Хроники Третьей Мировой войны, которой не произошло

– Ну а здесь что происходит? Твои рапорта я читал. Но сам-то ты, ветеран войн, что скажешь?

– Каспар, по правде говоря, я чувствую себя так, как во Вьетнаме – не я управляю событиями, а сам иду за ситуацией, как бычок на веревочке идет на бойню. Помнишь проливные дожди, грязищу и ощущение, что за ближайшим деревом притаился вьетконговец с ножом в руке? Вот так и у нас. Ты знаешь про SS-23 Spider?

– Да, конечно, русские ракеты малой дальности. А что особенного в них?

–Да эта самая малая дальность! Она для Штатов или в России малая, а здесь в Европе четырехсот километров хватит за глаза и за уши. Ты представляешь ощущения моих офицеров, которые знают, что от момента остановки вездехода, на котором смонтирована ракета до ее прилета сюда не более двух минут? Эти «спайдеры» ползают по Чехословакии и Восточной Германии днем и ночью, по дорогам и без них. Мы здесь ходим как в окопах под прицелом вьетконговских снайперов – ждем, когда кому-нибудь из русских командиров придет в голову нажать на кнопку. Мы действительно ничего не сможем сделать. Я как могу объясняю, что мы не воюем с Варшавским пактом, но люди издергались. Они же знают, что танков у русских с союзниками раз в пять больше, чем у нас. И еще. Наша разведка доносит – русские запускают эти проклятые «пауки» через два дня на третий, правда, по своей территории. Зачем? Что они отрабатывают? И напоследок. Видишь это фото со спутника? Это – обыкновенный бак с соляркой посреди полигона в Ленинградской области. Что он там делает? А вот реакция сейсмографа – взрыв восемьдесят тонн в тротиловом экиваленте, эпицентр – где-то там. А где же наш бак? Вот он, все, что от него осталось – воронку можешь пронаблюдать. Как это все прикажешь понимать?

И конца этому не видать. Что происходит?

– Барни, на самом деле все еще хуже, чем ты думаешь. Русские затевают что-то на Дальнем Востоке.

– Ну и что?

– А то, что Россия – очень-очень большая страна. От их Чукотки до нашей Аляски – пятьдесят километров, а до базы атомных подводных лодок Бангор на Западном побережье– всего тысяча.

– Вот это сюрприз! Так что, они решили зайти с тыла?

– Да, Барни, земной шарик стал очень мал. Мы попытались разведать, что там действительно есть, и никаких последствий. Эскадра 6-го Флота что только не делала – русские не раскрываются.

– И что ты собираешься делать, извините, господин Министр, какие ваши решения?

– Барни, кончай кривляться, ты же видишь, что все действительно очень плохо.

– Но Каспар, это же не может продолжаться вечно? Кто-то ведь выстрелит первым?

– Это уж точно.

Они смотрели на свечу на столе сквозь широкие стаканы с желто-коричневым виски. Теплые цвета оптимизма не добавляли.

Генерал Бернард Роджерсон не мог успокоиться после разговора со старым другом и сослуживцем. Он дымил сигарой и глядел в окно своего кабинета. Было удивительно тихо – только птицы пели. На большом столе было рассстелено несколько карт, в основном это была Европа, но была и карта крайнего запада Соединенных Штатов. Чукотка на самом деле примыкала к Аляске!

– Действительно, что мы, американцы, здесь делаем? Защищаем союзников? Допустим, что им это действительно надо. А Америке? Дозащищались до того, что русские на пороге! И что мы будем делать, если вдруг что случится? Сбой в программе, русский сержант напьется и нажмет не на ту кнопку – потом уже ничего не исправишь.

Надо иметь идею. В чем мы сильны? – Понятно, в высокоточном оружии, еще самолеты, ракеты, космический сегмент. А русские – это сухопутные войска, оружие поля боя. Но оно есть и у нас. Здесь в Европе.

Ядерная война – это катастрофа. Ее допускать нельзя. Допускать войну на территории США – такого никогда не было, и такого никто не простит. А что можно?

Роджерсон ходил по кабинету, изредка поглядывая на карты.

Вот мы. Вот Варшавский пакт. Все здесь – на маленьком клочке суши – Германия, Чехословакия, Бельгия.

Так, может быть, и черт с ним, с этим клочком? Главное, чтобы война не перекинулась дальше . Русские не должны дойти до Атлантики ни при каком раскладе. А как это сделать, если могучая Россия – вот она, рядом?

Да не рядом. От поля боя ее отделяет Польша.

Роджерсон глядел на карту России – от Польши до Урала. Сетка скверных шоссейных дорог, железные дороги, водных путей, считай, и нет, кроме Балтийского моря.

Но оно запирается датскими проливами, и это хорошо.

Остаются железные и шоссейные дороги, трубопроводы, нефтеперерабатывающие заводы.

А высокоточное оружие на что?

Похоже, это идея.

Генерал сел за стол, взял остро отточенный карандаш, положил перед собой линейку, курвиметр, включил маленькую счетную машинку, повернул ключ в замке сейфа, повесил на дверку красную табличку «Открыто», достал пухлый скоросшиватель и принялся за работу.

Утро застало генерала за рабочим столом, перед ним лежало уже листов десять, написанных твердым разборчивым почерком.

Подмосковье, в это же время

Человек в коричневом костюме со старообразным значком внутри был единственным штатским, сидящим в этом зале.

Толстый полковник с указкой в руке читал лекцию – программирование полетной карты. Серый ящик с клавиатурой и черно-белым экраном, телетайп, тарахтевший рядом, карта Европы на стене.

Серафим Федорович присутствовал здесь по просьбе командования – для подстраховки. Крупномасштабная аэрофотосъемка местности вокруг цели с подробно нанесенными горизонталями лежала перед ним, он проверял действия подполковника. На отдельных листах карт-двухверсток были обозначены НАТОвские средства ПВО, маршрут должен быть проложен в обход этих точек, но, в то же время обеспечивать максимальную неожиданность для противника.

Вот ракеты взлетают из-под Пскова, далее – Рига, Лиепая, Росток, Грёнинген, наконец – Касто – вот теннисный корт, хорошо различимый после старинного квартала, сто метров на юг, круглая вертолетная площадка – отличный ориентир. Да и сами постройки XIX века, реконструированные уже после войны – прямоугольник 100х 80 метров среди поля – отделить их от всего остального будет очень просто.

Ракета не спутает штаб стратегического командования силами НАТО в Европе ни с чем другим.

Перед глазами Сафонова возникла картина – двести килограммов взрывчатки влетают в окно здания, оно как бы вспухает изнутри, все живое в радиусе ста метров гарантированно разбирается на молекулы. Но мирных жителей в этом круге нет даже сейчас.

Вашингтон август

– Джентльмены, то, что вы предлагаете – форменная авантюра. Какой самолет? Вы представляете – подставлять почти триста человек под возможные русские ракеты? А вдруг все-таки русские выстрелят по корейскому самолету? И что будет, когда найдут «черные ящики», если действительно что-то случится?

– Ну что русские, совсем, что ли? Во-первых, все будет проведено в рамках регулярного полета корейских авиалиний, самолет совершенно гражданский, стрелять никто не будет. А потом, забыли – мы их пытались достать целый месяц – они никак не отреагировали. Сейчас момент очень удобный, мы можем собрать воедино и космический, и воздушный и надводный сегменты, загадка дальневосточного укрепрайона будет решена.

– Не знаю, риск, на мой взгляд, чрезвычайно велик. А что говорит Джордж Калт?

– Калт в отпуске, на мой взгляд, в самый неподходящий момент.

– Я бы еще поконсультировался с Фрэнком Картано. Он все же голова!

– Это дело слишком секретно, чтобы посвящять в него постороннего, пусть даже и Фрэнка. Ну а если что и случится? Русские в любом случае предстанут варварами и людоедами. Тогда уж точно ракеты в Европе надо будет размещать.

Через две недели, в том же зале

– Господа, сейчас вы выслушали подробные соображения по готовности операции, о которой мы говорили две недели назад. Расчеты баллистиков говорят, что мы можем провести операцию либо через четыре дня, либо через два месяца. В принципе, готово все. Необходимые изменения в полетные карты внесены. План-график вы только что видели. Я считаю, что откладывать нечего, в час ночи 1 сентября можно начинать.

– А как насчет сегодняшнего заявления советского лидера, что СССР готов ликвидировать все свои сокращаемые в Европейской части страны ракеты средней дальности, а не перебазировать их на Восток? Это же вроде нас касается?

– А вы верите русским? Вспомните историю – когда-то Б-29 перегоняли через Чукотку, они там «потерялись». А через три года у русских вдруг появились бомбардировщики Туполев-4, отличающиеся от Б-29 только надписями на табличках. Так что не стройте иллюзий – мало ли что говорит их Андронов, проверить это мы все равно не сможем.

Москва, 31 августа

Валентина Ивановича Вареннова разбудил телефонный звонок.

Генерал автоматически нащупал телефонную трубку, нажал на кнопку включения света.

– Вареннов.

– Товарищ генерал армии – голос запинался от волнения, похоже, что звонить генералу армии домой пришлось впервые – средства оповещения и разведки сообщают о концентрации военно-морских и военно-воздушных сил армии США вблизи территориальных вод Советского Союза в районах Дальнего Востока – Чукотки, Камчатки, острова Сахалин. Предполагаем какую-то широкомасштабную операцию .

– Сейчас еду.

Генерал нажал клавишу на аппарате.

– Машину через пятнадцать минут.

Подмосковье, через два часа

– Товарищ генерал армии, ряд самолетов нарушил советское воздушное СССР. Мы опознаем самолеты радиоэлектронной борьбы EF-111, разведчики «Тандерберд», и самолеты-шпионы RC-135. Через два часа над районом будет спутник-шпион «Феррет-Д».

– Цель операции, по вашему мнению?

– Мы думаем, что это – разведывательная операция с целью активизации нашей системы ПВО.

– Что еще?

– Через два часа восточнее Камчатки ожидается пролет корейского самолета по регулярному рейсу KAL-007.

– Будьте предельно внимательны. Активности не проявлять. Поддаваться на провокацию нельзя. Где сейчас этот самолет?

– Над Алеутскими островами

Вакканай, остров Хоккайдо, через два часа (1 сентября)

Дежурный офицер Японских воздушных сил самообороны не отрывал глаз от радара, полного засветок.

– Тоэда-сан, ничего не понимаю. Что, у русских с Америкой началась война? Вот RC-135, его мы видим точно, вот еще один самолет, по спектру – непонятный, вот еще один, очень на него похожий, скорее всего, корейский «Боинг-747» – KAL-007 из Анкориджа в Сеул

Вот, смотрите, русский Миг-23, еще один – ни на что не похожий, у них же были Су-15, вот они берут незнакомца в клещи....

– Накамура, я их принял. Звони генералу.

– Как генералу? Еще ночь!

– Звони, это приказ!

В небольшой квартирке раздался звонок.

– Глава Департамента воздушной обороны Хайяши.

– Господин генерал, капитан Накамура, Вакканай. У нас тут черт знает что происходит! Русские воюют с Америкой.

– Накамура, без паники. Я включаю телевизор. Сними заглушку с коммуникатора и нажми клавишу «Хайяши». Молодец. Я вас слышу, вижу экран радара. Накамура, проверь, чтобы запись не прерывалась!

– Господин генерал, это Тоэда. Они сажают самолет. Еще один идет над Сахалином. Русский вокруг него – пытается связаться. Слышу – запрашивает кто, на всех частотах, говорит с командным пунктом.

– Вижу. И слышу. Что они говорят, Тоэда, ты же знаешь русский язык!

– Он говорит – Я наблюдаю его визуально и на экране.

– Цель не отвечает на запрос.

– Они меня не видят.

– Веду огонь из пушки. Господин генерал, он стреляет прямо по курсу! Летчик, наверное, самоубийца! Сейчас его собьют!

–Это его проблемы. Тоэда, не отвлекайся!

– Он говорит – Теперь попробую ракетами. – Господин генерал, это конец!

– Точно.

– Он говорит, что произвел пуск.

– Цель уничтожена.

– Время?

– 3:29. Господин генерал, самолеты уходят! 3

– Таэда, отбой. Благодарю за службу!

– Служим Императору!

Вашингтон, спустя час.

– Ну что, артисты, доигрались в шпионов? Я вас предупреждал, что это – опаснейший трюк. А что теперь? Два самолета потеряно, ничего не достигнуто. Что делать?

– Резервный план – звоните Шлезингеру!

– А когда все вылезет наружу? Все равно же как-то придется с русскими договариваться? И как?

– Ну что-нибудь придумаем. Надо, чтобы госдеп выступил, чем раньше, тем лучше!

Москва, Гоголевский бульвар, спустя еще час

Начальник Главного Оперативного управления закончил доклад.

– Так что же это было, Валентин Иванович?

– Разведывательная операция крупного масштаба. Прошлой ночью на Дальнем Востоке был развернут и функционировал целый разведывательный комплекс – какой-то “Боинг”, разведчики “РС-135”, несколько кораблей ВМС США, наземные пункты слежения на Гавайях, Алеутских островах, в Японии и Южной Корее. И, наконец, спутник-разведчик “Феррет” – он появился над Камчаткой и Сахалином как раз в тот момент, когда там пролетал “Боинг”. Им нужно было “вскрыть” нашу систему ПВО в зоне важных стратегических объектов.

– А что это за самолет, который сбил подполковник Осипов?

– По виду –«Боинг-747», а там кто знает, что за «Боинг». Американский самолет должны были завалить еще на Камчатке, но северные роты сидели на сопках без топлива, а радарные станции из-за непонятных помех никак не могли точно засечь цель, как говорит командующий ВВС.

– Предложения?

– Немедленно подготовить сообщение ТАСС о проведенной операции, изложить все обстоятельства дела.

– Благодарю, согласен. Сейчас же звоню Министру.

Москва, Старая Площадь, спустя еще час

– Дмитрий Федорович, я не могу завизировать текст такого сообщения. По инструкции я обязан получить визу Генерального секретаря ЦК КПСС лично.

– Вы забываетесь, я – секретарь ЦК КПСС и Министр Обороны СССР! Юрий Владимирович в больнице, времени нет!

– У меня инструкция,отменить ее может только Центральный Комитет, а не один уважаемый Секретарь ЦК. К тому же, что вы беспокоитесь? Все ведь молчат, а нам что, больше всех надо? Заявление появится, но без сбивания самолетов – зачем нам нагнетать напряженность. И честно – лично вам-то это на что?

Логика была железной – товарищ нипочем не хотел подставлять свою драгоценную шкуру.

Разъяренный Сатинов прошел в свой кабинет двумя этажами выше. Он прошел мимо вскочивших референтов, дежурной машинистки, не останавливаясь, проследовал в комнату отдыха – к холодильнику. Открыл, достал бутылку охлажденного «Боржоми», залпом выпил, упал в кресло.

Гнев начал проходить; мысль о том, чтобы отдать приказ спецназу арестовать нахала, была явно непродуктивной. Есть более срочные и важные дела, надо действовать быстро и решительно, как на войне. Он сейчас – главная власть.

Дмитрий Федорович прошел к огромному рабочему столу, взял остро отточенный карандаш, лист бумаги, стал рисовать какие-то каракули.

Спустя десять минут он нажал кнопку на телефонном аппарате.

– Подготовьте ВЧ-грамму. Адмиралу Кленяеву немедленно выходить в море, взять под контроль акваторию, прилегающую к острову Монерон. Начальнику Генштаба – срочно собрать комиссию по расследованию и вылететь не позже 22:00 сегодняшнего вечера, Главное оперативное управление координирует работу комиссии. Взаимдействовать с военно-воздушными и военно-морскими силами округа. Отправить немедленно!

На следующий день

Как гром среди ясного неба, по польскому радио прозвучало выступление государственного секретаря США Джорджа Шлезингера. Герман Кайрес, находясь в очередной командировке, был удивлен, когда услышал, что в результате анализа данных, полученных американскими компьютерами, пассажирский самолет "Боинг-747" регулярного рейса KAL-007 южнокорейской авиакомпании, пропавший два дня назад, был сбит ракетами типа "воздух-воздух", выпущенными с борта советского истребителя-перехватчика.

Герман открыл газету «Правда» – в гостиницу ее приносили аккуратно, и с изумлением увидел короткую заметку на второй странице в углу. “Неизвестный иностранный самолет вторгся в суверенное пространство Советского Союза и ушел в сторону моря”, – мелкие буквы, без подписи – значит, готовил Отдел пропаганды ЦК.

– Сейчас начнется, – подумал Герман. И вправду началось.

Смоленская площадь, через неделю

Министр Иностранных дел СССР Андрей Андреевич Горемыко с помощниками изучал материалы комиссии. Информация была в высшей степени противоречивой, заседание шло уже третий час. Андрей Андреевич не мог поручить дело кому-то из помощников – все было очень серьезно. Какой-то «доброжелатель» все-таки донес Андронову в больницу, тот экстренно приехал, все прочитал и устроил всем грандиозный разнос.

– Так. Чрезвычайная сессия ООН состоится уже через неделю – неслыханная оперативность!. Скажите мне, как такое могло случиться, что сбили пассажирский самолет?

– История темная – на месте катастрофы найдены обломки только военных самолетов. Адмирал Кленяев со своими людьми обнаружил пассажирский «Боинг» совсем не там. Мы не боимся выступления на сессии ООН.

– Я думаю, что надо организовать выступление генерала Вареннова по телевидению до сессии. Лучше поздно, чем никогда. Надо было сделать первого сентября утром – вот это была бы бомба!

Горемыко перешел в смежное помещение – личный кабинет.

– Дмитрий Федорович, привет тебе! Как наши дела с «Боингом» и другими? Нужен какой-то неубиваемый козырь у нас на руках. Юрий Владимирович торопит, да и нам готовиться надо.

– Звонил Кленяев. Говорит, таковой материал у него есть, но он сможет дойти до базы не раньше, чем через двое суток.

– Надеюсь, спасибо заранее!

Горемыко вернулся в зал совещаний.

– Сатинов говорит, что у него есть какой-то убойный материал.

Поднялся Заместитель министра.

– Андрей Андреевич, вы принимаете решение. Но думаю, что обнародование любой «бомбы» сейчас не принесет счастья. Ситуация зашла слишком далеко. Будем раздувать – как бы плохо для всех не кончилось!

– Ваши предложения? – мнение опытного разведчика было здравым.

– Поискать и найти здравомыслящих и влиятельных людей, приватно поговорить с ними, продемонстрировать все, что есть – пусть решают по-тихому.

Маклин штат Вирджиния, примерно через восемь часов

Фрэнк Картано еще раз просмотрел американские и европейские газеты. Катастрофа южнокорейского лайнера муссировась буквально всеми газетами – американскими и европейскими. Картина вырисовывалась неприглядная – пассажирский самолет "Боинг-747", пролетая ночью на большой высоте, не мог собрать никакой полезной информации. Русские сбили его без всякого повода.

Фрэнку как человеку, лишенному сантиментов и всегда действовавшему только из принципа целесообразности, неприятно резало глаз поразительное единодушие газет всего мира. Никакие иные версии даже не обсуждались. Представитель США в ООН Джин Киркпатрик высказалась однозначно, что цивилизованные страны не признают отклонение самолетов от курса преступлением, за которое полагается смертная казнь. “Необходимо принять жесточайшие санкции против бездушных убийц 269 человек”, – «Экипаж корейского «Боинга» рейса Нью-Йорк-Сеул просто сбился с курса. А людоедский коммунистический режим распорядился всех убить».

Европейские газеты сравнивали гибель рейса «KAL-007» с потоплением пассажирского лайнера «Лузитания» немецкой подлодкой в 1915 году, после чего Германия в глазах всего мира предстала как отвратительный убийца. Теперь нашелся новый – «империя зла» немедленно подтвердила свою репутацию. Заявление ТАСС и выступление русского генерала с изложением событий только подлило масла в огонь – если бы чей-то самолет блуждал два часа в воздушном пространстве США, то его бы сбили без колебаний. А коли не сбили, значит знали, что пассажирский.

Картано подозревал, что с действительностью все это соотносится плохо, но русские своим молчанием сами подложили себе свинью. Не воспользоваться было грех.

Он снял трубку телефона.

– Пит, послушай, мы можем действовать свободно. Теперь ракеты точно разместят, русские долго не отмоются, если только правда не выплывет наружу.

– А что, таковая существует?

– Пит, я не могу поверить в совпадения – сбивают какой-то самолет, тут же газеты срываются с цепи, тут же выясняется, что уже созвана Чрезвычайная ассамблея ООН – а на это нужен месяц, не меньше, тукт же договариваются о санкциях. Слишком хорошо.

– Фрэнк, я все же имею некоторые возможности как сенатор, нехорошо, если нас используют втемную. Надо об этом узнать.

Нью-Йорк, через неделю

Генеральная Ассамблея открылась докладом «независимых экспертов» и требованиями заклеймить проклятых убийц. Мало того, взыскать многомиллиардную компенсацию в пользу родственников погибших и авиакомпании.

Советская делегация дала выговориться всем обвинителям.

Маклин штат Вирджиния, на следующий день

В кабинете Картано раздался звонок телефона. Этот – прямой – аппарат звонил очень редко, и немногие знали номер.

– Слушаю.

– Мистер Картано, прошу прощения, не найдется ли нескольких минут для важного разговора?

– Прежде чем начать разговор, хорошо бы представиться.

– Мистер Картано, по определенным причинам я хотел бы сделать это чуть позже. У меня сложный и деликатный вопрос. Дело в том, что меня просили связаться с вами круги, близкие к советскому руководству, так как ваша репутация взвешенного и трезвомыслящего государственного деятеля хорошо известна.

– И все же я хотел бы знать ваше имя.

– Допустим, меня зовут Бóрис.

– Непохоже, что так – ваш язык безупречен.

– Мистер Картано, я давно живу в Штатах, и язык – наименьшая из проблем. Настоящая проблема – гибель корейского самолета. Вы, конечно, знаете, что произошло и кто виноват. Но дело в том, что советская делегация может это документально доказать. Публичное обнародование таких доказательств может поставить американских официальных лиц в тяжелое положение, а это, в свою очередь, неизбежно обострит обстановку. А ситуация и без того накалена до предела.

Советское руководство понимает, что обратного хода нет, и надо обходиться наименьшим из зол. Мы просили бы посмотреть материалы, которые пришли с сегодняшней почтой, и сделать выводы, что будет при их предъявлении вашей свободной прессе. Наш интерес – задушить скандал, который разросся до неприличия. Расшифровка сигналов со спутников приложена тоже.

– Не знаю, что и сказать, – автоматически произнес Фрэнк. Выражение, с которым говорил собеседник, ему очень не понравилось – похоже, что этот малый был абсолютно уверен в своей правоте. Вешать трубку и обрывать беседу было неразумно.

– Мистер Картано, это самый лучший ответ из тех, на которые я мог надеяться. Спасибо.

В трубке послышались гудки отбоя.

Фрэнк нажал клавишу.

– Есть ли почта лично для меня?

– Да, пришел большой конверт. Смотреть будете?

– Прямо сейчас.

На разложенных фотографиях красовались поднятые из воды обломки. К обломкам были приложены акты и комментарии. Куски металла и приборы из советских территориальных вод принадлежали самолетам ВВС США. И не одному. Картинка со спутника была и того круче.

Картано порылся в записной книжке и набрал номер.

– Фрэнк, если ты хочешь пригласить меня на ланч, то это не совсем походящее время.

– Каспар, скорее всего, мы так и сделаем. Ты знаешь, что со мной связывался русский шпион десять минут назад? Они прислали мне картинки обломков с места падения корейского самолета. Там же лежит распечатка радиообмена с командными пунктами и спутниковой группировкой. Русские настоятельно требуют пригасить скандал, иначе опубликуют эти материалы. Каспар, ты как-то сказал, что теперь мы можем читать материалы с русских спутников. Не мог бы ты проверить, насколько все это соответствует действительности? Наша Джин Кинкпатрик будет в грустной ситуации, если все это окажется правдой!

– Это очень серьезно. Действительно, давай встретимся через час где-нибудь в «Оджи» и поговорим…

Двумя днями позже специальная комиссия Генеральной ассамблеи признала виновным в случившемся корейскую авиакомпанию.

1983: Звездные войны-3. В шаге от войны

Москва, через две недели

Выходным днем Валерий Рогатин, облаченный в синий халат, копался в моторном отсеке своего автомобиля. Это была замечательная игрушка. Он никак не мог поверить, что это все – его, у него теперь есть колеса! Оказывается, иметь собственную машину или родительскую – две большие разницы. Сосед Андрей, владелец «Жигулей-тройки», оказавшийся вполне нормальным и работящим мужиком, помогал, чем мог – Валерий отвечал тем же, по возможности. Сейчас можно было покопаться в одиночестве.

После двадцатилетнего перерыва руки, на удивление, сами знали, что делать – Валерий думал, что он забыл, как это бывает. Ничего подобного – уроки отца были усвоены хорошо.