Правдивая история жизни Герберта Аврилакского – ученого, чернокнижника и чародея
- -
- 100%
- +
Система обучения в монастырской школе предъявляла довольно высокие требования и к ученикам, и к преподавателям. В аббатствах главой школ назначали более образованных монахов из числа своей братии и редко, когда приглашали людей со стороны. Преподавание в епископальных школах требовало уже намного большего, чем отличное знание тривиума. Кандидатов отбирали более тщательно, а за труды назначали приличное вознаграждение. Поэтому, когда Герберт стал схоластиком, а позднее руководителем Реймсской епископальной школы, его материальное положение изменилось в лучшую сторону и позволило ему делать довольно большие траты на рукописи, изготовление научных приборов и другие, в том числе вполне мирские, дела . Но покупка книг и оборудования для научных исследований всегда оставалось главной статьей расходов.
Как было устроено управление епископальных школ, известно немного. По правилам того времени делами учебного заведения занимался капитул, о котором уже говорилось. Из среды капитула обычно выбирали людей на различные должности: схоластика, начальника школ, канцлера, кантора и ректора. Герберт сначала стал простым схоластиком Реймсской школы, а затем благодаря архиепископу Адальберону перешел на должность ректора школы. На этом посту Герберт пребывал с некоторыми перерывами до 991 года.
В конце X века еще не существовала какая-то строгая система оплаты труда схоластиков и других должностных лиц епископальных школ. Но к XI веку у многих из них появляются собственные имения и бенефиции. По крайней мере, наш герой точно не бедствовал, так как из разных источников, включая собственные письма Герберта, хорошо известно, что он получал доходы от церквей и каких других источников. У него были в собственности даже дома и, вероятно, какие-то имения. Герберту грех было жаловаться на собственное материальное положение, хотя по натуре он был склонен к этому.
Выпускники монастырских и епископальных школ могли сделать блестящую карьеру. Наш герой был далеко не единственным примером такого рода. Однако, как и во все времена, были случаи иного рода. Высокое происхождение или карьерные способности могли компенсировать проблемы с уровнем образования и интеллекта. Но так было не у всех. Всегда среди выпускников даже самых лучших учебных заведений всегда есть не только выдающиеся таланты, но и явные лузеры. В те времена даже аристократическое происхождение не всегда помогало скрыть свои провалы в обучении.
Началось это давно. Во времена Карла Великого, когда с подачи императора многое делалось для обучения духовенства, встречалось немало клириков, которые, по словам монаха из Санкт-Галленской обители: «отлично читали, даже и без понимания». И во времена Герберта, и намного позднее даже из лучших учебных заведений порой выходили ученики, у которых было крайне слабое знание латинского языка – языка Церкви, науки и международного общения того времени.
В одной из немецких хроник рассказывается о Падерборнском епископе Мейнверке (умер в 1036 г.), над которым издевался сам император Генрих II. Зная, что прелат плохо владел латынью, монарх однажды жестоко подшутил над ним: приказал потихоньку подчистить текст заупокойной обедни и убрать первый слог в словах famulis et famulabus («за рабов и рабынь твоих»). Епископ ничего не заметил и во время богослужения произнес рго mulis et mulabus tuis (за ослов и ослиц твоих). Мейнверк тоже не был уникальным в своем роде.
Часть 2. Все пути ведут в Рим
О том, как был основан монастырь св. Жеро
Живописная долина реки Жордан, расположившаяся среди гор Кандаль, располагала к тихой и мирной жизни, наслаждению природой и плодами человеческого труда. Холмы с виноградниками, пшеничные поля и пасущиеся стада скота – вполне мирная картина этого края. Казалось, он был совсем не предназначен для аскетических подвигов и духовных упражнений. В давние времена, когда Галлия превратилась в одну из провинций Римской империи, на возвышенности было построено укрепленное поселение (оппидум), а в долине – вилла Аурелиус и галло-римский храм, остатки которого сохранились до наших дней.
После падения Империи обитатели покинули оппидум, а вилла, судя по всему, была разрушена. Новое укрепленное поселение появилось на склоне между руинами оппидума и виллы. Последняя дала имя новому городку – Аврилак (или на современный лад, Орийяк). Сегодня Аврилак – это небольшой город, но во времена Герберта он был столь крошечным, что Одо Клюнийский, с которым мы еще встретимся на этих страницах, говорит об Аврилаке, как о »городе или, пожалуй, деревне». После крещения и коронации Хлодвига на землях древней Галлии происходило много разных событий, но по счастливой случайности почти все они обошли Аврилак стороной. Если не считать мелких феодальных стычек между сеньорами, жизнь здесь текла мирно и неспешно. Неудивительно, что Одо из Клюни это место больше напоминало деревенскую глушь, чем город.
В IX веке город и округа были пожалованы в качестве поместья семье, возводившей свое происхождение к галло-римской знати. Однако было ли действительно семейство нового владельца благородного происхождения, весьма сомнительно. Нового хозяина Аврилака звали Геральд (или Жеро), а его жену Адальтруда. На одной из возвышенностей, с которой открывался великолепный вид на город, граф построил укрепленное жилище – ныне здесь находится замок Сент-Этьенн. Новым сеньорам Аврилака »принадлежало множество богатств и полные крепостных вотчины, раскиданные повсюду», однако, по уверению Одо Клюнийского, семья была благочестива и вела праведный образ жизни. Другие источники, впрочем, не соглашаются со столь благостной картиной и описывают главу семьи, как вполне типичного для своего времени феодала со всеми достоинствами и недостатками. И сложно сказать, чего характере Геральда и его сына было больше.
Но как раз самое время сказать о наследнике семейства. Отец с матерью назвали его также Геральдом (по-французски, Жеро). Поначалу он прошел вполне типичный для детей аристократии обучение. Как только мальчик освоил чтение Псалтыри, его стали обучать »мирским занятиям» для благородных: натравлять бойцовых псов, стрелять из лука, управляться с соколами и ястребами. И, наверное, стал бы Геральд-младший обычным рыцарем, коих в ту пору уже было немало, но вмешалось Божье провидение. Ребенок надолго заболел и вынужден был оставить физические упражнения.
Болезнь нарушила привычный образ жизни, но не помешала мальчику читать книги и заниматься науками, чему родители даже помогали всеми силами. Они уже свыклись с мыслью, что их наследник не сможет быть воином, поэтому посчитали полезным для его будущей карьеры освоение разных наук. Юноша оказался очень смышленым, талантливым и на всю жизнь полюбил чтение. И хотя выздоровление позволило вернуться к воинскому искусству, юного Жеро тянуло к книгам. Все свободное время молодой человек предпочитал проводить в библиотеке и кругу ученых клириков. Светские развлечения его мало интересовали. Во всяком случае именно так описывает нам детство и юность графа Аврилакского автор его жития.
Если верить Одо, то Жеро-младший принадлежал к той небольшой части общества, которое искренне стремилось к монашеской жизни. Он тайно принял монашеский постриг, сбрил бороду и даже сделал тонзуру (выбритую макушку головы), которую тщательно скрывал от друзей. Епископ тех мест Гаусберт по каким-то вполне прозаическим причинам настоял, чтобы об обращении Геральда в монашество никто не знал. Но от этого уже было недалеко до основания монастыря, что вскоре и произошло. В 885 или в 890 году сеньор Геральд окончательно решил »всецело предаться служению Богу» и посвятить свое поместье Господу. Для этого граф сначала направился в Рим, где и передал святому апостолу Петру по завещанию свое »имение со всеми доходами, дабы обеспечить полное довольствие монахов, которых он там намеревался собрать». Судя по всему, его владения теперь были защищены папской властью, что можно объяснить не только религиозными мотивами, но и происками соседей.
После возвращения из Рима Жеро наконец начал строительство монастыря рядом со своим замком. И первым делом решено было возвести церковь во имя св. Петра. Из жития графа известно, что церковь построили только со второго раза, так как сначала мастера допустили ошибку или брак. Церковь не сохранилась, так как ее не раз перестраивали, поэтому мы можем лишь представить, как она выглядела, на основании археологических исследований, проведенных на этом месте в середине XX века. Это была романская базилика с полукруглой апсидой, которая повторяла формы церкви св. Климента, построенной отцом графа Геральдом-старшим.
Вообще, с основанием монастыря Геральду, или святому Жеро, как теперь мы будем его называть, сразу же не повезло. Сначала возникли проблемы с возведением храма. Затем основатель обители никак не мог подобрать достойных монахов. Первая попытка окончилась неудачей, так как молодые братья ударились во все тяжкие и воспринимали монашескую жизнь лишь как возможность жить беззаботно и ни в чем не нуждаясь. Возможно, именно с этой историей связано упоминание первого аббата обители св. Петра Адельгария, образ жизни которого сильно разочаровал графа. Геральда-младшего, жаждавшего собрать вокруг себя единомышленников и соратников, такая жизнь не устраивала.
За два года до смерти св. Жеро освятил церковь будущего монастыря, но достойной братии так и не было. При этом графу удалось добиться от королевской власти различных привилегий и освобождения монастыря от налогов. Еще при жизни сеньора Жеро народная молва стала считать его святым. Одо Клюнийский в его житии перечисляет множество чудес, совершенных святым. После смерти графа очевидцы утверждали, что его мощи обладают даром исцеления. Труды Одо Клюнийского еще больше способствовали славе нового святого. »Житие св. Жеро» переписывали во многих монастырях, в том числе в далекой Испании. Вскоре все как будто совсем забыли, что изначально монастырь посвятили памяти апостола Петра. Теперь это была обитель братии святого Жеро. Вряд ли монахи были против. Могила графа, на которой происходили чудесные исцеления, находилась неподалеку, привлекала паломников и увеличивала доход монастыря.
Как жили монахи в X веке от Рождества Христова
Когда родился Герберт, со времен первой проповеди Христа прошло более девятисот лет. За это время христианство пережило множество изменений, среди которых одним из самых значительных стало появление монашества. И к первой половине X века монастыри распространились по всей христианской Европе. Поначалу их быстрому развитию способствовали усилившиеся в поздней Римской империи и первых варварских государствах аскетические настроения.
Поначалу европейские монастыри жили по разным правилам и уставам. Но в VI веке в Италии благодаря усилиям святого Бенедикта Нурсийского сформировался монашеский устав, который вскоре был принят монастырями в других областях Европы. Общины, полностью принявшие этот свод правил, составили так называемый орден бенедиктинцев. Бенедиктинский устав был краток, строг, но относительно умерен по сравнению, например, с уставами византийских монастырей. Это способствовало его быстрому распространению в Европе.
Согласно Бенедикту, монашеское сословие уподоблялась военным. Братия монастыря – это »военный отряд» (schola). Сам монах обязан служить »militare». Монастырский устав представляет собой »закон ненарушимый и непреложный, как непреложен закон воинской дисциплины». Устав — это руководство к действию для »воина Господня», а братия — »воинство Христово». Логичным образом вытекали отсюда различные ограничения для братьев. Им запрещалось без разрешения аббата покидать монастырь и видеться с родными. Монахам предписывались бедность, целомудрие и молчание. Разговаривать разрешалось лишь в крайних случаях.
Настоятель, или аббат, возглавлял монастырь пожизненно. Формально его должность был выборной: согласно правилам аббата, выбирали монахи обычным большинством голосов из числа самых достойных. Выбор монахов утверждал епископ. Помогали аббату в управлении монастырем препозит (приор) и старшие монахи (деканы). Каждому декану поручалось наблюдать за десятью монахами, отсюда и название должности. Хозяйственными делами занимались келарь, эконом и другие должностные лица.
Хотя власть аббата формально была неограниченной, на деле все могло быть по-разному. Многое зависело от личности настоятеля, его происхождения, его отношений с братией, а также с теми, кто мог влиять на жизнь монастыря. Все могло быть совсем иначе, если аббатство давали в качестве пожалования какому-нибудь аристократу из числа приближенных к императорской или королевской особе. Тогда у монастыря появлялся светский аббат, который не управлял обителью, а просто получал с нее доходы. Карл Мартелл – предок Карла Великого – внедрил такую практику в качестве временной меры для вознаграждения военных.
Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. К X веку светские аббаты уже стали привычным явлением. Но хуже всего было то, что многие идеалы монашества были позабыты, а устав св. Бенедикта стали считать слишком строгим. Монастыри богатели, получали движимое и недвижимое имущество от королей и сеньоров. Современники жаловались, что монахи и духовенство забыли свои обязанности и не стеснялись своей распущенности и тяги к роскошной жизни. Епископы обзаводились женами — »епископессами», им подражали священники, которые даже не считали нужным скрывать своих жен и детей. Примерами такого рода пестрят хроники, церковные постановления и другие документы той эпохи.
Упадок церковных нравов последовал за упадком светской власти или шел рука об руку вместе с ней. Церковные должности стали распределяться среди »своих» – владетельных фамилий. Многие епископы, хотя и не все, стали подражать светским сеньорам в повседневной жизни. Они заводили свой двор, увлекались охотой, участвовали в военных стычках и осадах городов, вели разгульную жизнь, открыто заводили семью и даже пытались передавать свои должности по наследству детям.
Епископату подражали и обычные священники в городах и деревнях. Не все, но некоторые тоже обзаводились семьями и также пытались передавать свои должности наследникам. Да, духовенству нельзя было жениться, однако в ту пору церковные постановления регламентировали жизнь священнослужителей не слишком жестко. Наконец, контролировать поведение отдельных представителей церкви было не так-то просто. Желающих делать это было немного. На призывы и упреки отдельных представителей церкви большого внимания не обращали. Только когда во главе епархии оказывался властный и последовательный человек, могли произойти изменения к лучшему.
Миряне тоже не сильно церемонились с духовенством. За примерами далеко ходить не надо. В »Житии св. Геральда» Одо Клюнийский рассказывает одну из таких историй. В одном селе местный священник поссорился с соседями. Что стало причиной ссоры, неизвестно. Одо об этом умалчивает. Но, видимо, обе стороны не хотели уступать и продолжали, как сейчас модно говорить, поднимать ставки. В результате в один из прекрасных дней соседи решили напасть на святого отца и в драке вырвали ему глаза. Как сеньор — а это был Геральд – наказал обидчиков кюре, мы не знаем. История об этом тоже умалчивает. А вот священника будущий святой сначала утешал словесно, »убеждая его быть терпеливым». Но, »понимая, что словесного утешения недостаточно, он передал ему некую церковь, находящуюся в его распоряжении, что торжественно засвидетельствовал».
Вряд ли это был единственный случай такого рода. Время было просто пропитано духом насилия и жестокости. При этом в монастырях дело обстояло не лучше. Конечно, так было не везде, но в документах той эпохи часто можно встретить просто вопиющие примеры непотребств и дурного поведения монахов. Самыми распространенными в их адрес были обвинения в пьянстве, обжорстве и ношении непристойной одежды.
Все тот же Одо Клюнийский в »Житии св. Геральда» пишет: »А тем обжорам и пьяницам из иноческого звания, которые, оправдывая потворство грехам своим, говаривают за кубком, что, мол, Геральд мясом потчевался, а всё равно святой, я заявлю, что само звание обличает их. Ибо мирянину позволяется многое, что не позволяется монаху».
И Одо далеко не единственный, кто укорял монахов в подобном поведении. Но это было еще полбеды. В некоторых обителях монахи брали верх над аббатами и коллективно управляли жизнью монастыря, оказывали давление на решения аббатов, принуждая тех, закрывать глаза на случаи нарушения монашеского устава. Более того, известны случаи, когда неугодных аббатов прогоняли или даже убивали.
Такая история случилась с Аббоном из Флери. Он был известным ученым, современником Герберта Аврилакского. Некоторое время они даже вместе работали в реймсской епископальной школе. В 1004 году Аббона вместе с его соратниками из монастыря Флери направили с инспекцией под Бордо, что на юге Франции. Здесь располагался монастырь Ла-Реоль, который решено было реформировать. Между монахами Ла-Реоля и Флери возник конфликт, который перешел в ожесточенную драку. Аббон кинулся разнимать дерущихся, но получил смертельное ранение копьем и через несколько дней скончался (ноябрь 1004 года). Убийцу казнили, но средневековая наука потеряла великого человека. Даже по тем жестоким временам случай был вопиющий, что нашло отражение в хрониках, но в Галлии дела обстояли не так ужасно, если верить хроникам и другим документам той эпохи.
В Италии все было намного хуже. Общий упадок государства, церкви и образования после многовековых войн не мог не затронуть монастырскую жизнь. Здесь были известны случаи, когда монастыри полностью переставали подчиняться своим аббатам и епископам. Такие обители вскоре превращались в преступный притон со всеми его »прелестями». Хорошо вооруженные они занимались грабежами и насилием. Доходило до того, что светские и церковные власти вынуждены были организовывать вооруженные экспедиции, ведь переродившиеся монахи таких обителей не воспринимали словесных увещеваний, а авторитет епископов и папы ни во что не ставили. Впрочем, этим псевдо-монахам было с кого брать дурной пример. В центре католического мира, в Риме, творилось такое, что даже самые отъявленные преступники только удивлялись.
Нет ничего удивительного, что в недрах самой церкви зародилось движение, которое хотело добиться возвращения к истокам, особенно среди монашества. Но это движение не могло появиться ни в Риме, ни, если брать более широко, в Италии, где общество и церковь оказались в глубочайшем кризисе. Центром реформы стало аббатство Клюни, располагавшееся в Бургундии, которое поддерживало тесные связи с Римом и германскими императорами. Здесь еще сохранился дух Каролингского возрождения, интерес к наукам и книгам.
Поддержка светских и церковных властей обеспечила успех клюнийского движения, иначе оно могло бы замкнуться в стенах одного или нескольких близлежащих монастырей. Но аббаты и монашество не ограничивались требованием возвращения к уставу св. Бенедикта и строгому следованию его положениям. Они прекрасно понимали, что изменения в жизни монахов возможны только при строгом контроле и сильной власти. Поэтому клюнийское движение способствовало образованию своеобразной строго контролируемой сети монастырей.
Клюнийцы в первую очередь занялись реформой французских (галльских) монастырей, что вполне понятно. Монастырь в Аврилаке и аббатство Флёри стали одними из первых. Одо – второй аббат Клюни – прибыл в монастырь Флери около 930 года и, возможно, чуть раньше в аббатство Сен-Жеро. И вот тут самое интересное заключается в том, что клюнийцы в лице Одо создавали не просто отдельные очаги реформы, а целую иерархическую сеть монастырей, где определенная обитель выступала в качестве главной, которой подчинялись более мелкие обители. После реформы аббатство Сен-Жеро стало центром реформы в своей области, ему подчинялось несколько десятков более мелких монастырей, признававших клюнийскую реформу.
В случае с аббатством с Сен-Жеро интересно другое. Мы не знаем, насколько сильно распустились монахи Сен-Жеро. »Житие св. Геральда», составленное Одо, говорит о том, что вести подлинно монашеский образ жизни готовы были немногие. Графу Жеро до конца своей жизни так и не удалось подобрать братьев для своей обители, потому что не было желающих следовать строгим требованиям графа и устава св. Бенедикта. Возможно, дело было не только в высоких требованиях, но и в личности самого графа. Но, как бы то ни было, после смерти святого Жеро в монастыре все же появилась братия. Другое дело, соблюдали ли они на практике устав св. Бенедикта. Скорее всего нет, потому что когда сюда прибыл великий реформатор из Клюни аббат Одон, то тогдашнему аббату Арнульфу пришлось сложить с себя полномочия. Его место занял Одон, а Арнульф удовлетворился должностью его помощника.
Одон навел строгие порядки в Сен-Жеро, вернул здешних обитателей в рамки строгих правил бенедиктинского ордена. Может быть, именно тогда здесь появились большая библиотека и монастырская школа. Одон успел оказать еще одну неоценимую услугу инокам. Он написал »Житие» графа Жеро. Слава монастыря росла. Теперь о нем знали далеко за пределами Аврилака: в Аквитании и даже Испанской марке. Здешние монастыри и сеньоры весьма трепетно отнеслись к примеру св. Жеро. И, как показали дальнейшие события, это сыграло решающую роль в жизни Герберта.