Юра вылез. Не глядя друг другу в глаза, они попрощались. От возвышенного настроения не осталось и следа.

Глава пятая

Зеленые помидоры

Татьяна давно собрала вещи и уже нервничала. Юра все не ехал и не ехал. Верочка с совком и ведерком забежала на веранду и крикнула:

– Мама! А где папа?!

– Скоро приедет. – Татьяна отвернулась.

«Где его черти носят? Давно уже должен быть!»

Она села у окошка перебирать фасоль, которую вырастила сама. За один раз все увезти не получится. Слишком мало в машине места, а нужно уместиться самим, забрать одежду и прочее такое, что могут украсть. За урожаем придется приезжать специально. И не один раз. Вон сколько всего выращено! Сколько труда положено! Сколько она воды перетаскала! Сколько сорняков повыдергала потрескавшимися руками! Говорила же ему – купи прицеп к машине! Так нет – лень задницу отодрать! Только бы от семьи подальше и стругать свою деревянную дребедень! Кому это надо?! Понятно, когда мальцы себе пистолетики выстругивают! А этот-то куда? Лет уже – слава богу, а все ерундой занимается! За все время только два раза и приехал! И тут от него помощи никакой! Походил, походил, три грядки вскопал – и на рыбалку! Говорит: куда ты столько насажала! А как соления банку за банкой открывать – это он не отказывается! Паразит! Это для него – как с неба упало! А что за этим стоит тяжкий труд его жены – он не вспоминает! «Я бы тоже сидела и лепила что-нибудь из пластилина и на пианино ставила, если бы у меня не было такого чувства ответственности! Конечно, сослал меня на каторгу и рад! Что я ему – домработница?! Батрачка я ему, что ли! Другие жены уважают себя как женщин, в бассейнах плавают, в соляриях загорают, делают прически в салонах красоты! Одна я, как Золушка, пашу всю жизнь и радости не вижу».

Таня увидела в окно, как Игорек в кошках, которые нашел в сарае, лезет на электрический столб и уже долез до половины. Она представила, что будет, когда он доберется до верхушки и схватится руками за провода высокого напряжения. Таня бросила фасоль и побежала, наступая на зеленые помидоры, разложенные на газетах. Помидоры лопались, летели брызги.

– Игорь! – закричала Таня срывающимся голосом. – Ты что?! Ты что?! Немедленно слезай! Тебя током стукнет, дурака!

От неожиданного шума Игорь отпустил столб и повис вниз головой. Если бы не кошки, он бы точно упал и свернул шею. А так Игорь просто ударился затылком о столб и захныкал.

Таня ахнула и зашаталась. Что было бы, если бы Игорек долетел до земли и сломал шею?! Ее сердце упало вниз и там бешено колотилось. Она схватилась рукой за грудь.

– Игорек! – вырвался отчаянный материнский вопль. – Что ты со мной делаешь?!

Игорек старался подтянуться, чтобы слезть со столба нормально, а не вниз головой. Но у него не получалось. Лицо пацана налилось кровью.

– Слезай немедленно! – Таня подбежала к столбу. – Отец приедет, я все ему расскажу! Вот он тебе задаст!

– Папа тебя выпорет ремешком! – подхватила Верочка. – А-та-та! А-та-та! А-та-та! – Она застучала лопаткой по железному ведерку.

– Уйди отсюда! – закричала на нее несчастная мать. – У меня и так голова раскалывается!

Верочка отбежала к калитке, забралась на лавочку и, ухватившись за забор, наблюдала за событиями оттуда.

– Что ж ты за садист такой! – крикнула Таня. – Над родной матерью издеваешься, как фашист! Все вы хотите меня поскорее на тот свет отправить! И ты, и Верка, и папа ваш любимый! За что же мне такое наказание, господи?! – Она обхватила голову руками и убежала в дом.

Игорь, закусив губу, пытался подтянуться. Наконец он сдался и стал осторожно вынимать ноги из кошек. Сначала вынул одну и обхватил ею столб. Потом – другую. Потихонечку начал двигаться к земле вниз головой. Когда до земли оставалось совсем немного, на крыльцо выскочила мать со стремянкой.

– Осторожнее, расшибешься!

Игорь вздрогнул, ослабил хватку и рухнул вниз.

Верочка захихикала и запрыгала на лавке.

Игорь поднялся, потирая ободранный лоб.

Таня схватилась за голову и убежала в дом.

– Игорь фасыст! – крикнула Верочка. – Мамку замучил!

– Пошла ты… – огрызнулся брат и прибавил выученное в деревне слово.

Глава шестая

Вороны в России не каркают зря

Ирина Пирогова с зеленым рюкзаком за плечами шла по проселочной дороге. Кроссовки, потертые джинсы, майка, выцветшая штормовка – вид самый обыкновенный.

Вокруг лежали поля. Зеленые участки нескошенной травы сменялись золотистыми проплешинами скошенной пшеницы. Черные квадраты картофельных участков подмигивали неосыпавшимися вялыми цветочками. Редкие деревья встречались вдоль дороги. Листья наполовину пожелтели, и это наводило на мысли. Ничто так не наводит на мысли, как увядающая природа.

Закаркала ворона. Ирина остановилась, подняла голову. В разведшколе она узнала, что вороны в России зря не каркают.

Ворона сидела на березе и смотрела на Пирогову. Ирине вороны нравились. В них была какая-то тайна. Почти такую же она носила в себе.

– Что случилось, каркуша? – Ей хотелось задать птице вопрос на родном языке: «Крау, вотс хэпенд?» Но таковы условия игры – даже к вороне она вынуждена обращаться по-русски.

Ворона качнулась на ветке и опять каркнула. Она явно что-то хотела сообщить Ирине, но и птица не вольна говорить на другом языке.

– Спасибо, каркуша, я буду осторожна.

– Кар! – Птица взлетела в небо, описала круг и скрылась за облаками.

Несколько дней назад Ирина получила шифровку. Пантелеев провалился, ей срочно нужно покинуть Тамбов и где-нибудь отсидеться. Ирина взяла расчет на автобазе, где работала уборщицей, и на попутках выехала из города, чтобы добраться до деревни, где жил связной. Но там она узнала, что связной в нетрезвом состоянии попал под маслопресс. Положение критическое. Ирина совершенно не представляла, как ей восстанавливать оборванные каналы. В какой-то момент она даже запаниковала. Ей захотелось добраться до ближайшего американского консульства и попроситься домой. Это говорила в ней загнанная в угол женщина. Но профессиональная разведчица взяла верх. Ирина сказала себе так: «Ты попала в непростую ситуацию. У тебя есть одна сложная проблема. Но любая сложная проблема когда-нибудь отступает. О’кей! Я буду решать эту проблему».

Вот дословный неотредактированный перевод того, что она думала.

Ирина вышла на дорогу и подняла руку. Уже через минуту она сидела в кабине рядом с водителем и разговаривала о политике.

– В правительстве засели известно кто, – громко говорил водитель. – Известно, кому на Руси жить хорошо! А русским как жилось при татарах, так и теперь! – Он резко крутанул баранку, Ирину прижало к дверце.

– Как вы отчаянно водите свой драндулет. – Она потерла плечо.

Напрасно она так сказала. Таким, как Витя Пачкин, говорить такое нельзя, таких, как он, это только заводит.

– Я еще и не так могу! – Он начал крутить руль влево-вправо, выписывая на дороге кренделя.

– Ах! – Ирину кидало то на дверцу, то на Витю.

Пачкин крутил баранку так энергично, будто качал помпу на тонущем корабле, на котором тонула его любовь.

– Витя, прекратите!

Витя послушно дал по тормозам, и Ирина влетела в лобовое стекло.

«Фак ю!»

– Если бы в стране не было такого бардака и машина была бы получше, я бы и не такое показал! Мы бы, Ирочка, улетели с вами, как птицы, за горизонт досягаемого. – Эту фразу Витя списал из кино и обязательно говорил всем бабам. – А на этой развалюхе только в канаву улетишь.

Он ударил кулаком по сигналу. Ирина дернулась.

Пачкин включил радио. Пел популярный исполнитель казанского шансона Альберт Исмагилов:

Последние строчки Пачкин пропел вместе с исполнителем.

– Эх, Ирочка, выходите за меня замуж, – предложил он. Ирина вскинула брови. – А что? – Витя посмотрел на шпионку. – Я свободный. У нас с вами все, я думаю, получится. Вы молодая, красивая. Я молодой, красивый, неплохо зарабатываю. Недавно круто заработал. Между нами, приобрел антикварную вазу из чистого серебра. Что еще нужно?

– А как же любовь?

– А что любовь? И любовь, само собой! Я, например, к вам чувствую любовь. И вы, я чувствую, ко мне неравнодушны. Давайте доедем вон до того леса и там проверим наши чувства. У кого крепче!

«Зря я к нему села. Он, похоже, маньяк. Пантелеев провалился. Связной попал под маслопресс. Теперь еще маньяк… За такие слова я бы его в Штатах затаскала по судам!»

– Вы так, наверное, всем девушкам говорите?

– Нет. Только тем, кто мне нравится… Тормозим? – Он вопросительно посмотрел.

– Уговорил.

– А я думал, тебя еще километров двадцать уламывать придется! – Пачкин хмыкнул. – Мне нравятся решительные девушки!

– Ну что, в кабине или на травке?

Съехали на обочину.

– На травке.

Он спрыгнул на землю и поприседал.

– Земля холодная. Я куртку под тебя подстелю. – Он снял потертую кожаную куртку, от которой несло бензином.

– А у тебя контрацептивы есть? – спросила Ирина.

– Это гондоны, что ли. А на фига? Я ж не заразный. Может, ты заразная?

– Я не заразная.

– Зачем они нам тогда?

– Ладно, стели.

Пачкин кинул на траву куртку.

– Готово! – Он расстегнул штаны.

– Нет, не готово. Если я согласилась – это не значит, что я стану на плохо постеленном.

– Вас, баб, не поймешь! То вам не то, это не это! – Он нагнулся и стал поправлять куртку.

Ирина подняла руку, чтобы нанести удар по основанию черепа. Но не успела. Пачкин распрямился.

– Все, – сказал он. – Готово!

– Поправь рукава.

– Какие в жопу рукава?! На хрен тебе рукава?!

– Поправляй, а то не буду!

Пачкин крякнул:

– Бабы кого хочешь доведут!.. Мы с тобой пять минут знакомы, а ты мне устраиваешь сцены, как жена!

– Ты же говорил, что не женат.

– Вот я и говорю – пять минут знакомы, а ты как жена!

– Значит, я тебе уже не нравлюсь? – Почему-то это ее задело. – А раз я тебе не нравлюсь, то я с тобой и не буду! – Она повернулась, чтобы уйти.

– Все-все-все! – Пачкин схватил ее за локоть. – Уже поправляю!

– Нет уж! Раньше надо было поправлять!

– Ну что ты, в самом деле?! – Он заволновался. – Договорились же!

– Пусти. – Ирина дернулась.

– Ну прости!.. Ну, я был не прав…

– Ладно… Стели.

Пачкин бросился поправлять рукава.

– И пуговицами вниз, пожалуйста, – приказала Ирина.

Пачкин вздохнул и перевернул куртку. Свалились расстегнутые штаны, и Ирине посчастливилось увидеть желтые в зеленый горох трусы.

Она наклонилась и стукнула, куда собиралась.

– Ох! – Витя упал на куртку.

Ирина не сдержалась и с удовольствием плюнула Пачкину на спину. Достала из кабины рюкзак и пошла по дороге. Случись такое в Америке, она дошла бы до ближайшего полисмена и сдала бы ему этого извращенца.

«КРАСНЫЙ БУБЕН», – прочитала она на указателе.

Глава седьмая

Чемодан Никитина

Где мой черный чемодан?

Юра приехал затемно. У калитки встречала Татьяна с тряпкой в руке. Юра сразу понял, что сейчас начнется. Он заглушил мотор, вздохнул, вылез из машины и не торопясь направился к жене, думая, какую занять позицию, чтобы ослабить напряжение. Перебрал возможные варианты и махнул рукой – убедить Таню словами невозможно. Вытащил сигареты, закурил и подошел к калитке, улыбаясь, что наконец-то увидел супругу, по которой сильно соскучился.

Таня закинула тряпку на забор.

– Интересно… Интересно, что это тебя так задержало?.. Что для тебя важнее, чем твоя жена и дети, которые тебя с утра ждут? – Она подбоченилась.

– Да ладно, чего ты? – виновато улыбнулся он.

– Чего я?.. Он спрашивает – чего я?! Я все лето гну спину, как батрачка! Таскаю огромные ведра с водой! Делаю заготовки, которые ты будешь жрать всю зиму! Раз уж ты не можешь заработать, чтобы покупать все это на рынке! За все лето ты приехал два раза и то ни хера не делал, а вместо того, чтобы помогать, ловил дохлых карасей для кошки! Хотя бы сегодня, в последний день, ты мог меня разгрузить?! Ты мог приехать вовремя, чтобы помочь собраться и уехать засветло?! Я кручусь как белка в колесе, укладываю вещи, собираю помидоры и еще должна успевать смотреть за твоими детьми, которые все в тебя! Вместо того чтобы матери помогать, одна колотит весь день по ведру, а у меня и без того голова раскалывается! А Игорь из-за тебя, из-за того, что ты вовремя не приехал, упал со столба и мог свернуть шею! Спасибо тебе, дорогой, за твое внимание к нам! К жене своей и к детям! Проходи теперь, поужинай. – Таня раскрыла перед ним калитку. – Проголодался, наверное, дорогой, пока неизвестно где шлялся? Иди поешь! Все на столе! Картошечка своя, огурчики малосольные, помидорчики, зелень, котлеты! – Она схватила тряпку и закинула на плечо. – Давай-давай, проходи, господин Мешалкин!

– Я есть не хочу, – буркнул Юра и прошел в калитку.

– А и почему же ты не хочешь есть? – Таня приблизила к нему лицо и высунула кончик языка. – Может, тебя уже где-то накормили?! А?! Ну, скажи, кто тебя накормил?! Что молчишь-то?! Или ты какую-нибудь проститутку сводил в ресторан?! На это у тебя деньги есть! Не жену же в ресторан водить! А ты знаешь, когда я последний раз в ресторан ходила, а?! Ты думаешь, я не хочу в ресторан?! Ты думаешь, мне больше нравится на грядках все лето мудохаться?! Скотина!

– Да что ты завелась? – не выдержал Юра. Он знал по опыту – лучше не возражать, лучше дать возможность жене выговориться, чтобы она побыстрее успокоилась. Но не сдержался. – Не ходил я ни в какие рестораны! Я по дороге сломался и машину чинил! Вот и задержался!

– Ага! Машину чинил! Тебе не хватило времени, пока мы были в деревне, чтобы как следует отремонтировать машину и забрать нас отсюда! Вместо этого ты небось пьянствовал в гараже с Куравлевым! Ну-ка, ну-ка… Да от тебя и сейчас пахнет! Ну ты, Мешалкин, докатился – за рулем уже пьешь! Ну я не знаю! – От возмущения у Татьяны надулись щеки. – Все! Никуда я с тобой не поеду, пока не протрезвеешь! И детей не отпущу! Не хватало еще, чтобы ты детей угробил! Убийца!

Это была последняя капля.

– Да пошла ты! – Юра выплюнул бычок, который, как ракета, улетел в темноту. – Видишь тебя три раза за лето, и ты за это время успеваешь вылить на меня всю помойку, которая накопилась у тебя в твоем! мусорном! баке! – Он постучал себя кулаком по голове. – Плевал я на твою картошечку, твою зелень, твои огурчики-помидорчики! Я пошел на пруд! Завтра утром поедем! – Юра демонстративно прошел в сарай за удочкой, но ее на месте не оказалось. – Где моя удочка?! – крикнул он из сарая.