Операция «Ремонт»
- -
- 100%
- +
«Вертушка», сокрушительный удар ногой в голову. Противник полностью дезориентирован. Затем следует стандартный набор: удар в печень, следующий в сердце, завершающий в челюсть.
«Бах!» – это тяжёлая туша местного «терминатора» рухнула на настил ринга.
Чистая победа! Он вскидывает кулаки вверх. Сейчас он может на «раз-два сделать» даже самого сильного и опытного бойца.
Простая и понятная, проверенная и хорошо работающая схема. Ему надо «перекантоваться» год на «производстве». Там, «проявив» себя нужным образом, «пролезть» в партию. Застолбив место кандидата в её рядах, поступить на рабфак «универа». Затем сменить статус кандидата на полновесное место «в авангарде строителей коммунизма». Перейти на первый курс и пять лет прилежно учиться, параллельно занимаясь полезной общественной работой. К моменту выпуска и получения диплома «организовать» себе хорошее распределение и «прямое попадание» в тёплое местечко. В какой-нибудь КМО13 с перспективой дальнейшего карьерного роста, загранкомандировками и другими атрибутами прекрасного и светлого советского будущего. Ничего бы не изменилось.
Нет, изменилось бы решительно всё. Но он не «пошёл по схеме». Не «откосил». Не «перекантовался». Не «проявил» себя и не «пролез». Видимо, в детстве он читал неправильные книги и смотрел неправильное кино. А сейчас уже поздно просить в кассе билет на следующий сеанс или брать литературу с других тематических стеллажей.
Он быстро повзрослел. После окончания десятого класса школы случилась его первая юношеская любовь. Нет, не дурацкая подростковая влюблённость, а настоящие серьёзные отношения.
Почти всё лето перед призывом он проведёт на даче её родителей, находившихся в длительной зарубежной командировке.
Она студентка-третьекурсница ВГИКа. Не надо смеяться. Он не врёт. Она красива, умна и учится на сценарном. Она подошла к нему, когда он крутил на турнике «солнышко».
– Нет, я не с вашего двора.
Да он и сам это знает. Здесь же все свои. Спросил, чтобы в разговор вписаться.
– Была у подруги в гостях. Сессия в этом году закончилась раньше. Олимпиада. Всех просят, если это возможно, уехать из города. А ты местный Рэмбо?
Продвинутые владельцы дефицитных и дорогих видеомагнитофонов уже знакомы с гениальным «творчеством» героя Сильвестра Сталлоне.
– Называй меня «Рембó». Мне так больше нравится.
– А что тебе ещё нравится, Рембó?
Из французов, помимо Рембо, Верлен и Элюар. Ещё вор и бродяга, гениальный и легкий, как воздух, Франсуа Вийон. Ему нравится жить. Нравятся красивые девушки. Особенно, высокие стройные брюнетки с зелеными глазами.
– Это, действительно, встречается очень редко?
– А тебя родители к чужим ночевать отпускают? – смеется она в ответ.
– Нет! Я ещё маленький и в двадцать один ноль-ноль мне нужно возвращаться домой.
Они пикируются. Он делает новый подход к турнику. Раскручивается на петлях, стараясь, чтобы это выглядело как можно эффектнее.
Она чертовски красивая. Настолько, что спирает дыхание.
У него тоже заканчиваются экзамены. В школе. На аттестат зрелости. С институтом он пролетает. Нет шансов. Плохо себя вёл, вот и допрыгался. Ближайший осенний призыв, это для него. Впереди маячат только гарантированные министерством обороны СССР семьсот тридцать дней в солдатских кирзовых сапогах.
– А вдруг, тебя родители отпустят? Со мной? Я им паспорт покажу и телефон оставлю, – снова смеется она, – я взрослая. Мне уже исполнилось девятнадцать.
Он спрыгивает с турника. Она стоит совсем рядом. Ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. Их глаза ровно напротив. По росту она чуть ниже, но их уравняли каблучки её красных туфель, выглядывающих из-под тёмно-синих стильных джинсов, обтягивающих длинные стройные ноги. На секунду он опускает взгляд в область разреза модной яркой блузки.
– Что мы будет делать у тебя на даче? – во рту пересохло, сердце бешено заколотилось, к щекам прилила кровь. От волнения он ляпнул первое, что в тот момент пришло ему в голову.
Она очень серьёзна и смотрит прямо в глаза:
– Как «что», глупенький?! Мы будем писать сценарий! Сценарий нашей жизни.
Савченко был прав. Ему следовало воспользоваться шансом, предоставленным судьбой. И в том, другом, так и не написанном ими сценарии, было бы всё иначе. Светлее и лучше…
Миллионы весёлых пузырьков шампанского весело заиграли и дружно покатились по горлу, как по горке, вниз. Ещё один глоток и он выйдет из квартиры, чтобы немного развеяться.
Ему необходимо осмотреться. Оценить обстановку. Тщательно продумать свои дальнейшие шаги. Всё, можно идти. Полный вперёд!
Он спустился на шестой этаж. Позвонил в дверь слева. Прислушивался. Ни звука в ответ. Нажал на кнопку звонка ещё раз и долго не отпускал. Никакого движения. Полная тишина.
Когда он повернулся и собирался идти назад к лестнице, сработал один замок. Потом второй. Следом третий. Сдвинулась внушительная, судя по звуку, щеколда. Дверь чуть приоткрылась, натянув толстую стальную цепь, не позволявшую ей раскрыться больше, чем на пару сантиметров.
– Ты кто такой? Чего надо? – из образовавшейся щели раздался сиплый, с нездоровой трещинкой, мужской голос.
Лицо вопрошавшего он не разглядел. В поле его зрения находился только один глаз, словно сошедший со старого постера к «Сиянию» Кубрика. Проявленный лучом света из окна на лестничной площадке, он безумно блестел в тревожном и таинственном полумраке коридора.
– Простите, я ваш сосед из двадцать пятой квартиры. С девятого этажа. Здесь раньше мой знакомый жил. Дмитрий. Он, видимо, переехал. Ещё раз извините за беспокойство. Хорошего Вам дня.
– Стой! – громко щелкнул затвор задвижки, удерживавшей тяжёлую сторожевую цепь в боевом положении. Натяжение цепи ослабло, она качнулась и упала вниз. Ударилась с размаху о металлическую оболочку распахнувшейся двери: «Блямс!»
– Что застыл, словно в землю вкопанный? Проходи, раз пришёл!
В тысяча девятьсот девяносто втором году Димка закончил среднюю школу. Время перед армией провёл в полукриминальных, а то и вовсе криминальных делах с «разборками» и «полным контактом». И с радостью угодил под армейский призыв, который избавил его от невесёлых перспектив открытия серьёзного уголовного дела.
Девяносто восьмая дивизия ВДВ, славных воздушно-десантных войск. Это Димкин размер. «Отвага и безрассудство!» – это их девиз.
Город-герой Грозный. Желающих первыми идти на штурм здания республиканского совета министров нет даже среди «спецов». Совмин, построенный в годы «холодной войны» как один из ключевых оборонительных объектов города, превращён боевиками в хорошо укреплённую, почти неприступную крепость.
«Кто, если не мы?!» – Димка на площади Минутка в составе передового отряда десантников девяносто восьмой дивизии утром второго января нового, тысяча девятьсот девяносто пятого года, идёт на штурм.
За четверо бесконечных суток страшных и кровавых боёв он не получит и царапины. А утром пятого дня, уже после взятия здания, его ангел устал и улетел прочь. И Димка словил случайную пулю.
Следующие полтора года он проведёт в госпиталях. Раздробленные кости бедра так и не срастутся правильно. Три операции ничего не изменят. От четвёртой он откажется и вернётся домой, припадая при ходьбе на одну сторону и чиркая ногой, с инвалидностью второй группы.
Тысяча девятьсот девяносто шестой год. Май. Поздняя весна. После короткого дождя всё вокруг прозрачно и светло. Он завершил ремонт и, наконец-то, переехал в свою квартиру у метро «Аэропорт».
Его работу в Фонде руководство оценило на «отлично». Он получил повышение, новое задание и служит в президентской администрации. Каждое утро его забирает и привозит поздним вечером домой чёрная «Волга» из гаража управления делами президента. И это уже не дежурная машина по вызову через диспетчера. Правда, и не крутая «четвёрка Ауди». Он до такой не дорос. Но это самая настоящая «персоналка» с большим «бейсиком»-триколором на регистрационных номерах, что находится в его распоряжении все двадцать четыре часа в сутках.
Димка с палочкой. Хромает, неловко переступая через лужи. Недавно вернулся из госпиталя. Выгуливает во дворе своего питомца. Невероятную помесь болонки и бультерьера по кличке «Барбарис». «Болтерьер» Барбарис вечно скандалит и рвётся на статусный поединок с другими собаками двора. Димка крепко держит пса на поводке и старается не замочить в лужах ноги в нелепых, не по сезону, стоптанных и почти домашних туфлях-тапочках.
– «Миру мир, солдату – дембель!» – он пытается свести знакомство с соседом, но в неодобрительном Димкином взгляде исподлобья сквозит только неприкрытая враждебность.
Димка всегда был стихийным анархистом. С недоверием и настороженностью относился к власти. К её представителям и иным проявлениям. Персональная машина с большим флагом на номерах, это чёрная метка. Она сразу поместила Димкиного соседа в категорию «чужих». Первый раз они разговорились только через восемь лет после той, их самой первой, встречи.
Кто долго жил в Москве, тот не удивится: «Подумаешь! Эка невидаль!» Ничего необычного. Особенного. Здесь люди могут быть соседями по лестничной площадке всю жизнь и ни разу не заговорить друг с другом.
Москва. Мировая столица несчастливых и одиноких. Локация с длинной, на пол–года, капризной и непредсказуемой зимой, когда во время снегопадов на тротуарах вырастают метровые сугробы. Но вот внезапно погода меняется и на город обрушиваются проливные косые дожди, от которых невозможно укрыться под зонтом. Повсюду мутные потоки талой грязной воды и неуспевающие растаять до начала следующего похолодания унылые холмики тяжёлого серого снега.
Круглогодичная московская депрессия, это не болезнь, а нормальное состояние души человека, растрачивающего здесь свою жизнь. Сопутствующие такой погоде грипп и простуды, это постоянные и верные спутники среднестатистического местного жителя.
Он хорошо знает столицу. Может с закрытыми глазами найти и показать все её заморочки. Все ловушки. Тихие обходные тропинки. Плодово-ягодные или грибные места. Знает, где можно попасть в засаду. Нарваться на неприятности и «огрести по полной». Или, наоборот, выиграть и обрести.
Он любит свой город и тот отвечает ему взаимностью. Между ними полное взаимопонимание.
Но это мираж. Идиллия иллюзорна. Однажды, у него получится сбежать из Москвы навсегда. Должно же быть место на земле, где его никто не догонит и не найдёт? И он обязательно до такого места доберётся.
Через год он уедет. Он так решил сразу после «Пробуждения». В самом начале «Адаптации». Решил твёрдо и бесповоротно.
Кайтсерфинг, самое подходящие для него занятие. Много лет назад они не успели освоить доску и кайт вместе. На несколько дней пропал ветер и кайтеры лениво покачивались в гамаках, натянутых между пальмами у воды. Отсыпались после веселой разгульной ночи. Через три дня у них перелёт к другому морю, а ветер не возвращается…
Сейчас он в отличной физической форме и может выбрать самое продвинутое место. Такие места, как, впрочем, и многие другие, сейчас почти пусты. На поверхности там остались только настоящие искренние сумасшедшие. Их совсем мало. Единицы. И это хорошо. Как раз то, что ему нужно.
Ловить ветер и нестись по волнам за воздушным змеем. Он окончательно всё забудет. Станет другим. Но отпустят ли его? Дадут ли ему вот так легко и просто «уйти»? «Раствориться»? Слишком большой интерес вызывает у «прикреплённого» куратора от новой гвардии процесс его реабилитации.
Глава 6. То, что лучше гор и денег
Три недели в Чечне. Неделя в Москве на квартире неподалеку от метро «Аэропорт» в тёплой компании с хорошими книгами, новыми видеофильмами и крепкими напитками.
Такой рабочий график его абсолютно устраивал. Очень удобно. «Вахтовый метод». Есть время перезагрузиться. Ровно столько, сколько необходимо, чтобы выйти из «пике» к началу нового цикла и встретить вечер понедельника в международном аэропорту имени М.Ю.Лермонтова отдохнувшим и полностью восстановившимся.
В Чечне сохраняется режим КТО, контртеррористической операции. Вроде бы, это и не война. Но в горах полно моджахедов. Началась «фугасная война». Офисы Грознефти, Терекэнерго и другие стратегически важные объекты в Грозном спешно обносят заборами из бетонных плит, установленных двумя рядами друг на друга.
После того, как был взорван Дом правительства, руководство республики и её столицы переехало в срочно отстроенный и хорошо охраняемый укреплённый поселок с офисными домами-коробками и жилыми коттеджами. Там же располагалось полевое учреждение Банка России, республиканское министерство финансов и отделение федерального казначейства. Началось масштабное строительство зданий Верховного суда и Генеральной прокуратуры.
Город в городе. Отдельный мир в немирном мире. Султанат.
Первый раз в Грозном он оказался в начале января две тысячи третьего года. Завалы вокруг разрушенного Дома правительства ещё не успели разобрать и воронка на месте взрыва показалась ему горячей.
Дорога до Грозного занимает двенадцать – пятнадцать часов. Аэропорт. Перелёт Москва–Минеральные воды. Затем переезд из Ставрополья в республику Северная Осетия–Алания с ночёвкой в Моздоке. Из Моздока марш-бросок в Грозный. Далее вся Чеченская республика.
Он сдаёт командировочное удостоверение ответственному дежурному в городской администрации Минвод. По «легенде» в этом городе он проведёт следующие три недели своей жизни. В случае же его внезапной смерти, организации, с которой у него заключён трудовой договор, не придётся выплачивать денежную компенсацию родственникам. Средств на это в федеральном бюджете нет. Однако, близких родственников у него не имеется и переживать и беспокоится ему не за кого.
Расписавшись в книге у дежурного, он выходит на улицу и идёт к ожидающей его неподалёку машине. Поудобнее устраивается в просторном салоне микроавтобуса, и в сопровождении «Волги» с охраной из наших ребят-контрактников горными дорогами отравляется в Северную Осетию–Аланию.
Моздок. Короткая остановка в военном городке. Шесть часов на сон в добротном и уютном офицерском домике-вагончике. Здесь есть всё необходимое для полноценного отдыха. Кондиционер с режимами охлаждения летом и обогрева зимой. Душевая кабинка и горячая вода. Свежие полотенца и чистое, сохранившее крепкий запах средства для стирки, постельное белье.
Ранним утром выезд в Грозный. Происходит «смена караула». Из микроавтобуса он пересаживается в чёрную «Волгу». Солдат-контрактников сменяют чеченские бойцы из управления внутренних дел республики.
Всю дорогу от Моздока до чеченской столицы машины несутся на скорости сто-сто двадцать километров в час. Среди водителей бытует поверье, что так можно проскочить мину или фугас «одним целым куском». И с ними бесполезно спорить и убеждать, что при такой лихой езде гораздо больше шансов попасть в аварию, чем подорваться на «закладке». Ответ у них всегда один:
– А кто ты такой, чтобы меня учить водить машину, а?! Знаешь, сколько раз я по этой дороге ездил, а? Ты столько ещё не жил! – яростно стучит по «баранке» ладонями и высоко подпрыгивает на своём сидении эмоциональный южанин-водитель.
– Дядя, я был не прав! Умолкаю! А тебя прошу только об одном, уважаемый! Следи за дорогой, будь так любезен! Не отвлекайся, пожалуйста!
Чем ближе к Грозному, тем чаще встречаются утренние патрули. Это наши ребята-сапёры. С металлоискателями и в сопровождении специально обученных собак-ищеек они проверяют после прошедшей ночи дороги и обочины на наличие фугасов. За сапёрами следует огневая поддержка: пара бронемашин и россыпь пехоты. Можно успокоиться и выдохнуть. Дальше мин нет.
Поездки по районам республики. Их четырнадцать. И в каждом за последние девять месяцев ему довелось побывать.
В конце две тысячи второго – в первой половине две тысячи третьего года федеральное правительство готовилось к масштабным мероприятиям по выплате субсидий местному населению. Гражданам, чьё жильё было уничтожено или серьёзно пострадало в ходе военных действий. Сумма компенсации на отдельную семью могла составить десять – пятнадцать тысяч долларов США в рублёвом эквиваленте. А иногда, и того более. В две тысячи третьем году это были очень большие деньги. И их нужно было «довести» от Москвы до рук конкретного получателя.
Непростая задача в условиях, когда для характеристики тамошней банковской инфраструктуры самым подходящим словом являлось отрицательное местоимение «никакая». Все серьёзные финансовые операции проводились через полевое учреждение Банка России, расположенное в Грозном.
На тот момент в Чеченской республике работали только две кредитные организации. Сбербанк и Российский сельскохозяйственный банк, представленные несколькими «окошками» на местах.
У «Россельхоза» три отделения. В Грозном, в Гудермесе и в Знаменском. У «Сбера» одно. В столице республики.
Присутствие названных банков в Чечне являлось чисто номинальным. Для галочки в строке отчётности. Оно имело ярко выраженный имиджевый и политический характер и было неспособно обеспечить решение вопроса предстоящих выплат.
Приём заявлений на компенсацию планировалось начать с августа две тысячи третьего года. Приступить к выплатам с сентября. Только в Грозном, без учёта остальных районов республики, на деньги из программы могли претендовать сто тысяч семей.
Решением правительства России функции распределения федеральных бюджетных средств были переданы «Россельхозбанку». Всю систему, полноценно обеспечивающую максимальную безопасность и эффективность проводок и выдачи субсидий, за короткое время предстояло отстроить с нуля.
Он объездил всю республику. Побывал в Шелковской. В Ачхой-Мартане и Урус-Мартане. В Шали и Аргуне. Там полным ходом шла работа по подготовке к открытию новых отделений банка. Был он и в других местах. Таких как Ведено или Шатой. Но оттуда война ещё не ушла. И жителям этих районов, имеющим право на компенсацию, предстояло получать деньги в центральном филиале банка в Грозном.
Днём все чеченские дороги оккупируют торговцы местным самопальным бензином. Горючее выставляется на табуреты и лавки в больших стеклянных банках. Это одна из главных примет того времени. Ворованную нефть перерабатывают на небольших подпольных кустарных НПЗ, «самоварах». Границы с соседними российскими регионами закрыты. Реализовать самопал можно только на месте, «не отходя от кассы».
Ближние пригороды, как и улицы центра чеченской столицы, являются исключением. Здесь «лавочников» нет. В Грозном действуют другие правила. Недавно избранный президент Чечни постепенно устанавливает над нефтяной отраслью свой контроль. Для охраны объектов «нефтянки» создаётся специальное воинское формирование, «нефтяной полк». Руководство полком со стороны управления внутренних дел Чеченской республики поручено Рамзану Кадырову, сыну президента.
Скоро с воровством нефти будет покончено. Но тогда, в две тысячи третьем году, этим бизнесом ещё пытались прокормиться.
Стремление выжить, один из основных инстинктов человека. И на войне он проявляется наиболее остро. Здесь все от мала до велика пытаются выжить. И пусть название у этой войны замаскировано хитрым словосочетанием «режим КТО», суть происходящего от этого не меняется. Всё ещё идёт настоящая война. Да, она уже на излёте. На выдохе. Но её горячее дыхание чувствуется повсюду.
Вместе с ним в машине банкир из Москвы, Алексей. Вице-президент и главный куратор «чеченского» направления в Россельхозбанке. Лёша «Челентано», как и он, в командировке. Место рядом с водителем занимает Ахмед. Серьёзный молчаливый бородач, отвечающий за безопасность московских специалистов. Старший группы, которая находится во второй машине. Там ещё четыре бойца полка вневедомственной охраны УВД республики. Совсем молодые ребята, только недавно начавшие свою службу.
Оказавшись первый раз в главном офисе «РСХБ» в Грозном, в одном из первых восстановленных зданий в центре города, он удивился, не обнаружив какой-либо серьёзной охраны. Но, когда сопровождающий провёл его во внутренний двор, все вопросы мгновенно отпали.
– Свободная смена. Отдых. Физподготовка. Чистка оружия. Столько же бойцов на снайперских точках и в карауле.
Во дворе пятнадцать-двадцать крепких бородачей усердно качали «железо». Метали ножи в укрепленную на стене здания ростовую мишень. Соревновались на скорость разборки-сборки «калашниковых». Возились с ручным пулемётом и пулемётными лентами. Старательно отрабатывали приёмы рукопашного боя.
Совсем недавно они были детьми, чьё детство полностью совпало с войной. Новое поколение чеченцев, которое умеет только воевать. Они знают, как крепко держать в руках оружие. Они умеют метко стрелять. И они всегда готовы точно и беспрекословно выполнять приказы своих командиров. Их уже не переделать. Они пропитаны войной. Она у них в крови.
В ту чеченскую осень, возвращаясь из Знаменского, их «банковская группа» угодила в засаду. Водитель неожиданно ударил «по газам». «Волга» с надрывом взвыла, дёрнулась и понеслась вперёд. Бешенный стук сердца в груди заглушал звуки автоматных очередей и голос Ахмеда, что-то кричавшего по-чеченски в рацию.
Минут через пятнадцать Магомед, невысокий щуплый чеченец средних лет, отзывавшийся на короткое панибратское «Мага», по команде Ахмеда сбавил скорость. «Волга» остановилась. Мага вытащил сарадж, выбрался из-за руля и расстелил коврик на обочине. Снял обувь.
– Бисмиллархарахманирахим…
– Давай и мы выйдем. Небольшая разминка не повредит, – и «Челентано» бодро зашагал к ребятам из машины сопровождения, притормозившей перед ними.
Ахмед уже там, среди своих. «Увэдэшники», ещё совсем юные пацаны, отчаянно жестикулируют и громко обсуждают переделку, из которой только что им посчастливилось выбраться. Один Ахмед абсолютно спокоен и снисходительно улыбается, молча наблюдая за своими подчинёнными.
Алексей возвращается, разжившись у сопровождающих парой сигарет и зажигалкой.
– Держи, – передает сигарету. – Закуривай. Каким-то чудом проскочили. По лезвию прошли. У меня с утра, сразу после подъёма, непонятное чувство появилось. Всё ныло в груди. Беспокоило. Не отпускало. А сейчас стало понятно, из какого места то деревце проросло.
Он давно догадался, что Лёша не обычный банкир из Москвы. Сюда простых и обычных не направляют. А если направляют, то они, как правило, долго здесь не задерживаются.
– Заряд не сработал. Когда они это поняли, было уже поздно. Птичка вылетела из клетки. Считай, что сегодня мы побывали в добрых ладонях Господа нашего. Во второй раз родились. Вот повезло, так повезло. У меня такое было в Эфиопии. В октябре одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Так же с раннего утра тянуло душу. А днём нашу «вертушку» в горах подстрелили. Никто не выжил. А у меня ни царапины! Представляешь?! Сегодня, Финансист, монетка упала правильной стороной. Есть хороший повод, чтобы водки выпить!
Сколько же они её выпили вечером того дня? Много…
– Тебе зачем всё это надо?! – его сосед по бизнес-классу рейса «Минеральные воды–Москва» начал пить в буфете депутатского зала задолго до вылета. После посадки в самолёт активно продолжил это дело. – Рисковать. Башку молодую-глупую под вражеские пули подставлять?! Я готов поспорить, что у тебя в рюкзачке только «книги да табак…»
Хитро подмигивает. Мол, знай наших! Генеральские погоны на дураков не вешают. С творчеством поэта Эдуарда Багрицкого знакомы не только в рамках школьной программы про пионерку «Валю-Валентину»!
– Смотри! Это Деньги! С заглавной буквы «Д». И здесь всё понятно про «зачем?» и «за что?», – открывает замки своего большого «динамовского» кейса, скорее напоминающего чемодан, чем деловой портфель для бумаг. Чуть приподнимает крышку. Генеральский красно-коричневый кожаный «сундучок» доверху набит пачками фиолетовых банкнот номиналом в пятьсот евро.
Прошедшую неделю, третью и последнюю в Чечне в том цикле, он делил с генералом просторную комнату на втором этаже здания, в котором располагалась дирекция федеральной программы «Восстановление и развитие Чеченской республики».
Вместе в общей «камере», как прозвал их общее временное пристанище его золотопогонный сосед, они оказались случайно. В Грозном проходила череда важных мероприятий с участием представителей федерального центра, совпавшая по времени с повышением активности боевиков.
Обычно, точкой его основной дислокации была небольшая, но очень уютная комната в центральном офисе РСХБ. С окном, выходившим на внутренний двор. С оборудованным по последнему слову техники рабочим местом. С добротным японским телевизором и музыкальным центром. С удобной широкой кроватью. Но в тот раз, в целях большей безопасности, его попросили переселиться на время в дирекцию федеральной программы. Там постоянно проживали специалисты из Москвы, директор и его замы. Здание находилось под усиленной охраной российских военных.