- -
- 100%
- +
1. Тоннель
Определённо нас стало намного больше. Тут и раньше были толпы, двигающиеся во всех направлениях. Но теперь вообще вавилонское столпотворение! Откуда это слово не знаю, ни в каком Вавилоне я никогда не был, понятия не имею, где он, а посмотреть в интернете банально лень. Ну, не важно. Слышал значит где-то, и, как прочий информационный шум, он отпечатался в памяти. Чего там только нет, в этой памяти, когда тебе 60 или 70…
Вот, снова надо трудиться. Из-за этих бедолаг реэмигрантов пенсии совсем сократили. Что же делать, ничего уже не изменишь…
С такими мыслями пробираюсь через толпу на общественные работы. Новый тоннель под Ленинским скоро запустят, и нас стариков бросили на уборку строительного мусора. Всё, как всегда, как и 50 лет назад…
– А как же специальность, а зачем мучался-учился?
– Идиоты, идиоты…
Ворчу, значит, в соответствии с возрастом и ничтожным социальным положением. Однако Николаич, мэр города, тоже с нами грязь убирает. Это что-то новенькое! Раньше такого не было! Странно, может коммуняцкий субботник объявили? Реклама? Народ и партия едины?..
Удивляюсь, вроде знаю Николаича сто лет, а как его зовут не помню? И много ещё чего из происходящего смазано, как во сне. Определённо таблетки Александра так действуют. С одной стороны хорошо, принял дозу и можешь три дня, а то и все пять, не есть и не пить. Невероятная экономия времени и денег получается. И всё бы хорошо, если бы не эти побочные эффекты с туманами в голове. Люди говорят, что это тоже от экономии. Якобы сначала продукт был чистым и никаких галлюцинаций не вызывал. А теперь нас слишком много, и на хорошее сырьё просто не хватает средств. Как раньше при советиках «приходится разбавлять пиво водой»…
– Идиоты, идиоты…
Вновь про себя произнёс я это заклятие и уже оказался у входа в тоннель.
Дорога с размышлениями о бытие «не святых» завершилась!
Вижу, что строят теперь очень быстро. Вчера ещё не было этого мрамора на входе, и лестницы, и перил. И мало того, всё это уже чистенькое и блестит. Явно постарались те труженики «тыла», которые живут ближе и приехали раньше.
Новобранцам, значит, надо пробираться вглубь…
Иду, иду, конца не вижу.
Ещё раз удивляюсь, ничего себе понастроили, не иначе как американские технологии… Но нет, вот и наши умники себя проявили. Поперёк широченного прохода с одной стороны – ров, метров десять глубиной, а с другой – вал, уже отделанный мрамором. И как перебраться через это препятствие, непонятно? Ни лестницы, ни настила нет. Кто помоложе преодолевает это препятствие будто на военных учениях. Но мне-то такое не под силу. Остановился в растерянности. Да ждал недолго, кто-то из попутчиков ловко подсадил меня, потом запрыгнул сам, и мы двинулись дальше, даже не обменявшись любезностями, будто так и надо.
Вообще народ в тоннеле оказался молчаливым. Только изредка слышались отрывистые негромкие фразы, причём чаще на английском или американском. Чёрт их разберёт как они тарабанят, мне и не интересно…
Интересно другое, до места труда мы дошли, тряпки, веники и совки получили, а никто нас не учитывает. Думаю, мог и не являться, при такой организации хрен бы они узнали, что я прогулял. Уборщиков тьма, друг друга никто не знает, если бы потом спросили, просто сказал бы, что работал (в поте лица и со всем усердием, достойным старого и лукавого вруна)…
Нет честность всё же родилась раньше моего сознания!
– Идиот, идиот…
Дал я оценку своему нерациональному устройству и принялся елозить тряпкой по запылённому мрамору и граниту. Ладно, всё какое-то развлечение в этих бесконечно серых буднях. Сейчас поубираемся, потом с кем-нибудь поболтаем, потом ещё чем-нибудь займёмся. Глядишь, и день долой…
Скоро и собеседник нашёлся. Сначала спросил чего-то на чужом, тарабарском. Помню, я ещё подумал, неужели так выгляжу, что меня можно принять за иммигранта? Но эта мысль тут же отлетела, поскольку разговорчивый уборщик (товарищ по несчастью) на чистом русском произнёс:
– Вижу, ты местный, а я из Гарварда.
И зачем-то добавил, с тенью извинения в интонации:
– Хорошо тут у вас, нас никто не обижает…
– Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего, – немного нахально и по-хозяйски парировал я. Тон, правда, тут же сменил. И поинтересовался, где живёт мой напарник? Мы с ним оттирали от строительной грязи полосу покрытия и стену, дело это никак не мешало беседе, и она сама собой завязалась в небольшой рассказ.
Оказалось, что приезжий поселился с другими переселенцами в Матросской тишине. Да, да, в той самой тюрьме, где сидели деятели гкчп. Давно дело было, но и я об этом помнил, и он знал о диких событиях 90-х.
Камеры у новых поселенцев были приличные, на четыре человека, с телевизорами и холодильниками, тоже, может, от гкчп остались, теперь, правда, холодильниками никто не пользуется, так как вместо продуктов потребляют таблетки Александра. Телевизор же работает, только также как при прежних сидельцах ничего интереснее «Лебединого озера» не показывает. Поэтому моему напарнику работа в тоннели тоже кажется развлечением. В этом мы сошлись сразу.
Ещё он мне поведал, что хотел записаться заключённым. Говорил, что сидеть, видимо, всё равно придётся. А если сесть самому, то и срок меньше, и условия лучше. Даже сказал, что арестантом быть проще, поскольку за него всё решают, не надо думать самому на что и как прожить.
– Вот, вот, – подбодрил я его,
– У нас, у местных, таже проблема, особо в моём возрасте.
– Сесть бы, да не за что, не берут…
На это собеседник ответил, что и его не берут, поскольку он бывший профессор, а на таких вообще амнистия сразу распространяется, даже если совершить настоящее преступление.
Тогда, услышав слово профессор, я перешёл на Вы и спросил:
– Почему же Вы думаете, что сидеть всё равно придётся?
Пояснение оказалось для меня совершенно неожиданным. Профессор, хоть и был моложе, не обращая внимание на моё Вы, продолжал мне тыкать:
– Понимаешь, всё развивается точно так, как написано в одной стариной книге.
Дальше я узнал, что учёный собеседник, хоть и был технарём, как я, но увлекался всякой всячиной, и перечитал кучу манускриптов, тысячи лет пылившихся на полках разных библиотек. Одно же сочинение, которое называлось коротко «О море», он теперь вспоминал в деталях, поскольку каждая из них буквально проявлялась день за днём на его глазах.
– Всё началось с того самого подтопления, с которого всё началось, от которого мы и бежали, – немного сбивчиво пояснял профессор.
– Тогда, когда всё началось, я сразу вспомнил ту книгу. И дальше уже практически знал каждый предстоящий шаг. И то, как выбирались из Америки, и то, как мыкались, как добрались до Матроской тишины, и как там добровольно поселились…
Рассказ был длинным, и, естественно, он сам и рассказчик мне немного надоели. Тем временем конца нашей уборке не было видно совершенно. И я, решив сменить тему, принялся доказывать своему напарнику, что существование местного населения ничем не лучше. Спасибо им, конечно, что понаехали, что поддержали нашу «метлу» в это непростое время, но пусть дескать себя не сильно жалеют, поскольку и нам от нашествия их «саранчи» не сладко…
– Когда всё случилось, я, например, пенсионерствовал и в «ус не дул». Работу давно бросил. Забыл уж, что значит горбатиться «на дядю», чтобы заработать на тётю…
А как у нас посрезали все привилегии аборигенов, пришлось вновь искать того самого «дядю». Хорошо, что у нас в Коломенском товарищ открыл автосервис.
– Товарища, кстати, тоже Вова зовут, как меня.
Так я в первый раз назвал своё имя профессору. Он это понял. Снял рукавицу, протянул руку и представился:
– Сергей.
– Ну, слава богу, хоть не Джеймс Бонд, – почему-то подумал я. Нехотя пожал руку случайному собеседнику и продолжил:
– У меня, ведь, тоже когда-то был свой автосервис и даже не один. Дело мне знакомое и очень хлопотное. Поэтому, когда тёзка решился на повторение пройдённого, я его даже отговаривал. Только не долго, быстро сообразив, что такой расклад мне выгоден, работу получу я, а проблемы – хозяин. Так и вышло…
Откровенное признание удивило теперь уже собеседника. Я это заметил, но оправдываться не стал. И, действительно, какое мне дело до того, воспримет меня незнакомец, как положительного или как отрицательного героя этой постановки с метлой и тряпкой в руках…
Дальше я ему ещё чего-то рассказывал про то, какой замечательный инструмент был в моих собственных мастерских против того, чем приходится работать теперь. Ещё про то, что, несмотря на своё прежнее положение и знакомство, я строго соблюдаю субординацию с хозяевами. Вспомнил даже такую чепуху, как то, что каждый раз подобострастно спрашивал у жены хозяина, могу ли я взять торцовый ключ на 10, а ключ на 13 пока оставить у себя?
Жена хозяина, т.е. хозяйка автосервиса работала заведующей складом, ко мне относилась хорошо, по-приятельски, как и её муж. На старости лет она уже не казалась мне такой страшненькой, как в молодости. Тем не менее, моя мысль при встрече с ней часто спотыкалась на вопросе, почему такой нормальный мужик остановил свой выбор на этом некрасивом существе. Никогда не верил я в то, что влюбиться можно в душу. Тут либо расчёт, либо залёт…
Часть этих мыслей я от профессора скрыл, чтобы не показаться окончательным негодяем, но про торцовые ключи на 10 и 13 поведал в деталях и с особым удовольствием!
2. Супрессор
После «субботника» по уборке тоннеля пролетело много дней, невзрачные полгода или больше. Машины, машины, ремонт, ремонт, обычные серые будни. Но однажды утром, когда я разглядывал на экране компьютера схему блока управления очередного электромобиля, пытаясь понять, зачем там использован супрессор S487, в комнате на втором этаже автосервиса около меня стремительно возникла долговязая фигура. Пробежав глазами по этому новообразованию снизу вверх, я обнаружил несуразную комбинацию синих джинсов и зелёной жилетки на клетчатой рубашке. Она была какого-то грязно коричневого цвета. В этот момент соответствующее неумное лицо парня обратилось ко мне с вопросом и одновременно утверждением:
– Гражданин …? – долговязый назвал меня по фамилии,
– Вы задержаны!
– Вот, постановление.
– Распишитесь…
Судя по интонации, говорящий явно нравился сам себе, и за произнесёнными словами пришелец уверенно выложил передо мной бумажку с печатью…
Дальше неумное, но официальное лицо лениво разъяснило, что я обвиняюсь в подготовке убийства и убийстве некого Немого Фёдора Николаевича. При этом фамилия убиенного была произнесена дважды, первый раз с ударением на е, второй раз на о. Поэтому я так и не понял, кем был покойник, Немовым или Немым. Сам не знаю, зачем об этом задумался? По нормальному меня в первую очередь должна была взволновать мысль об аресте, а вовсе не произношение какой-то фамилии. Только тормозные механизмы нашего тела устроены вовсе не так, как мы предполагаем, и они выдают такие неожиданные всплески эмоций, на которые никакой рациональный ум не способен. Не случайно же медики говорят, что наш разум не допущен к управлению ни одним серьёзным процессом в организме, и в стрессовых ситуациях это проявляется наиболее наглядно.
Можно не верить, что именно так, как бы со стороны, смотрел я на себя, арестованного. Но тем не менее, это истина в первой инстанции! В тот миг мне была важна оценка не того, что со мной случилось, а только того, как я устроен! Даже помню, что дал определение этому явлению, как отклику на дельта-возмущение. И ещё подумал, что электромобиль сконструирован далеко не так рационально, как тело животного. Зачем, зачем нужен этот дурацкий центральный процессор, который пропускает через себя кучу ненужной ему информации и путает, путает меня…
На этом месте голова взяла вверх над гормональным всплеском и задумалась:
– Идиот, идиот, зачем я продолжаю думать о ремонте машины, меня же арестовали?
– Теперь не до ремонта…
– Нет, истинный идиот, меня же арестовали, за что, почему, какому ещё Немому я перешёл дорогу и где?..
До отделения полиции было недалеко, никакие другие мысли не посетили меня пока ехали, впрочем, и позже их тоже не было. Я будто провалился в сон, возможно, от стресса или от передозировки таблеток Александра, которые выпил утром ещё до работы.
Единственное ещё помню наручники – пластиковые ремешки, которые долговязый затянул у меня за спиной. О них я подумал, что раньше видел наручники только в кино, и что ремешки похожи на наши одноразовые стяжки, которыми крепят жгуты проводов, и что снять их проще, раскусив кусачками…
Когда я встал, парень-полицейский оказался на две головы выше меня, и рядом с ним я был явно тщедушным старичком. Естественно, удивился и спросил:
– Зачем наручники, ты меня боишься, что ли?
На это сверху буркнул недовольный голос:
– Так положено…
И дело закрутилось…
Когда мы приехали, пластиковые ремешки наручников действительно перекусили, тут я оказался прав. Другой полицейский, он был невзрачным, и его я не запомнил, повторно зачитал мне обвинение в убиении некого Фёдора Николаевича и отправил думать о чистосердечном признании…
Комната в полиции оказалась отдельной, без окон и с небольшим светильником в потолке. Металлическая дверь, скамейка и всё. Идеальное место для размышлений…
Мыслей, однако, как я уже сказал не было, буквально никаких, они просто кончились, остались где-то, наверно, ещё перед входом в здание полиции или на выходе из автосервиса.
Не знаю, сколько потом прошло времени, час или несколько часов, только когда дверь отварилась, на улице были уже сумерки. Темнеющие окна в коридоре я увидел через настежь открытую дверь камеры. За дверью почему-то никто не стоял.
Через минуту из далека раздался голос:
– Идите.
Я остался в комнате, т.к. не понял, кто должен идти. Тогда вновь издалека кто-то повторил:
– Иди, я тебе сказал!
– Свободен…
После этого моя голова нерешительно высунулась из камеры, вдали я разглядел силуэт того самого невзрачного полицейского и переспросил:
– Вы мне?
На что получил предложение забрать вещи и топать (без объяснений и извинений)…
– М-да, – на пороге полиции я пожалел о такой быстрой развязке,
– Похоже, от ремонта машины откосить не удалось.
– Без меня к ней точно никто не подходил, и утром меня вновь ожидает головоломка…
– Ладно, завтра, будет завтра…
Возвращаться на работу я точно не собирался, на сегодня мне достаточно одного приключения…
Тут неожиданно даже для себя я выполнил команду «Кругом!», открыл входную дверь и вернулся к столу невзрачного полицейского, где-то в подсознании надеясь, что ремонт электромобиля ещё можно переложить на чужие плечи, спросил:
– А как же господин Немов?
– Кто же его убил?
Невзрачный поднял голову и в первый раз улыбнулся.
– О! – пробежало в моей голове:
– Полицейские оказывается умеют улыбаться…
Под такую непроизнесённую оценку, в ответ я услышал:
– Не волнуйся, убил не ты, иди.
– Жив твой Немой, поди водку пьёт…
– И тебе советую…
– Странно, – подумал я:
– А зачем задерживали?
Молча ещё раз выполнил команду «Кругом!» и пошёл восвояси. Однако слово водка для меня оказалось ключевым. Тут только для меня всё срослось, я действительно знал некого Немого Федора Николаевича, директора одной торговой конторки под названием «Экодот», причём внешность этого директора отличалась явными следами запущенного алкоголизма на лице, и аналогично по моде мятой одеждой.
– Экодот-идиот, идиот-Экодот, – несколько раз повторил я про себя первую попавшуюся рифму и ускорил шаг…
Вечер и ночь прошли спокойно. Но на второй день всё повторилось, долговязый появился в комнате, когда на экране открылась очередная схема и мой взгляд остановился на супрессоре S487.
Всё таже несуразная комбинация синих джинсов, зелёной жилетки на клетчатой рубашке грязно коричневого цвета и глупого лица сопровождала уже известный текст:
– Гражданин …?
– Вы задержаны,
– Вот, постановление.
– Распишитесь…
– Вы обвиняетесь в подготовке убийства и убийстве Немого Фёдора Николаевича!
Отличие заключалось лишь в непредсказуемой реакции моей головы, в этот раз вместо того, чтобы думать о произношении фамилии убиенного, я ещё раз взглянул на экран монитора, уткнулся в S487, и неожиданно закричал:
– О! Супрессор!
– Звучит красиво!
– Явно новее компрессора и точно лучше пылесоса!..
Совершенно несвязанное с обстоятельствами ареста и удивившее меня самого «политическое» заявление, тем не менее совершенно не поколебало решимости долговязого. Он хоть и был молод, но уже достаточно знал, как люди чудят при аресте. Поэтому ремешки наручников за моей спиной мгновенно застегнулись, мы тут же отправились в отделение, а в моей очнувшейся голове автоматически проскочило ругательство:
– Идиот, идиот, какой супрессор? Меня же вновь арестовали…
Дальше можно не рассказывать, поскольку к вечеру круг замкнулся прежним советом выпить водки…
Третий день на работе начался с того, что на ходу в коридоре хозяин автосервиса сказал мне:
– Привет…
На что я ответил:
– Спасибо, что не пламенный…
Между нами, давно уже прижилась шутка о приветствии «Пламенный привет», которое означало пожелание «Чтоб ты сгорел!», поэтому дальше я ожидал от тёзки только расспроса о вчерашнем аресте, но вместо этого Володя поинтересовался, когда будет готова «электричка»?
– Хозяин машины уже звонил, третий день сегодня, – пояснил начальник.
– Сделаем, сделаем, – отмахнулся я и пошёл дальше.
Тут же меня тормознул пожилой рабочий:
– Профессор, ну, что делать «электричку»?
– Нет, подожди, – ответил я и пояснил,
– Не разобрался ещё…
Кличка профессор закрепилась за мной на работе и все попытки от неё избавиться оказались безуспешными. Иногда я замечал случайному собеседнику, что требую повышения, что пора уже академиком называть, поскольку профессором меня сделали ещё в школе. Ничуть не преувеличивая, я носил это «звание» примерно с пятого класса, но на повышение за всю жизнь так и не пошёл… И теперь с мыслями об отсутствии продвижения по ступеням научной лестницы добрался я по самой обычной лестнице до компьютера на втором этаже. Там, как обычно, принялся перелистывать на экране схемы электромобиля. Однако седьмое чувство инстинкта самосохранения остановило меня именно в тот момент, когда должен был открыться лист блока с супрессором S487. Я взглянул на календарь. В углу экрана светилась дата – 17-е. Вчера там было 16-е, позавчера – 15-е. Это вспомнил точно. Часы, значит, идут и никакой петли времени нет. Ещё и Вова сказал, что сейчас третий день, как мы взяли машину в ремонт…
Потом успел подумать, что в камере непременно сразу закажу себе пару порций пельмешек со сметаной. Надоели эти таблетки от голода. Желаю обычной, земной пищи, и в камере это будет самым лучшим решением.
Да, пусть читатель не подумает, что мы все наркоманы. Никакого привыкания к таблеткам нет, на третий, четвёртый день уже очень хочется есть и в столовке можно с удовольствием навернуть целый тазик пельмешек!
Так некоторое время продолжались гастрономические размышления, лист я не переворачивал и долговязый не появлялся. Вместо него на пороге возник тот, кого я видел всего один раз в жизни и уже стал забывать. Это был человек, немного не по-нашему, но прилично одетый, который внезапно выкрикнул:
– Стоять, ничего не трогать!
С этим возгласом он отодвинул меня от компьютера, взглянул на экран и облегчённо добавил:
– Слава богу, успел…
На что я удивлённо, путая слова и вспоминая посетителя, неуверенно спросил:
– Вы, откуда, почему?
– Как здесь?
– Профессор?
– Сергей?..
3. Пожар
Мужчина, который стоял передо мной, выглядел как иностранный турист, и в стенах автосервиса такая особенность была заметна, ведь наши нормальные посетители так не одеваются…
– Да, да, это я! – взволновано и резко выговорил почти забытый знакомый.
– Потом объясню, сейчас некогда!
– Давай набирай хозяевам машины, пока до них не дошло, что мы всё знаем…
– Скажешь, слово в слово, а именно то, что неисправность была простой, отсутствовал контакт в разъёме, оплачивать ремонт не надо…
Однако я ничего из этих указаний не выполнил, и лишь продолжал разглядывать непредвиденного гостя. Ещё подумал, что тогда на субботнике он был явно попроще, а сейчас, наверно, к нему вернулся весь американский лоск!
«Турист» между тем заметил мой интерес к внешности, также полное отсутствие ориентации в «пространстве и времени», взял меня за плечо, слегка потормошил и чётко повторил, с кем надо связаться и какие слова говорить!
Только и эта трёпка не вполне вернула меня на «грешную землю», поэтому ничего не уточняя, набрал номер заказчика, поздоровался и поступил по-своему.
– Извините, – сказал я,
– К сожалению, у нас нет технической возможности выполнить ремонт,
– Мы рекомендуем обратиться к официальному дилеру…
В ответ недовольный голос из телефона что-то говорил и говорил про три дня, которые потеряны из-за нас, я же ещё и ещё извинялся. И тут же после завершения этого неприятного разговора получил вторую порцию обвинений, теперь уже от стоящего рядом настоящего профессора:
– Дурак, дурак! – чуть не закричал он:
– Тебе же сказали, сказали, что надо говорить!
– Нет, честность действительно просыпается в твоей голове раньше, раньше хитрости…
– Нельзя же, нельзя же быть таким, как ребёнок, в самом деле, ей богу…
Так обруганный с двух сторон я отправился избавляться от машины, которую посчитал виновницей всех случившихся в эти дни неприятностей. Спустился в цех, где подошёл к рабочему, ожидавшему меня без дела, и тот завёл свою песню:
– Ну, что, профессор, делаем или не делаем? Третий день уже…
Договорить он не успел, наткнувшись на моё раздражение:
– Ты ещё свои пять копеек вставь, мало проблем что ли?..
– Делать не будем, давай, отправляй электричку автопилотом назад хозяину!
Пояснять тут было нечего, рабочий растеряно пожал плечами и поплёлся выполнять распоряжение. Я же зашагал в бухгалтерию, чтобы оформить возврат. Для этого надо было подняться назад по лестнице, но я притормозил, заметив, что туда же направляются два человека. Впереди, тяжело переставляя ноги, шёл высокий широкоплечий дед, за ним того же роста, но не такой величественный и ещё молодой парень.
– Господи, это же Михаил Петрович, – мелькнуло у меня в голове:
– Как же он постарел!..
Когда-то большое и представительное лицо бывшего боксёра выглядело теперь как скомканная губка, с макушки круглой головы по бокам прямо спускались редкие волосы, только над лбом был их небольшой завиток, и, если бы ни эти седины, узнать моего прежнего шефа было бы невозможно. Мы не виделись лет двадцать, расстались плохо и встречаться с ним мне совершенно не хотелось.
Меня, к счастью, посетители не заметили. Подождав пока дед и его сопровождающий скроются вверху лестничного марша, пошёл за ними. Перед вторым этажом ещё притормозил, потом посмотрел вслед, увидел, что открылась и закрылась дверь бухгалтерии. Там клиенты долго не задерживаются, поэтому было разумно подождать, когда выйдут. Я прошёл мимо двери в сторону своего кабинета, но остался в коридоре. Американец всё это время находился в моей комнате, его тоже пока видеть не хотелось, поэтому решил размышлять между «двух огней» или вернее двух дверей…
– Зачем старый припёрся к нам на Коломенскую?
– Живёт он в другом районе, чего там, автосервиса не нашлось что ли?
– Не дай бог повадится сюда, мне это надо?..
Тут в памяти всплыло то, что мой тёзка, хозяин нашего сервиса, как-то обмолвился о сотрудничестве с Михаилом Петровичем. Тогда я этому не придал никакого значения, а теперь напрягся.
– Он же не ремонтироваться приехал.
– Не иначе как дела по бизнесу принесли нечистую силу…
– Воистину, беда не приходит одна…
Переживания, размышления и ожидания мои тут оказались недолгими, расчёт оправдался, в бухгалтерии никто долго не задерживался…