- -
- 100%
- +
Ну, и я, как говорится, с кем поведёшься, решил не отставать. Утром нацепил новенький спортивный костюмчик. Смотрите, завидуйте, лежу поломанный, но в Бугатти! И вскоре мой модный прикид смог заценить Сергей… Он зашёл перед поездкой по работе поинтересоваться состоянием больного после вчерашней встречи, а вернее, чтобы узнать, чего мадам Жукова из меня выудила?
Скрывать было нечего, но и в подробности «бесплатно» погружаться как-то ленился. Поэтому отшутился, сказав, что вчистую сдал всю «чёрную бухгалтерию» … И такая насмешка могла бы сойти за «съедобную», если бы не жена. Она как раз «вовремя» подлила «масла в огонь», заявив:
– Мужчины, у меня для вас две новости. Плохая и очень плохая.
После чего приступила к перечислению.
– Во-первых, мне не могут найти замену на лабораторные. Лекции дистанционно я проведу, но ехать всё равно придётся.
– Давайте, думайте, как это организовать?
Затем Оля многозначительно посмотрела на Сергея и добавила:
– Больного уже с ложечки кормить не надо, но с вашей конспирацией, чего делать не знаю?
– Думайте. Решать надо быстро!
– Во-вторых, мы прогнали расширенную биометрию по всем программам, и так получается, что Катя ушла сама!
– Никакого внешнего воздействия или влияния на неё не было…
– За всё время наблюдения зафиксировано всего два изменения психоэмоционального состояния.
– Первый раз, когда заглох мотор катера и она сама села на вёсла.
– Второй раз непосредственно перед исчезновением.
– Эти изменения абсолютно точно совпадают.
– Исходные данные поступали от органов чувств и не были экстраординарными.
– Получается, что решение уйти мозг принял самостоятельно.
– Нагрузки за границы умеренных не выходили, и действия совершались в относительно спокойных обстоятельствах.
По понятным причинам для меня из всей этой каши биологической и организационной информации неприемлемой показалась лишь идея занятий со студентами. Было совершенно непонятно, ради чего рисковать и появляться в столице?
Сергею, напротив, более всего не понравилось сообщение о добровольном исчезновении андроида. Озадаченный в основном этим, он, недолго думая, в сердцах озвучил свою основную версию:
– Всё из-за Сашки. Перед приездом он час говорил с Катей по телефону.
– Сынок, сынок, чего натворил?..
– Теперь либо знает, где она прячется, либо ещё хуже, чего-то такое сделал, что она вообще не вернётся.
После этих слов мне, конечно, не составляло труда снять вторую тему с повестки дня. Сделать добро было несложно, рассказав о посещении океанариума. Но меня просили никому не говорить, и я промолчал, естественно, как истинный «джентльмен». Решил, что позже признаюсь наедине только жене, а полковника непременно заставлю понервничать.
С соответствующим настроем мы и расстались, договорившись встретится вечером. Ольга пошла вести дистанционные занятия со студентами, а Сергей удалился, поворчав, что приедет, если его самого не арестуют…
– Ничего, ничего, – подумал я:
– Не всё же должно идти по твоему плану…
– Хотя бы часть «пьесы» поставим по моему сценарию!..
Затем наедине с телевизором и с сувенирным дельфинчиком прошло несколько часов.
Чего-то смотрел, о чём-то думал, вздремнул и даже стишок сочинил:
Четыре мудреца отправились на море.
Один мудрец пропал, и нас осталось трое.
Но я хребет сломал, и ходят только двое.
Кому же повезёт? Народ узнает вскоре…
Первой после занятий появилась жена, но вновь мне не удалось поведать о Финляндии, поскольку рассказ Оли оказался гораздо более интригующим.
– Ты в курсе, что Катю не ищут? – спросила она.
– Нет, – ответил я, сделав вид, что удивился:
– Как же так?
Мне-то не сложно было сообразить, что не ищут, поскольку не один я знаю про Катькину самоволку… Однако реальная ситуация сложилась совсем, совсем не такой простой, какой казалась.
– Не ищут официально, поскольку нет заявления от собственника, – пояснила жена и продолжила:
– Оказывается, андроид ещё не передан в управление.
– НИОКР не завершён, пока проводится опытная эксплуатация.
– Дело под статью о похищении человека не подведёшь, а разработчик из-за репутации не хочет огласки.
– Поэтому расследование ведёт какое-то частное агентство.
– Но самое главное другое. По контракту оплачен лишь аванс, под гарантии государства получен дикий кредит, а рассчитываться теперь никто не собирается!..
К неожиданной новости у Оли были ещё подробности, и она их перечисляла с полчаса, только напрасно, поскольку мои мысли уже смешались с юношескими фантазиями. Ничего не поделаешь, так бывает, что старый, что малый, – один чёрт…
– Супер! – обрадовался я:
– Если первыми найдём Катьку, то непременно потребуем премию!..
– Потребуем, потребуем, – согласилась жена, и вздохнув, добавила:
– Если нас не прибьют…
– У них контракт на 750 миллиардов!
Можно было спросить, откуда известна сумма, но выяснять не стал. Сам догадался, что университет был в соисполнителях, а в таких делах бабушки в деревне лучше любых шпионов знают, где за забором мастерят «водородную бомбу» … Поэтому я лишь возмутился:
– С таким бюджетом у Катьки должна быть охрана, как у президента, а её пристроили к одному полковнику, и то непонятно, он её охранял или она его…
В итоге настроенные агрессивно и захваченные главной новостью дня мы дождались Сергея. Он же прибыл далеко не в лучшем состоянии и вовсе не готовым к разговору. Лишь сунул мне файлик с многостраничным документом, предложив ознакомиться. Пришлось достать листы из обложки и вникать. На первой странице было написано кому, служебная записка и имя автора: майор Жукова…
– Хорошо, что записка, – подумал «читатель»:
– Всё лучше, чем протокол, – но ошибся, поскольку протокол моего допроса шёл приложением к данному «художественному» сочинению…
По содержанию получалось чистой воды превышение полномочий, разбазаривание бюджетных средств, плюс незаконное обогащение!.. В том числе упоминались обед и ужин в отделении полиции, лишние билеты в самолёт, такси комфорт-класса вместо эконом, заказ в гостинице апартаментов, а не обычных люксов, аренда катера и даже оплата ремонтного оборудования в автосервисе с намёком на откат в пользу полковника! Лишь про Катю в бумажках не было ни слова. Легко можно было догадаться, что из записки и из протокола эти сведения убрали по указанию свыше. Ведь, в кабинете майора про исчезновение мы говорили подробно.
В принципе стало понятно, что начальство огорчено, но не слишком. Иначе нашему горемыке полковнику бумажки бы не отдали. Возможно, кому-то из генералов даже на руку было происходящее. После того, как узнал о стоимости контракта, иные мысли мне в голову не приходили. Теперь на весах судьбы лежал бюджет небольшого государства! Однако товарища следовало подбодрить, что я и сделал со словами:
– Сергей Павлович, «Тебя посОдят… Твой дом тюрьма!» Ну, ты не горюй. Сам же хотел сесть, ещё при первой встрече мне об этом говорил… В тоннеле, помнишь?
– Усе сядем! – оскалился полковник и внёс альтернативное предостережение:
– А ты вообще паровозом пойдёшь!
Затем, не дожидаясь законного вопроса, за что, задел меня за самое больное место, которым была не спина и не рука. Этот тип замахнулся на самое святое! Он поставил под сомнение доверие к жене! И вся наша праведная многолетняя совместная жизнь была перечёркнута одной короткой фразой:
– Ты же кормил козу капустой за счёт управления…
Оставалось не рассмеяться и очень, очень строго спросить у Ольги:
– Откуда Сергей знает про козу? Признавайся!
На что вместо жены ответил сам виновник комедии:
– Твой телефон утонул, а в моём фото с козой осталось.
– Ольга переслала мне снимок, когда я спросил у неё, где ты был?
–Теперь можешь выкупить для семейного архива.
Вот, у американцев всегда так, всё за деньги, даже твою фотографию даром не вернут…
11. Деревянные колёса
Роботизированная линия на современном заводе сплачивает щиты из обработанных и отобранных реек. Из них выкладывается один слой, поверх перпендикулярно ориентируется второй, потом, ещё раз меняя направление, третий и так далее. С хорошим клеем и термообработкой выходит идеально. На нашей мебельной фабрике в 60-х мы делали точно также, только вручную в ваймах, и клей был простой (казеиновый), а заготовки резали и строгали на трофейных станках. Мужики у них давным-давно зубилом срубили свастику, отлитую снаружи чугунных кожухов, но она ещё иногда встречалась внутри при ремонте. Посему есть смысл открыть страницы истории ещё на пару десятков лет раньше. Тогда у 19-ти летнего солдатика летом 41-го под рукой оказались молоток и гвозди. Из штакетника от забора крест-накрест в несколько слоёв он сколотил щит, пилой вырезал круг и закрепил на нём обод… Телегу отремонтировал, и так удалось вывезти раненных… Солдатик тот – мой отец. Часто вспоминаю его деревянную конструкцию, когда вижу колёса с современными надписями Michelin, Nokian… А на память о столярном деле храню отцовские фигурные рубанки. Ещё у меня есть кованный молоток, который сделал кузнец – мой дед…
Примерно такую присказку я поведал Сергею, надеясь перетянуть этого, не совсем пропащего человека, на свою сторону. Хоть он и объяснил, что пошёл работать туда, куда пригласили, но пилить его за неправильный выбор мне не запрещалось. Занудство – не порок, а смелая позиция, считал я и искренне говорил приятелю:
– Ну, зачем, зачем, ради чего ты подался в чиновники?
– Из науки можно двигаться на производство, но никак не в конторе сидеть!
– Пришёл бы к нам в сервис, я бы тебе гайки крутить доверил, куда полезнее, чем интриги плести…
– Мы же технари, мир видим таким, каким он устроен, из полей и фотонов, подкосов и балок…
– И тебе, как советовали раньше, следовало за «трубу» держаться! Завод, фабрика, лаборатория – это настоящее, то, что реально существует!..
– Другие люди даже не понимают разницы между чиновниками и инженерами, но ты же, надеюсь, понимаешь…
– Настоящий инженер от фанерного планера приходит к реактивному самолёту, а чиновник свой путь начинает и завершает на «телеге» с «деревянными колёсами» …
Не знаю, нужен ли был столь древний поток сознания моему приятелю или нет, но он молчал, и мне показалось возможным вспомнить ещё один случай. Уже из 90-х.
Тогда практиковалось такое, что на машине «друзья» в кавычках болты-гайки потихоньку ослабляли. Поедешь и на скорости колесо потеряешь… Последствия иногда у таких аварий были летальные. С одним нашим начальником чуть подобная беда не случилась. К счастью, его водитель, Виктор, опытным оказался, вовремя заметил, и тяжёлый микроавтобус Форд только несколько гаек потерял. Купить их было невозможно, а если заказывать, то пришлось бы пару месяцев ждать. Решили сами точить, да резьба требовалась необычная, не метрическая. Пробовали резцом на токарном резать, не вышло. Хотели уже машину на прикол ставить до прихода заказа, но вдруг я вспомнил о подарке моего тестя. Во время войны он водил машины, которые нам из Америки поставляли. Оттуда у него появился инструмент, который затем ко мне перешёл. Этот подарок был упакован, как положено, в промасленную бумагу. И, видимо, с войны ни разу не использовался. Чтобы пустить в дело, его предстояло разложить по ячейкам с этикетками, и для этого очень удобные кассы сделал другой ветеран, Антон Порфирьевич Беспалов. С ним мы работали на кафедре в 70-е и 80-е годы, тогда Беспалов уже пенсионерствовал, как ныне я. А до пенсии Антон Порфирьевич был бортинженером, летал с известными лётчиками и в мемуарах, например, Марк Галлай о нём красиво рассказал, как о человеке, спокойном и исполнительном в полёте, знающем и любящем свою технику. Вот, в этом суть. Одно-другое-третье… образовалась длиннющая цепь: люди-война-Россия-Америка-инструмент-подарок-гайки-колёса… И, о чудо! Связь времён сработала. Ленд-лиз помог спустя 50 лет. В одной из касс с подаренными инструментами оказались как раз такие метчики, какие требовались, чтобы резьбу нарезать!..
– Понравились истории? – спросил я Сергея и, не дожидаясь положительного ответа, предложил:
– Тогда верни мою фотографию…
В результате коммерческий расчёт оппонента уступил здравому смыслу, и в моём семейном музее помимо кованного молотка, фигурных рубанков и дюймовых метчиков теперь хранится тот самый снимок – селфи с козой!
Тем не менее, американец не успокоился и, ухватившись за техническое бахвальство, предложил:
– Говоришь, ты специалист?
– Давай, поедем, посмотришь, во что вы превратили катер?
– Он пока в экспертизе стоит…
Не трудно было догадаться, что ремонт обойдётся «немного» дороже возврата селфи, и байками мне не отделаться. Слова же «во что вы превратили катер» я воспринял как шутку, наивно надеясь, что с меня-то денег не потянут. Поэтому легко согласился поглазеть на руины «кораблестроения». Чего не сделаешь ради развлечения, а заодно и для моральной поддержки непутёвых гонщиков…
Далеко ехать не пришлось. Останки катера находились на закрытой площадке, где помимо нашего «металлолома» хранилось ещё несколько серьёзно покорёженных аппаратов, только не морских, а дорожных. Среди них был скрученный винтом мотоцикл, несколько авто и даже седельный тягач с приплюснутой кабиной. Катер там так странно стоял на борту, прикопанном в песке, что пришлось приглядеться, иначе не смог узнать наше когда-то симпатичное плавсредство. Всё, что было белым стало грязно-серым, с палубы исчезли антенны и прочие мелочи, движок под тряпкой без крышки висел неестественно… Вблизи картинка выглядела ещё более печально, и чтобы сосредоточиться я принялся фотографировать, снимая общие виды и детали. Так постепенно дошёл до вмятины на днище, которая упиралась в трещину обшивки. По контурам вмятины имелся слабый отпечаток, и даже не отпечаток, а игра цвета, почти незаметная из-за пыли и грязи. Изнутри в этом же месте был деформирован шпангоут… Больше ничего интересного не нашёл. Хотя внимательно проверил даже тяги штурвала, они действовали чётко без люфта. Ещё, некоторое время покрутившись вокруг, решил возвращаться в гостиницу. По дороге, поразмыслив, я обрадовал Сергея коротким резюме:
– Восстановить можно, разбитые в гармошку машины на стапеле вытягивали, а корпус катера совсем несложно… Движок ещё перебирать придётся и всё, будет, как новый…
После возвращения мне захотелось занять горизонтальное положение, Палыч куда-то отошёл, оставив «инвалида» просматривать фотографии вперемешку с телевизионными программами… Возможно, я закрыл глаза, а, открыв их, увидел перед собой вместо телефона лист бумаги. На нём была распечатка автобиографии Комова Николая Юрьевича.
– Возьми, советую ознакомиться, – сказал Сергей:
– Думаю, не понадобиться, но на всякий случай выучи…
– Меня пригласил Щербаков, зачем не знаю?..
– Зачем, зачем, – передразнил я и «подбодрил» товарища:
– И так ясно, следователь лично тебя станет проверять под микроскопом!..
– На вшивость…
Последнее слово моему слушателю не понравилось, и он зло ответил:
– Скорее тебя! Читай лучше…
По автобиографии так получалось, что Комов – военмор на пенсии, да ещё и каперанг. С одной стороны, это хорошо, поскольку право управления катером сомнений не вызывало, но и провалиться с такой легендой ничего не стоило. Пришлось поворчать:
– Вы бы меня лучше в космонавты записали, для этого дела я хоть команды помню: ключ на старт, протяжка один, ignition, поехали…
– Зато для подтверждения морской квалификации вдруг попросят подводную лодку швартовать, а мне даже не ведомо, где у неё торпедные аппараты?..
Сатира, однако, не задалась, и на мою болтовню Сергей отреагировал довольно строго:
– Почему ignition, а не зажигание? – спросил он,
– Говори по-русски, а то из свидетелей тебя в шпионы перепишут…
– Ну, раз такой разговор, давай, будем говорить серьёзно – сказал я, и переключившись на расследование, спросил:
– Заметил на корпусе вмятину и трещину?
– Да, – ответил Сергей.
– А то, что покрытие там не повреждено обратил внимание? – к этому вопросу у меня в телефоне было сразу несколько снимков, и мы их внимательно пересмотрели. Следующий мой вопрос был о причине:
– Ты понимаешь, что такой след твёрдый предмет оставить не мог?
– Он бы точно содрал или поцарапал покрытие!
– Остаётся гидроудар или столкновение с телом животного…
– Надо просканировать катер, построить модель и посчитать, надеюсь, у вас есть специалисты?
После этого в ответ ещё раз прозвучало:
– Да.
– Трёхмерная модель уже готова, как раз сейчас считают…
– Ну, вот и хорошо, вот и правильно, – похвалил я коллег полковника и, собираясь поспать, добавил:
– Каждый должен делать своё дело, математики считать, а больные отдыхать…
В жизни вообще параллельно протекает множество процессов, которые далеко не всегда пересекаются и связаны друг с другом. Чего никак не скажешь про наши дела. И тут как раз так вышло. Пока мы исследовали катер, Щербаков беседовал с нашими молодыми людьми. С каждым отдельно, по очереди. Знать бы заранее о визите в транспортную прокуратуру, можно было научить детей, чего говорить. Но Сергей почему-то сам получил приглашение, только не ведал о более ответственной встрече. В результате Саше, Дине и Рите были заданы абсолютно одинаковые вопросы, а ответы свидетелей самым нехорошим образом не совпали.
Как всем участникам было хорошо известно, перед аварией за штурвалом находился Александр, а Рита стояла рядом. Их выбросило сразу и достаточно далеко. Благодаря этому парочка отделалась ушибами. Дина вообще не пострадала, зато Комова чем-то зацепило, поскольку он задержался у кормы. По поводу того, что у штурвала стоял Комов, горе-туристы договорились, только прочее упустили. И теперь по первому протоколу получалось, что Дину буксировали на тросе, а все остальные находились спереди вблизи Комова. По показаниям Динки Саша и Рита находились сзади. По показания Александра только он стоял рядом с Комовым, а по показаниям Риты рядом с Комовым была лишь она. Соответственно в четырёх протоколах о происшествии на водном транспорте были разные схемы, ни одна из которых не совпадала с реальной. Однако именно этого старый плут-следователь и добивался. И совсем немного времени оставалось до того момента, когда проявятся его истинные намерения. Пока же все соучастники считали, что легко отделались… Я во всяком случае предполагал, что материальные убытки сводятся к расходам на ремонт катера за счёт управления, три утопленных телефона тоже купят за счёт конторы, и лишь один, разбитый о стену – за счёт Сергея… Единственный телефон, который не утонул, во время аварии находился у Динки в непромокаемом кармане её жилетки. Более всего было приятно то, что не пострадали телефоны, купленные за мои кровные, то есть наши (мой и жены), поскольку они остались в Москве!
И тут надо признать, что моё чисто обывательское мнение по поводу издержек почти совпало с профессиональным… Следователь транспортной прокуратуры так и сказал:
– Сергей Павлович, ты же понимаешь, что ремонт по любому придётся оплатить…
– Это не обсуждается!
То был первый слой «реек» для «деревянного» щита, который мостил Щербаков. Встреча с ним проходила в кафе нашей гостиницы и, условно говоря, организована была по-дружески. Как бы беседа, не более того. Даже из меню чего-то заказали, а уверенное продвижение мероприятия подчёркивало то, что наш случай – сущий пустяк из числа множества других, прошедших через опытные ручки прокурорского чиновника. Таким образом, без лишних слов копии протоколов появились на столе уже после краткой «философской» оценки нашего существования во «вселенной».
– Врут твои ребята, посмотри, – по-деловому констатировал следователь.
Сергей взял бумажки, почитал, положил рядом, стал вникать, сравнил схемы и неуверенно предположил:
– Владислав Константинович, может они чего-то напутали, стресс, сам понимаешь?..
– Может быть, может быть, можно и так повернуть, – обнадёжил Щербаков.
Пока то был его второй слой «реек», только предварительно скрепляющий «деревянную» конструкцию. Третьим на стол легли листы с показаниями спасателей.
– А что с этим делать? – спросил следователь.
Сергей стал читать и узнал, то, как картинка выглядела со стороны. Про то, что парень и девушка плавали поодаль, а ближе к перевёрнутому катеру около старика суетилась лыжница. С учётом этого, не дожидаясь реакции, боровичок, прищурившись крепче обычного, произнёс начало своего вердикта:
– Понимаешь, получается, что твой сын был за штурвалом.
– А Комов передал управление лицу, не имеющему прав!..
Некоторое время собеседники молчали. Сергей несколько раз перевернул листы, пересмотрел записи и потом ещё раз неуверенно попытался предположить:
– Возможно, спасатели не с самого начала видели, что происходит?
Но и на это получил прежний ответ:
– Может быть, может быть, можно и так повернуть…
– Только посмотри ещё это.
С такими словами Щербаков выложил из папки фотографию, стоп-кадр видеозаписи регистратора спасателей. На снимке был Александр, а на его руке красный браслет с пружинкой и чекой экстренной остановки двигателя. «Деревянный щит» или уже «помост для повешения преступника», по сути, был доколочен. Оставалось вырезать «круг» и пустить «колесо» с косогора «правосудия». Чего не следовало откладывать в долгий ящик, а надлежало строгать, пока горячо… Так Щербаков и поступил. Когда официант принёс счёт, Владислав Константинович взял ручку, спокойно на той же бумажке изобразил свою сумму и сказал:
– Палыч, тебе, как сотруднику со скидкой…
Это означало, что повернуть дело так, как надо, можно, причём совсем «недорого». На бумажке было написано $5000.
Такие у нас чиновники. Любят деньги, так это всегда было, и милосердия от них не добьёшься… В общем, если судить по Михаилу Афанасьевичу Булгакову, то чиновники, как чиновники, похожи на прежних, только интернет их испортил…
12. Офис на Большой Морской
– Знаешь, я пришёл к выводу, что во времена Лермонтова и Пушкина женщины были удивительно глупыми!
Как вам такое заявление? В интернете, пожалуй, и на худшем споткнёшься, но в гостинице на Большой Морской услышишь далеко не каждый день. Здесь в некотором роде культурная столица, Питер, самый центр, и столь искромётного глубочайшего признания никак не ожидаешь, тем более от американского профессора.
– С чего вдруг? Кто тебя обидел? – спросил я Сергея, допивая утренний кофе на общей кухоньке.
Впрочем, мне и самому следовало додуматься, что встреча с женой или с бывшей для моего товарища не закончится ничем хорошим, поскольку догадываться самому гораздо полезнее, чем выслушивать вместо ответа нравоучение:
– Перечитай «Героя нашего времени».
– Советую, очень познавательная книга!..
После столь «доброжелательной» встречи оставалось удалиться в свои «покои» с извинениями за беспокойство:
– Sorry, я перечитывать не буду, меня чужие женщины не интересуют, у меня своя есть…
Четыре дня назад состоялась эвакуация из Сочи. Причём в этот раз дело было обставлено гораздо более основательно нежели переполох на скорую руку с выездом туристов из столицы. Во-первых, теперь нам сразу приставили охрану, несколько молодых ребят, которые хоть и одеты были по-простому, но своей рабоче-крестьянской одеждой не могли скрыть причастность к определённой профессии. Во-вторых, нам пришлось походить по магазинам, чтобы купить приличную тёплую одежду, ведь, в городе на Неве был уже далеко не бархатный сезон… Радовало лишь то, что чёрные кредитки «Сбера» на новые имена автоматически пополнялись неизвестным спонсором. Паспорта тоже выдали новые и уже не мятые. Я таким образом превратился в Волкова Вадима Сергеевича, а госпожа Волкова сохранила не только девичье имя Ольга, но и отчество Владимировна.
Ещё на прощание я посетил Максима Николаевича. Доктор пожелал здоровья, разрешил снять с шеи ошейник и велел побольше двигаться в вертикальном положении, лёжа тоже не лениться, а делать зарядку минимум три раза в день. Он показал мне упражнения и, когда мы расставались, сказал, что тоже уезжает, возвращается домой из командировки.
– Где же вы работаете? – спросил я и был весьма удивлён ответом:
– В 7-й больнице на Коломенской, это в Москве…
– Надо же, она же рядом с моим домом, – проболтался я.
– Хорошо, – сказал доктор и посоветовал: